Юкито Аяцудзи «霧越邸殺人事件 / Kirigoetei Satsujin Jiken»

«Она считает, что настоящий дом, заполучив нового гостя, обладает способностью «двигаться», зеркально отражая тем самым будущее каждого посетителя. (...)«Госпожа Тоба, нам придётся поверить вам на слово», -произнёс Гунака, с трудом подбирая слова: «Этот дом действительно обладает невероятной силой...»

Да, роман с красивым названием «Киригоэ Сатсуджин Джикен» (что-то вроде «Инцидента в резиденции Киригоэ») является внецикловой работой Юкито Аяцудзи и описать книжку можно как детектив с оккультным обрамлением. При том, что вступление вряд ли является чем-то сверхъестественным или из ряда вон выходящим: театральная труппа из шести молодых артистов, возглавляемая директором и примкнувшим к ним писателем-реалистом (он же является и рассказчиком) оказывается запертой от внешнего мира. Все они волей обстоятельств застревают неподалеку от заснеженной деревни Омихара, в поместье Киригоэ, принадлежащему удалившемуся от мира обеспеченному господину Ширасуге. Телефоны не работают, сотовой связи ещё нет (на дворе -далёкий 1986-й год), машинам не проехать из-за завалов, никакого другого сообщения тоже нет. Вскоре в доме одно за другим начинают происходить скорбные происшествия — убийства, постановочно копирующие сюжеты из старинной поэмы «Дождь» японского поэта Китахары...

Так вот, повторюсь -подобные герметичные конструкции, как бы имитирующие «закрытое» пространство встречались уже не один десяток раз в беллетристике. Встречались, если бы не одно но, выделяющее книгу Юкито из общего ряда — довлеющая повсюду случайность происходящего. Ведь ехали театралы совсем в другое место и если допустить мысль, будто в их труппу затесался злоумышленник, он уж точно никак не мог предусмотреть вынужденной остановки и учесть множество последующих сопутствующих факторов. Обычно-то встреча в условленном месте, где позже произойдет нечто, планируется в подобных романах заранее. Далее, допустим, по невероятной случайности гостеприимный господин Ширасуга узнал по прибытии среди гостей какого-то давнего врага (сложно поверить, но вдруг — бывает...) и решил с ним расправиться. Но и эту гипотезу придётся откинуть, т.к. убийств было несколько и предположить, что у хозяина дома мог возникнуть единовременный отрицательный мотив сразу к четырем-пяти гостям слишком нелепо. Причем начинается всё по законам классики — одно место за столом пустует без стула, который перед тем неожиданно ломается. Что же это предвещает?...И да, интересный нюанс — примерно половину романа господин Ширасуга вообще на глаза не появляется, и прибывшие гости его не видят: действия хозяина ограничиваются кратким сообщением через дворецкого: «не хочу с ними разговаривать». Также странностью является переданный запрет посещать 3-й этаж резиденции, где явно проживает какое-то неизвестное живое существо, чью игру на фортепиано иногда слышат постояльцы дома...

Поэтому, основная фишка романа Аяцудзи — попытаться по ходу действия понять, что же здесь является закономерностью, а что случайностью. Как, например, воспринять факт того, что девушка из театральной труппы видит в гостиной дома портрет своего двойника, совпадающий до мельчайших деталей с её собственным обликом, включая одежду? Другой участник сумел прочитать свое имя по корешкам вертикально стоящих книг, взяв верхние иероглифы с каждой книги. Третий точно также углядел совпадение со своим именем в лежащем на столе портсигаре «Кенки» и т д.... Недаром кто-то в этом романе упомянул про парадигмы и «неопределенность Гейзенберга»: в созданной автором модели невозможно вычленить, что является рациональным (предопределенным) ходом событий, а что случайностью. Да и идея о «красоте», изложенная устами одного из участников в финальной части произведения придает всему происходящему определенный нестандартный подтекст.

Забавно, что и у меня случилось совпадение с этой книжкой — днём ранее я читал книгу Амброза Бирса со следующей строчкой: «коренья, которые идут на приготовление напитка, получают от альпийского растения известного под неблагозвучным именем Желтая горечавка, растет оно высоко в горах...». Так вот, по-моему, горечавка — точно не самая популярная трава, упоминаемая в художественной литературе. Но вышло так, что натолкнулся я на упоминание о ней случайным образом дважды подряд менее чем за полные сутки- теперь и у Аяцудзи (его книга написана на 99 лет позже бирсовской) — здесь с помощью техники гравюр Intaglio описывается трехлистный узор в виде цветков горечавки , размещенный на стеклянной двери...

По итогу — тот случай, когда текущая атмосфера лучше самой разгадки (тем более, что после её прочтения многие консервативные любители детективов скорее всего поморщатся, ибо скажут, что так делать неправильно, особенно когда узнают, кто же жил на третьем этаже таинственной резиденции...). Однако, можно похвалить автора за то, что он искусно внёс в известный старый сюжет элементы других направлений, попутно добавив в герметичную атмосферу, сложившуюся между невольными гостями, продолжительную полемику на разнообразные темы.