Кэтрин М. Валенте «В ночном саду»

Наверное, не было в этом году фэнтезийной новинки, привлекшей столько внимания в русскоязычном Интернете, как «Сказки сироты» Кэтрин Валенте (скандалы, интриги и бракованные книги оставим за бортом). Стройный хор хвалителей как тут, на Фантлабе, так и за рубежом, обещал нечто по-настоящему неординарное, поэтичное, и раздул градус ожидания до небес, да и не так часто нас радуют сказками для взрослых. Однако, не все в королевстве Датском так уж ладно, как хотелось бы.

Первое, чем примечательна книга – это способ повествования: пирамида переплетающихся друг с другом вставленных друг в друга сюжетов; это и главная ее особенность, но в то же время и главный ее бич. Валенте явно наслаждается этим старым, как мир, приемом, известным нам, в первую очередь, по «Тысяче и одной ночи», и безнадежно им злоупотребляет, не понимая сути. Книга разделена на две части, две сказки, сюжеты которых просты до тошноты; однако, каждая новелла, призванная развивать и углублять их, на самом деле попросту тормозит развитие пустого основного сюжета. «Сказкам сироты» ужасно не хватает интересных обрамляющих сюжетов, удерживающих внимание читателя до той поры, пока фрагменты сюжетов вставных не начинают складываться в единое целое. Чем дальше – тем больше персонажей, каждый из которых норовит рассказать свою историю, и вся книга распадается все больше и больше; так что время от времени интерес к книге пропадает совсем, и возвращаться приходится силой.

На это можно было бы закрыть глаза еще при одном условии: если бы все эти вставные истории не были столь однообразными. Трудно поспорить, что акцент в «Сказках сироты» делается именно на сюжет, и именно с сюжетами здесь полная засада. Все они схематичны, скроены по одним и тем же лекалам, зачастую скомканы, словно читаешь не книгу, а ее пересказ (что особенно заметно в «Морской книге», ужасно неровной; дисгармония камерной обрамляющей истории и размаха внутренних историй оставляет в конце только разочарование) да и вообще, по большей части, пустоваты. Многие из них написаны лишь для того, чтобы еще больше усложнить и без того шаткую мозаику и представляют собой просто-напросто воду, наполнитель без вкуса, цвета и запаха.

Рецензенты любят сравнивать «Сказки сироты» с полотном, сетью, кружевами и так далее. Но Валенте не плетет, она шьет лоскутное одеяло из подручных материалов: там кусочек европейских сказок, тут – арабских, здесь – очередная постмодернистская пыль в глаза. Куда уместней сравнение с попыткой школьного оркестра сыграть балет под руководством пьяного дирижера, сочиненный им самим: вроде, все на месте: тут тебе и лейтмотивы, и основная тема, и аранжировка сделана как написано в учебниках, да и вообще все как у классиков. Да только тут скрипки фальшивят, там контрабас сбился с ритма, трубач забыл вступить, литавры расстроены, а пианист заболел.

Кстати, о фальши: хуже всего удались мифы. Они примитивны, и это не примитивизм древних мифов, а просто неудачная игра в космогонию. Все эти истории о Лошадях и Звездах отличаются крайней натужностью; и, хотя играют в сюжете, они абсолютно бестолковы и бесполезны.

Не знаю, феминистка ли Валенте, но книга поражающе фемоцентрична. В книге просто нет ни одного положительного героя-мужчины. Есть мальчики, есть слабовольные принцы и прочие лица мужского пола, есть эпизодические, но любой сильный мужчина – злодей. Положительны только нытики и мальчики. Женщины же, напротив, все как на подбор благородные разбойницы, героини, принцессы, спортсменки, комсомолки и просто амазонки.

Нельзя не высказаться еще об одном: о языке. По этому поводу уже тоже сложены дифирамбы как автору, так и переводчику, однако все эти «желудок сигнализировал о голоде» и «доводы, подобные снежной вершине» в моем представлении слабо вяжутся с хорошим сказочным языком.

В общем, неплохая по замыслу книга сильно подпорчена исполнением; иногда это работает, но чаще – нет. В погоне за формой Валенте напрочь забыла о содержании, и получилось что получилось.

Жила-была девочка, которую окружали тайны и загадки. Обитая в обширном дворцовом Саду, среди множества чудес и красот, засыпая под пение птиц, утоляя жажду из фонтанов, а голод сочными плодами с деревьев, она на протяжении нескольких лет незаметной тенью скользила по аллеям и пущам, поскольку молва считала ее демоном. До поры она избегала шумных компаний и чужого внимания, но однажды повстречала мальчика, который отринул страхи и попросил ее рассказать одну из сказок...

Дилогия «Сказки сироты» Кэтрин Валенте представляет собой уникальное явление как для зарубежной фантастики, так и отечественной. И дело не столько в мифопоэтической стилистике, поскольку в этой тематике работает достаточно авторов, которые используют фольклорные элементы и сказочные мотивы. Вместо привычных двух-трех-четырех сюжетных линий Валенте работает со вложенными историями, постоянно перескакивая от рассказчика к рассказчику. В результате читателю приходится самому собирать огромную мозаику со множеством действующих лиц, где один поступок может привести к непредвиденным последствиям спустя годы или через мгновение.

Жила-была девочка, которая рассказывала мальчику, сыну Султана, сказки. Она щедро рассыпала крохотные зерна историй, из которых разрастался пышный ковер повествования. В каждой следующей сказке проклевывались все новые и новые, прорастая друг в друга, переплетаясь и усложняясь, завораживая слушателя. Так, сказка о Принце и Гусыне перетекала в сказку Ведьмы, затем оборачивалась сказкой Бабушки, потом Лошадницы, чтобы вновь вернуться к Бабушке, пока не появится новый рассказчик. Но истории лишь сперва напоминали нестройный хор, постепенно обретая четкий ритм и выверенную композицию. Пеструю, красочную...

Несмотря на то что Валенте активно обращается к фольклорному материалу, использует распространенные архетипы, каждый раз, когда возникает ощущение узнавания, Кэтрин находит оригинальное решение, конструируя самостоятельную, разветвленную и замысловатую мифологическую систему, где мирно уживаются отсылки к различным европейским и скандинавским, индусским и арабским, а также многим другим культурам. Кроме того, авторский стиль богат на красочные, затейливые изощренные метафоры, которые не стоит воспринимать буквально. Валенте пишет не словами — эмоциями и ассоциациями, опираясь более на чувственное, а не рациональное восприятие.

Жила-была девочка, в историях которой обретали плоть и кровь великие герои и чудовища, возносились к небесам башни Миропомазанного благословенного Града Аль-а-Нур, слышался стук копыт Кобылы, ожеребившейся Звездами в Начале Мира, высились леса факельных деревьев и сверкали золотом гнезда Грифонов. Ее сказки охватили бескрайние степи и бурные моря, подарив мальчику редкое ощущение сопричастности увлекательным приключениям. Жестокость в историях идет рука об руку с милосердием, клинок судьбы безжалостно обрезает жизненные нити одних персонажей и намертво связывает нити других. В историях, которые рассказывают про обретение мечты, о борьбе с роком и выполнении Подвигов.

Итог: фэнтезийно-сказочное красочное и затейливое мифопоэтическое полотно, сотканное из множества историй.

Любопытный принц находит в саду изгнанную девочку, веки которой сплошь покрыты иссиня-чёрными татуировками всех самых причудливых сказок мира, песен и заклинаний, когда девочка расскажет последнюю историю, то предстанет на суд призрака. А пока у неё появился первый слушатель и в этом томе, разделенном на степную и морскую книгу, читателю предстоит окунуться в мир страшного волшебства, кровавых законов и мерзких тайн.

В аннотации писали, что это сродни «Тысячи и одной ночи» и это действительно правда — так причудливо вытекает одна история из другой, меняя рассказчиков, как перчатки, перебрасывая мяч от одного к другому и назад, но в конце ты понимаешь, что все эти персонажи были связаны между собой и в финале придут к общему знаменателю, далеко не всегда счастливому, как в сказках братьев Гримм. Мерзкие подробности приблизили эту книгу по духу и атмосфере к «Страшным сказкам», в которых королева ела свежее сердце дракона, а король отдал дочь горному орку и с любовью растил гигантскую блоху.

Впечатления смешанные — «Степная книга» не зашла, а вот «Морская» читалась бодро и даже с каким-то азартом. Привыкала я к мешанине образов, сумбурности повествования и сюрреалистичности действительно долго, но красочное повествование, яркие персонажи и под час удивительные сравнения меня покорили🫶

Думала, что брошу и не буду читать продолжение, но заканчивая последние страницы первого тома передумала, поняв, что хочу ещё раз услышать новые причудливые истории и узнать, что же произойдет с рассказчицей и принцем.

Алмазная пыль в глаза.

Так, с чего бы начать… Я не особо люблю структуру «Сказок тысячи и одной ночи», все эти «байки-матрешки» и «истории в историях», и будь я злобным правителем, а злосчастная Шахерезада — моей супругой, боюсь, пришлось бы бедняжке либо радикально менять стиль своего повествования, либо выкручиваться как-то еще. Так что просто держим в уме, что мне изначально сама структура не понравилась, и возможно поэтому я начал копать поглубже, не удовлетворившись красивым и на первый взгляд мудреным внешним фасадом.

Но шайтан с ними, с матрешками, тут есть проблемы посерьезней. У меня еще при ознакомлении с «Бессмертным» сложилось впечатление, что писательница обладает весьма поверхностными познаниями в истории-мифологии, но зачем-то сует имена и названия из оных где можно и нельзя, безо всяких привязок и отсылок, просто чтобы было. И тут это ощущение только усугубилось. Вот простой пример. Есть в индийском эпосе «Рамаяна» такой персонаж, как Индраджит («победивший Индру»), сын главного злодея, демона Раванны, и вообще личность во многом примечательная. Здесь есть персонаж с таким же именем и этой просто по сути злой раджа, не имеющий ничего общего со своим тезкой. Такое ощущение, что писательницы просто вбила в поисковик «злые индусы» и наделила отрицательного героя первым попавшимся именем. И такого здесь много.

Можно конечно сказать, что здесь есть попытка создать «собственную мифологию», но она тут достаточно проста (если не сказать примитивна), а заимствование реальных названий зачастую безо всяких отсылок и привязок лишь усугубляет дело и создают ощущение какой-то что ли вымученности.

И ладно бы сами истории были интересны или необычны, но нет, они тоже достаточно просто, разве что достаточно хорошо написаны, и то хлеб. Если счистить с первой сказки всю шелуху из «матрешки» с первой сказки, то получим просто типичную повесть о несчастном принце, злом короле, потерянных и вновь обретенных родственниках, и всем так же прочем. Остальные истории тоже не представляют из себя чего-то выдающегося или необычного, и порой создается впечатление, что «мозаичная» структура здесь не только экстравагантный литературный прием, но является своего рода ширмой, что скрывает общую простоту историй, которая станет быстро видна, если рассматривать их последовательно и по отдельности. Во второй же сказке все это еще усугубляется, сама история про очередную «не такую, как все» девочку еще проще, а мешанина из мифологических названий еще мутнее.

И как будто всего этого мало, произведение еще изредка пытается зачем-то нырнуть в «постмодернизм», который здесь совершенно не к месту. Когда нам рассказывают сказку, а зачем внезапно посреди нее начинают загибать о математических формулах и сравнивать принцев со «сэндвичами с огурцом», это знаете ли здорово сбивает настрой и смотрится достаточно инородно.

Что имеем тогда по сути? А по сути имеем достаточно простенькое, хоть и ладно написанное произведение, что пытается запутать и завлечь читателя вычурными названиями и переплетениями сюжетных нитей, пытаясь казаться сложнее и ярче, чем оно есть на самом деле. Только в итоге получился не узорчатый ковер, а скорее какая-то мешанина. И если размотать все эти нити, распутать хитрые на первый взгляд узлы, то станет очевидно, что местами они даже и не очень-то друг другу и подходят, а сама работа довольно проста. Как и было сказано в самом начале – алмазная пыль в глаза. Яркая, блестящая, может даже драгоценная, но все еще пыль…

Чем дольше я читал эту книгу, тем больше старался вплестись в замысел Кэтрин Валенте, потому как это всё-таки фэнтези, не сборник рассказов, цельная и явно закольцованная история, в которой все упомянутые тайны мира, это странного сюрреалистического сказочного мира будут достойно воплощены в единую мозаику, точнее, картину, состоящую из маленьких-маленьких точек, как живопись пуантилистов, из ярко-октябрьских и приглушённо-ноябрьских точек, осенней палитре, по всей видимости, привычной для автора.

В отличие от «The Girl Who Circumnavigated Fairyland in a Ship of Her Own Making», эту книгу нужно читать медленно и с толком. История о девочке Септембр летит сквозь твоё сознание, она линейна, ярка и проста, хотя и наполнена ворохом своеобразных чудачеств. «In the Night Garden» свойственно совсем другое. Это разворачивающая во все стороны, с одной стороны, с другой — обволакивающая тебя история, в которую ты быстро попадаешь сам, начинаешь осознавать её объём и глубину. Как и всякий хороший мифотворец, Валенте умеет создать ощущение безграничности своего мира. Мир странный, причудливый...

...Мир, в котором главную роль играет Свет. Свет наполняет всю космогонию, созданную Валенте, он переливается в жилах чудовищ и людей, он струится из дыр на небе, именуясь звёздами, он — источник всех чудес и причуд.

Этот свет наполняет каждый лоскуток мира. Да, это не кружево и не ткань, не изысканный ковёр — это действительно лоскутное одеяло, уж слишком разнородны и разнокультурны образы, которые мы видим, однако эти лоскуты удивительным образом подобраны в тональности друг с другом, один плавно перетекает в другой, и, несмотря на базовый восточный колорит, мы понимаем, что главный оттенок этого полотна — рыже-красно-жёлтый, с вкраплениями стального-серого и синеватого отлива глав о Шторме, о Седке и Медведице. Узоры и нити же...

...Узоры, конечно, сплетаются здесь словами. Яркими, броскими метафорами и визуальными образами, которые настолько плотно сидят в тексте, что вызывают чувство словесного буйного многоцветия, сюрреалистичного шторма красок. Всё это создаёт очень странное ощущение. Ощущение того, что этот мир воздушен и нереален, как облако опавших листьев на сильном ветру, а с другой — что он имеет плоть, и в эту плоть он облекается в нашем сознании. Валенте знает, как строятся сказки, знает их архетипы, и они, в своей неизбывной притягательности для нас, нашей или не нашей волей, всё равно находят путь к лежащим в глубине образам.

Сюрреализм, мешанина, рваность — да. Это понравится далеко не всем.

Но... Яркость, буйство, образность, и какой-то совершенно особо созданный объём и глубина, который единым большим взрывом возникает в твоей голове... И девочка, девочка-изгой в драном платье и татуировках, схожих с морем слёз, тихим голосом ткущая это полотно, ткущая для Принца, который есть читатель.

На самом деле, «Сказки сироты» — вещь слишком деликатная и хрупкая, чтобы ее описывать, ведь из нее на нас смотрят чудовища и рассказывают свои очень личные и откровенные истории, после которых сами определения «чудовище» и «монстр» переворачиваются с ног на голову. Монстры и «фрики» Валенте, шагнувшие на страницы романа из самых разных народных мифов и сказаний, как правило, симпатичны куда более представителей человеческого рода. И в этом заключается львиная доля обаяния книги. Все здесь совсем не то, чем должно быть, и совсем не так, как должно быть в сказке: мачеха добра к падчерице, пророчества губят избранных, и святые не оправдывают возложенных на них надежд. И это очень неожиданно, вкупе с потрясающей иронией над сказочными штампами — прямо глоток свежего воздуха. Сказки довольно мрачные и кровавые, но это не значит, что все плохо, потому как в романе действует команда условно «отверженных», тех, кто стоят друг за друга стеной — без разбора, беспрекословно, и эта сплоченность так называемых «фриков» ощущается кожей.

«Истории похожи на молитвы. Неважно, когда они начинаются и заканчиваются, важно, что ты преклоняешь колени и говоришь нужные слова».

Книга разделена на две книги поменьше, которые в свою очередь делятся на множество других сказок — коротеньких жизнеописаний безостановочно прибывающих персонажей. Поначалу это кажется пыткой — сознательно держать в уме все «хвосты» и долги миловидной рассказчицы, но со временем въезжаешь в местную иерархию — некоторые сказки попросту автономны. Стиль и язык автора и переводчика, казалось бы, безупречен в своей оригинальности, что очень легко принять на веру вследствие некой эйфории от первого знакомства с цветистыми фразами и заковыристыми сравнениями, ан нет — примерно двадцать из ста процентов словарных оборотов так хороши, что аж плохи, простите-с. Отдельно я бы хотел пожурить автора за наличие таких вроде бы неуместных в данной книге слов, как «сэндвич» и «гетто», фраз вроде «диссертация по монархическому признаку», своей постмодернисткой сущностью убивающих мифологическую атмосферу книги. К слову об убивающем, большая часть персонажей — это сильные подчеркнуто независимые от мужчин женщины, преодолевающие трудности, либо женщины слабые, страдающие от мужских нападок. Ну а мужчины либо тираны либо неумехи и мямли. Мне ровно, но я бы понял тех, кого этот перевес слегка покоробит, и то, как пара из немногих классных персонажей мужского пола ревнует друг друга к женщине. Увы.

И все же это действительно крутой и редкий «мифпанк», рвущий шаблоны и клише, завораживающий не только своими масштабами и амбициями, но и трогательной лирикой. От такого «громкого» романа действительно ждешь, как минимум, чуда, но это настолько на любителя, что я даже рекомендовать бы его опасался — слишком личное и хрупкое творчество, не выдерживающее жесткой критики, однако не теряющее от этого своего очарования и индивидуальности.

Сказки — это истории. Которые подобно матрешкам прячутся одна в другой и подобно ветвям переплетаются друг с другом.

Очень красивый образный язык. Сказочно-вычурный временами. Необычная подача сюжета, когда герои постоянно рассказывают друг другу истории. Но при этом нехватки динамики опасаться не стоит. И при всем при этом абсолютно взрослая история, где есть место предательствам, убийствам и жестокости. А также чудесам.

Это похоже на сказки Тысячи и одной ночи, только вместо арабского фольклора здесь смесь самых разных мифов, а также авторской фантазии.

Но и это еще не все. Всю глубину замысла видишь не сразу. Самые прекрасные моменты те, когда разрозненные истории начинают сплетаться друг с другом, образуя одну масштабную историю. Хотя я должна признать, что весь замысел пока не виден. Ведь это первая часть дилогии, окончание истории нужно ждать в следующей книге.

Пока же есть первая книга. Внутри которой две большие законченные сказки: Степная книга и Морская книга. Внутри которых множество историй поменьше. Тоже законченных, хотя часть вопросов и остается без ответа. Или дается в следующей сказке. Ведь перед нами один мир с одной масштабной историей, и некоторые герои вполне могут переходить из истории в историю. Или оставлять в них свой след.

Небольшая ложка дегтя. В Морской книге на мой взгляд случился переизбыток героинь на фоне полного отсутствия сильных мужских персонажей. Мне самой странно, честно, я не пыталась выискивать ничего такого. И тем не менее. Искренне надеюсь, что в продолжении подобного дисбаланса не будет, тем более что Степная книга в этом плане поддерживала идеальный баланс. Да и вообще была прекрасна.

Думаю, из оценки понятно, что книга мне не понравилась, и не понравилась довольно сильно. И если обычно это связано только непосредственно с содержанием произведения, то в данном случае в формулу довольно любопытным (хоть и не очень удачным, по моему мнению) образом вписывается его структура — о ней и хотелось бы поговорить в первую очередь.

Итак, самый главный вопрос, который стоит задать любому потенциальному читателю — готов ли он к тому, что в книге, которая по сути является набором сказок, каждая история прерывается другой сказкой, а другая прерывается третьей, и так далее до самого нижнего уровня повествования? Если ответ «нет» то, к сожалению, даже если сами рассказы понравятся, общее впечатление будет в лучшем случае смешанным. Переходы происходят каждые пять минут, и если не будешь постоянно держать в голове внутреннюю картину этого пирога, очень легко запутаться — особенно это актуально если возвращаешься к чтению после перерыва. Это делает чтение в свободную минутку невозможным — мало того что отдельную историю вычленить не получится, так ещё и гарантированно потераяешься при возвращении. Но длинными сессиями у меня читать тоже не получилось — уж очень утомляет. Но возможно, подобную структуру можно было бы принять, если бы книга без неё не работола, верно? Но к «В ночном саду» это применить нельзя: действительно со смыслом используется только внешний уровень (или второй, если считать рассказы девочки в саду первым) двух частей, из которых состоит книга — во всех остальных случаях можно было бы обойтись и без переходов, отсылки и связи между разными сказками не испарились бы без постоянного указывания на них пальцем. Думаю, даже оформлены переходы не совсем корректно: после завершения истории предыдущая «разворачивается» как ни в чём не бывало, что в устной форме не работало бы никак. В итоге получается довольно сумбурная мешанина, которую разгрести можно, но не без ущерба общему впечатлению.

А само содержание, в свою очередь, меня тоже не впечатлило. Да, сказки вышли ничем не примечательными — ни в сюжетном плане, ни в художественном. С сюжетной стороны несколько поворотов имеется, но вау-эффекта не вызывают, попытка же сплести воедино мифологию разных культур не только друг с другом, но и с оригинальными идеями автора, по моему мнению, не удалась. Общая картина получилась довольно искусственной, куда ни посмотри, везде человечные (а то и благородные!) монстры, а чуть ли не у каждого именного отрицательного персонажа за спиной уже приготовлена трагическая байка. По стилю же хотел бы отметить определённый перебор с описаниями: бесспорно, местами получается красочно, но и описания ради описаний присутствуют, не говоря уже о повсеместных — и местами довольно странных — сравнительных оборотах. В дополнение хотел бы упомянуть о чересчур ярких феминистических мотивах, которые здесь неоднократно упоминали. В данном вопросе я считаю, что проблема несколько раздута: дисбаланс полов среди главных персонажей действительно в наличии, но в глаза действиями не бросается, здесь отсутствует определённая надменно-циничная плёнка, пронизывающая произведения, где данная проблема есть.

Но в итоге я могу лишь посочувствовать мальчику, который решил прослушать все сказки в этом саду, потому что по факту после всех этих мучений, через которые под конец я проходил только под знаменем вечного «ну, надо дочитать!», он услышал только две. Продолжение читать не буду ни при каких обстоятельствах, и рекомендовать книгу никому не буду — но бесстрашные могут взглянуть на первые страниц 30-50, они дадут более чем полное представление о том, чего можно ждать дальше.

По прочтении романа чувства смешанные. С одной стороны, все это довольно интересно и сюжет выстроен занятно, слог у автора хороший, сюжетные линии умело сплетены, в позднем рассказе неожиданно выскакивает персонаж из более раннего, причем уместно выскакивает. Но после того, как ты закрыл последнюю страницу, ты начинаешь думать — а о чем эта книга? И приходишь к выводу, что практически ни о чем. Сборник занятных историй для рассказов на ночь

Чем дальше читаешь эту книгу, тем сильнее склоняешься к предположению, что целью Автора было оставить далеко позади (или внизу) все сказки, мифы и легенды известные к настоящему моменту. Надо было превзойти всё существующее по красочности описаний, нетривиальности сюжетных поворотов, неожиданности сравнений и непредсказуемости поведения и превращений персонажей.* В некоторых эпизодах и в отношении некоторых героев Автору это удалось. Волшебники, например, весьма колоритны, причём, профессия эта считается омерзительной, а волшебник без ошейника кажется окружающим чем-то настолько необычным, что они не знают, «как на него смотреть, как к нему обращаться и, вообще, как он мог находиться среди нас». Неважно, что это мысли кентавра, так, очевидно, думают все подданные Восьми королевств. Так что положение волшебников в этом мире сказочным назвать трудно. Но такой уж это сверхнеобычный мир, где сосны и баобабы растут в одном лесу, где запахи и отблески можно чувствовать (слышать?) ушами** и где боги проживают (внимание!) в аду.*** Интересно воплощена пусть даже и давно запатентованная идея народа самоубийц-некромантов, а уж история анахоретки Джиоты и история несчастной Магадин, приёмной дочери Иоланты — это сказки-страшилки высокого уровня. Но самое большое удовольствие доставил мне сказочно-сюрреалистический в духе Сальвадора Дали эпизод, когда огромный рогатый монстр снимает с себя шкуру ради спасения дочери своей бывшей приятельницы-ведьмы. «Раздевшись», Левкрота говорит Болотному Королю и Принцу: «Я даже взбодрился. Посоветовал бы вам обоим попробовать сделать то же самое в качестве укрепляющего средства. Только у вас анатомия неподходящая, скажем так». Сцены с участием Чудища, Принца и Болотного Короля чем-то напоминают мне «Алису...» Кэрролла, возможно своим нестандартным «чудовищным» юмором.

При штурме таких необычных вершин неминуемы срывы, и, будь это реальное восхождение, от альпиниста осталось бы лишь мокрое место, но Автор продолжает повествование как ни в чём не бывало, как опытный певец, слегка подзабывший слова во время исполнения номера на сцене. Вот что я имею в виду. Когда Принц Леандр говорит, что функция Принца — убивать монстров и, если «производную Принца приравнять к нулю, королевство выживет», это кажется и глупым, и смешным. Мало того, что события происходят в довольно-таки древнем магическом мире (относительно нашего, конечно, т.е. мир сироты и её сказок может во времени располагаться где угодно, он же сказочный), но Принц ещё и демонстрирует серьёзную ограниченность своих познаний, зарабатывая от читателя твёрдую двойку по основам математического анализа. Производная-то равна нулю не только на максимуме функции, но и на минимуме и в седле. А минимум в этом контексте означает нечто противоположное выживанию (максимуму), т. е. гибель. Поэтому вопрос Короля: «Что за чушь ты несёшь, мальчик?» — совершенно справедлив, плохо только, что Король (и Автор вместе с ним) не поясняет читателю (и Принцу), в какой мере этот вопрос относится к математическим изысканиям Леандра. А вот эти слова Лунного человека: «Другие, дети солнца, умирают естественно и красиво, а для нас это то же самое, как решить сложное уравнение, не имея ни пера, ни бумаги» — разве не чушь, которую несёт...кто? Весь изображённый в книге мир монстров и волшебников, кентавров и продавцов прирастающих шкур, Жар-птиц (помните это — «сказал Птица»; умри, Денис...), полулюдей-полурастений, людей с собачьими и лисьими головами, с ртом или ушами на животе... — весь этот мир может ли хоть как-то соприкасаться с производными и сложными уравнениями? Мне этот квазиматематический детский лепет кажется по меньшей мере неуместным.

Другие мои замечания будут носить уже чисто литературный характер, но начать хочется с защиты Автора от необоснованной критики. Во второй части я насчитал семь персонажей мужского пола, бесспорно входящих в основную группу, и восемь (это без матросов пиратского корабля) которых можно отнести к группе второстепенных, т. к. им уделено сравнительно мало внимания (Покров, Гасан, Султан, кузнец и т.п.). В группу положительных персонажей мужского пола я включил бы медведя Эйвинда, селки Покрова, Короля-кентавра (быть хорошим королём очень непросто), принца Леандра, мальчика Итто (хотя он и Звезда). А отрицательных только двое — раджа и волшебник. Этого достаточно, чтобы упрёк Автору за перекос в пользу положительных персонажей-женщин отпал. А если бы и так, что тут плохого, если Автор женщина. А если уж высказывается такое тяжкое обвинение, как бросание Автором в глаза читателю «постмодернистской пыли» (а ведь и в самом деле не без того, но присутствует эта пыль во вполне умеренном количестве), то не приводить примеров просто нельзя. Иначе это обвинение может кому-то показаться голословным, что, как минимум, некрасиво.

В книге много странноватых мест, всё не перечислить (без цитат здесь не обойтись), но с ними можно в целом примириться. Но есть кое-что, возможности примирения не оставляющее. Так что несколько цитат я вынужден привести.

«Солдаты-вепри отличались свирепостью, а их преданность была чиста, как снег на трупе». Оригинально и можно бы принять, если бы в другом (отдалённом, правда) эпизоде не встретилось «...болезненно-сладкое дыхание, словно цветочный покров на трупе». Всего два трупа, а всё-таки выглядит как перебор.

Автор не обращает внимания на мелочи, но когда таких мелочей много, то от впечатления наспех слепленного продукта избавиться трудно. Несколько примеров.

1. «голос отразился от стен, как стрела от зелёного дерева». Это бабушка говорит внучке, хотя ни та, ни другая не носили в своих колчанах тупых стрел.

2. Сигрида просит Седку не переставать улыбаться, если она говорит что-нибудь не то, и добавляет: «Будь со мной пожёстче, и мы поладим».

3. «Обвинение лежало между ними на столе, жирное и уродливое с чёрной спиной и пропахшее дымом» и через полстраницы: «Она собрала со стола тесто из муки, крови, слёз и прочего и поместила в огромную печь». Не ясно, что лежало на столе — тесто или обвинение.

4. «Её кожа была точно свежие сливки или тень ворона, летящего высоко в безлунной ночи». Это шкура большой чёрной кобылы напоминает свежие сливки (!?). Возможно, так кажется из-за того, что всё происходит в «гематитовом» воздухе (гематит — железная руда не обязательно строго чёрного цвета).

5. Лис в пещере зализывает рану бабушки (тогда молодой). «Я прикусила губу и не всхлипнула, хотя прикосновение его шерсти к моей истерзанной коже вызывало агонию». Под агонией здесь подразумевается, очевидно, не последняя стадия умирания. Тогда, что? И почему «шерсти», а не языка?

6. Управляя парусником, Магадин «носилась вверх-вниз, как дервиш». Мне казалось до сих пор, что суфийские проповедники не были особенно суетливыми людьми.

7. Гадание на внутренностях названо иеромантией. Википедия не знает такого слова, там есть антропомантия. Словарь иностранных слов тоже возражает против иеромантии, возможно, отстал от жизни. Иеро значит герой. Видимо, гадательный ливер должен быть взят из трупа героя.

8. Сравнения иногда кажутся слишком вычурными, как, например, «изящный причал, тянувшийся над водой, как палец скелета»; «изумление на моём лице было отчётливым, как татуировка»; «навсегда останусь в бутылке, как чьё-то последнее письмо»; «высокие кипарисы обращены к небу точно руки паломников». Но это всё просто прекрасно по сравнению с вот такими «маловысокохудожественными» достижениями. «Я родился маленьким, как отсечённый плугом палец земледельца»**** или «её дыхание было тихим и мелодичным, как флейта». Последний случай вообще клинический (да и предпоследний тоже, только он требует хирургического вмешательства), мой совет — спать на боку, а не на спине.

В заключение несколько явных ляпов, на которые стоило бы обратить внимание при подготовке следующего издания книги.

Непонятен ответ маленького и очень умного лилипутика Лунному человеку: «Но я...я не могу задушить тебя, Отец, у меня и близко нет требуемой силы». Малыш не мог сказать этого, потому что Лунный ему пару минут назад всё объяснил, и уже выбрано новое тело (Марсили).

Грифон кормит анахоретку. «Я запихивал мясо мимо яйца в глотку женщины». Грифону было бы совсем не трудно её кормить, если бы Автором не был упущен тот факт, что Джиота яйцо проглотила и находится оно в её животе, так что не требуется ни мясо пропихивать, ни вливать воду «мимо скорлупы в её пересохший живот».

В городе Аль-а-Нур одна из башен вся утопает в хризантемах, они так быстро растут, что их подрезают ежечасно, иначе они перекроют вход. Тепло, стало быть, в городе, лето. Но в это же время около другой башни «бритоголовая женщина тяжело опустилась на заснеженную землю...». Если это магического происхождения микроклимат, так почему бы не намекнуть на это читателю? Ведь он может счесть это ляпом.

Наконец, не очень заметная, но довольно грубая ошибка в конце книги. Чудо-Юдо Рыба-Кит по имени Эхиней находится в подводном положении (после выстрела джиннии он начал «подыматься сквозь воду»), но при этом из-за «блестящего занавеса» китовых усов почему-то доносится шум моря.

С ужасом думаю о том количестве ляпов, с которым могли бы столкнуться читатели, если бы не те десять человек, имена которых перечислены на стр. 605 в разделе «Благодарности».

В конце книги сирота (почему-то в книге нет имён только у неё и у её слушателя) обещает мальчику рассказать историю «ещё страннее и прекраснее». Надеюсь, так и случится и мы узнаем то, о чём она забыла рассказать в этих двух частях, а именно — что это за необычная вещь, которую хотел повторить волшебник без ошейника и это было невозможно сделать без иксоры.

И последнее. Обычно в книгах оглавление помогает читателю ориентироваться, что-то в них находить побыстрее. В этой книге тоже есть раздел как будто в насмешку названный «Содержание». Раздел абсолютно бессодержательный, разве что вписать туда самому хотя бы самое главное. Может быть, сознательно так задумано? Не вижу смысла. Неужели оглавление по типу «Новелл» Маттео Банделло или «Фацетий» Поджо Браччолини (можно привести массу примеров) могло бы что-то ухудшить? Да, чтобы сделать такое оглавление, надо поработать. Не в этом ли заключается простое и очевидное объяснение этого издевательства на последних страницах?

*) В связи с этим не могу не высказать недоумения по поводу включения книги в серию «Мастера магического реализма». Видимо, те, по чьей инициативе это сделано, не имеют представления об этом жанре, принимая за магический реализм, например, «Сказки тысячи и одной ночи» или Историю (а в сущности сказку) Геродота.

**) «мерцающий отблеск дождя на сочных зелёных листьях и липкий запах отсыревших, гниющих цветов звучали в моих ушах, как бубенцы на лошадином седле».

***) Капитан «Непорочности» не хочет носить безвкусно украшенную шляпу из опасения, что «боги будут хохотать, когда она попадёт в ад» с этой «уродливой штукой» на голове.

****) Вероятно, Шарль Перро сумел бы оценить это по достоинству. (Это я о сказке «Мальчик-с-пальчик»)

PS. Не сразу обратил внимание на упоминание в аннотации о постепенно раскрывающейся мрачной тайне девочки-рассказчицы. В этой книге ни о чём подобном нет ни слова. Не относится ли аннотация и к ещё не изданным частям сказок? Но так аннотации не пишутся.

Увы, но это действительно ужасно. Не так отвратительно, как писанина какого-нибудь Вэнса, но даже до середнячка не дотягивает. Можно было бы сказать, что «В ночном саду» – вещь далеко не для всех (только если вы не впечатлительная фифейная барышня с замашками и мыслями диснеевской феечки или оголтелая феминистка), но у книги имеется просто гора недостатков, главный из которых не позволяет насладиться даже не историями и сказками, а банально чтением, механическим процессом поглощения буковок, слов, предложений, историй… Все дело в отвратительном ощущении жутчайшей мешанины. Оно просто убивает на корню все попытки вникнуть в мир, как-то вовлечься в местные сказки, попытаться сопереживать их героям, от чудищ из знакомых нам мифов до каких-то гипертрофированно сказочных созданий. А все почему? Потому что в голову этой, кхм, «рассказчицы» Валенте какой-то идиот, чтоб его псоглавцы отымели, вбил чудовищную мысль, что прерывать КАЖДУЮ историю каждые пять минут, чтобы рассказать другую историю, тоже прерываемую через пять минут с той же целью, и так до углубления где-то в 5-6 «слоев», – отличный авторский приём! Ну, так вот: ни хрена подобного. Это не просто не «отличный», это вернейший способ потерять вдумчивого читателя уже на 50-й странице, поскольку уже тогда становится ясно, какая это невкусная склизкая каша и что она размазана комочками еще на 500 с лишним страниц! Просто попробуйте прочитать оглавление, пестрящее словом «продолжение» раз так сто. Это все продолжения самых разных историй, прерываемых буквально на полуслове. Ну, или представьте всю абсурдность этого приема сами, оценив сию структуру (я попытаюсь как можно короче, мва-ха-ха!).

В каком-то саду девочка-демон (местная Шехерезада) рассказывает мальчику-ангелу (местный Шахрияр) историю, постоянно прерываемую клиффхэнгерами (местные рассветы, на которых надо обязательно закончить так, чтобы было интересно продолжение), в которой старая ведьма рассказывает принцу историю, в которой живут два персонажа, рассказывающие истории, в которых монстры рассказывают истории, в которых они предстают не такими уж монстрами, потому что повстречали людей, которые рассказали им истории, в которых им самим рассказали истории, чтобы эти монстры из двух уровней выше смогли не выглядеть настолько чудовищными, а потом БЫЛ ВЗРЫВ МОЗГА, УСТАВШЕГО РАЗГРЕБАТЬ ЭТУ ЕРЕСЬ. Это, повторяю, сильно укороченный вариант структуры местной белиберды, даже не учитывающий такие «мелочи», как то, что между закрывающим тегом какой-то одной истории и закрывающим тегом предыдущей истории есть далеко не малое текстовое пространство в несколько абзацев. Или то, что все эти «давай я расскажу тебе о…» уже в третьем-то слое выглядят нелепо, а уж в 7-м – и вовсе хочется гомерически ржать, настолько это тупо выглядит. Нолановское «Начало» рыдает просто взахлеб.

Может быть, содержание местных историй хоть как-то нивелирует сию бяку, подробленную на мелкие частички до состояния полнейшей нечитаемости и нежелания воспринимать их как нечто целое? Да хрена с два! Ладно, я промолчу про то, что из-за столь рваного повествования напрочь рушится хоть сколько-нибудь осязаемая симпатия к монстрам с незавидной судьбой (только-только начинаешь проникаться чьей-то историей – она тут же прерывается). Ладно, я даже не буду разбирать всю эту мифологически-сказочную мешанину из героев разных времен, сказаний, легенд, чай, не владелец товарных знаков на сии личности, упомяну только, что весь этот винегрет представлен просто-напросто как условные обозначения, а не «монстры с чудиками». С таким же успехом можно было на месте каждого сказочного персонажа, появляющегося на несколько абзацев, писать какое-либо число, ну, там: мне повстречался персонаж 27, который рассказал историю о персонаже 41, который творил зло персонажу 85 из-за того, что тот рассказал сказку о персонаже 38, в которой персонаж 41 предстает совсем не так, как этого хотел бы персонаж 27. Думаете, в такой схематичности легко запутаться? Право слово, вы книгу не читали, она гораздо хуже, поскольку абсолютно никакие сказочно-мифологические герои в ней не представлены так, как подобает. И ладно, общая ванильность (особенно описательная, все эти вычурно-нелепые образы и с придыханием рассказываемые личные душевные переживания отбросов общества и всяких монстров, в том числе и в человеческом обличье, – просто курам на смех) происходящего тоже останется за бортом. Но я просто не могу пройти мимо того факта, что форматно и содержательно сие «творчество» не несет в себе никакого смысла. Вообще. Ноль. У основной линии (мальчик и рассказывающая ему сказки девочка) даже нет никакого грамотно выстроенного развития, а заканчивается она и вовсе бездарнейше: бегите за второй книгой, там вас ждут истории еще лучше! Ага, ломанулись прям. Нет, спасибо, больше такого не нужно, даже слабенький налет интриги «что же будет с мальчиком, когда девочка-демон освободится от чего-то там жуткого и перестанет рассказывать сказочки» совершенно не спасает положение.

Короче, отстой, замаскированный под нечто эфемерно волшебное и вкусное, а на деле гнилое и неудобоваримое месиво. Причем, месиво – во всех смыслах. Обдолбанная Шехерезада сама бы себя казнила, если б ей предложили такое рассказывать.

А, да, вишенкой на торте здесь служат насквозь протухшие феминистические потуги выставить всех мужиков козлами и безвольными сопливыми червями, чуть ли не рабами, а всех женщин – так, чтобы у каждой феминистки от прочтения случались приступы лютого удовольствия. Но это уже так, в порядке простого упоминания. На всю картину в целом оно не особо влияет.

Начав читать, осилил страниц 50.

Единственной мыслью было — «что за..... что вообще происходит, о чем речь»?

История в истории, которая является истории в истории в истории... Этакая матрешка из историй-сказок. (пламенный привет 1001 ночи...) Но потом, я чуть замедлил темп чтения и втянулся. В конце все сюжеты сходятся в одной точке.

И это великолепно. Оригинально, любопытно, но местами перебор с мифологией мира, именами и событиями.

После детских сказок про «Девочку, которая...» (по слухам, которая плохо продается) я наконец-то добрался до более взрослого романа Кэтрин Валенте — «В ночном саду». Аннотации и отзывы обещали хитросплетенную мозаику из интересных историй.

Что получилось по факту? Переосмысление 1001 ночи. Маленькая отвергнутая девочка, обезображенная темными кругами под глазами, поселилась в густом цветущем саду при дворце. Периодически к ней приходит молодой принц, и девочка ему рассказывает истории, которые мелкими буковками обвивают ее глаза (злая ведьма постаралась).

Основная фишка данной книги — все истории уходят вглубь. Принц встречает ведьму, которая ему рассказывает истории о лебеде, которая когда-то встретила лягушку, которая рассказала ей историю об оборотне, который рассказал ей истории о рыбе... Ну и так далее. Где-то истории переплетаются, мы можем встретить одних и тех же персонажей, которые встречались разным героям. Вот это и есть то самое лоскутное полотно, из которых скроен роман. И это и плюс, и минус оригинальной задумки. Плюс — мы встретим огромное количество персонажей и узнаем целую кучу коротких историй. Минус — порою путаешься в историях и забываешь, кто их рассказывает и почему, и еще не все истории интересные, есть откровенная лишняя вода.

Идея путанных рассказов мне понравилась. Это необычно. Но не могу сказать, что это удобно. Как только закрываешь книгу и открываешь ее завтра, то забываешь, чью историю ты читаешь, и как она связана с предыдущими историями. Но самое главное — я не ощущал трепета при прочтении сказок Валенте. Действительно интересных сюжетов в книге не так много, как хотелось бы. Кажется, основную историю можно закончить в любой момент и ничего не изменится.

Валенте не пытается нас запутать сотней имен, поэтому в сказках фигурируют принцы, ведьмы, принцессы, чудовища. Это проще воспринимается.

После прочтения я задал себе вопросы. Лучше народных сказок? Однозначно нет. Оригинальная книга? Однозначно. Буду читать еще? Безусловно.

Но все-таки эффект завышенных ожиданий сделал свое дело. Думал, что в книге меня будут ждать более занятные сказки.

Я прочла обе истории. И если от первой я была в восторге, то вторая мне показалась мешаниной из всех мифических существ, религий и т.д. Все эти религиозные башни в Аль-а-Нуре, псоглавцы, Сигрида с тремя грудями, сатиры, фавны, люди-тюлени, девушки, на животе которых глаза, уши, рот, грифоны с такими же деформациями и так далее. Все намешано. Если первая история имела четкий стержень, то Морская книга оказалась мешком со всевозможным хламом. Да, я честно пыталась дочитать и эту историю, но мозг уже кипел, фантазия моя уперлась в стенку. Очень надеюсь, что вторая купленная мной книга принесет мне больше положительных эмоций, чем первая.