Леонард Млодинов «Радуга Фейнмана: Поиск красоты в физике и в жизни»

Первое, что мне захотелось сделать после прочтения этой книжки, полистать курс физики, написанный Фейнманом. Ведь должно быть там что-то столь притягательное, чтобы химик вдруг решил поменять область деятельности. А именно так поступил автор этой книги, обнаружив этот курс в библиотечке кибуца в свои 20 лет. В итоге это привело к тому, что он написал докторскую по квантовой теории бесконечномерных пространств. Придуманный подход заинтересовал Фейнмана и Марри, знаменитых физиков, работающих в Калтехе – Калифорнийском институте. Благодаря чему Млодинов оказался там в лице приглашенного многообещающего сотрудника, причем практически с карт-бланшем. Это было очень круто и фантастически приятно. Еще бы – собственный кабинет рядом со знаменитостями, занимайся чем хочешь, обдумывай любые задачи, выбирай, что по душе, и при этом ты практически ничем не ограничен, кроме своей совести. Но вот чем бы заняться – в этом-то и вопрос.

Раздумывая о физике и о себе, Леонард Млодинов проводит целый год, о чем и рассказывает в своей книге, ненавязчиво касаясь теории струн, квантовой теории в целом, того, какие проблемы за ними стоят, а также о том известном факте, что правильная постановка задачи — уже половина решения.

Я, пожалуй, впервые задумалась о том, что все наши представления о кварках (мю-мезонах и им подобных) – это зачастую не более, как соответствующим образом представленные результаты эксперимента. Увидеть и потрогать эти частицы ведь толком нельзя.

«Может, эти частицы внутри частиц – всего лишь удобное математическое построение? Эти вопросы – часть большего, философского: в какой мере данные эксперимента в современных ускорителях – прямое наблюдение, а в какой – всего лишь плод всеобщей договоренности об интерпретации численных данных? В конце концов, даже простые частицы вроде электронов и протонов мыслятся «наблюдаемыми», хотя «видим» мы их лишь косвенно: по следам, оставляемым на пленке, или по щелчкам счетчика Гейгера. А для более экзотических частиц свидетельства еще менее прямые: их существование выводят из статистических выбросов в записях данных, относящихся к рассеиванию других частиц».

В отзывах на эту книгу многие ругают автора за то, что упомянув в заголовке Феймана, он не так уж много про него написал. В общем, это отчасти верно. Здесь больше атмосферы института и обаяния физики, как науки, чем личности Фейнмана, хотя представление об этом физике складывается вполне определенное. Мне подумалось, что Фейнман был чем-то похож по характеру на нашего академика Зефирова – энергией, желанием разобраться в каждом новом повороте любимой науки, любопытством и пытливостью.

Я вообще нежно люблю физиков (за исключением того преподавателя, который вел у нас в МГУ практикум), и потому историю о жизни в Калтехе читала с удовольствием (хотя перевод мне показался далеко не идеальным, что странно, т.к. переводила Шаши Мартынова, а у нее с языком все прекрасно, да и редактор ему явно не повредил бы). Надо бы теперь почитать самого Фейнмана.