Жан-Жак Руссо «Юлия, или Новая Элоиза»

А чужие письма читать нехорошо!

Это ЖЖ — неспроста! (Винни Пух)

Вот был период, когда были в моде разные ЖЖ, и чтение этих ЖЖ превращалось в отдельный вид времяпрепровождения в сети. Книгу Ж.-Ж. Руссо тоже можно сравнить с такого рода ЖЖ — перед читателем раскрывается Живой Журнал жизни нескольких людей своего времени. Да ведь и даже ФИО автора едва ли не напрямую подталкивает современного читателя к такому восприятию и отношению к этой книге — ЖЖ Руссо.

Может быть несколько вариантов подхода к написанию отзыва на эту ЖЖ книгу. Например, группируем письма по события и эпизодам и внимательно вчитываемся и вглядываемся в то, что испытывают наши герои (Сен-Пре и Юлия, прежде всего они, а затем и другие персонажи) в тот или иной период своей жизни. Т.е. период первого знакомства и возникновения чувств, затем когда уже связь состоялась, далее период разлуки влюблённой парочки, ну и т. д. Но тогда потребовалось бы реагировать едва ли не на каждое написанное письмо и объём такого рода отзыва мог бы быть сравним с объёмом самого более чем 700-страничного романа.

Мы пойдём другим путём (якобы Владимир Ульянов)

Да, мы сделаем проще. И попробуем отразить общие впечатления, возникавшие во время чтения книги и оставшиеся по окончанию этого длительного процесса.

Сразу скажу, что если бы не аудио вариант (1988 г.) романа в начитке Георгия Попова, то чтение книги с экрана букридера было бы занятием куда как утомительным и, наверное, даже тоскливым. Ибо суть эпистолярного жанра предполагает, что читатель будет читать письма одного или нескольких людей. А чтение писем вовсе не всегда занятие увлекательное. И в особенности, если это письма, написанные в середине XVIII века, пусть и в век галантный, но со всеми своими стилистическими особенностями. А уж если перед нами то любовная переписка страстной парочки, то затем не менее страстные письма с описанием всех переживаний по поводу случившегося и состоявшегося, затем письма с описанием быта и нравов парижского света и полусвета (а вот эти наблюдения были интересны без дураков), то письма, наполненные всей силой страсти раскаяния и всего прочего эмоционального, а далее пойдут письма бытописующие жизненный уклад семьи и заведённые в ней хозяйственные и воспитательные порядки, и пр., и пр., и пр. — всё это сильно на любителя.

Учитесь управлять страстями (кто-то из древних и умных)

Итак, основное, чем было примечательно чтение этих писем. Прежде всего, это свойственная людям того времени экзальтация и драматизация всего и вся. Уже сам стиль в котором написаны эти письма, вызывает ощущение, что респонденты непрерывно заламывают руки (а может и ноги), восклицают на разные лады, вопиют и стенают, проливают ручьи слёз (неважно, горя, отчаяния, радости и умиления или ещё чего-то). Отмечаем — экзальтация, драматизация и трагедизация.

Конечно же, автор постарался представить своих героев в самом сильном и положительном виде, в каком только это было возможно. Ведь каждый из героев романа в тот или иной момент времени совершает сильные поступки, принимает непростые сильные решения и проводит их в жизнь со всей силой своего убеждения.

И конечно, Руссо тесно сближается с идеями и идеалами социалистов и утопических коммунистов, пытаясь показать читателю едва ли не идеально организованное семейное хозяйство с едва ли не идеальными формами и методами управления всей хозяйственной деятельностью, а также с передовой системой взаимоотношений со слугами и работниками.

Ну, и раз уже это слово здесь прозвучало, то оно имеет отношение ко всему роману в целом — идеальное и стремление к идеальному, вот что в центре внимания и автора, и читателя. И даже смерть нашей героини автором показана в идеализирующей её форме.

Какая гадость! Какая гадость, эта ваша заливная рыба! (Ипполит)

Однако есть то, что сильно не понравилось и определило почти всё отношение к книге. Это слово Добродетель. Которое настолько часто звучало в тексте книги, что уже буквально стало вываливаться из неё, угловато торчать и всё и вся задевать собой, стало по сути вирусным и от этого превратилось в некий изрядно досаждающий фактор. Типа летне-осенней мухи, которая настырно ползает по монитору компьютера, и ты то раздражённой рукой, то нелепо курсором пытаешься её согнать, а она упорно и тупо возвращается, причём, зараза такая, непременно садится туда, где именно мешает тебе что-то делать и ты уже готов бабахнуть по монитору чем попало. Так и слово местное Добродетель — вместо какого-то вполне употребительного понятия стало просто раздражительным набором букв и звуков. Терпеть ненавижу!

И конечно же, нельзя не обратить внимание на то, что главными героями и персонажами романа являются люди непростого звания или, как минимум, высокообразованные. Простой чёрный люд здесь выполняет строго функциональные задачи, работая и служа, и являясь только лишь точкой приложения усилий Юлии и других членов общества. Они как бы не являются субъектами всего того, о чём пишет Руссо. Да и большинство из этих людей малограмотны и вряд ли могли бы стать читателями «Юлии...», а посему вряд ли Руссо рассматривает эту массу людей в качестве тех, к кому он обращается этой своей книгой.

PS В бытность мою слушателем некоей весьма специальной Академии был у нас курс лекций по предмету «Марксистско-ленинская этика и эстетика». И помнится мне, что об этом романе Жан-Жака Руссо преподаватель упоминал. Т.е. какие-то постулаты, сформулированные Руссо в этой книге, вошли затем в суть предмета «Этика и эстетика» — значит, уже не зря он старался.