Салман Рушди «Ярость»

Циничный гламурный подонок Рушди мне определенно нравится гораздо больше, чем похабный индийский сказочник Рушди. Если быть до конца откровенным – последний мне совершенно не по вкусу. Его «Дети полуночи» и «Два года, восемь месяцев и двадцать восемь ночей» просто поразили своей нелепостью, грязью и нездоровым вниманием к мерзостным мелочам (хотя еще больше поражает численность армии поклонников сих творений). А «Стыд», к своему стыду, вообще дочитать до конца не смог себя заставить. Мне повезло, что начал знакомство с автором не с этих произведений, а с эпичного «Золотого дома», который, как и обсуждаемый «Гнев», лишь немного не дотянул до шедевра. Попался бы «нобелевский» роман под руку первым – и на этом наше знакомство было бы закончено.

«Гнев» — это роман-размышление обо всем на свете, не особо структурированное, но при этом цельное и приправленное доброй щепоткой вездесущей греческой мифологии. А, ну да, еще чуть не забыл упомянуть, что вся эта мешанина связана неким необязательным элементом под названием «сюжет» — он здесь незамысловат и вторичен – идеально подошел бы для рассказа на 20 страниц. И при всем при этом роман получился очень образным, умным, красивым и немного сюрреалистичным, представляя собой некую мозаику образов и смыслов. И большой плюс Рушди – он большой интеллектуал, один из пары писателей развлекательного жанра, которые заставили меня периодически заглядывать в Википедию (первым был, конечно же, Эко), а это многого стоит. Определенно не понравится любителям его более распиаренных произведений. «Дети полуночи» и «Гнев», например, — это совершенно разная литература с совершенно разной целевой аудиторией, поэтому вполне логичны негативные отзывы на эту книгу фанатов индийского сказочника. Любители же интеллектуальной литературы, полагаю, будут от романа в восторге.

Нечастое произведение Рушди, в котором неизбежное индийское происхождение героя не играет сюжетообразующую роль. В «Ярости» — небольшом, в общем, романе, примерно половина посвящена инвективам в адрес американского мироустройства, образа жизни, системы ценности. Раздражение главного героя – шестидесятилетнего интеллектуала, с расстроенной психикой, оказавшегося одним в Штатах повлекло ряд обобщающих публицистических спичей, сколь справедливых, столь и неоригинальных. Много личного вложил Рушди в несимпатичного героя, ну и трудно удержаться от иронии от того, что автор окружил профессора в его возрасте и амплуа тремя прекрасными, сильно влюбленными в него женщинами, которые им очень дорожат, но он их по разным причинам отвергает. Герой архисексуален, а лестные высказывание в его адрес не находят никакого объективного подтверждения – такое ощущение, что Рушди помечтал на тему: если б я был султан. Талант великого рассказчика никуда не делся – в «Ярости» славная линия триллера об убийстве , которое герой ввиду частичных провалов памяти примеряет на себя, есть пара интересных сцен, матерящийся водитель. «Ярость» все же едва ли можно отнести к удачам Рушди. Сильно отличающийся от принесших ему славу индийских реквиемов, роман посвящен плачу над судьбой цивилизации, выполненным в несколько старомодной манере – масса авторов от Уэльбека до Коупленда сделали это в более яростной манере и художественно. Предыдущий и последующий романы Рушди поудачнее.

Первый за всё время роман Рушди, который мне не понравится (а читал я Рушди почти всего, кроме «Гримуса» и «Сатанинских стихов», которые на очереди). Рушди решил сыграть на чужом поле — поле Макъюэна и Кутзее — и у него...ну, скажем, получилось, но не слишком-то хорошо, потому что ему нужно оставаться собой, а не копаться в нудном внутреннем мире 50-летнего профессора-бабника (о боже, какой кукольный герой из «Солнечной» или «Бесчестья«!). Ярость как таковая регулярно объявляется: вот, сейчас будет ярость! Но её нет. Есть вымороченная скучная история почти без сюжета, и даже лёгкий элемент сюрреализма её не красит, он будто прикручен сбоку. Слава Богу, я не могу сказать, что Рушди «списался», потому что уже после «Ярости» он создал блестящего «Клоуна Шалимара» и очень хорошую «Флорентийскую чародейку». Но этот роман лично я считаю провалом, недостойным великого.