Джеймс Риз «Досье Дракулы»

Думалось , что заманчивое сочетание ключевых слов: Стокер+Дракула+Джек-Потрошитель , ведет к интересно закрученному роману — оказалось ложным...

Более двух третей книги практически ничего не происходит. Стокер пишет свой дневник, о том как он пошел туда, потом сюда, поговорил с тем, потом с этим.. СКУКОТИЩА!!!

В последней трети книги сюжет ленивенько начинает раскручиваться , появляются кровавые события, потрошат проституток... Но все так занудно...

Не последнюю роль в покупке данного опуса сыграла аннотация вынесенная на обложку — «Лето 1888 года. Лондон потрясен серией жестоких убийств, совершенных маньяком по прозвищу Джек Потрошитель. По воле случая главным подозреваемым становится Брэм Стокер, которого обнаружили неподалеку от места, где нашли первую жертву (кстати, убитую ножом, принадлежащим Стокеру). Чтобы снять с себя подозрения, Стокер вынужден лично заняться расследованием», мягко говоря не соответствующая сюжету

Викторианский готический бульварный роман.

То есть, учитывая, что книшка таки современная, стилизация под викторианский роман.

Главный герой — небезызвестный Брэм Стокер, секретарь Ирвинга. Его главная задача — остановить Джека Потрошителя, который на самом деле одержимый Сетом американец.

Стокеру в этом благородном деле помогают мать Оскара Уайльда Сперанца и популярный в то время писатель Холл Кейн. Попутно Стокер, как мы понимаем, собирает материал для «Дракулы».

Сперва о хорошем. Выбрав на роль героев реально существовавших личностей, автор постарался не просто позаимствовать имена, а дать им реально существовавших друзей, проблемы, детали быта и исторический антураж.

Холл Кейн — единожды вскользь упомянут в биографии Дойля, написанной Джоном Диксоном Карром. Злой, ехидный, — и не исключено, что весьма точный портрет матери Уайльда был в статье Чуковского. «Письма» самого Оскара в зелененькой серии Азбука-классика. Эллен Терри в «100 великих актрис».

Радость узнавания, встреча со старыми знакомыми, захожу с любопытством в их дом, оглядываюсь... У Стокера был неудачный брак? Та самая Флоренс Болкомб, которую Уайльд просил вернуть золотой крестик? А ведь Эллен Терри действительно посетила лечебницу, готовясь к роли Офелии!

Потом, где-то с середины книги мне заметно поскучнело. Когда быт ушел прочь и начались страшные-страшные, ужасные-ужасные, кровавые-кровавые преступления Джека Потрошителя. Кажется, автор решил просто положиться на факты, и на этот раз они его подвели. Для полноценного напугательства читателя важны не только чудовищные факты, но и манера их подачи.

У Риза же вырисовалась такая схемка — Стокер узнает про очередное преступление — Боже, это ужасно — идет к своим помощникам, и те тоже хватаются за сердце — беспомощное и бестолковое обсуждение — и новый кровавый сувенир от Тамблти в доме Стокера. Предсказуемость убивает страх. И ведь так практически до самого финала.

В финале, разумеется, у Стокера появляется ХИТРЫЙ ПЛАН, который он успешно осуществляет.

И вроде бы в тексте были там и сям разбросаны ниточки-намеки-предпосылки... но как-то уж очень разрозненно, за кровишшшей, распластанными телами и вырезанными органами ничего не видно. Именно поэтому я в краткую характеристику добавила «бульварный». Грубо сработано.

Еще о положительных сторонах. Риз, собственно, своей книгой кроме всего прочего, отвечает на вопрос «а вот какие бы кошмарные и мистические события, переработанные творческим воображением писателя, могли стать основой для Дракулы? «. И эта игра на сходствах-отличиях, преображении в узнаваемый оригинал ему удалась.

Но герои с первым убийством Джека застывают — со старательно прорисованным испугом на лице. Становится скучно и обидно, так как в первой трети были предпослыки к обратному, надежда на раскрытие и развитие характеров в экстремальной стиуации. Вместо этого получилось упрощение и уплощение.

Достаточно специфическая книга. Интересная стилизация под викторианский стиль, хорошая работа с материалом, интригующая завязка и заваленная, клюквенно-кровавая середина. И в целом, как ни страннно, изнаночная сторона намного интересней лицевой, примечания важнее основного текста. Шесть из десяти, но — я из целевой группы любителей викторианства и готики:), поэтому поставлю восемь.