Юрий Ревич, Виктор Юровский «Михаил Анчаров: Писатель, бард, художник, драматург»

Давненько я не писал отзывов на «Фантлабе».

Зайду, почитаю отзывы других на интересные мне произведения, ну, вроде, ничего нового добавить не могу… так и что писать-то? Достаточно выставить свою личную оценку.

Но тут не выдержал, тем более, что отзывов пока нет.

Речь идёт о биографии писателя Михаила Анчарова, написанной Ю. Ревичем и В. Юровским.

Как же я ждал эту книгу!

С каким трепетом взял её в руки (книга, надо отдать должное, прекрасно издана) и каким тотальным разочарованием стала она для меня в итоге. Разочарованием не в Анчарове, конечно, а в той бесстыдной спекуляции на его имени, которую позволили авторы биографии.

Эта книга — позор и пасквиль на всю советскую историю нашей страны. Самой биографии, если откинуть всю грязь, вылитую авторами на ту эпоху, страниц на 150-200. Всё остальное — их интерпретация событий тех лет, где ссылки на высказывания деятелей «Эха Москвы» выдаются за истину в последней инстанции, а описания «злодейств кровавой гэбни» и лично товарища Сталина, глумление над советской эпохой и её достижениями, занимают столь значительный объём повествования, что местами забываешь, что книга-то посвящена прекрасному писателю.

Писателю, который когда-то сказал:

«Когда я был маленьким, я думал, что на земле профессий только две – рабочие и художники. Я потом много чего узнал, но на этот счет так и не повзрослел».

Прошу прощения, но процитирую свой собственный отзыв на роман Анчарова «Как птица Гаруда»:

«Удивительный писатель, удивительная философия, удивительный язык. Один из первых советских бардов, талантливый художник. Владимир Высоцкий называл его своим учителем и другом.

Человек «из раньшего времени», сейчас таких нет ни по силе убежденности в своей правоте, ни по какой-то невероятно афористичной мозаичной и парадоксальной манере изложения. Он верил, что носить высокое звание Человека может только тот, кто занят созиданием на этой земле, тот, кому не все равно, что будет завтра с его страной. Он верил в Коммунизм (который не «одна большая жральня») и сам был Коммунистом с большой буквы, как актер Урбанский в одноименном фильме. Идея, сильно скомпрометированная в последние годы, но скажите мне, что плохого в том, что все люди – братья? Анчаров реально раздвигал духовные горизонты людей и готовил их к светлому будущему, потому что другого будущего быть не должно и не может.

Он писал про людей, которых любил. Жаль, что большинством был забыт еще при жизни» (конец цитаты)

.Но… право слово, иногда лучше забвение, чем подобные опусы, коим разродились Ревич и Юровский. Вот возьмёт эту книгу в руки молодой человек лет 20-25, у которого мозги и без того основательно прочищены современным образованием и интернетом, прочитает и скажет: «Извините, а чем же так восхищался Анчаров? Что хорошего видел он в той жизни, которая, если верить авторам, по определению не несла в себе ничего хорошего? Или, может быть, Михаил Анчаров жил в какой-то другой стране?»

Да, он жил в другой стране. В стране, которая была устремлена в светлое будущее. В стране, которая искала пути в это будущее, искала порой мучительно, тяжело, с кровью и потом, но верила, что непременно найдёт.

И Анчаров тоже верил и заряжал этой верой своих читателей.

_________________________________________________

Михаил АНЧАРОВ (цитаты):

«Есть в каждом дне, в каждом часе даже, строчки, отпечатанные крупным шрифтом. Только мы их не замечаем, занятые заботами дня.

Вот, например, выходит человек на снежную улицу. Белый-белый снег летит наискосок на фоне домов и исчезает в сугробах.

Человек поднимает воротник и, засунув руки в рукава, бежит, семеня ногами и мотая локтями из стороны в сторону.

Он сворачивает за угол, и на том месте, где он исчез, секунду-другую снег кажется темнее, чем вокруг. Проезжает троллейбус. Снег заинтересованно кидается за ним вслед. А человека, свернувшего за угол, и след простыл. Стынут и заметаются снегом неглубокие его следы.

Но ведь где-то, в каком-то месте, может быть, в чьей-то душе он оставил горячий незаметаемый след. Не может же быть, чтобы совсем бесследно прошел человек.

Мы значительны, дорогие друзья. Мы значительны друг для друга и вписаны в соседскую жизнь гораздо более крупным шрифтом, чем нам кажется.

Остановимся же, подумаем и поглядим друг на друга с добрым расположением. Ибо жизнь коротка, а снег падает каждую зиму».

«Каждая встреча – это потенциальная разлука».

«Мещанин смутно подозревает, что равенство – это разнообразие. И, боясь разнообразия, как холеры, стремится превратить равенство в одинаковость. Поэтому ему ненавистен талант.

У моего знакомого поэта я рылся в архивах и нашел такую притчу:

«Первый сказал: „Счастье – это когда много работы и много любви, и тогда работа толкает к любви, а любовь порождает работу“.

Второй сказал: «Чепуха. Счастье – это когда нет ни занятий, ни домашних заданий, ни работы, ни отпусков, ни каникул, а есть только весна, лето, зима, осень и можно писать их красками и кистями, и резцом, и пером круглосуточно и без отдыха».

Третий сказал: «Счастье – это когда можно выдумывать и бросать идеи пачками и не заботиться о том, что они не осуществятся».

Четвертый сказал: «Счастье – это когда спасаешь, помогаешь, стоишь насмерть за правое дело, защищаешь и делаешь подарки».

И только пятый молчал. Ибо он боялся признаться, что его счастье – это сожрать все то, что придумают и добудут остальные четверо.

Люди, запомните: если что-нибудь не ладится в вашей жизни, это значит, что рядом с вами или в вас самих завелся пятый…»

«Граждане! Ведь самое невероятное с точки зрения теории вероятности – это то, что мы вообще живем!»

«Коммунизм – это равные возможности, а не стрижка под нулевку, поэтому бой никогда не исчезнет. Равенство – это разнообразие. Коммунизм – это не общее корыто с даровой едой, а общая взлетная полоса».

«Если воспитатель не Макаренко, он – хреновый воспитатель, если повар под конец жизни не составит книжку рецептов – это не повар. Все должно быть первый сорт».

«Вспыхивали и гасли дни, луны валились в Москву-реку, оранжевое солнце взлетало и падало за крыши домов, и фиолетовые тени выскакивали из подворотен».

«Что такое искусство? Зачем оно? Я не теоретик. Универсального ответа не знаю. Мне знакомый физик Аносов Алеша сказал, что энергия стремится к уменьшению потенции – так, кажется, по-научному. А следовательно, и творческая энергия. То есть творческий человек хочет разрядиться, ослабить внутреннее напряжение, а то его разнесет к чертям. А так как энергия не исчезает, то она переходит в создание, которое вызывает ответную вспышку. И идет, не кончается цепная реакция творчества.

И еще одно. Мало понять правильность мысли и поверить в неё, надо еще захотеть ей следовать. Захотеть. Значит, искусство – это еще и способ вызывать благие желания. Потому что в художестве даже изображение плохого – это тоска по хорошему. Если этого нет, или не видно, или не чувствуется – значит, не художественно, значит, констатация. А тот, кто изображал, мог быть кем угодно, только не художником. Если сказать по-старинному, то искусство – это средство пробуждать стремления к идеалу. Оно показывает этот идеал наглядно, соблазняет, зовет выбиться из омута, усиливает чувство жизни, велит жить и делать свою работу на шестерку».

«Если б добрым молодцам красные кафтаны,

Если бы звенели завсегда карманы,

Если б дно морское узнать да измерить,

Если б можно было красным девкам верить,

Если б Волга-реченька да вспять побежала,

Если б можно было жить начать сначала!»

________________________________________________

PS. Я вернулся к книге спустя месяц с небольшим и ещё раз просмотрел её.

Нет, всё же моя первоначальная оценка (единица) была неправильной, она была следствием тотального разочарования, ибо не такую книгу я хотел прочитать про любимого писателя.

Я был несправедлив. Признаю и каюсь.

Всё же авторы «без дураков» проделали гигантскую работу, собрали огромное количество фактов и фактиков, организовали их в стройный текст, проследили не только становление как человека и писателя самого Анчарова, но и обрисовали обстановку тех лет. Просто мы с ними находимся на разных позициях восприятия окружающей действительности, и у нас, судя по всему, разные воспоминания о советском прошлом нашей страны. Спорить тут, скорее всего, бесполезно и непродуктивно, так что приходится довольствоваться пока тем, что есть. А чтобы понять мировоззрение самого Анчарова, нужно читать его книги, слушать его песни. Ему было о чём поведать этому миру. И поскольку его произведения читают до сих пор, и находится немало людей, кому они бередят душу и заставляют задуматься о смысле жизни и о своём месте в этом мире, значит, не всё ещё потеряно для нас с вами.