Дмитрий Володихин «Доброволец»

«Война всегда приносила скудость, напрасные труды, грубость нравов и тьму жертвоприношений на алтаре смерти.»

2005-й год. Заброска хроноинвейдоррв в 1919-й, в надежде переломить ход Гражданской в пользу белых.

Понятно, что хотелось написать роман о Гражданской, но почему не раньше выбрать время заброски? Точка бифуркации в боях за Орёл? А если просто предотвратить революцию? Но это придирки к логике.

Дальше 99 процентов текста суровые, крайне суровые, военные будни. Сражения, отступления, холод, голод, смерти, ранения.

Вроде у десанта из будущего получается немного изменить ход событий — дошли до Твери и так далее, но ко времени Каховки и Крыма всё вернулось на круги своя.

Хроноинвейдер решает вернуться в своё время и менять уже его. Одной строчкой в конце нам дается понять, что к 2025-му году у него получилось. Видим, что у него получилось. Наизменялись.

Авторское послесловие пафосное, безусловно. И не сказать, чтобы очень нужное основному тексту.

Кровь и пот пехоты переданы очень ярко, за что и балл.

8(ОЧЕНЬ ХОРОШО)

Очень интересный и хорошо написанный роман, не имеющий прямого отношения к фантастике.

Хотелось бы сразу сказать о языке и стиле. Нарочно спойлеров не использую — тут все можно брать в кавычки целиком. Он, стиль этот, мало того, что прекрасный и литературный, так еще и плотность у него нечеловеческая, даже читать трудно. Отвык. «Добровольца» можно читать как роман-эссе, просто за чистоту языка. Предельная концентрация смысла в слове.

О содержании: главный герой, молодой историк, перемещается в прошлое в составе группы единомышленников, чтобы «исправить прошлое» помочь Добровольческой армии выиграть Гражданскую войну. Предыдущие попытки «хроноинвэйдоров» совершить это в 1917 г. и раньше успехом не увенчались — нормативная реальность компенсировала их воздействие.

ГГ Михаилу Денисову это тоже не далось — вместо должности в штабе ген. Деникина он занял место рядового стрелка в рядах Корниловской дивизии с которой и прошел, версту за верстой, от Орла до Тулы — Дона — Новороссийска и вернулся назад в 2005 от Перекопа уже взятого красными.

Это роман о войне, но сражений стратегического масштаба здесь не описано. Бои попроще есть, но их тоже немного и показаны они фрагментарно. Подробнее всего описан только последний — с бронепоездом у Джанкоя. Тут вообще нет никаких положенных приличному «попаданцу» приключений со стрельбой и предсказаниями будущего, даже захудалой любовной линии — и то нет. Вот именно вот так — чего ни хватишься.... Даже приличной бытовухи образца 1919 и то маловато будет.

Тогда что есть в романе?

Долгие верста пешком, заплатанные шинели, стоптанные каблуки, стертые ноги, пустые желудки, отмороженные конечности, ночевки на полу и прочее в том же духе — то есть холод, голод, грязь и бесконечная усталость.

Зачем все это? Зачем это нужно герою, который мог бы вернутся назад в будущее еще осенью 1919-го, когда стало ясно, что поход на Москву вновь провалился и Белое дело проиграно. Тогда можно было бы не промерзать в донских степях, не корчится в тифу, не...

С героем все ясно — он очень много о себе воображал, он бредил великой миссией, он девушку любимую бросил, променял на «билет до станции Высокая судьба». Война быстро расставила все на место — он понял себя, он слился с эпохой, избавился от иллюзий и осталась в нем только стойкость и вера. Миссия Добровольца вполен сравнима с судьюой рыцаря ищущего свой Камелот или идущего в крестовый поход. Соответствующие аллюзии и реминисценции, да что там — намеки жирным шрифтом разложены через каждые две главы.

Но это не главное в «Добровольце». Рыцарь, не рыцарь... Герой насчет себя с самого начала не сильно заблуждается, так что и самоиронии там тоже довольно. Поэтому и нет никакой особой Идеализации Белого Движения. Никто из главных персонажей на святого подвижника не тянет — только все вместе, только соборно. Про тыловых героев и вороватых интендантов тоже много теплых слов сказано...

А вот это есть — некая особая благодать, почти осязаемая субстанция, которую производят и хранят Добровольцы, есть душа России которую они хранят и оберегают и которая умирает вместе с ними по капле выходя вместе с кровью. Не зря в одной из первых глав есть такой образ: «стать кровью текущей в венах страны.

История — истории в общепринятом смысле тоже нет. Ни одного стратегического плана, экономического обзора, даже исторические лица упоминаются редко, все больше в конце и как-то так — историческим фоном. Главный герой с ними не встретился и о судьбах мира не поговорил. Борьба белых с красными выглядят в этом романе как чистая борьба воли, где важно не сколько раз кто в кого попал, а кто терпеливее и чище душой. Это уже не военные действия, это чистой воды служение родине получается.

О чем роман? Здесь каждый найдет, что захочет. Десять лет назад я прочитал повесть «плацдарм» как неудачную «альтернативку», как историю смирения гордыни и воспитания стойкости.

Сейчас я думаю, что роман о русской Смуте, которая, как и «разруха» находится в головах, а еще точнее — в душах. Тут можно бы использовать модное словечко «историософия»: религиозные мотивы есть, прошлое присутствует — самое оно! Но что-то не хочется клеить этот ярлык. Слишком потерт и многозначителен.

Можно попытаться объяснить глубинный смысл текста через метафоры света, духа, музыки сфер.. Опять не получается — тут какое слово ни возьми, вранье выходит.

Да, недостатки тоже есть, куда же без них. Просто искать не хочу.

Очень, очень неудачная попытка скрестить исторический роман с фантастическим..(

Я люблю исторические романы, но какой же это исторический роман, если через каждые пятнадцать-двадцать страниц слух режет слово «хроноинвэйдор»? (С чего бы это отечественные изобретатели и , судя по тексту, большие патриоты обозвали себя этим диковато звучащим названием??)

Я люблю фантастические романы, но какая же это фантастика, если кроме первых десяти страниц и вот этого самого регулярно повторяющегося слова ничего фантастического в романе нет?

Хотя нет, есть. Воображение поражает абсолютно фантастический образ топ-менеджера столичного банка, который отправился в 1919-ый год, чтобы в звании рядового топать по степи «по двадцать, тридцать, а то и сорок вёрст в день». Вот только вчера народ перешёптывался, что его видели в задумчивости на заднем сиденьи «Бентли» несущемся по Рублёвскому шоссе, а уже сегодня он, три дня не емши, ведёт прицельный огонь из трёхлинейки по «товарищам», засевшим в стратегической водокачке на окраине станицы Змеюкинской. Вот это глыба! Вот это матёрый человечище!

Гвозди, как показывает практика, можно делать из тружеников финансового сектора ХХI века!

Собственно, хочу сказать доброе слово о художнике Михаиле Тренихине. Его обложка (это 3-е издание, бело-черно-красная гамма) — лучшая из трех. Да чуть ли не лучшая вообще среди всех обложек моих романов.

Эта книга для развлекательного чтения практически непригодна — в ней нет «приключений» и вообще того действа, которое принято называть «экшен». Я бы определил этот роман как эпическое бытописание триумфальной гибели Белой гвардии; бытописание, крайне жёсткое в своей бытовой точности и анатомической скрупулезности. Книгу, честно говоря, очень тяжело читать, через её наполненные «кровавой помойкой войны» страницы приходится, сдерживая рушащиеся на читателя эмоции, буквально продираться.

С одной стороны, для того чтобы получить «ощущение подлинной истории» может быть и действительно полезнее «взять в руки мемуар» — свои воспоминания оставили как известнейшие белогвардейцы Деникин, Краснов и Врангель, так и гораздо менее известные Левитов и Торкул. Только вот первые командовали дивизиями довольно далеко от передовой, да и вторые тоже вряд ли ходили в штыковые атаки на захлёбывающиеся огнём пулемёты латышских стрелков. А вот те, кто бесконечными зимними месяцами жил там, где после недели боёв со штыковыми атаками на пулемёты и артиллерию от полка оставалась рота; а ещё через две недели воевал в ротах, прикрывавших отступление остальных по дорогам, где жидкая грязь на почти каждом шаге заливает за голенища сапог, а за два часа сна потные волосы примерзают к вещмешку и роты превращались во взводы — своих мемуаров не оставили.

Удивительно, как автор сумел осмыслить и передать это ежечасно живущее в людях отчаяние, «страшную тоску, ноющую в душе, как ноет гнойный нарыв на ступне, давно прорвавшийся, залеченный, но затем растёртый пропотевшей до ветхости портянкой — до состояния безобразной язвы, поминутно дающей о себе знать»; это страшное время, где «Жизнь человеческая по стоимости намного уступала килограммовому шмату сала... В храмах иконы постреляны и окурки торчат из дыр, проделанных пулями в губах святых... Неприкосновенность женщины охраняется только степенью усталости солдат, но не нравственным законом и не силой веры». Это всего лиши две короткие цитаты, но именно вот на таком высочайшем эмоциональном накале и написана практически вся книга. И написана она вовсе не для того чтобы кого-то «вдохновлять», а чтобы с запредельной болью, рвя в кровь своё горло «прокричать», что: «Россия и революция несовместимы. Никогда. Ни при каких условиях. Ни под каким знаменем. Революционер в России — всегда предатель.»

P.S. К фантастике — роман относится только лишь ИМХО потому, что «про пападанцев — нынче книги покупают». И автор просто воспользовался этим трендом чтобы издать этот социально-исторический роман. При этом «фантастическая составляющая» к нему «пристёгнута» довольно неуклюже(((

P.P.S. Вот только за каким хреном на практически исторической книге о судьбе Корниловского полка издательство Лениздат сделало обложку с эдаким «ряженным чучелом при автомате», да ещё (для правдоподобности-?) нацепило на чучело солдатский Георгий на колодке второй половины ХХ века...

Если убрать штампованную предысторию и претенциозный эпилог,с набившими оскомину забросами в прошлое наших«попаданцев»- книга получилась.

Основа- крепкий исторический роман о гражданской войне.Но мысль автора понятна, увидеть трезвым взглядом нормального русского интеллигента все безумие братоубийственной войны, ощутить ужас бессмысленной мясорубки,хотя бы с помощью альтернативной истории.Еще раз попытаться понять ПОЧЕМУ ? Почему крещеный народ осквернял церкви и люто истреблял священников? Почему врага не просто убивали, а мучили и казнили, глумясь над трупом даже после смерти? Откуда такая ненависть,причем с обоих сторон? Красные вырезали белым погоны на плечах, а белые красным высекали звезду во лбу.Почему сын на отца, брат на брата? И это не ненависть бедных к богатым,вспомните сколько дворян и промышленников поддержало революцию! И это не война офицерства против солдатни,вспомните,что весь Генеральный Штаб был у большевиков, а с Корниловым из Ростова в Ледяной поход выступило только около шести тысяч офицеров и юнкеров( из стотысячного офицерского корпуса!). А сибирские рабочие в рядах колчаковцев?

Понравилось показанная в романе «окопная правда». Понравился главный герой,который не совершал запредельных подвигов,не выслужился к концу книги из прапорщиков в генерал-майоры, а просто воевал,как тысячи таких же,бывших студентов,учителей,инженеров и приват-доцентов. Так же,как они — мотал портянки, наступал и отступал,замерзая в донских степях, валялся в завшивленных госпиталях,стрелялся на сходнях последнего парохода,уходящего в Константинополь. Понравился «белый«Крым,доживающий последние дни ,и в унисон звучащие стихи Цветаевой и Гумилева.

Прошлое изменить нельзя,но надо попытаться понять его, и тогда не так страшно жить дальше...

Мне роман, в целом, понравился, хотя недостатки его вопиющи. Абсолютно мутная и запутанная предыстория. Странноватая концовка. Пожалуй, все-таки неубедительная идеализация Белого движения.

Но есть и очевидные плюсы. Более или менее четко переданный быт. Тоска и ощущение безнадежности. Лучики надежды, «а вдруг в этот раз все-таки получится». И опять проигрыш, отступление, потом бегство, потом окончательный разгром. И важные уроки, которые извлек для себя герой. И абсолютно бесценный опыт.

Я бы предпочел прочитать хороший «белогвардейский роман» без осточертевшего «попаданческого антуража». Но и так — хорошо.

Самый сильный метафорический образ у автора, — в послесловии. Это — собственный дом, где подвал затоплен кровью... Ясно, что автор искал сильные символы отечественной истории. И нашёл...

Но насколько отличаются персонажи Володихина от бесшабашно-весёлых и лихих «попаданцев», легко переделывающих историю «под себя» (или под собратьев-«форумчан»).

Здесь — усталые искалеченные люди, отчаявшиеся изменить в «родной» истории что-либо к лучшему. Мрачноватые типы, после всех злоключений в минувшей гражданской войне приходящие к простому выводу: если что можно и нужно менять, — так это в реальном настоящем. Нельзя с комфортом обитать в жилище с наполненными кровью подвалами.

Впрочем, организация, отправляющая добровольцев в минувшее, тоже сильно напоминает реальный форум альтистории, где участники вольно кочуют по разным эпохам. Не закончен, думается, и «Доброволец». Во всяком случае, остаётся впечатление открытого финала. К теме всегда можно вернуться.

Роман написан неплохо, идея вполне доходчивая и здравая, но главное ощущение от сего масштабного труда – это несоответствие. Формы – содержанию, тривиальности идеи – размаху в ее реализации… Роман-опровержение – это, кажется, чересчур.

Когда Север Гансовский, к примеру, пишет классического «Демона истории» – своеобразный ‘наш ответ’ Брэдбери, он все-таки делает повесть. Полемика в романной форме – это стрельба из пушки по воробьям.

Переделки прошлого почти утратили сегодня идеологическую нагрузку, превратившись скорее в технический прием, которым охотно пользуются фантасты. Спорить с техническим приемом в романной форме – это всё равно, что создавать роман-разоблачение какого-нибудь двигателя на медленных кварках. Все ж прекрасно понимают, что такой двигатель – не научная идея, но принятая в фантастике разновидность ковра-самолета.

Спасает, конечно, детальная проработка исторического фона, хотя фоном сделанное назвать трудно. Собственно, История нашей страны – это и есть главный герой романа. Но опять-таки, когда мне нужно ощущение подлинной истории, я возьму в руки мемуар, а если роман, то роман исторический, а никак не фантастический.

Нет, я понимаю, что фантастическое допущение позволяет столкнуть нашего современника и прошлое, но как-то все эти «мы из будущего» не вдохновляют.