Генри Лайон Олди «Нюансеры»

С первых же строк «Нюансеры» погружают в уютную камерность провинциального быта. Однако не успеет читательское внимание погрязнуть в бездне скуки от засилья стилистических рюшечек, антуражных завитков и дотошной мелочности, как соавторы выводят на сцену главных действующих лиц. Надо сказать, лиц весьма разных сословий и образа жизни, объединяет которых разве что талант к лицедейству. Более того, театр становится не только ключевой метафорой, но также важной частью антуража и сюжета. Светлый и теплый мир в «Нюансерах» олицетворяет Константин Алексеев, рвущийся душою между тремя стезями: фабрикант-канительщик, глава семейства, актер и режиссер. От темного и холодного мира равнодушно мостит чужим горем и трупами свою дорогу к счастью Миша Клест, расчетливый налетчик и лихой гастролер. А свяжет этих столь разных героев Елизавета Заикина, актриса и гадалка, снискавшая в узких кругах славу великой советчицы, способной не только предсказать будущее, но и повлиять на него. Свяжет намертво, чтобы гибель ее правнука не осталась неотомщенной.

В «Нюансерах» Олди воплотили свою давнюю и нежную любовь к театру, которая и раньше пробивалась даже в прозаических произведениях. Список действующих лиц, представленный перед прологом, ненавязчиво намекает, в каком ключе пойдет повествование. Даже обращаясь почти напрямую к читателю, Олди не рушат четвертую стену, поскольку в романе ее и вовсе нет. Сцена-текст плавно перетекает в зрительный зал, обволакивая и вовлекая присутствующих, делая их частью декораций, статистами, мебелью. Не той, что с дверками и ножками, а той, что использовала Заикина в гадании, когда с помощью мелких перестановок, сдвинутых предметов, странных пустячных поступков умудрялась проникнуть взором в грядущее. Подчеркнутая театральность видна и в диалогах, которые будто сами собой срываются с языка или подсказывают нужную позу и жест персонажа, и в мысленных монологах, где словно резвится невидимый режиссер с карандашом, оставляя уточняющие ремарки.

Однако в то же время Олди в романе сполна воздали должное Харькову, любовно прописав краеведческие экскурсы, соединяющие и архитектурные справки, и биографические выдержки, и бытовые зарисовки, и даже готовые этюды для открыток или картин. Причем все это органично сочетается с основными сюжетными линиями, которые петляют по городу, подобно потерявшимся в метель прохожим. В результате у соавторов получилась очень вещная и аутентичная история, где каждая деталь в описании работает на атмосферу, настроение или тональность сцены. Упоминания о Чехове и Шаляпине, Толстом и Тургеневе. При этом история читается влет, почти запоем, с перерывами лишь на то, чтобы посмаковать удачную ремарку или сочное описание. А на заднем плане перелистываются страницы путеводителя по губернскому городу Х в картинках и стихах. Но при всех достоинствах «Нюансеров» не обошлось и без нюансов. По формату книга ближе к повести, чем к роману. При всем мастерстве стилизации отчетливо ощущается отсутствие глобального слоя, уже привычного по другим работам Олди, когда развязка кардинально меняет множество судеб, ломает основы мира. Здесь же по вселенскому холсту пробегает лишь легкая рябь, теряющаяся в чудовищных складках уже стоящей близ при дверех Революции. Впрочем, на контрасте с ней мелочью кажется слишком многое, наверное, чтобы ставить это роману в укор.

Итог: литературно-театральная драма о преступлении и наказании с уклоном в краеведение.

Появление этого романа одновременно и неожиданно, и ожидаемо.

С одной стороны, роман в декорациях Российской империи для Г.Л. Олди — нечастый случай, мне помнится только «Маг в законе» (и то там все условно-параллельно).

А с другой стороны, учитывая увлечение обоих господ авторов театром (да они, кажется, в театре и познакомились) — этот роман очень даже закономерен.

Это можно отнести и к некоторым другим сторонам этого произведения. бывали в фантастике недавних лет в главных героях и Николай Гумилев, и «наше все» Александр Сергеевич. А здесь, позвольте представить, великий режиссер и театральный реформатор, предприниматель и промышленный разведчик — Константин Сергеевич Алексеев.

Который попадает в губернский город Х (как-то он слабо замаскирован, недавно хаживал я по делам служебной командировки по Бурсацкому спуску очень похожего города), и начинается там хитросплетение странных фактов и небывалых коллизий.

И как-то очень к месту и с теплотой проходят в эпизодах великие корифеи старого русского и малороссийского театров — Сумбатов-Южин (из князей Сумбато), Садовский, Щепкин, Кропивницкий, народный талант Гулак-Артемовский и прочие, и прочие, и прочие...

Подарок на три вечера. Отдых и просвещение. Детектив (немного в стиле Акунина, но затем неожиданно «выворачивающийся» совершенно в оригинальном мистическом стиле), ужасы и ну очень смешные эпизоды, развлечение и запугивание.

Кот с мерзким характером, кстати, скорее всего был кошкой — белое, рыжее и черное выдает кошачью даму (ну, об этом гостиничные служащие могли и не знать, а кошка иной раз любому коту фору даст, на своей шкуре проверено).

Брекекекс, господа хорошие!

Странно?

И весьма.

А крикнуть по прочтении сначала «Верю!», а потом «Авторов! Авторов!» и от души им поаплодировать, вызывая на поклоны раз десять — очень хочется.

«Расстрел по любому прейскуранту стоит дороже сердечного приступа.»

«Если рядом с вами нет великого мастера, которому можно довериться, я могу порекомендовать только одного учителя. Это вы сами.»

«Входите тесными вратами...Потому что тесны врата и узок путь, ведущий в жизнь, и немногие находят их...»

Что может быть общего между старой гадалкой и загадочным ограблением банка? Какие обстоятельства подвигли умирающую женщину завещать свое имущество абсолютно незнакомому человеку? Роль в спектакле какого рода уготовила Судьба актеру-любителю, преподнеся щедрый подарок в виде большого наследства? С целью найти ответы на все эти вопросы в город Х приезжает известный промышленник, он же вышеупомянутый актер-любитель Константин Алексеев. Где с первой секунды понимает, что задачка выпала ему далеко не простая.

Я, конечно, планировала начать знакомство с творчеством авторов совсем с других романов. Но очень противоречивые отзывы на эту книгу сделали свое дело, и мне стало интересно, с чем связана такая едкая критика этого произведения. Сразу скажу, что заявленного в аннотации чего-то фантастического здесь нет. Роман отлично вписывается в рамки мистического реализма, где жизнь обычного города Х дополняется магическими элементами. Поэтому книга меня заворожила с первых строк. Мне казалось, что я попала на страницы гоголевских мистерий, где уют зимнего города пропитан загадочными и необъяснимыми явлениями. Гоголевское настроение прекрасно поддерживается и слогом авторов, который оказался очень образным, красноречивым и придавал картинке происходящего действа объемную составляющую. Приведу пример, как авторы описали освещение в комнате: «Одуревшим мотыльком свет бился в мертвой хватке абажура, путался в зеленых складках.» Тем не менее, хочу отметить, что при этом роман не перегружен словоблудием и читается на одном дыхании. Что еще раз подчеркивает литературное мастерство Олди.

Авторы не форсируют события и знакомят читателей с важными деталями истории постепенно. Вместе с развитием сюжетных линий меняется и эмоциональное настроение романа. И если в начале чтения мне казалось, что это будет просто увлекательная история, то уже к середине повествования становится ясно, что авторы постараются дать ей максимально возможную смысловую нагрузку, задев массу злободневных вопросов. Так и случилось. Поэтому пустым это произведение я назвать не могу. Тема выбора жизненных приоритетов, многогранности человеческой натуры, семейных ценностей, а так же множество вопросов морально-этического характера подняты на страницах этого романа. При этом авторы делают это с такой легкостью, обволакивая читателей потрясающим ироничным юмором, что все вышеперечисленное не оседает тяжким грузом на душе, а просто заставляет немного задуматься. А еще я обогатила свою лексику специфическим сленгом и теперь знаю, что есть «сесть на перо», «зорить» и «бан». А так же выяснила, чем отличается «мокрый гранд» от «сухого гранда». Буду свято верить, что мне никогда эти понятия больше не пригодятся! :)

«Дьявол прячется в мелочах. Подробности — Бог. Как узнать, кто скрывается в той или иной мелочи? Дьявол или Бог?» —  рассуждает над старой поговоркой герой и вместе с авторами представляет вниманию читателей дуальность во всех ее проявлениях. Создается впечатление, что они с самого начала играют со всеми нами в игру «холодно-горячо», упомянутую в финальной части романа. Нам постоянно предлагают лицезреть крайности разного рода. Промозглый ветер зимних улиц и уют натопленного дома, стремление одного героя создавать шедевры и постоянное желание другого разрушать кем-то сотворенное, витиеватость театральных речей и грубость преступно-воровских жаргонов, постоянное олицетворение Добра и Зла, Живого и Мертвого. И мне такая полярность очень понравилась.

Однако, самое важное противопоставление авторы выразили в образах главных героев. По большому счету, можно сказать, что весь этот роман — спектакль двух актеров. И хочется заметить, какими яркими и невероятно интересными получились у них эти исполнители. Я не хочу сказать, что остальные герои были неинтересными. Вовсе нет. Здесь каждое действующее лицо (даже таракан в пирожке) было на своем месте и несло свою важную лепту в историю. Но два центральных персонажа были просто великолепными. Один настоящий настолько, что просто не вписывался в рамки предложенной ему жизни, олицетворяя живую сторону действительности. Другой давно стал сам для себя подделкой, скатываясь в низины нравственности, медленно становясь живым мертвецом. Несколько раз за весь роман эти герои дуэтом выходили на сцену жизни, где каждый из них даже не догадывался, насколько их Судьбы переплетены цепью бесконечных мелочей и кажущихся совпадений. И лишь к финалу становится ясно, что у этих героев было общего.

Финал оказался самым что ни на есть позитивным, насколько он мог быть таковым в контексте задетых тем. Авторы не стремились обогатить произведение сердце дробящими эпизодами, но сцена с зонтиком в заключительной части оказалась для меня очень проникновенной. Я долго думала на тему образов самих Нюансеров. На первый взгляд кажется, что авторы придумали неких магических людей, обладающих определенным даром. С другой стороны, они недвусмысленно намекают, что каждый из нас — людей обыкновенных (мебели) по-своему одарен. Поэтому любой может стать Нюансером, если будет прислушиваться к своим чувствам и осознанно воспринимать важность окружающего всех нас мироздания, даже в мельчайших его проявлениях. Ну, а если вы до сих пор не знаете, кто такие Нюансеры и в чем их уникальность, тогда добро пожаловать на страницы этого увлекательного романа. Романа-спектакля, герои и участники которого как будто только что сошли с театральной сцены. И мы — читатели в том числе.

- Сударь, посетите премьеру спектакля «Нюансеры» — рекомендую.

- Наверное нет, любезнейший, у меня сложатся немного другие планы.

- Отчего же, сударь? Вы считаете, что актеры в нашем губернском городе Х плохо играют?

- Напротив, любезнейший, они хороши.

- Вам не нравится здание театра? Что-то не так с обслуживанием?

- Опять-таки, замечательное здание, и вешалки отменные, и сиденья в зрительном зале мягкие, и даже занавес поднимается и опускается именно так, как надо.

- Хм... Вам чем-то не угодила сама пьеса, сударь?

- Сложный вопрос.

- Просветите же меня.

- Отчего же нет... /закуривает/ Антрепренёры театра в который раз поставили спектакль о театре. Я понимаю, что они же и режиссеры, но сейчас не о том... Так вот, получается как в пьесе драматурга Горина: когда актёр пересказывает принцу содержание любовной записки его высочества, чем изрядно того удивляет. Принц учинят настоящий допрос. Но лакея актер не подкупал, дама, которой адресовалось послание, о нём промолчала, и даже через плечо принцу актер не заглядывал. Как же узнал? Принц отправил такую же записку и в прошлом году, и три года, и пять лет тому назад. Рутина.

- Думаете, сударь, они повторяются?

- В сюжете? Нет. Но вот стилистика... Описание мелочей — и их возвеличивание. Умиление бытом, причем с ноткой иронии. Неторопливость и основательность в течении событий. Вежливый поклон всем, кого пьеса может обидеть — потому без резких суждений. И множество характеристик, которое даются в контрапунктах каждой сцены. Вздумай я на спектакле затыкать себе уши — на этих самых отступлениях — я бы ничего из сюжета не упустил. Причем если потребовать от этой пары замечательных антрепренёров новизны — что они вам скажут? Как писали в какой-то своей заметке: «Пусть вас девушки на улице новизной удивляют, а тут театр. Традиция».

- Но театр и должен быть традиционным. Есть законы гармонии. Завязка, кульминация, развязка, пролог с эпилогом.

- О, любезнейший, в этом они хороши.

- Тогда все, что вы сказали являет собой достоинства, но отнюдь не изъяны.

- Вот к изъянам мы и подбираемся, любезнейший... Видели ли вы в синемаграфе фильму о побеге каторжанки Каменевой? Как она, из кабины грузового авто, отстреливается от диких якутов, пытающихся на своих оленях запрыгнуть в эту фуру? «Дорога ярости», если мне память не изменяет.

- Да, припоминаю. С ней был еще какой-то полубезумный городовой.

- Именно. Когда она протягивает винтовку своей попутчице, и приказывает — «Перезаряди!» — в этом куда больше вовлеченности, чем в правильно поставленной ноге принца датского, или, если говорить о «Нюансерах», в описаниях шерсти и канители.

- Но это же синемаграф!

- Терпение. А помните ли вы фильму «Баталия» — о том как четверо грабителей банка планировали ограбление, потом перестреливались с полицией? И сняли уже несколько достойных фильмов, причем зрителям не мешает даже то, что фильма идет без звука, а реплики персонажей — это фразы на черных табличках.

- Помню.

- Теперь сравним в уме эти три величины. По моему мнению, «Нюансеры» в описании ограбления проигрывают настолько сильно, что антрепренеры вынуждены были как бы разделить действие, и подать остывший пирог на трех разных блюдах. Нарезка чечевичного пирога — отличная. Аромат — уже не тот.

- Вы бы хотели, сударь, чтобы на сцене, прямо на декорациях, висели кишки и полыхало пламя?

- Но разве так много кишок мы видим в «Дороге ярости»? Быстрота и яркость действия, присущая синематографу — лишь первая составляющая. Возьмём книгу. Скажем, печально известный «1812»-й. Там где наш современник, да еще с пулемётом «Максим», попадает на Отечественную войну. Сражается плечом к плечу с поручиком Ржевским. Косит французов чуть не тысячами, а в финале дедовской шашкой сносит голову Бонапарту.

- Это кошмар русской словесности, сударь. Когда же выяснилось, что автор сего опуса — гимназист, который решил пользоваться плодами известности своей книги... С позволения сказать, его прыщавая физиономия ни в какие ворота не лезет.

- Но читают его не только прыщавые гимназисты. По гонорарам он скоро Пешкова обойдет. Понимаете — это образ мечты. Земной раёк, куда мысленно может попасть обыватель.

- Полагаете, сударь, если нельзя писать о наших неудачах с Японией...

- Отчасти. Дело в том, что маленький человек, над которым так любит подшучивать известным вам Чехонте, вдруг видит себя — ощущает себя! — на лихом коне в горниле схватки. Причем обыватель это нашенский, а не условный европеец, которому адресуется лихость дАртаньяна в сочинениях Дюма-отца.

- Но спектакли и не могут быть такими...

- Я продолжаю. Сколько других «райков», вымышленных мечтаний обывателя, мы сейчас наблюдаем? «Баталия светил небесных» — про то, как взорвали Сириус. Судьба сироты Гончара — из волшебной школы. Тысячи их. А многие люди просто живут революцией, и верят в её наступление.

- Не будем про революцию, любезнейший.

- Согласен. Так вот мечтаний — множество. Они как бы выстроена по ранжиру — от обжигающе-величественных, до самых ничтожных. Где в этом ряду место «Нюансеров»?

- Образ-то сильный. Тоже мечта обывателей. Чтобы можно было передвинуть табуретку, переложить с места на место шкатулку — и от этого менялись бы судьбы людей.

- Но что они получают в результате? Некую приятственность для себя-любимых или для своих конфидентов? «Теплый мир»? Стоит им взять за что-то масштабное, все рассыпается. Актрису загубили, хорошо хоть врачу карьеру не поломали. Даже отомстить толком не смогли. «Три с половиною человека, которые в провинции беспорядков учинить не могут», — хотя я сейчас не точно цитирую. А что будет, если наделенные такою властью люди окажутся на мировой войне? Она ведь начнется. По их поступкам можно судить, что искренне привязываются они к очень немногим — и можно ведь взять этих немногих, и переехать куда-нибудь к антиподам. В Австралию. Это всё равно, что я бы всю жизнь грезил лишь о «катеньке» в моём портмоне. Сейчас её там нет, но для настоящей грёзы — это ничтожный калибр.

- Но мы с вами, сударь, вряд ли помчимся вперед на лихих рысаках, даже если война начнётся.

- Несомненно. Мы с вами обыватели. И когда европейская война разгорится, мы будем грезить о теплом доме с целой крышей и свежей ветчине на блюдце. И многие из тех, у кого сейчас нет такого маленького счастья, стремятся у нему всею душою. Однако же сейчас, в эту минуту — для вас это отнюдь не мечта. Это возможность. Проект. Вполне достижимый обычными путями — без волшебства. Не нужно взлетать, можно дойти пешком.

- Интересное суждение. Но ведь многие, сударь, желают видеть и привычные вещи. В этом коренится непреходящая слава натюрмортов.

- Не могу не согласиться. Если вам нравится атмосфера, вы на спектакль и пойдете. А мне её мало. В фантастике — вот тут на афише «Фантастический спектакль» значится — мне без мечты скучно. Когда соберусь на спектакль про жизнь губернского города Х, или про историю театра — про «Нюансеров» первым делом вспомню.

Почему решил прочитать: новый роман любимых авторов

В итоге: боже мой! Как же приятно читать талантливых авторов, да ещё без переводческого «фильтра». Текст идеален! Каждое слово на своём месте, все акценты расставлены, атмосферность зашкаливает, персонажи живые и объёмные. Это я не смог удержаться от восхвалений «Нюансерам», сравнивая их с муторным «Словарём Ламприера», который несколько меня разочаровал.

Я всегда с большим удовольствием погружаюсь в атмосферу рубежа 19-го и 20-го веков. Привет Фандорину!

Читая «Нюансеров», как будто вживе оказываешься в большом провинциальном городе российской империи. Носильщики, дворники, половые, извозчики, налётчики, купцы и торговые товарищества, керосиновые лампы как основная примета прогресса. Как же всё вкусно написано.

Мистика с первых страниц пронизывает текст, но исподволь, не выпячивая себя.

Герой – Станиславский, город – Харьков, весь мир – театр.

Талантливо написанный добрый магический реализм с человеческим лицом и изящной структурой магии.

Вот только как могущественнейшие маги-нюансеры, у магии которых нет ограничений и недостатков, допустили революцию семнадцатого, например, или последовавшую за ней кровавую гражданскую войну? Или это другой маг-нюансер или даже целое общество нюансеров-злодеев погрузило Россию в холодный мир?

10(БЕЗУПРЕЧНО)

All the world’s a stage,

And all the men and women merely players:

They have their exits and their entrances;

And one man in his time plays many parts.

William Shakespeare

Прикидывая свой будущий отзыв по ходу чтения, мне с каждой главой все больше и больше хотелось открыть его таким эпиграфом: «Весь мир — театр. В нем женщины, мужчины — все актеры. Но есть нюанс! (с) William Shakespeare, (с) сальный анекдот». Захлопнув книгу (вру, конечно, читал с телефона), понял, что напишу что-то другое. Так и сделал. Да, получилось банально, а по-другому – никак. Но обо всем по порядку.

«Нюансеры» с первых же страниц, что называется, зашли. Будто старые домашние тапки натянул, те самые, где под каждый мозоль – ямка, под вмятинку – бугорок. Никакого тебе взрывного экшена для привлечения внимания с первых строк. Размеренное, спокойное начало: уютное и теплое, несмотря на зиму. Интригующее развитие. Все это с легким гоголевским украинским колоритом и проступающей булгаковской чертовщиной. Ах, да. Многие приплетают сюда еще и Акунина, и я… соглашусь. Но не потому что временные рамки, вашебродие и рябчиков мне к запотевшему графинчику водочки — все-таки романы о Фандорине немного другого плана. А из-за антагониста. В лучших традициях Чхартишвили, Миша Клёст — не безжалостный уркаган, животное в людском стаде, а человек образованный, со своей мотивацией, сознательно перешедший на «темную сторону», и убедительной предысторией, которая подана через флешбеки, где нашлось место трагедии, куражу, мести, отчаянью, надежде и, конечно, любви. Вот только преследует его на утонченный франт с навыками ниндзя и легким заиканием, а проклятье мертвой гадалки (о, как!)…

Вообще, персонажи – сильная сторона книги. Они разные, выпуклые, живые, им я верю(!), всем: от базарной торговки и извозчика, до усопшей актрисы-гадалки Заикиной и Константина Алексеева, главного героя повествования. Канительщик, как он сам себя называет, а также актер-любитель хоть и заинтригован, поначалу относится к происходящему с изрядной долей иронии и слегка отстраненно. А все потому, что его терзают проблемы иного толка. Он стоит на распутье у волшебного камня, разрываемый на три части тройкой коней: театром, фабрикой и семьей. Кто хоть немного интересовался авторами «Нюансеров» сразу вспомнят триаду театр-литература-каратэ, упоминаемую в многочисленных интервью в том же контексте [подмигивает]. А еще, если с историей искусства у вас (как у меня, к примеру) не сложилось, а постоянные «не верю!» (как и мне) ничего не сказали, стоит загуглить «Константин Алексеев» и прочитать хотя бы соответствующую статью «Википедии», Кокося обрастет нюансами и станет чуточку глубже. Если на то пошло, «вики» на этом бросать не стоит, ведь можно углубить многих персонажей, «узнать» многие места. А если сначала прочесть статью «Кадмина, Евлалия Павловна», а потом четвертую часть восьмой главы «Сумасшедшая Евлалия» получится наглядная демонстрация разницы между научным и художественным текстом, ведь информация на 90% совпадает, но подача, но язык!

К слову, о языке. Стилизация, которая в других книгах усложняла восприятие («Сильные», «Я возьму сам»), «Нюансеров» заметно облегчила, читается очень легко, даже непривычно для Олди. В зависимости от эпизода и его центрального персонажа, образность текста наполняется то театральной терминологией, то бандитской романтикой – еще только вводные строчки новой главы, короткая экспозиция, а уже понятно, кто сейчас выйдет из-за кулисы и в каком расположении духа. Из этих нюансов сплетается атмосфера романа, и ее физическое воплощение – Харьков.

Да-да. Это очередное признание авторов родному городу в любви. Теплые чувства сквозят из каждого описания, даже таракан в пирожке Миши Клёста, кажется милой шуткой. Губернский город Х не просто фон происходящего, а будто живой участник. Он и сцена, и декорации, и свет, и даже зритель. Думаю, гости, а тем более жители, города узнают немало харьковских улиц, площадей, парков и театров.

Ведь «Нюансеры» еще и трибьют театру. Он хоть и не играет ключевой роли в повествовании, большинство событий и героев так или иначе к нему причастны. А принцип работы нюансера вскрывается через тонкости режиссерской деятельности. Манипулируя мелочами, манипулируем реальностью, что театральной, что жизненной. Вся книга просто пропитана духом Мельпомены, как и душевные терзания Константина Алексеева. Хоть тут я ему и не верю(!). Ну, не может человек, который в городском пейзаже видит мизансцены, а не производственные линии, или в интриге ищет сквозное действие вместо выгоды, променять театр на фабрику. Не верю(!), и правильно делаю, я же читал статью в «вики», как и последнее предсказание Заикиной.

Не верят(!) и авторы. Проведя героя через хитросплетения сюжетных нитей (эх, нужно было в этот оборот как-то «канитель» ввернуть), они ставят перед Константином Сергеевичем совсем другую дилемму. Артист или мебель? Инструмент или мастер? Вот какой вопрос вынесен в финал…

Где-то с 2013 года я читаю все новые книги Олди, начиная с «Дикарей Ойкумены». И до самого финала, «Нюансеры» нравились мне больше всего вышедшего за этот период. Нет финал – хорош. Алексеев делает свой выбор, отвечая авторам на их вопрос, интриги проясняются, злодей получают по заслугам, второстепенные герои – вознаграждение. Но, видимо, я сам себя накрутил. Все эти нюансы и нюансеры, мелочи и тонкости, которые постоянно вспоминаются по ходу повествования настроили на то, что развязка вскроет какие-то нюансы, которые окрасят персонажей и их поступки в новые тона. Но нет. Месть Заикиной так и остается просто местью, нюансеры помогают ей просто из цеховой солидарности, несмотря на личное отношение. И так по всем пунктам. А ведь хотелось, чтобы ах! Чтоб «есть нюанс!»

Понимаю, что сам подпортил себе впечатление завышенным ожиданием, ведь «Нюансеры» действительно хороши.

Давно не читал романов Олди, хоть с удовольствием читал их ранние вариации на темы мифов народов мира. Нюансеры здорово начаты: слог, параллельные линии Станиславского и бандита с их пересечением, в меру призраков и морока. Примерно к середине упомянутой бесовщины стало избыточно, сюжет утратил стройность, ну а к финалу пошел совершенный ералаш. Впечатление, соответственно, смазано и, в общем, не тот роман, который вызывает желание перечитать, что они написали за последние годы ( опыт ознакомления с Холмсом против марсиан года два тому тоже не вдохновил).

ЧИТАТЬ

ПОКУПАТЬ и ЧИТАТЬ

Даже не знаю, как это объяснить…

1. Это не фантастика. Да, эта книга вышла за рамки жанра. Точнее, это художественная литература высочайшегого качества, в которой сочетаются все жанры.

2. Нюансы. В книге всё на своём месте. Каждая буква – ни вправо, ни влево. Паузы, акценты, диалоги… Идеально! Каждый персонаж к концу книги меняется по законам драматургии. И удивительно красивое, неожиданное, трагичное и доброе описание смерти.

3. Мистика. Ну тут надо просто побывать в городе Х… Там и не такое происходит!

4. Город Х. ИМХО, это вообще один из главных персонажей. Он живой! Я даже распечатал дореволюционную карту города Х – настолько захотелось посмотреть на него в натуре! Вообще есть такая современная общая авторская тенденция: провинциальные авторы, получив более-менее какую-то известность, либо перебираются в столицы и расписываются в безумной любви к ним, либо сначала расписываются, а потом перебираются. О родном городе стараясь не вспоминать никогда. Для Олди уездный город Х – родной и навеки любимый. Только с истинной любовью можно так оживить город!

5. «Не верю!» Нельзя такое взять и просто выдумать, типа «а у меня дракон летает хвостом вперёд и об этом я уже пишу шестой роман». За текстом Олди видна громадная работа с историческими материалами, художественными источниками, городскими легендами, чтобы в итоге получилась такая, сравнительно небольшая, но плотная книга.

6. «Верю!» Если такое и случилось на самом деле, то оно случилось именно так, как описано в «Нюансерах».

ЧИТАТЬ!

PS

Ловко на скатерть брошены карты —

Вот тебе счастье в виде подарка!

… а на аллее тёмного парка

Ворон прокаркал:

Харьков!!!!

Господи, как же это... великолепно!

Особенно, когда понимаешь, что действие происходит в Харькове... И ты начинаешь узнавать: вот по этой улице я ходил... А в этом театре играл месяц назад.

Расписывать достоинства понравившейся книги — дело неблагодарное, Все хорошо: начиная от медленного, но обволакивающего темпа, до таких вроде бы не очень ярких, но чертовски обаятельных героев. Минус разве что в том, что если не знать биографию Станиславского, можно получить втрое меньше удовольствия... Но я то знаю))

Читал медленно. Наслаждался каждой фразой. Книга не для любителей драйвового сюжета с большим количеством экшена. Будьте готовы))

Впечатления неоднозначные. С одной стороны, богатые историческо-культурные декорации и экскурсы, и, как всегда, отменный слог. Но вот сюжет...

В основном фокусе пара персонажей, бегающих по городу и иногда пересекающихся. Зачем всё это, и что на самом деле происходит, становится понятно только на последней трети текста. И как-то раскрытие меня не удовлетворило.

В принципе, идея магов-«нюансеров» потенциально интересная, как и связь с театральным искусством. Но если поглубже копнуть, то хочется сказать «не верю!». В постановочном мастерстве, как правильно показывается, внимание к деталям («подробности — Бог») важно по логически обусловленным причинам. Волшебные же способности нюансеров близки к пророческим, и могут заключаться в странных действиях, приводящих к нужным последствиям через цепочку случайных причинно-следственных связей («эффект бабочки»).

В какой-то момент неожиданно оказывается, что кроме нюансерства существует ещё и паранормальная «бесчувствительность» Миши Клёста, почему-то лечащаяся посещением ипподрома. Какова природа этой лишней сущности, как-то неясно. Или это «неправильно пошедшее» нюансерство? Вроде непохоже, а дополнительно вчитываться не тянет, что само по себе показатель.

Не самая приятная картина съезжающей крыши у человека, пусть даже у убийцы. Если целью было донести мотив раскаяния, то, на мой взгляд, неудачно. Тем более, непонятно, что именно из этих страниц тяжёлого больного религиозного бреда имело мистическую природу, а что просто глюки.

Надо ли читать: смотря чего вы ждёте от книги. По крайней мере, в качестве первого знакомства с творчеством Олди я бы точно не советовал.

7 (с минусом) из 10

Данный роман Олди не пошёл: читается сложно, история не столь интересная.

Роман стилизован под классическую литературу, быть может, это и не дает погрузиться в него.

Прекрасное новое творение мастеров, уже почти 30 лет доказывающих, что термин «исписался» к ним не относится — я всего-то нескольких современных таких авторов знаю.

В «Нюансерах» Олди проявляют все свои сильные качества — оригинальность, необычность завязки и персонажей, философичность действия, непознаваемость происходящих событий на 100% (сами Олди когда-то писали в эссе, что нельзя показывать читателю ВСЁ) и т.д. Это присуще практически всем творениям авторов.

Конкретно «Нюансеры» же особо понравились атмосферой дореволюционной России, хоть и не являюсь поклонником той эпохи, а так же переплетением множества сюжетных линий. Некоторые из сюжетов переплетаются друг с другом только в нюансах, но все они — нити единого гобелена, фактически, даже без любого персонажа, повествование бы рассыпалось. Вот это мне тоже всегда нравилось у Олди — продуманность их книг, отсутствие лишней левой ерунды и «филлеров».

Читая я вспоминал давний рассказ, как оказалось он назывался «Страна по ту сторону Фань-Шу», где главный герой, переставляя предметы в своем доме, добился того, что переместился в некий идеальный мир. У Олдей, таким образом можно повлиять на мир. И тут, как раз — дьявол кроется в деталях. Рассказ, короткий, но очень органичный — убеждал. Герой, покупая книги, пылесборники добивался уюта в своем доме и, никого не тревожа, перемещался к своей цели. Нюансеры влияют на мир, но при этом как будто их влияние не вызывает изменения исторического процесса — такая вот криптоистория по Валентинову и вот тут то хочется сказать: «Не верю!».

По мне, нюансы — отличны, но из одних нюансов логичную картину у авторов сложить не получилось.

Мистический детектив, ограбления, убийства, люди со сверхъестественными способностями. Губернский город Харьков и блоки из Википедии о разного рода творческих личностях. Не особо замудренный, но и не без некоторого числа отстраненных рассуждений — описаний. Больше понравился, чем утомил, но отнюдь не на сто процентов. Текст воспринимается нормально, интрига поддерживается, интерес не пропадает, хотя финальная часть на мой взгляд получилась слишком размытой.

В общем и целом театральные подмостки, сцена, игра актеров, суфлеров, а также модисток, уборщиц и прочих вешалок — в основном на оценку «Верю», прежде всего из-за идеи «нюансеров», а вот насчёт качественной реализации их усилий — тут уже логические несоответствия, проще говоря «много шуму из почти ничего».

Как вывод: нормальный развлекательный роман, читабельный, но не шедевр.

1897 год. В Харькове при ограблении банка гибнет его служащий Осип Кондратьевич Лаврик, гибнет от пули, выпущенной из револьвера главаря налётчиков Миши Клёста. Вот только руке Закона так и не удастся дотянуться до Миши, возмездие свершится другими руками, руками нюансеров.

Странное произведение, с трудом классифицируемое. Я бы определил «Нюансеров» как городское фэнтези с театральным уклоном (в тексте постоянно встречаются мизансцены, антрепризы, акты и антракты и т.п.) в реалиях Харькова конца XIX столетия, пропитанное мистикой как торт коньяком.

Тут в прямом смысле употребляется выражение, что жизнь — это театр. И в театре этом есть свои режиссёры.

Один вопрос меня мучил всю вторую половину книги, как только стало более-менее понятно, что же здесь происходит.