Михаил Савеличев «Лабиринт для Минотавра»

ЛИТЕРАТУРА НЕ СЛУЧИЛАСЬ

Тезисно мое мнение:

- Это графомания, которая могла бы быть литературой.

Автор почти убедил меня, что это специальный стиль, позволяющий изложить то, что он хочет изложить. Я почти поверил.

Но нет.

Можно писать и психоделику, можно и сложную философию вписать, но в итоге создать цельное произведение, которое ценно именно как литература.

Здесь есть интересные концепты, но их передача — безумие какое-то. Иногда было ощущение, что это всего лишь ирония и пародия. Но колоссальный объем и какое-то ощущение авторского упоения заставляет думать, что автор вполне серьёзен, пытаясь быть сразу Стругацкими, Филипом Диком и Даниилом Андреевым.

Текст давит своей эзотерической тотальностью, какой-то строгой серьезностью. Словно тебе рассказывает некий очень длинный анекдот очень серьёзный товарищ в старом тулупе и с осунувшимися от ночей полных вечных дум глазами.

И анекдот превращается в какое-то безумное волхвование.

In my humble opinion, здесь литература не случилась.

- Не понял, что ветхозаветного в этом «киберпанке».

Не вижу ни киберпанка, ни еврейских священных текстов.

Не увидел тонкой игры с иудео-христианской теологией, которую хотел увидеть. В лучшем случае, игра с античным материалом. Но тоже какая-то очень поверхностная. На уровне декора.

- Приятно было встретиться с русским космизмом. Особенно с Фёдоровым и его проектом всеобщего воскрешения человеческого рода.

Но, представляю, как круто об этом мог написать Дик.

Что-то в духе своего «Убика».

Кстати, тот же «Убик» не самое ясное чтение. Там тоже много психоделии и какой-то философической сумятицы.

Но здесь … словно ещё один лоскут для постмодернистского одеяла и не более.

- Как я понимаю книга построена на прямом и косвенном цитировании советской фантастики (Стругацких узнал, остальное нет в силу своего незнания контекста).

И эта вторичность чувствуется.

Но она не обогащает роман.

Она лишь подчеркивает, что это не литература, но графоманский эксперимент для своих.

Ожидалось цельное философское высказывание, выраженное в литературной форме, а на выходе — пугающий графоманский оммаж советской фантастической литературе, лишь декоративно прикрытый философией и античными аллюзиями.

Это было занятно читать.

Читать и словно выдумывать ценность данной книги. Думать о том, как можно было бы написать по мотивам отдельных отрывков самостоятельные романы.

Не жалею, что прочёл. Занятный опыт.

Но оценка 5 из 10.

Или 3 из 5.

Говорят, что наши авторы не в силах написать НФ, сопоставимую по уровню с лучшими западными образцами современности. В основном, это так. Однако есть исключения.

Рукопись романа (а ждал я его почти два года) мне пришлось не только прочитать, но и перечитать. После чего я попросил у Михаила синопсис. Для того, чтобы удостовериться, что всё в тексте я уловил правильно. Удостоверился – таки правильно. И ладушки, раз я понял, значит и читатели поймут. Не все, конечно, но этого и не требуется.

О чем роман? Фабула, если в нескольких словах, вроде бы проста. Некий учёный, натурально – в системе Юпитера, ставит сложные и небезопасные эксперименты по созданию и изучению физических сингулярностей. Происходит катастрофа – область пространства вместе со всеми исследователями схлопывается в сингулярность. Дабы разобраться в причинах, инспектор Корнелиус направляет туда свой информационный слепок – физически за горизонт сингулярности проникнуть невозможно. Это приводит к далеко идущим последствиям.

А о чём, собственно, роман? А роман, собственно, совсем не о науке. Об ответственности Творца за своё творение. О возможности творения преодолеть границы, очерченные Творцом, то есть, о свободе воли. О несовершенстве человека – жажде всевластия и невозможности это всевластие осуществить. Безумие бога – один из главных, по Борхесу, сюжетов, развёрнут в «Лабиринте…» во всей красе. А ещё о том, что такое разум и, главное, зачем.

Как и всякое серьёзное НФ-произведение, книга отсылает к широкому общекультурному мировому контексту. Это не только греческая мифология, но и философия эпохи Просвещения, и русский космизм и, разумеется, фантастика: многочисленные аллюзии к братьям Стругацким, Станиславу Лему и другим не случайны и сделаны вовсе не в рамках постмодернистской игры, а вполне сюжетно обоснованы.

То есть, неподготовленный читатель освоит книгу с некоторым трудом, но… что поделаешь.

(с) Глеб Гусаков

Ну, прочёл автор кое-какие греческие мифы, НФ (от «Страны багровых туч» до киберпанка XXI века), и научился писать тексты сам. Не навык же писания (отдельно от содержания) называется серьёзной литературной деятельностью.

Знаете ли… профессионалы до сих пор пишут как следует, а не вываливают винегрет из прошлых культурных штампов.