Мила Бачурова «Заложники солнца»

Эта книга чем-то напоминает цикл Сьюзен Коллинз о «сойке-пересмешнице». В первую очередь проблематикой. И там и там речь идет о борьбе за свободу в тяжелых условиях постапокалиптичного мира. Во-вторых, возрастом героев. И там и там это подростки, но не изнеженные, домашние, а уже трепанные жизнью, вкусившие лиха через меру. Подростки с грубыми сердцами взрослых. Но на этом сходства заканчиваются и начинаются принципиальные различия. В сойке борьба за свободу – это борьба с диктатурой меньшинства, узурпировавшего власть. В «заложниках» — это борьба за свободу от невыносимых природных условий и за свободу человеческого «Я». Ведь самое страшное в условиях глобального звездеца потерять себя, ведь проще всего плыть по течению, для этого даже не надо делать никаких усилий.

В первой половине книги у героев нет никаких перспектив. Весь мир живет с осознанием того, что скоро вымрет, и только горстка ученых мечтателей борется за то, чтобы дать человечеству шанс. И вот в этой обреченности кроется самый главный этический вопрос книги — в условиях тотальной обреченности и бесперспективности жизни в кого превратишься ты – в Дикого или останешься в своем человеческом «Я»? И ведь не все, кто живут в человеческих поселках, остались людьми. Многие хоть и не живут среди Диких, но давно стали жить по диким законам, маскируясь под людей. В диком мире так легко скатиться в дикость. И вот в этом и состоит главная проблематика романа – борьба с Дикостью, которая окружает нас повсюду. Даже в условиях современного неумирающего мира, мы тоже боремся с дикостью в себе, в близких, в меньшей мере, в окружающих, в чужих людях.

Дикость появляется тогда, когда люди теряют свою моральную, нравственную основу. И герои книги Милы Бачуриной ищут эту основу, чтобы дать надежду на выживание всему человечеству. «Заложники солнца» — это роман обретения смысла.

В начале романа мы встречаемся с двумя типами героев – с адаптами, тертыми калачами, которым в то же время свойственна подростковая лихость и удаль, и бункерным Кириллом, домашним тепличным парнем, не приспособленным к трудностям жизни вовне. На протяжении романа мы наблюдаем за взрослением и перерождением бункерного, поэтому не удивительно что в конце мы практически наблюдаем за его гибелью, за которой несомненно последует возрождение феникса.

Книга заставляет задуматься, но при этом читается легко. Одни приключения сменяются другими. Нет провисающих эпизодов, затянутых сцен. Все очень динамично и драйвово. Герои произведения очень яркие, живые, шершавые, в них веришь, ими живешь, им сопереживаешь. И когда «Заклинатели солнца» заканчиваются, хочется продолжить путешествие в мир героев. Потому что ничто еще не закончилось. Все только начинается.

Я не люблю про детей, так как мне кажется это дает автору вольную руку не углубляться в обожаемый мной обоснуй. Типа, дети всё равно не поймут, им бы что попроще. Да и проблемы у детей... Ну вот какие у детей проблемы? Мороженки-пироженки, поигрушечки? Верните Маше уронутый мячик? Почему Колька не дает списать домашку? Да я это и в детстве не читала.

Зато я люблю постапчик. И в нём даже детей могу снести: т.к. ура, школы крякнулись, а детки в темпе взрослеют, однакож до любовного романа еще не доросли. То есть, ура дважды.

Я видела комментарии Милы Бачуровой и в принципе собиралась заглянуть и почитать. Но главным пинком стала направляющая от Тима. И я пришла.

Порадовал язык и стиль изложения. Спокойный, без изысков, вывертов и финтифлюшек. Парочка неологизмов (напр. адапты) гармонично появляются в тексте и не требуют отдельного глоссария. Сценография и развертка действия тоже разумна и нареканий не вызывает. Закавыки форматирования (начало глав с тройточия) — можно вычистить незаметно для глаз следующего читателя.

Классический квест-бродилка по ужасному миру за волшебным Граалем, которым можно будет всех спасти. Оно неплохо читается, если не задумываться, а скользить по поверхности. А как только я задумалась, то споткнулась об увесистый такой бочёнок дёгтя в относительно качественном мёде. О бедный нысчастный, позабытый-позаброшенный автором обоснуй.

В целом же книга симпатичная. Сердечко клюкнула.

Попыталась вычитать первые главы, остальное прочитала залпом.

*

...ни хрена он не понял. Неужели взрослых было так много, что детям можно было вообще не работать? По словам Люли, тогда почти у каждого ребенка было целых два собственных взрослы‍х: мать и отец. И Герман этот удивительный факт подтвер‍ждал. Но, по прикидкам Рэда, че-то до фига тогда народу получалось. Где ж они помещались-то все, интересно?.. И откуда столько еды брали?..

Меня смущает, что Рэд не знает откуда дети берутся, что каждый ребенок рождается от двух взрослых. Надо бы дать акцент не на то, что ребенок у двух взрослых бывает, а на то, что взрослые тогда долго с детьми жили и НЕ УМИРАЛИ. Упоминается детская работа, но не уточняется: работать — это что делать?

Рэд — адапт из детского поселения, по договору пришедший учиться в Бункер — соседний «поселок», где наоборот выжило много взрослых, но зато мало детей. Рэй недоволен организацией быта и, главное, отношением к нему взрослых. Вот вроде бы чудесная причина показать быт тут и там в сравнении! Автор вроде бы так и делает, но Рэд, сравнивая, неоднократно противопоставляет учебу= безделье в Бункере с некоей «работой дома», при этом ни разу не сообщая, что он там работал. Зато, найдя на поверхности стадион, адапты организуют марш-бросок домой за хоккейными клюшками. «Ясненька, по какой работе они скучали!» — злобно думаю я.

Спасательная экспедиция взрослых (один везет другого на раме велосипеда), чтобы вернуть усвиставшего за клюшками пацана, выглядит дико и по сюжету и по обосную. Взрослые, пережившие вспышку, наблюдавшие не раз смерть именно взрослых именно в таких условиях, бегут «по следам» день назад сбежавшего ребенка, который адаптирован к жизни наверху и там, собственно и жил, пока не пришел учиться. Который уже прям щяз должен вернуться — там пути же день туда, день обратно. То есть тупо идут навстречу умирать. ЗАЧЕМ? Чтобы показать, что они взрослые и должны спасать?! Бред же полный. Ну вот и самоубился «одноногая собачка Василий». Жалко его? Да ничуть. Но неясно, как он семь лет после вспышки выжил. А взрослые из Бункера продолжают и продолжают себя так вести, и только адапты грубо не пускают их и не пускают, выскочить не вовремя на поверхность...

Кирилла — воспитанника Бункера, не бывшего наверху, отправляют в экспедицию, снабдив уникальным прибором ночного видения, т.к. обоз двигается по ночам. Кирилл — неловкий и неуклюжий (зато умный). Все роняет, проливает. Естественно, прибор ночного видения сваливается под ноги, находится под телегой. Прибор поднимают, но линзы выпали. О, какое горе! Теперь Кирилл ничо ночью не увидит. И никому (подчеркиваю) НИКОМУ не приходит в голову эти линзы поискать. Вот же тут же прямо упали. Ручками пошарить, э? В магазине уже такое не купишь, и делать новые линзы некому. Но всем как-то всё равно. Упали и пропали. И фиг с ними. Странное отношение к вещам у товарищей выживальщиков.

*

Инна, ветеринар ‍из соседнего поселка, приглашенная когда-то, чтобы помо‍чь ожеребиться кобыле, тоже была доброй. В Доме у адаптов она задержалась, осталась жить с ними. Ребята Инну любили и слушались, но, конечно, настоящим командиром был Герман. Он все знал и все умел. Если чего-то вдруг не знал, говорил: надо подумать. И всегда придумывал.

Герман лечил их ожоги и ссадины, вырывал молочные зубы, разнимал драчунов и успокаивал плакс. Заставлял будущих адаптов умываться и следить за одеждой. Учил стрелять и готовить еду. А еще интересно рассказывал, как жили люди до того, как все случилось – если, конечно, время было.

При наличии ветеринара — человека с мед. образованием, детей лечит Герман?

*

Они, не задаваясь никакой целью и не обладая никакими знаниями, просто помогали выжить случайно подвернувшимся малышам.

Опять неточная формулировка + диссонанс понятий. Не обладая никакими знаниями нельзя помочь. Не обладая никакими знаниями нельзя выжить — так как для выживания как раз нужна агроменная куча знаний по выживанию... И далее опять диссонанс:

Сложенные вместе, знания наших ребят с навыками и сноровкой адаптов, смогут их спасти.

Навыки и сноровка адаптов — ЭТО ТОЖЕ ЗНАНИЯ!

Много странных фраз, диссонирующих с ситуацией и течением событий. Например, последнее предложение книги:

У бесчувственного темнокожего тела было лицо Кирюши.

Ну вот я понимаю, пафос и всё такое. Но ни за что не поверю, что ждущий Кирюшу Вадим, знающий уже, что вот они, миссионеры, вернулись, настолько заторможенно соображает. Что, вот тело, которое несут. И несут это тело, несут, да полчаса все переругиваются, Любовь Леонидовна нервно вижжит, Сергей падает в омморок... А Вадим наконец-то видит, что у тела есть лицо и это лицо Кирюши. Не верю вот ни разу — лицо это всегда ПЕРВОЕ, куда смотрят люди. Особенно, когда ждут и вот они — пришли.

Вышеприведённое с пучком иных цитат было скинуто автору.

Однако таких «не верю» полным-полно. Что существенно попопртило мне впечатление.

Но добил меня лобовой удар копипасты Стругацких:

Золотой шар...Ведь со Сталкером в Зону пошел Артур, сын Стервятника! Прекраснодушный мальчик, которого хладнокровно отправили умирать… Счастья для всех… Бесплатно…

***

Неточность в формулировках, умолчания того, что автор считает само собой разумеющимся, но читатель и не догадывается, потому что автор не сказал, плюс небрежности в подаче мира, отогнали бы меня от чтения давным давно, буде нашла я эту книгу вне конкурса.

Я надеюсь, что будет исправлено не только протыканное. Потому что книга требует серьёзной редакторской проработки именно в части подачи обоснуя. Уравновешивания информации и обоснуя с подачей мира и поведением героев. Хотелось бы, чтобы автор посмотрел на каждое предложение и сценку «чужим оком» и подумал, где доказательства? Где показан или рассказан обоснуй именно такого поведения, именно таких реплик и выводов?

Пока это черновик.