Мягкая научно-фантастическая сказка о девочке, ее искусственной подруге и солнце, история о детской дружбе и взрослых дилеммах. Книга о роботе с душой. Казалось бы, довольно избито, но все равно очень трогательно. Жажда познания, наивная логика, непосредственность и самоотверженность, у робота как у ребенка, такой привычный прием, но все равно каждый раз он мне нравится. Каждый раз возникают уютные ощущения, как какао с зефирками у зимнего камина. История искусственной подруги совершенно прямая с логичным финалом и в чем-то по Азимовским принципам, судьба ее такая теплая, как солнечные лучи, за которыми она любит наблюдать на закате. Мягкое наслоение характерологических арок человеческих персонажей создает простой и приятный узор, не все герои, по-моему, раскрываются полностью, но статистов тут тоже нет – у всех своя история, чувства и боль. Финал предсказуемый, но все время кажется, что вот-вот и закончится по-другому. Мама грустит и винит себя, Папа сопротивляется, мальчик Рик сомневается и поддерживает, а девочка Джози доверяет, любит и печалится – каждое чувство очень остро ощущается из диалогов, поступков и ситуаций. И одновременно драма рассказана столь ненавязчиво, как будто автор просто мудрый наблюдатель из Буддийского монастыря. Не могу сказать, что роман поражает, но согревает и наполняет – однозначно.

Когда-то пару лет назад на большой автограф-сессии конвента я увидела автора «Опиумной войны». Им была 18-летняя хрупкая девочка с лучезарной улыбкой и светящимися глазами. «Невероятный дебют!» — вспомнила я то, что слышала о ее книге. Я смотрела на милую девушку и была уверена, что книга ее точно не для меня. Такая воздушная и нежная, наверняка, эта писательница не могла предложить мне ничего, кроме фэнтезийного лав-бургера. Однако рекомендации продолжали попадаться. И не только от моих конвентных друзей, но и от людей совершенно далеких от фантастики. Хотя, может, не далеких, но удаленных точно. Потом была прочитана аннотация, гласившая об историческим первоисточнике книги – китайские войны 12 века. Тезис явно противоречивший моему предубежденному мнению. Сомнения прокрались в мою голову, как шаловливый пес в незакрытый холодильник. И вот, наконец, эта книга у меня в руках. Прочитана за пару недель с огромным интересом и желанием растянуть удовольствие на подольше.

Что же так цепляет? Модное китайское направление в фантастике? Магический антураж? Нет, не это. Совсем. Прежде всего герои – живые и сильные. Персонажи, которые чем-то жертвуют и необычно раскрываются. «Опиумная война» — история, где каждый находится на своих местах. Поступки людей кажутся не всегда правильными, но неизменно логичными для тех, кто их совершает. Это нисколько не умаляет сюжетной интриги и эпичности созданного полотна. Книга, которая начинается со школы (зачеркнуто) волшебников (конец зачеркивания), продолжается невероятными битвами и колоссальными человеческими преображениями. Неожиданная и увлекательная перемена, происходящая с атмосферой романа, меня поразила и ошеломила почти так же, как мысль о том, что такую книгу написала столь юная и обаятельная девушка.

Резюме: 9 из 10, это были удивительные и захватывающие две недели.

Трудно говорить правду, но еще труднее ее придумать. У Кори Доктороу все получилось. Удалось рассказать историю об унижениях и страданиях так, чтобы не осталось сомнений — угроза терроризма и правительственного произвола ощущается именно таким образом.

Бесланские школьники, от жажды пьющие собственную мочу и глотающие принесенные учителям цветы, и Маркус Йалоу, заплаканный, облеванный и надломленный — в моем сознании они стали пассажирами с одного корабля. Почему? Думаю, потому что семнадцатилетний талантливый хакер борется с системой не как супергерой и спаситель человечества, а как подросток, которому больно и страшно. В целом все реакции, поступки и взаимоотношения персонажей настолько натуральны и убедительны, что веришь автору без колебаний. А цепь злоключений главного героя пробуждает в душе чувство бессильной горечи и обиды за то, что такое случается с людьми и на самом деле.

Киберпанковский антураж из икснетовцев, ноутбуков и сетевых игр не только не уносит историю в будущее, а напротив, приближает ее к современной реальности. Возникает параноидальное ощущение, что тотальная слежка и жестокое самоуправство спец. служб неведомо преследуют нас уже сегодня.

Из всего сказанного может сложиться впечатление, что роман утоплен в атмосфере безысходности и одиночества, но это не так. То и дело ум опьяняют сцены безудержной свободы и массового протеста. Безоглядная юношеская независимость существует назло агрессивному тоталитарному натиску, молодежь борется, и борется не безуспешно. Именно за мысль о том, что не все еще потеряно, и цепляешься, пока читаешь книгу. Напряжение и надежда на каждой странице, в каждой строке.

Резюмируя, могу сказать, что «Младший брат» нелегкий для чтения роман, но на него стоит обратить внимание.

Открылась огромная стеклянная дверь театра и в фойе, уже заполненное людьми, прошаркала пожилая женщина. Она стряхнула снег с широких полей своей старомодной шляпы, посапывая от неудобства, стянула старенькую поеденную молью шубу и отдала верхнюю одежду в гардероб, попутно ошарашив все окружающие носы запахом застарелой «Красной Москвы». Недовольная и нахмуренная, старушка протянула билетеру свой пригласительный с надписью «Танцоры на Краю времени» и получила в ответ указания по местонахождению своей ложи. Найдя свое место, она неловко плюхнулась на стул. В ожидании третьего звонка пожилая дама разглядывала входящих в партер людей, тихонько ворча себе под нос что-то о современных декольте.Наконец, трехкратный звон возвестил о начале представления и свет погас. Занавес поднялся и шоу началось.

И с первых минут это был ошарашивающий фейрверк, возмутительный эпатаж: блуд «как так и надо», праздность «в порядке вещей». Все заскорузлое ретроградство внутри пожилой дамы негодовало. Наша старушка даже порывалась встать и уйти, но что-то ее остановило. Наверное, образ Амелии – хотелось увидеть насколько достойно и благородно та будет держаться. И действие продолжалось, времена-декорации поражали своей нетривиальной яркостью, персонажи продолжали выписывать немыслимые па диалогов. И, пожалуй, только к концу первого действия пожилая дама перестала замечать разнузданность карнавала, но разглядела праздник и гармонию в описываемом мире, увидела не постыдных грешников, но изголодавшихся по эмоциям людей. Все второстепенные персонажи, конечно, показались ей немного однобокими, из одного теста лишь с небольшими вариациями костюмов. «Но говорят, это отрывок из огромного балета, только основная сюжетная линия, может быть, в других частях раскрыто получше» — подумала дама, но по инерции все еще недовольно продолжала морщить нос. Границы между вторым и третьим действием она уже не почувствовала, завороженная вальсом влюбленных. Это была музыка движений, их чувство было похоже на чистую воду после простудного жара. Влюбленные освежили и одухотворили весь спектакль. Джерек такой незамутненный, наивный, готовый на все ради Амелии, и сама Амелия – такая благородная, запутавшаяся и сомневающаяся. Когда Джерек, поддерживая миссис Ундервуд, говорил, что живет для нее, наша старушка плакала, смахивая платком слезы вместе с морщинками. Танцоры же продолжали виртуозное буйство фантазии: платья из бабочек, виселица-машина времени, Латы в палеозое. Одна картина сменялась другой, разжигая интерес, подстегивая любопытство. Мастерство исполнения фигур вызывало восхищение. А насколько объемны диалоги: глубокий смысл словесных столкновений зашоренного стереотипами представления о должном Амелии и свободного, простого и искреннего недоумения Джерека.

а «старушка», не заметив сама, стряхнула с волос седину.

Последние аккорды музыки и публика взорвалась криками браво, поклоны исполнителей сопровождались неистовством зрительских хлопков, а наша зрительница все сидела тихонько в уголке своей ложи, ошарашенная и зачарованная. Вся публика уже покинула зрительный зал, а она, потерявшая пару десятков лет, все не двигалась с места. Наконец, мадмуазель поднялась и вышла в коридор, оставив в ложе аромат Kenzo. Каблучки бодро застучали в направлении выхода. «Вам понравилось?» — с улыбкой спросила гардеробщица. «Да, очень, я кажется, взглянула на все по-другому» — ответила девушка, забирая старенькую шубку, так понравившуюся на вкус бабочкам.

Купание после долгого перерыва. Вот на что это похоже.

Подхожу к самой кромке воды, читаю название, уже веет желанной прохладой. Пробуя воду, одергиваю пальцы – отвыкла, давно такого не было. Вхожу, постепенно миллиметр за миллиметром отдаюсь во власть истории. Колюче, пронзительно, мурашки бегут по свободной коже, но назад не пойду: не могу, не хочу. Вот уже жидкий уровень подпирает подбородок, hallux прощально касается дна реальности, и ничего не остается больше, кроме как шевелиться, раздвигая массы слов. С непривычки прилагаешь много усилий, чтобы не потерять течение чужого воображения. Постепенно все легче и легче, дыхание уже не сбивается, и члены гребут расслаблено. Но вот в какой-то момент, стертый и неопределенный, засасывает водоворот фантазии. Едва успеваю сделать последний вдох. Сердце, предвкушая необычное, заходится в бешеном танце, и… вот оно — содержание. В толще воды мелькают невиданные образы: внутри них шестеренки и машинное масло. Вдруг сводит ноги — это тело попало в мерзкий плен Бармаглота. Плотник обдает тебя собственной частью ледяной жестокости. Противное ощущение сжимает внутренности. Чуть-чуть… и вывернет наизнанку. Сглатывая нервозный комок, гребу дальше. Сюжетная линия саргассом опутывает руки и ноги. «Человек-устрица», «Ожидание последнего дня», «Конкурс красоты» — и сознание погружается глубже и глубже. Но… внезапный толчок выбрасывает на берег. Не шевелясь, лежу на песчаном берегу настоящего. Прислушиваюсь к себе. Ноет голова – это тоска, хочется окунуться обратно в мягкий текст, без углов и изъянов. Там ровный поток фраз бережно обволакивает каждую извилину мозга. Заставляю себя подняться, неожиданно бодрость разливается по телу. Около лодыжек трепыхаются крылья. На языке привкус «классиков» Кортасара, гиллиамовского «воображариума» и фотографий Халсмана, но все это с каким-то едким оттенком. Финал смутил меня, перепад давлений загнал воду в слуховой проход, теперь легкое оглушение. Надеюсь, удастся еще раз испытать подобное. Надо сказать, приятно плавать среди таких страниц, кролем расплескивая бумажную плотность книги.

Дорогие читатели нашей колонки «Реалии жизни»!

Сегодня мы публикуем интервью, взятое нашим корреспондентом у Александры Самохиной, студентки третьего курса института «Специальных технологий» г. Торпы.

РЖ: В свете выхода книги Марины и Сергея Дяченков «Vita nostra» среди населения наблюдается повышенный интерес к вашему учебному заведению и просто к г. Торпе. Что вы думаете по этому поводу?

АС: Книга действительно очень точно передает происходящее в нашем университете. Недаром Марина и Сергей так долго прожили в г. Торпа, изучая наш уклад жизни и учебную программу. «Vita nostra» — книга атмосферная, но не затянутая, концентрированная, но не давящая, я бы сказала, что повествование получилось очень захватывающим.

РЖ: Александра, чтобы вы отметили как самое сложное для понимания процесса обучения в Институте «Специальных технологий»?

АС:

Эта позиция трудна для осознания, но, я рада, что она особенно подчеркивается в книге. Это мнение позволяет читателям по-новому взглянуть на привычные вещи, отряхнуть «зашоренное» рутиной сознание от скучных стереотипов. Крушение «логических шаблонов» — не оборачивается катастрофой. Скорее, наоборот, сознание, что ты можешь быть чем-то большим, нежели «одним из толпы», сообщает душе неповторимую легкость. Подобная невесомость мысли- ощущение необычное, но приятное.

РЖ: А как вы прокомментируете линию межличностных отношений, четко проступающую в книге Марины и Сергея?

АС: ( легко смеясь) Мои отношения со студентами нашего университета в романе описаны головокружительно. Натянутость и затишья, счастье и скандалы- все в книге есть, на мой взгляд, даже с избытком. Но я предполагаю, авторы считают отношения с однокурсниками – необходимым компонентом успешной перестройки моего сознания. Хотя такая детализация межличностных связей и делает повествование более увлекательным, но все-таки некоторые подробности своей откровенностью смущают и даже отталкивают. Правдивость и достоверность описанных историй, я, с вашего позволения, оставлю без комментариев.

РЖ: Александра, что на ваш взгляд, можно отнести к безусловным плюсам романа Марины и Сергея Дяченко?

АС: Сложный вопрос. Хочется отметить «словесную грациозность» Марины и Сергея. Мастерство авторов в обращении с языком доставляет немалое удовольствие. Еще от себя хочу добавить, что книга на всем протяжении повествования держит читателя в напряжении, интрига постепенно наполняет тебя, однако выхода должного эта распирающая наполненность не получает, кульминация слегка разочаровывает ощущением не завершенности.

РЖ: На этой ноте мы, пожалуй, закончим наше интервью. Спасибо, Александра, что согласились ответить на наши вопросы. Надеемся увидеть вас еще.

АС: Спасибо и вам.

Царский указъ.

Я, Царь Всея Руси, сим повелеваю:

Разбойницу лютую, Стефании Майер, за книжное распутство в темницу заключить и держать там, пока не поклянется впредь таких безумств не совершать. Коли покается, выпустить, но перо отобрать и бумагу не давать, дабы не соблазнялася она свитки своею бездарностью марать. Все же в монастырских недрах переписанные вампирские летописи повелеваю отдать верным моим опричникам. Кто же ослушается царского указа сам себя обречет на мозгоослюнение. А кто выполнит волю царскую приказываю наградить сотнею золотых за каждый свитокъ. Полученные от народа свитки поручаю опричникам переправить за тридевять земель, в государство заокиянское, откуда прибыла преступница, дабы открыть очи друзьям заморским на графоманство у них процветающее. Коли противиться тамошние бояре вздумают, откажутся принимать хламье свое бумажное обратно, повелеваю опричникам сбросить в воды морския ненужный грузъ и возвращаться в порты Черноморские на легке. Кто же после совершенного из слуг царских будет уличен в чтении сией ереси вампирической, немедля отступника заключить в казематы царския и заставить читать Брэма из рода Стокеровичей.

Царь, Анастасий СноуБолыч. :shuffle:

Там сухо и безжизненно. Густая вязкость стянула все во рту. Песок забился в самые мельчайшие трещинки тела. На горизонте лишь унылое однообразие песчаных барханов. Ничего не важно, кроме собственных ощущений. Квинтэссенция всего – это твои проблемы. Примерно в такой же ситуации оказывается герой рассказа Кира Булычева. Он не один, но будто в пустыне. Ему не жарко, но семейные проблемы иссушили его снутри. Он не страдает от «вездесущего» песка, но неизбывные супружеские неурядицы досаждают хуже повсюду забивающихся песчинок. И нигде нет конца происходящему, в ближайшей перспективе не промелькнет даже призрачный мираж семейного счастья. Вот уже финальная черта, последняя капля. Еще чуть-чуть, терпению приходит конец… И благородный случай коронует его, всего на один миг – но этого оказывается достаточно, чтобы понять: жизнь твоя – не жалкое прозябание, но маленький оазис счастья, пусть маленький, скромный, но свой.

И я видела в этом рассказе только двух героев: он и она. Переживания мужа искусно вытесаны тончайшим резаком, нити его мыслей выткали все повествование. А ее чувства – уместились в коротенький абзац текста (однако это не от того, что жена думает мало и примитивно), просто ее мысли – это вышивка, которой и не должно быть много. Если его эмоции – мелкодисперсный раствор, то ее ощущения – концентрированный экстракт.

В довершение хочу отметить языковое оформление идеи рассказа. Обстановка нагнетается почти сразу, и до последнего напряжение не отпускает, срываясь на финише слезинками по щекам.

Кому: Роману Стража

Куда: Плоский мир

Анк-Морпорк

Здание Городской стражи

Приветствую, Рома!

Очень соскучилась и решила черкнуть тебе пару строк. Сразу хочу поблагодарить за радушие, с которым ты меня принял. В твоем доме уютно и легко, так что погостить пару дней было для меня сплошным удовольствием. Часто вспоминаю твои истории про начальника городской стражи Ваймса — хотелось бы познакомиться с ним поближе. Он, должно быть, весьма неординарный человек, хотя точно сказать не могу. Ты, Ромашка, рассказывая о чем или о ком-либо всегда мало интересуешься описательным или философским моментами рассказа, тебя больше занимает действие. Думаю, я не слишком удивила тебя этим замечанием, ты и сам все хорошо понимаешь. Однако, дабы компенсировать тебе все неприятные ощущения, возникшие от моего упрека, спешу добавить: ты обладаешь потрясающим чувством юмора. Искрометные шутки — это, знаешь ли, серьезный противовес всем остальным шероховатостям твоего повествования. :)

Кстати, меня недавно пригласили к себе твои сестры — ведьмы. Склонна принять их приглашение: они обещали приветить меня не хуже, чем ты. Надеюсь, мне приготовят что-нибудь вроде твоего драконьего пирога (слоеное сюжетно-детективное тесто — просто пальчики оближешь).

Искренне твоя, Настя.

P.S. Передавай привет тому забавному ушлому коммерсанту :) — Себя-Режу-Без-Ножа, кажется его зовут.

Сюжет действительно бедноват, но каков язык рассказа! «Женщина, которая приходила ровно в 6» — это потрясающая стилизация под Хемингуэя, очень удачная и абсолютно преднамеренная.