Вук Задунайский «Гаврило и чёрт»

Наше ће сјене ходати по Бечу,

Лутати по двору и плашити господу.

А у Бечу, а у Бечу хладни зидови,

Тамо људи без лица чекају крај...

Давать оценку альтернативным трактовкам исторических событий — дело сомнительное. Как минимум нужно быть стопроцентно уверенным в последовательности происходивших событий. И в правильности твоего понимания мотивов действующих лиц.

Не уверен в этом и Гаврило Принцип, главный герой истории Вука Задунайского «Гаврило и черт». Хотя его личные мотивы и намерения можно узнать фактически от него же — будучи патриотом своей родины, Принцип четко делил мир на своих и чужих, и ясности картины не помешали даже происки нечистой силы. Несправедливость мироустройства Гаврило четко ощутил на собственном опыте.

«Ему, собственно, не так-то много и надо было: доброе пиво и чевапчичи с буреком в кафане, веселые надежные друзья, какая-нибудь Сладжана или другая красивая и добрая девушка… Но он был зол на жизнь, которой ему отмерили так мало, потому и нажимал тогда на спусковой крючок пистолета, прекрасно понимая, что он делает. А кому бы на его месте не было обидно? Одним дарована жизнь, много жизни во всем ее вкусе и богатстве: роскошные дома и блестящие автомобили, дорогие вина, неописуемо красивые дамы в шелках и бриллиантах, деньги рекой и толпы прислуги, всё лучшее к их ногам – а другим только бедность, дырявые ботинки и чахотка. И всё. Как тут не обидеться? Но он о своем поступке никогда не сожалел, хотя и ясно было, что жизнь свою пропащую он им никак не продлил и не улучшил».

Вот отсюда и следует рассматривать логику взаимодействий Гаврилы с посланцем потустороннего мира. Когда ты уже стоишь одной ногой в могиле, а тебе предлагают вариант отмотать все назад и попытаться пройти по другой дороге — сложно сразу вставать в позу носителя ИДЕИ и отказаться от недавнего решения. Гаврило согласился посмотреть на последствия своих в том числе действий — к собственному ужасу. Путешествие с чертом в будущее Европы оказалось очень познавательным.

По большому счету это история о подведении итогов. Гаврило в беседе с ангелом-Сладжаной решил оставаться в той точке, за которую он и нес ответственность своим решением, оставив все возможные соблазнительные альтернативы за бортом. Его личный героизм оказался производным даже не от патриотизма — идеи часто предают своих носителей. Гаврило просто хотел, что он жил, и жили Сладжана, и Васо, и Неделько, и прежде чем умереть, неплохо было бы разобраться, зачем все было так устроено и смог ли он своим поступком что-то изменить. По-настоящему, а не в своих фантазиях.

Хорошо в тексте смотрятся зарисовки будущего, каким его видит простой сербский парень из деревни. С учетом текущей ситуации абсурд уже не выглядит способным прийти к конечной точке. Так что удивление Гаврилы стоит реальных событий. Как и встреча в будущем с внуком его друга. Так что временные связи и память о прошлом остаются, несмотря на обмеление Дуная и общую фантасмагорию вокруг. На самом деле, это должно внушать надежду. И не только умирающему Гавриле Принципу.

Вена – Сербия: движение против хода времени

В повести Вука Задунайского «Гаврило и черт» так же, как в «Иллирийских свитках», используется двойной хронотоп: это камера Гаврилы Принципа в Терезиенштадте накануне его смерти от туберкулеза в 1918 году и Вена 2022 года. Гаврила Принцип, чей выстрел в Сараево положил начало Первой мировой войне, будучи в тюрьме, написал стихи – своеобразный синопсис повести:

«Наши тени будут бродить по Вене, по дворам слоняться, пугать господ»

Вук Задунайский разворачивает этот синопсис в полноценный сюжет. Двойной хронотоп позволяет соединить историческую реконструкцию событий 1914 года и сатиру на современную ситуацию в Европе. Объединяют оба хронотопа фигуры главных героев, и если Гаврила, глядя на Вену наших дней, критикует увиденное с позиций традиционной сербской культуры, то черт смотрится в современном европейском мегаполисе совершенно органично. Идейные корни современной европейской идеологии потребления и мультикультурности показаны очень хорошо, так же убедительно превращение толерантости в тоталитаризм, а комфорта в его противоположность

Особого внимания заслуживает историческая часть повести, история рокового выстрела. Поскольку Гаврила в 1918 году может только вспоминать, что он делал четыре года назад, а черт-контрамот живет из будущего в прошлое, то Сараево 1914 года им непосредственно недоступно. Для выяснения правды оба персонажа могут только рассуждать и реконструировать, и в этом они уравниваются с читателем, поскольку у читателя тоже нет иного выхода. Реконструкция, как всегда у Вука Задунайского, опирается на реальные факты и заставляет переосмыслить причины и поводы Великой войны, как это делают герои повести. Так вовлечение читателя в текст, начатое Натальей Ипатовой в «Балканском венце», завершается в последней повести сборника.