Добротный магический реализм. Атмосферный.

Главгера украли в детстве какие-то бродяги-клепотоманы, чья особая способность — срастаться в огромную сороку. Они то и обучили мальчугана красть все, что и плохо лежит. Спустя время на стоянку бродяг в лесу набрели охотники. Сорок Сорок улетели, махнув мальчику на прощание гигантским крылом. Тот попал в детдом, и началась история его при и злоключений.

Главная находка сюжета — кражи всего и вся. Ручку, жвачку — детский лепет. То ли дело украсть чью-то жену. А может быть харизму и храбрость, знания и опыт? Запросто! Летать, потому что украл силу притяжения? Такое бывает только во сне. И рассказ хорош, как хороши бывают иные сны.

Финал же пронзителен и печален донельзя.

Помниться, мне не понравились какие-то отдельные фразы (жаль не выписал, а сейчас их искать совсем лень) и общая неспешность (временами я начинал терять к тексту интерес). Но на этом все. В остальном рассказ порадовал.

Пока читал, поймал себя на мысли, что хотел бы уметь рассказывать истории так же (не буквально, конечно же), как это делает автор: просто, лаконично и выразительно. Именно таким мне показался этот рассказ: простым, лаконичным и выразительным. А еще поучительным, почти дидактичным и немножечко грустным.

Сюжет такой. Будущее через сто лет. Гуманитарные науки повсеместно вытеснены техническими. Андрей Петрович — бывший учитель литературы, ныне никому не нужный и в силу этого безработный специалист. Тоска — хоть волком вой или в петлю лезь. Жизнь на гос. пособие. Объявления о репетиторстве — последняя попытка Андрей Петровича хоть как-то удержаться на плаву. Но литература никому не нужна, увы. Однако жизнь меняется к лучшему, когда к преподавателю приходит человек, желающий учиться.

Звучит незамысловато. Правда, есть одна деталь, которая круто меняет картину в финале.

В предсказание Гелприна все же не вериться. Хотя тут как посмотреть. С одной стороны, в мире растущего дефицита и населения техническое развитие диктует свои условия, в которых предпочтение отдается тем специальностям и направлениям, которые способны в первую очередь дать новые технологии. С другой же, сейчас достаточно сильна позиция социальных и гуманитарных наук. Среди главных тенденции последних лет в научной и философской мысли в одном ряду с повальной информатизацией стоят синкретизм, симбиоз, междисциплинарность. Социальные и гуманитарные науки не исчезают, но проникают в точные, сливаются с ними, порождая на выходе междисциплинарные направления.

Не думаю, что литература когда-нибудь станет вдруг не нужна, хоть по причинам рациональным, как у Гелприна, или идеологическим, как у Брэдбери. Но рассказ хороший. Не понравилось разве что резко негативное отношение Андрей Петровича к своему ученику. Хотя, казалось бы, ты его обучал, вы стали близки эмоционально...

В общем, герой в финале парой мысли-фраз разрушил образ эдакого последнего вымирающего вида благородных героев и оказался столь же ограничен, как и окружающий его мир. И в таком случае его тоска — просто жалобное брюзжание реликта-эгоцентрика о своей ненужности. А миссия — не сделать литературу опять великой, а оспорить в глазах прогресса собственную бесполезность.

Есть надежда, что после титров Андрей Петрович пожалеет о своих суждениях об ученике.

Небольшая история о лабораторном пленнике (при чтении представлялась мышь), в ядре которой лежит простая истина о трудностях перевода.

В рассказе поднимается тема общения. На одной стороне научный сотрудник, на другой — его подопытный. Оба пытаются коммуницировать друг с другом. Но тогда как первый излагает свои мысли посредствам слов, мимики и жестов, последний объясняется танцем. И как тут найти общий язык?

Финал пессимистичный.

Рассказ, построенный вокруг одной детали. Вот есть волшебная шкатулка, в ней тьма. Еще есть ведьма, ее сын и черный кот, принц и его мятежный брат, суровый король и грифон. Все это замешано в котле почти что Dark Soul’ского безвременья: в мире, где вечный полдень, тени неподвижны, стрелки часов стоят, а мертвецы после битвы идут на исходную, точно полые из вышеупомянутой игры (даром что бонфаеров нет).

Как я понял, кто-то в этом рассказе хотел остановить время и воспользовался для этого магическим артефактом — заточил в шкатулке тьму, которая суть «Инь» — диалектическая основа мироздания, без которой механизм Вселенной взял да и встал. Отсюда и идея истории, мол, без зла не бывает добра, без тьмы — света и т.п.

Но есть у меня мысль, что Ле Гуин просто очень хотела написать о «шкатулке, в которой была тьма». Понравился ей образ и все тут. А остальное как бы в довесок к нему.

История о новом Средневековье, где правят религиозное мракобесие и невежество, а стремление к знаниям и точным наукам наказывается костром.

Столько-то лет назад в мире случилась глобальная катастрофа. Что именно произошло, не совсем понятно. Однако главными виновниками оказались ученые. Земля спряталась под покровом туч, солнце выглядывает лишь изредка и прославляется как божество. А что бы в новом обществе стать успешным-уважаемым, то бишь Мастером, нужно ритуально отказаться от рациональности, от «света разума».

Ганиль — новоиспеченный мастер. Он водит дружбу с одним подозрительным типом — «не таким, как все», который на поверку оказывается настоящим еретиком/человеком разума. К чему героя приведет эта дружба, читателю и предстоит выяснить. Тут не стоит ждать каких-то неожиданностей.

Рассказ не слишком захватывает внимание, не особо разжигает воображение. Но есть в нем некий шарм. Атмосфера мягкой научной фантастики и фэнтези, ностальгических грез о будущем. Ну, по крайней мере, мне так показалось.

Небольшая фантазия на зубок, о которой много не скажешь. Сюжет строится вокруг перевертыша и финального финта ушами с фигурой рассказчика. Правда, заподозрить неладное начинаешь еще задолго до того, как Ле Гуин ставит все точки над i. Неожиданность получилась ожидаемой хотя бы потому, что в подобном тексте она обязательна. Не будь в планах автора этой самой неожиданности, история получилась бы совершенно ненужной. А так хотя бы какая-то изюминка есть.

Финал получился жестоким и печальным. Но иначе нельзя было.

Небольшая история о том, что нельзя пить из доисторического бочонка, поднявшегося с морского дна.

Вино из рассказа Смита перебродило знатно. Оно и не мудрено: тысячи лет под толщей океана ни для кого даром не пройдут. Хотя, возможно, вино из Атлантиды изначально обладало всеми теми удивительными качествами, которые в итоге свели в могилу (вернее, в пучину) большую часть команды пиратского корабля с капитаном в придачу.

Сюжет прост. Корсары встали на якорь близ острова-схрона для награбленного добра. Там на берегу нашли сосуд с древним вином. Не долго думая, выпили и начали триповать.

Сказать больше о рассказе нечего. Это такая занятная фантазия/миниатюра на тему случайной археологической находки, подтверждающей существование легендарной цивилизации. А ещё о последствиях, которые может такая находка нести для людей неосторожных и недалёких.

Отличный рассказ. Читал его не единожды и каждый новый раз с большим удовольствием.

По сюжету есть в горах Тибета монастырь, в котором монахи пытаются записать все имена Бога. По их же расчетом на это дело уйдет уйма времени (тысячи). Но благо на дворе не средневековье, и прогресс позволяет монахам завершить свою миссию намного быстрее с помощью компьютера «Модель 5» и парочки «айтишников». На все про все уйдет каки-то несколько дней. Но что случится, когда имена Бога будут записаны?

История совсем небольшая, на десять минут вдумчивого чтения. Финал мощный, даже немного жуткий. Идея рассказа в различии ценностных ориентиров и устремлений условно западного и восточного человека (при этом не всякого человека, а человека определенного пошиба). С одной стороны, корпоративный менеджер и пара технарей — продукты своей цивилизации, ну, той самой, потребительской. С другой — тибетские монахи, живущие как будто во сне, для которых понятия смерти, жизни, вопросы смысла бытия и вообще воспринимаются иначе.

Вторая, чуть менее очевидная идея затрагивает проблемы научно-технического прогресса, семимильными шагами покрывающего исторический процесс современности. Создатель «Модель 5» вряд ли осознавал, куда способны завести человечество вычислительные способности этой машины. Вернее, не осознавал всего ее потенциала. Это что-то из области научной этики, из разряда создания атомной бомбы.

Для себя из рассказ я выделили три основных тезиса:

1. Мир не такой (или может быть не таким), как нам кажется;

2. Материальные блага и ценности не обладают ценностью в той мере, какую человек склонен им приписывать;

3. Научному сообществу следует внимательней относится к возможным последствиям своей деятельности.

Очень неплохой рассказ и, на удивление, не шибко-то кровавый и грязный, как я ожидал изначально (для меня это плюс).

Разве что финал показался немного избыточным. Как по мне, можно было бы закончить на моменте, где муж уходит, оставляя жену разбираться со своей проблемой в одиночку.

Вот эта миниатюра мне понравилась. Есть что-то очень привлекательное в предсмертном сне рассказчика. Весь этот мрачный, такой милый воображению готический пейзаж за окном: туманное кладбище, кресты надгробий, призрачные огни. И комната без дверей. Попытка отсрочить смерть похожа на дегенеративный недуг. Вот краски становятся блеклыми, предметы — тенями, а тени густыми и бесформенными. Мгла поглощает схлопнувшийся до размеров комнатки мирок, тьма окружает одинокую лампу на письменном столе. Вокруг забвение, безызвестность и, конечно же, страх. Атмосферно вышло.

Хороший рассказ. Махом прочел. Но спустя пару недель поймал себя на мысли, что с трудом могу вспомнить, о чем он.

Кратко о сюжете. У Лизы умирает сын Артем. Фактически немой инвалид-колясочник, все время сидящий дома, он то ли случайно, то ли намеренно давится вареным яйцом, пока мама не видит. Убитая горем женщина звонит любовнику Толе. Тот приезжает и быстро находит решение: тело Артема надо закапать в лесу. Но не в любом лесу и не абы как, а особым образом. Ведь Толя знает ритуал, с помощью которого можно заставить людей напрочь забыть об умершем спустя три дня после погребения. Лиза соглашается. А на следующее утро встречает на пороге квартиры мальчика, который утверждает, что он друг ее сына. Мальчик просит выпустить Артема на улицу поиграть.

Ну а дальше начинается всякое странное и стремное.

Язык приятный, образный, живой. Атмосфера густая — то, что надо. Фантдоп очень любопытный. Я прям проникся всей этой темой с мертвецами и призраками. У Матюхина, в принципе, хорошо и оригинально получается сталкивать в своих историях живых и мертвых.

Только вот финал... Признаться, я его не совсем понял. Какие-то границы, реальности... Мне все это показалось слишком мудреным.

Плохим рассказ не назову. Большую часть я прочитал не без удовольствия. Но он показался мне неоригинальным и по итогу разочаровал.

Сюжет. Руслан вместе с женой Олесей и дочерью Пелагеей, будучи во Вьетнаме, отправились на границу с Лаосом, чтобы обновить визу. Но, пройдя паспортный контроль, вся семья оказалась в некоей пространственно-временной петле: на дороге, которая, куда бы ты ни пошел, приводит к загадочной арке. Плюс к этому вскоре из тростниковых зарослей по обочинам заколдованной трассы стали вылазить агрессивные аборигены. Тут туристам и настал бы конец, если в последний момент их не спас белобрысый красавчик Оскар.

Оказалось, что на этом участке дороги под аркой часто пропадают люди. О природе и сути «проклятого места» авторы толком ничего не расскажут. Вечный день, невозможность выбраться, рандом в выборе жертв — вот то единственное, что станет известно читателю. И это не хорошо. То есть лично мне было бы интересно узнать, что за сила такая выдергивает людей из реальности и помещает в замкнутую карманную вселенную с нулевой темпоральностью.

Я понимаю, авторы придумали фантдоп только для того, чтобы посмотреть на результат. Но результат-то банален.

Что будет, если в описанное выше место, где нет смены дня и ночи, еды, медикаментов и прочих благ, поместить группу людей? Они превратятся в зверье. Каннибализм, убийства, изнасилования, безумие — словом, тут пригодятся прелести выживания во всей своей первобытной красе. Но разве этим можно кого-то удивить? Нет, конечно. В каждой подобной истории, где человек попадает в условия ограниченных ресурсов, с ним происходит одно и то же. Будь это мрачный постапокалипсис Кромака Маккарти или необитаемый остров Уильяма Голдинга, результат один — одичание. Вот и «Визаран» в этом смысле ничем не удивил. А жаль.

Написан рассказ хорошо. Внимание удерживает здорово. Напряжение чувствуется. Атмосфера есть. Но я до конца надеялся, что авторы провернут какой-нибудь финт. Нет, думал я, не может быть, чтобы они просто все с вели к пресловутому одичанию. А когда в кульминации понял, что никакого финта уже не будет, мне стало совсем уж неинтересно, и я просто дочитывал по инерции.

Рассказ не понравился. С первой же страницы и с каждой новой я только сильнее укреплялся в своем к нему негативном отношении.

Сюжет показался мне банальным, без каких-либо оригинальных находок, которые позволили бы сказать, что автор внес в уже порядком поношенный троп нечто новое и свежее.

На дворе 19 век или, может, начало/первая половина 20го. В общем, некое вечное деревенское русское безвременье, за счет стилизации и мракобесия отдающее вековой давностью. Главная героиня Талька, бывшая горожанка, на момент завязки живет в селе. Экспозиция раскрывает нам, что: идет война; городу из-за этого настал каюк; папка Тальки помер из-за болезней в курной избе; других родственников, кроме злобной тетки из деревни, у Тальки нет; в селе жрать толком нечего, мужиков ладных не сыскать (все ушли на войну); в центре деревни растет огромный дуб, который одновременно и олицетворение духа-хранителя, и как бы «надгробное сооружение» на могиле первопредка — основателя деревни.

Завязка. Тальку записывают в пустую невесту, суженую духа, потому как нормальных женихов для нее не нашлось. По языческой традиции ей предстоит принять в урочный ночной час жениха и понести от него. А дальше уже начинаются связанные с обрядам злоключения.

Понятное дело, вместо духа к пустой невесте заявляется один из местных мужиков. Та его прогоняет, за что получает от тетки нагоняй. В следующую ночь все повторяется, но наказание для Тальки теперь становится суровей. Ведь женишка, что пришел во второй раз, нашли мертвым неподалеку от избы.

Естественно, история заканчивается кроваво и достаточно предсказуемо. Какие-то чувства вызывает только издевательства сельчан над Талькой. Но и это всего-лишь следствие авторской манипуляции, мол, смотри, бедняжку насилуют, бьют и т.д. и т.п. ты должен ее жалеть, а ее мучителей презирать. И когда с помощью духа Талька начнет мстить сельчанам, ты испытаешь удовлетворение, памятуя, что смерть они заслужили. Праведная месть за зверские издевательства — вот он, катарсис. Но нет. Это просто закономерно-клишированный финал шаблонной истории, не вызывающий никаких эмоций.

Язык повествования порядком утомил. За это следует сказать «спасибо» ядреной стилизации, поношенной в жанровой литературе ничуть не менее вышеупомянутой сюжетной фабулы.

Отличный рассказ.

Сюжет вышел занятный, хотя не то чтобы шибко оригинальный. Но как подано. Демон исполняет желания Леши в обмен на самое дорогое. И если поначалу мальчик, закладывая мамку за игрушечный луноход, не совсем осознает, во что вляпался, то со временем понимание к нему приходит. Вот тут самый интересный момент: Леша знает, чем жертвует, и все равно всякий раз соглашается на условия сделки. Он обменивает сестру на комп, жену на бабло, сына на еще что-то, то ли полагая, будто может все исправить, то ли просто не может вырваться из порочного круга.

И вот вроде бы ничего необычного, а читать было очень интересно. Правда, финал показался несколько слабее остальных частей рассказа. Какой-то он невыразительный, что ли. Не оставил по себе ярких впечатлений.

Радостно, что Дмитрий Карманов отошёл от исторической тематики.

В тексте много ностальгии, но она не бросается в глаза слишком сильно. А звучит достоверно и к месту.

Чтиво в меру кровавое — в самый раз. По-настоящему страшно было только за судьбу Лешиной сестры Ольки. Жуткий у нее вышел финал. Еще запомнилась сцена, где мама Леши вышла в окно.

Идейно история немного напомнила «Боженьку» Майка Гелприна. Самое же большое, на мой взгляд, достоинство «Лунохода» это язык. Рассказ был мною буквально проглочен.

Рассказ не понравился.

История такая. В мире случился сказочный апокалипсис. На землю снизошел Чернобог и методом внутричерепных манипуляций обратил большинство людей в фольклорную нечисть. На развалинах цивилизации всеми правдами и неправдами выживает бой-баба с позывным «Шишига» она же главная героиня рассказа.

Однажды Шишига становится свидетельницей кровавой пирушки: три лиходейки поедают мужика, а рядом бессознательном состоянии весит то ли на дереве, то ли столбе девушка без сознания. С попытки спасти последнюю история, в общем-то, и начинается. А развивается уже в рамках основной интриги: конец света действительно случился или Шишига просто поехавшая и видит не то, что есть на самом деле.

В качестве развлечений здесь фольклорные демонические твари типа Царевны лягушки. Декорации: запустелый город, серый, безликий, ни чем не примечательный. Атмосферу рассказа я не прочувствовал, в мир погрузиться не удалось. Язык какой-то особой образностью не цепляет. Написано нормально, больше и сказать нечего. Просто нормально.

Главная слабость рассказа, как мне кажется, — это сюжет, а точнее, интрига и связанный с нею вот-это-поворот. Ты почти сразу же чувствуешь, что автор тебя вокруг пальца хочет обвести: мол, читатель, смотри: твист! Шучу, что твист! И это и есть твист... И все якобы «сомнения» в реальности происходящего по итогу никакого интереса не вызывают. От того и читать было сложно, долго и муторно.

Начиналось интересно. Первая треть рассказа здорово завлекла.

Вторая треть несколько просела. На мой взгляд, это случилось из-за рубленной структуры: разбивки текста на короткие эпизоды. Темп сбивался. Читать — все равно что ехать в плотной медленной колонне машин: вот вроде бы движение началось, но стоило проехать несколько метров, как вновь приходится жать по тормозам, опять проехал немного — и вновь остановка, и так далее. И чем ближе в развязке, тем более фрагментированным становился текст.

Появилось впечатление, будто автор начал рассказ с чувством, толком и т.д. а в последней трети уже мчался к финалу на всех порах, лишь бы (успеть?) поставить точку. Отсюда — нещадное дробление текста. Атмосфера и саспенс от этого сильно просели.

Последняя треть рассказа и вовсе как-то изгладилась из памяти на следующий же день. Помню только какой-то полет в небе над землёй в духе «Мастера и Маргариты» и упоминание дикой охоты. Все.

Рассказ написан хорошо. Читать его было приятно. Но сам сюжет мне не понравился.

Я не фанат исторической прозы о периоде СССР, где главный герой немного (или много) контуженный, бывший/действующий военный или чекист; действие происходит на полях ВОВ/в тылу или в послевоенное время; гг отправляют в глубинку, и там он сталкивается с некоторым сверхъестественным дерьмом. Т.е. такие рассказы, как «Поклонись» Александра Дедова, «Испей до дна» Оксаны Ветловской и др. Это не значит, что такие сюжеты плохи, просто к их чтению я изначально подхожу без особого интереса.

Мне показалось, что финал вышел скомканный и чересчур быстрый. История шла себе размеренно, нагнетая атмосферу и подкидывая новые детали к мозаике, прибавляла в жути и загадочности... А потом — раз! Неведомый хтонический червь, перестрелка с бандосами, яма с трупами и титры. Конец. Создалось впечатление, что автор спешил закончить.

Да и, честно говоря, вся эта затея с монстром, каждые 300 лет несущим бедствия в мир, на мой взгляд, вышла неубедительной и несколько вторичной: чума, войны, голод объясняются не историческими предпосылками, а следствием воли какой-то ведьмы из жажды мести пробудившей в болотах лихо. Или это всего-лишь домыслы одного из персонажей?

Скажу, мне совершенно непонятно, зачем нужно было придавать узколокальному сюжету глобальный масштаб. Как это влияет на историю здесь и сейчас? Ответ: никак.

Рассказ про оборотней в антураже русской деревни 16-17 веков. Примерно так.

Немного о сюжете.

Главный герой, мальчишка-пастушок, встречает однажды близ села «царского человека» (колдуна и охотника на оборотней, если уж говорить прямо). Колдун расспрашивает пастушка, и по ходу диалога выясняется, что в этих краях завелся зверь, который поедает потихоньку всех, кто попадается под руку. Это завязка истории.

Побеседовав в мальчиком, колдун скачет дальше своей дорогой, а тот бежит домой рассказать отцу о страшном госте. Вскоре читателю становится ясно, что как пастушек, так и родитель его, и сестра, о которой мы узнаём по ходу сюжета, имеют к истории с оборотнем самое прямое отношение.

Я не большой любитель славянского фэнтези, мистики или хоррора с элементами русского фольклора и в целом историй, где действие происходит в русской глубинке, а язык стилизуется в соответствии с местом и временем. Наверное, все дело в том, что однажды на одном конкурсе с самосудом у меня случился передоз подобных текстов. А может, просто не мое.

Но это не значит, что я такое не воспринимаю, не читаю и т.д. Просто при выборе отдаю предпочтение сюжетам в других декорациях.

Также я не считаю, что рассказы в подобном антураже лишены своих уникальных достоинств, которые прямо проистекают из уникальности фольклора. Вот и «Волчья сыть» в этом смысле является хорошим примером приятной, довольно атмосферной, аккуратно и умело написанной историей, стилистически выдержанной (не тяжеловесной).

Читать было легко и интересно, хотя не сказать, что бы сюжет блистал перипетиями или чем-то сильно удивил. Экшн получился захватывающий. А особенно порадовал фокус с собачьей головой: получилось жутко, мрачно и... стильно, скажем так.

Вообще образ «царского человека» вышел на загляденье. Колдун здесь максимально крут и брутален. По сути, он — главное достоинство рассказа и тот самый персонаж, за кем вы захотите и будете следить. Я почти уверен, что автор строил сюжет вокруг колдуна, то есть сначала придумал персонажа, а затем уже приключение его достойное.

Хорошая история.

Рассказ совсем не страшный, но любопытный. Много ностальгии, возможно, даже чересчур. В какой-то момент кажется, что сюжет, герои, действия в тексте второстепенны. А вот атмосфера, созданная с помощью тоски по прошлому, — это главное.

Сюжет, кстати, незатейлив. Есть неудачник главный герой, ярый фанат фантастики. Есть классическая (если не клишированная) токсичная мамка, на которой повязана мотивация гг. И есть дедок, вокруг фигуры которого и строится весь хоррор: таинственная пропажа, стремная хата, старые журналы с жуткими рассказами. Последнее, пожалуй, самое лучшее, что есть в тексте.

Идея про амбру мне показалась непонятной и какой-то слишком замысловатой.

Вопрос: если Брэдбери и другие добывали амбру и делились с Симоном лишь мелкими кусочками, почему тогда они прожили намного меньше старика? Да и зачем в одном из своих текстов Симон рассказывает об амбре, ещё и подписывая рассказ своим именем? Мне непонятно.

Неплохой рассказ, но неоднозначный.

Сюжет. Вася и Толик в юности снялись в любительском хоррор-фильме. Режиссером, сценаристом и оператором тогда выступила их учительница Диана Романовна, с которой школьники за время съемок успели очень сблизиться.

Минуло много лет. Диана Романовна давно умерла. Вася и Толик выросли в Василия и Анатолия, и многое случилось в их жизни. Прошлое осталось в прошлом. Но наступает день, когда в руки друзьям попадается кассета с записью того самого фильма. И прошлое со всеми его кошмарами и болью нагоняет их.

«Рубленая» манера повествования показалась немного путанной, но придала тексту динамики. Сюжет о чертовщине с пленкой не нов, мягко говоря, но подход к его раскрытию и некоторые детали вызвали интерес: вся эта тоскливая ностальгия, вхс-эстетика, которую местами прям чувствуешь через текст; психологизм, пусть и мелодраматичный, шаблонный (жена и дочь Василия умерли по его вине, и теперь он страдает). Но более всего — хтонь.

Последнее особенно пришлось по душе. Петух, Собака и Свинья, учитывая общую обыденность, будничность их образов, получились действительно жуткими: эдакие давно позабытые и вновь возрожденные языческие боги тьмы, ярости и голода. Понравились и некоторые хоррор-элементы — рассказу есть чем пугать. Например, призрак учительницы в петле и с камерой.

Но вопросов к тексту тоже не мало. И больше всего их вызывает Диана Романовна. Она недостаточно хорошо раскрыта. Читатель так ничего о ней особо не узнает. Разве что какие-то общие характеристики типа: печальная, одинокая, болезненная, мертвая. А почему печальная? Из-за того, что одинокая? А почему одинокая? Из-за того, что с сыном не в ладах? А почему с сыном не в ладах? Потому что сын урод? Или, может, она сама поехавшая была? А почему заболела? Почему сделал то, что сделала? И т.д.

В какой-то момент персонаж Дианы Романовны просто отходит на задний план. Хотя, казалось бы, с нее вся началось. Она в эпицентре сюжета, в его основе. Но вместо того, чтобы рассказать об учительнице, автор смещает фокус на травмы Василия, т.е. уделяет больше внимания не подоплеке, а следствию.

Как археолог по образованию я люблю истории, связанные с археологией. Поэтому к чтению рассказа «Чертова топь» я приступил с большим любопытством. И, наверное, слишком завышенными ожиданиями.

Сюжет. 90е. Вера Саймер, преподавательница колледжа, горит мечтой о академической славе не столько ради себя, сколько в память об отце, пропавшем без вести на археологическом объекте. И вот наступает день, когда Вере удается найти деньги на раскопки расположенного в торфяниках средневекового городища (где ее папка и сгинул без следа) и даже выбить у администрации колледжа пару-тройку студентов. Плюс ко всему, на месте помочь вызывается Семён aka «Шары тугих мышц», житель близлежащей деревни. Казалось бы, вот она, мечта, маячит перед носом, только руку протяни...

Но, едва взявшись за лопаты, горе-археологи натыкаются на жутких мумий с зашитыми ртами и загадочные монеты из разных уголков мира. Эти таинственные артефакты только распаляют любопытство Веры, ведь помимо научной ценности, где-то в них, возможно, кроется разгадка исчезновения ее отца.

Рассказ плохим не назовешь. Но к нему есть пара вопросы.

Во-первых, переспать с бандосом за бабло для экспедиции показалось мне супер странным и глупым решением.

Во-вторых, вообще не верится, что в 1997 РАН постиг столь масштабный бардак, что она не фиксировала такие археологические объекты, как средневековое городище. Это же не какая-нибудь вшивая каменная оградка бронзового века или отпечаток пятерни на стене пещеры. Тем более Вера не сама ее случайно нашла в болотах и умолчала о находке. О городище знали задолго до событий рассказа, еще в 80х (ее батя тогда на раскопки ездил).

Примерно в это же время, т.е. в 80ых, ученые капали могильники в зоне затопления Шульбинской ГЭС в Казахской ССР: погребения железного и бронзового века, средневековые тюркские курганы. Это я к тому, что археологи работали, деньги им выдавали на экспедиции, археологические объекты фиксировали и наносили на карты. Отцу героини даже вертолет выделили для аэрофотосъемки и разведки. Но городище почему-то в реестр не внесли.

В третьих — банальный финал. Оказалось всему бедой поехавшие местные жители. И мистики тут никакой нет. Не было мрачных потревоженных духов — жертв древних ритуалов. Загадочные монеты? Их просто свозили в городище зачем-то со всех сторон света. Рты у мумий зашиты просто по приколу. Да и то, что деревня здесь странная, а Семён — скрытый злодей, угадывается практически сразу же. Хотя до самой развязки хотелось верить, что причиной всему какой-нибудь сельский культ или древнее зло. Такая идея, конечно, тоже отдает вторичностью. Но все же получше будет, чем злокозненные «реднеки».

В общем, рассказ совсем не плохой. Но меня он разочаровал.

Шпионский мистический хоррор про оборотней. Не сказать, чтобы прям сильно понравился. Перечитывать я бы этот рассказ, скорее всего, не стал. Хотя есть в нем очень крутые и жуткие эпизоды (сцена в явочной квартире, например).

Действие происходит в Берлине еще до падения стены. По сюжету на связь с британской разведкой выходит русский кагэбэшник. В переговоры с ним вступает агент Боллард, главная задача которого — выяснить, насколько перебежчику можно доверять. Такая завязка. Дальше: внутренние и внешние шпионские разборки; вызванные метаморфозами, телесные муки Болларда; перестрелки, интриги, кровища на ночных берлинских улицах и в туманных скверах. А также мутная история о том, как с помощью психологических манипуляций различные мировые спецслужбы используют нечисть в своих темных делах.

Любопытные декорации. Интересный сюжет. Экшн есть. Но, на мой взгляд, тема оборотничества в тексте не шибко раскрыта. Ну, поместил автор волчков в мрачный шпионский ретро-триллер. Вроде и занятно. А дальше что? Оборотень как образ от такой интеграции мало что выиграл.

Это максимально субъективная претензия, но мне не хватило психологизма, более глубокого портрета чудовища/человека. Все, что испытывают персонажи-оборотни Баркера — это чувство свободы, собачий кайф от возможности быть зверем, долгожданное воссоединение со своим истинным «Я», радость служения инстинктам. И мне эти переживания кажутся поверхностными, самоочевидными и скучными.

А я бы лучше глянул на оборотня, который боится, терзается, сходит с ума и рефлексирует над постигшей его участью, пытается ее осмыслить. В этом рассказе подобного нет. С другой стороны, никто мне и не обещал, что такое в нем будет.

В этом рассказе главный злодей — Нью-Йорк. В отличие от, скажем, таинственного, старого и обаятельного Нью Йорка Донны Тартт (роман «Щегол»), Нью-Йорк Эллисона — ужасное место. Он калечит людские души, извращает их или уничтожает. Данный процесс иллюстрируется через сцену зверского убийства, которому главная героиня Бэт (и еще человек 20 ее соседей) стала свидетелем, и некую зловещую сущность, наблюдающую не столько за преступлением, сколько за реакцией очевидцев. А реакция у них любопытная, она стоит внимания. Кто-то смотрит на кровопролитие со спокойствием и холодным наслаждением, кто-то трогает себя или партнера, возбуждаясь от того, что видит. А кто-то, как и демоническое божество над городом, следит за другими.

Рассказ неплохой, но и не супер. Секс, насилие, кровь, жестокость, граничащая с садизмом... Все на месте. Старый «добрый» Эллисон. Тут ничего нового. История подается жирными мрачными мазками, почти пощечинами. Прямо в лоб, как есть. Никаких заигрываний и никакого света. Только злость, безразличие и мрак, местами, как мне кажется, сгущённые в не слишком правдоподобную кашу: из-под текста пробивается авторский голос. Кто же его так огорчил?

Частично ответ можно найти в истории Китти Дженовезе, которая, похоже, сильно впечатлила Элиссона. Писатель взял обстоятельства, истолковал по-своему «эффект свидетеля» (в сюжете он объясняется не естественными психологическими факторами, а внутреннем импульсом человека к жестокости, к наслаждению от кровавых зрелищ) и написал об этом.

Идея рассказа — в философских размышлениях о городе, ломающем характеры и судьбы; о каменных джунглях, где люди живут по бесчеловечным законам и делятся на жертв, свидетелей и убийц, о нравах толпы. На примере Бэт читатель может наблюдать процесс «слома» от и до. На примере же второстепенного персонажа Глисона, который ищет оправдание своему ублюдочному поведению в нездоровой атмосфере города (что на самом деле чушь собачья), можно увидеть результат многолетнего пребывания в душных объятиях Нью-Йорка.

Глисон — мразь, ни больше не меньше. Почему его псевдофилософская болтовня убеждает Бэт в том, что он просто жертва обстоятельств и оправдывает его скотские поступки, решительно непонятно.

Больше всего в рассказе понравилась атмосфера заговора, едва ли не сектанства, где горожане предстают эдакими культистами, последователями «Бога улиц и толпы».

Этот рассказ про оборотней мне не понравилась. Как-то не увлек совсем. Идея вроде бы звучит интересно, но по итогу история вышла какой-то нескладной, на мой взгляд.

Сначала о сюжет.

В рамках лунной миссии Роскосмос собирается отправить на орбиту спутника команду космонавтов. Всё готово к полету. Главный герой Таболин вместе с двумя товарищами сидит на скамейке запасных. Но по дороге к пусковой площадке с основной командой происходит ЧП, и теперь отправится к звездам предстоит дублерам.

Казалось бы, ничего особенного — «серые» будни космонавтов. Но эта лунная миссия не так проста и таит в себе зловещие секреты. Вот вроде бы и все.

При прочтении рассказа (и первом, и повторном) у меня возникло несколько вопросов, больших и маленьких.

Из текста следует, что оборотни — вид разумных существ, предки которых некогда обитали на Луне и попали на Землю на ее осколке. Сразу отметаем вариант, что в том далеком прошлом они уже были крупными животными: в таком случае они бы не выжили при падении на Землю. Заначит, скорее всего, волколаки эволюционировали из каких-то весьма живучих микроорганизмов. На это указывают сны Таболина о «серой плесени» и слова одного из космонавтов-оборотней о том, что их предки «были крошечными и неприспособленными, но хотели жить и поэтому крепко вцепились в загривок эволюции».

То есть получается, предок оборотней — это вирус. И на первый взгляд все сходится. Это объясняет: укус как способ условного «заражения/пробуждения»; микроскоп как инструмент, с помощью которого люди узнали о природе оборотней; невероятную живучесть; упоминание об иммунитете (в буквальном смысле) некоторых людей к «заражению/пробуждению» укусом; превращения человека в зверя за счет изменения структуры ДНК (потому как вирусы практикуют встраивание своего генома в ДНК клеток носителя). Но, тут есть пара вопросов.

Первый и самый явный: зверь не может эволюционировать из вируса. Отсюда утверждение, что вирус — предок оборотней, звучит не очень удачно. Вирус может изменить (со временем) вид путем переноса генов и т.д. и т.п. Но вирус — это не условная инфузория, это ее паразит. К тому же, откуда оборотни знают о своем «микроскопическом» прошлом так ясно: о падении с Луны на осколке, выживании на земле и т.д.? Можно сказать, что все дело в псевдонаучной генетической памяти. Но проблема в том, что вирус не мог помнить о таких событиях, как падение на осколке Луны, потому как ему эти события нечем воспринимать и запоминать тоже нечем. Такой функции природа не завезла.

Вирусы ведь лишены ЦНС, какого-либо разума и идея волколаков о том, что они потомки «лунного вируса» звучит как религиозное мракобесие.

Второй вопрос: почему оборотни обладают последовательным гермафродитизмом, который проявляется в лунных условиях? Гермафродитизм можно оправдать тем, что особи редко встречаются в среде. Например, какие-нибудь улитки, чтобы не случилось так, что два самца столкнулись в лесу, могут при надобности «подстроиться» под партнера. Но оборотни... Как и почему? Если их пораженный вирусом, но все еще человеческий организм способен к дихогамии, как ученые из Роскосмоса об этом не знают? Они же их изучают. На факт последнего в тексте есть прямые указания. Или мужские на женские органы у волколаков меняются по волшебству, с помощью силы лунной призмы? Из ниоткуда и по прихоти такое взяться не может.

Вообще этот момент супер странный. Больше похоже на костыль. Все трудности по итогу упираются в происхождение оборотней. Их предок — вирус или непонятная «серая плесень» (если последнее, то тут вообще не разберёшься, что к чему) или еще какой-нибудь неведомый организм? Оборотни — люди-носители паразитирующих организмов или мимикрирующие под человеков нелюди: «спящие агенты» типа как у Баркера в «Сумерках над башнями»?

Еще по мелочам:

1. При описании казаха-оборотня указывается, что он был одет в войлочный халат (видимо что-то вроде кементая). Я живу в Казахстане всю жизнь, получается, без малого 33 года, и ни разу за все время не видел (даже в аулах), чтобы казахи носили подобную одежду. Максимум мне встречался чапан на плечах городских модников либо стариков, да и то редко. Вот в этом моменте показалось, что достоверность скатилась в стереотипизацию, особенно если учитывать упоминание тюбетейки в том же описании. Всем же известно, что казахи только тюбетейки носят.

2. Смущает то, что в рассказе слишком много разговоров, где Луна предстаёт едва ли не живым, обладающим собственной волей существом.

3. Очень странная традиция Роскосмоса — отправлять в тройке космонавтов двух оборотней и одного обычного человека, который, по сути, отдается «товарищам» на съедение. Тоже воспринимается как авторский костыль.

4. Фермент для трансформации, выделение которого в организме оборотня провоцирует близость луны: что это такое и как работает — непонятно. Просто данность.

5. Поражает неправдоподобная некомпетентность ученых из Роскосмоса, которые не удосужились в лабораторных условиях предварительно чекнуть кандидатов в полет на чувствительность к «вирусу оборотничества» (иммунитет или восприимчивость), понаблюдать их какое-то время и т.п. В общем, как сказал командир Уссаковский: «Никто тогда не проверял...»

6. «Таболин не помнил, откуда взялась рана...» — из рассказа непонятно, почему космонавт забыл о том, что его заразили оборотничеством через укус волколака под наблюдением правительственного доктора. Вообще нет никаких указаний на причины такой точечной выборочной амнезии. Просто из головы вылетело, видимо.

7. «Круглолицый Мунх был мертвенно бледен и неподвижен...» — командир дублеров знал, что он «дань традиции»? Почему такая реакция на предстоящий полет? Или это просто переживания космонавта, который боится лететь в космос?

8. Как и почему космонавты соглашались на обращение в оборотней?

9. «Степь полыхала ярко-красным. Маковое море накатывало с двух сторон» — Байконур находится в Кызылординской области, большая часть территории которой занята пустынями и полупустынями с очень бедной растительностью (типчак, полынь, боялыч и т.п.). Я очень-очень сомневаюсь, что вблизи Байконура можно увидеть море красных маков. Да и вообще хоть где-то в Кызылординской области.

10. Размышления Таболина в духе «а вот раньше было лучше» считаю поверхностными и достаточно высокомерными.

Упомяну, что с точки зрения космонавтики и всего, что касается полетов на Луну, история выглядит и звучит достоверно.

«Холодные песни» — рассказ интересный и захватывающий. Но немного запутанный, особенно в первой трети, из-за чего входить в текст оказалось несколько сложновато.

Во-первых, из-за обилия персонажей и схожести имен некоторых из них.

Во-вторых, из-за множества деталей.

Чувствуется, конечно, что Костюкевич очень хорошо знаком с корабельной тематикой. Радует, когда автор, перед тем как садиться за письменный стол, изучает матчасть, проводит исследование. Это хорошо. Это здорово играет в пользу достоверности. Но и здесь можно переборщить.

Например, мне, как читателю, намного-намного менее сведущему в затронутой теме, все это обилие морских терминов (данных без каких-либо пояснительных комментариев) ни о чем не говорит. По итогу в моем случае они просто делают текст тяжеловесным.

Если почитать те же морские истории Лондона, По, Ходжсона или чуть более раннюю работу Костюкевича «Морские пейзажи», в них тоже можно встретить множество корабельных терминов, но по ощущениям все же не так много. По крайней мере, их обилие не бросалось мне в глаза, не затрудняло процесс чтения. Или же эти термины оказались лучше вплетены в повествование.

В случае с «Холодными песнями» создаётся впечатление, что автор местами увлекся.

Теперь немного о сюжете.

Близ острова Сейбл, который обладает зловещей репутацией, происходит столкновение пассажирского лайнера «Ла Бургонь» и барка «Кромартишир». Читателю предлагается взглянуть на кошмарную хронику событий глазами некоторых пассажиров и членов экипажа обоих судов. При этом большинство героев не просто болванчики, но имеют свою собственную истории, мотивацию и характер. Кроме того, автор дает свое сверхъестественное толкование причин катастрофы.

Что понравилось в частности:

1. Ктулхианские мотивы;

«Где-то в океане жило что-то большое и опасное, и оно забавлялось, играя волей людей. Что это — древний гигант, остров или сам дьявол — Секондо не знал.

«Оно снова заснет, но прежде злобой своей собьет волны в кровавую пену»».

2. Глава о людях-рыбах по стилю напомнила «Книгу оборотней» Сабина Бэринг-Гулда. И это хорошо. Я такое очень люблю. Читать было интересно;

3. Сцена с лошадьми и последующим убийством русалки получилась на загляденье.

Что понравилось в целом:

1. Описание паники и кровавого безумия на палубе во время бегства с лайнера: жутко получилось;

2. Чем ближе финал, тем повесть становилась все лучше;

3. Историческая подоплека, достоверность и работа с материалом: после прочтения захотелось глянуть список источников, которые использовал автор.

«Шуга» — хороший атмосферный рассказ.

Коротко о сюжете.

Северный полюс. Гидролог-аквалангист Сергей Ивин по долгу службы ныряет в прорубь и... не может выбраться. Почти что всё действие разворачивается вокруг попыток Сергея найти путь назад, к спасению, которые сопровождаются разного рода чертовщиной: то ли видениями, порожденными страхом и кислородным голоданием, то ли событиями, происходящими по злой воле злокозненного обитателя арктической бездны.

В один момент может показаться, что речь тут идет о некоем монстре а-ля Ктулху, а уже в следующем фантазия автора уводит читателя в размышления о разумности не какого-то отдельного жестокого жителя глубин, но о разумности айсбергов или льда в принципе, как какой-нибудь разрастающейся колонии грибов. Последняя мысль отдает уже не Лавкрафтом, а Симмонсом.

Наверняка читатель так и не узнает, где правда. Но это и не нужно. История хороша и без объяснений. Более того, однозначность и определенность лишила бы ее шарма, свела бы на нет всю странность и безумие происходящего в сюжете.

Лишний раз упомяну о достоверности. Чувствуется, что автор проделал большой труд при подготовке к написанию рассказа, изучил матчасть. За это отдельное спасибо.

Сразу за исследованием Лавкрафта (Сверхъестественный ужас в литературе) глянул эссе Владислава Женевского.

Сказать что-то конкретное, к сожалению, не могу, потому как очень плохо знаком с отечественной литературой ужасов и самим автором. Помню, в юношестве читал Алексея Атеева «Псы Вавилона». Да и все на этом.

Могу сказать только, что кругозор и осведомленность Владислава впечатляет. Работа проделана большая и весьма полезная (для себя я несколько любопытных авторов выписал). К тому же это сейчас ССК на коне. Молодых и талантливых авторов нынче пруд пруди, и перспективы куда больше. Лет 10-15 назад дела обстояли иначе. А как именно они обстояли, можно узнать из вышеупомянутого эссе. К чему и призываю всех неравнодушных к жанру.

Довольно длинное эссе. Но для удобства читателя поделено на 10 частей или глав:

I. Введение;

II. Заря жуткого жанра;

III. Ранний готический роман;

IV. Вершина готического романа;

V. После готической прозы;

VI. Сверхъестественная литература на континенте;

VII. Эдгар Аллан По;

VIII. Традиция сверхъестественного в Америке;

XI. Традиция сверхъестественного на Британских островах;

X. Современные мастера.

Первое, что нужно знать: Лавкрафт не изменяет себе даже в нехудожественной литературе. Но его обязывает цель. Она определяет средства. Отсюда входить в текст довольно сложно (заслуга высокопарного, вязкого стиля). Если же вы знакомы с прозой автора не понаслышке, проблем особых возникнуть не должно.

Размышления Лавкрафта очень любопытны, в особенности его позиция относительно атмосферы как наиболее важной составляющей литературы ужасов. Все прочее: сюжет, герои, диалоги, мораль, идея, логика и т.д. и т.п. уходят на второй, а то и на третий план.

Конечно, это не значит, что про все перечисленное стоит забыть: Лавкрафт не настолько радикален. Но стоит иметь в виду, что если вы уж взялись за написание странной прозы о сверхъестественном/космическом ужасе, то область вашей работы — иррациональное пространство за ширмой мнимой реальности, где все подчиняется логике сна, где нет места дидактике, популизму, мелодраме и сантиментам, одним словом, ничему человеческому; где герои, их действия и взаимодействия, все, что вбирает в себя сюжет, суть инструменты для демонстрации этого пространства. Такова позиция ГФЛ.

Определение космический здесь не синоним слова фантастический и связанно с космосом, звездами и инопланетянами лишь косвенно. Космический значит нечто такое, что связано со Вселенной на наиболее глубинном и принципиально непознаваемом уровне. Космический ужас — не чудовище со звезд и тентакли, но трепет разума перед предвечными первобытными силами и явлениями, сущность которых кошмарна в своей невозможности; это тайна бытия, приоткрывшаяся на мгновение.

Как можно писать о таком, выставляя на передний план сюжет или героя? Только атмосферой способен автор передать суть космического ужаса. И Лавкрафт верен себе и своим принципам. Он делает все в меру своих способностей, чтобы окунуть читателя в этот жуткий водоворот.

Не секрет, что он был очень самокритичен. Его разочаровывала собственная неспособность достичь идеала в передаче с помощью языка своих видений, грез и кошмаров. Тяжеловесность стиля — следствие поисков наиболее подходящего способа для изображения космического ужаса.

Такого же подхода Лавкрафт ждет и от других писателей темных жанров и, исходя из своей посылки, оценивает вклад того или иного произведение в литературу сверхъестественного ужаса, попутно прослеживая эволюцию жанра от мифологической древности до первой четверти XX века.

Небольшая история о вреде радикальной экологичности.

Сюжет рассказывает о двух сестрах, живущих с наглухо отбитым отцом. Чтобы проиллюстрировать степень помешанности последнего на вторичной обработке сырья, приведу цитату из текста:

«Возвращаясь домой, я кормила Зверюшек. Они располагаются в загоне, в центре заднего двора. Их место обитания огораживает невысокий забор из переделанных консервных банок и картона. Я кормлю питомцев остатками вчерашней трапезы, смешанными с компостом из наших собственных экскрементов. Мне это кажется неправильным, но Отец говорит, что наши тела не настолько эффективны, как могли бы быть. И наши жидкие и твердые и жидкие отходы содержат неиспользованные питательные вещества, которые и будут полностью переработаны Зверюшками».

И это еще далеко не самый мерзкий и ужасный пример. Дальше будет намного хуже.

Вообще, перед тем как читать рассказ, вам необходимо знать, что это сплаттерпанк. Следовательно, здесь вас ждут наиболее радикальные и крайние формы насилия, жестокости, безумия и всяческой мерзости в рамках выбранного автором контекста. Поэтому предупреждаю: в тексте присутствуют упоминания/описания сексуального и физического насилия, инцеста, педофилии, процесса дефекации и, насколько я понял, каннибализма.

Резонно спросить: а зачем такое вообще читать? Тут я могу ответить только за себя.

Я прочел этот рассказ из желания ознакомиться с жанром, в котором не разбираюсь и о котором толком ничего не знаю, с целью изучить новый для себя способ рассказывания истории. Именно так я и воспринимаю сплаттерпанк, т.е. как совокупность нарративных методов.

Я не считаю шок достаточной целью. В подобном случае это не более чем провокация и хулиганство: может и весело, но особого смысла не несет, а часто и вообще выглядит жалко и незрело. Шок может послужить неплохим инструментом и рупором, если вам есть что сказать или поделиться любопытной идеей.

Возвращаясь к рассказу. Я не считаю, что Бентли Литтл топчет границы дозволенного ради шок-эффекта. Это не самоцель, но лишь метод, с помощью которого автор размышляет на тему идейной одержимости, доведённой им до отвратительной крайности. И в данном случае такой метод более чем оправдан и даже незаменим. В конечном итоге невозможно рассуждать о радикализме не прибегая для этого к радикальным мерам. Иначе рискуешь сфальшивить. Главное же — не скатиться в грубую манипуляцию.

Читатель сам решает, какие методы он приемлет, а какие нет. Отказывать в существовании наиболее экстремальным из них никто не вправе.

Рассказ совсем короткий и не особо интересный. По сути, просто хулиганский текст с несколько неуклюжей объясняловкой ближе к финалу. Здесь вас ждет кровище, сексуальные отклонения, ультранасилие и т.п. Самое примечательная деталь истории — член, откусанный вагиной, и вопрос, возможно ли это с точки зрения физиологии.

В двух словах о сюжете. Амелия молода и красива. Она спит с богатыми старперами за бабло и любит жрать цветы. С последним там какая-то история из детства связана.

«Это у меня еще с детства, — объяснила Амелия. — Может, из-за моего кота Стерлинга: я наблюдала за тем, как он ел траву. Не знаю, мне нравится этот вкус. А раньше я считала, что жизнь цветка прибавляется к моей».

Понятно, что все это как бы добавляет героине глубины, но интересней наблюдать за ней не стало. В конце концов, она здесь только ради одного действия, уже описанного мной выше (с участием гениталий).

Второй персонаж — Квинн, очередной из дряхлых ухажёров Амелии. Но у этого старичка «вкусы весьма специфичны». Как следствие, развязка свидания закончится в постели, и весьма кроваво.

Уверен, в свое время данный рассказ был как глоток свежего воздуха. Но теперь безнадежно устарел. Теми кошмарами, которыми Шоу пытался шокировать читателя в конце 80х, сейчас даже школьника не удивить. И тут, на мой взгляд, кроется жанровая особенность сплаттерпанка и его принципиальное отличие от классического хоррора/триллера.

Последние, уповая на атмосферу, саспенс, психологизм и философию как на основные методы рассказывания истории, могут находиться в рамках вековых традиций, лишь немного переосмысливая их и при этом оставаясь весьма востребованными. Сплаттерпанк себе такого позволить не может. Являясь контркультурным явлением, он вынужден постоянно пребывать в поисках наиболее радикальных и пограничных путей развития, так как легко подвержен стагнации и забвению в силу собственной методологии: то, что шокировало вчера, сегодня вызовет лишь зевоту. Отсюда, если какие-нибудь По, Мейчен, Ходсжон хороши и актуальны до сих пор, то, например, проза Шоу без малого полувековой давности таким похвастать уже не может.

Зачем читать «Расцвет»? Я вижу лишь две причины:

1. Ознакомление с классикой сплаттерпанка;

2. Для более или менее «мягкого» вхождения в экстремальный хоррор.

В остальном же, пройдя мимо данного рассказа, вы совсем ничего не потеряете.

Рассказ довольно неплох. По сюжету тут любовный треугольник: Виктор, Ренни и Барб. Барб — стриптизерша и девушка Виктора. Виктор — автомеханик с золотыми руками и агрессивный неуправляемый наркот по совместительству. Самый существенный его плюс состоит в том, что он хорош в постели. Ренни — любовник Барб, с виду куда более интеллигентный и перспективный молодой человек, но какой-то мутный.

Замес начинается с того, что в спальню, прерывая совокупление Ренни и Барб, врывается отвратительный зомби. Завязывается драка. В ход идет бейсбольная бита. Вскоре от нежити остается лишь куча костей и гниющего мяса, в которой, тем не менее, все еще можно узнать Виктора. Открывается, что парень Барб умер от сердечного приступа, когда несколькими днями ранее вышеописанной сцены застал подружку за изменой.

Сюжет о «вечном возвращении», не иначе. Раз за разом оскорбленный до глубины души и движимый местью покойник будет приходить с того света во все более и более отвратительной форме, не давая любовникам продыху.

Рассказ по итогу получился довольно занятный, не прям чернушный, в меру шокирующий и такой по-хорошему несерьёзный, с одной лишь претензией: развлечь читателя. С последним он хорошо справляется.

Это незатейливая история о нездоровых отношениях потерянных людей и возмездии за предательство, любопытно обыгрывающая тему зомби.

Совсем необязательный рассказ в жанре эротического триллера.

По сюжету главная героиня по имени Бет, находясь в мотеле Лас-Вегаса (если я правильно помню), решает вызвать стриптизера. Вскоре читателю открывается, что Бет замужем за богатым и довольно аморальным типом, эдаким американским недопсихопатом — богачом, помешанном на власти и сексуальных девиациях. Естественно, он изменяет жене едва ли не в открытую и удовлетворяет свои нездоровые наклонности пользуясь ей в крайне унизительной манере, и не стесняется угрожать расправой в случае чего. Но все это не так ужасно для Бет, как перспектива потери финансовых ресурсов мужа, который, несмотря на порочность и жестокость, денег на супругу не жалеет.

Казалось бы, причем тут стриптизер? Может, Бет хочет отомстить изменой за измены или что-то вроде того? Почти так. Ведь на самом деле к началу рассказа возмездие уже свершилось.

Если вы интересуетесь литературным порно с элементами хоррора/триллера и описаниями сексуальных извращений различного толка — вам сюда. Во всех остальных случаях в чтении подобной литературы нет особой необходимости. Сюжетом, стилем, атмосферой он удивить не способен.

Для меня это был первый рассказ подобного жанра, и, скорее всего, последний.

Мистический рассказ в рассказе, в рассказе.

По сюжету едут в дилижансе четверо: отставной капитан, начальник отделения, сам рассказчик (хотя в данном случае правильней будет сказать — пересказчик) и некто по имени Иреней Модестович. В какой-то момент последний делится с попутчиками историей, какую ему довелось услышать однажды в гостях. То есть у нас тут целых три уровня погружения: первый — реалистичное действие в дилижансе; второй — уже менее реалистичное действие в доме знакомой Иренея Модествоича за карточным столом; третий — мистическое действие в готическом замке, рассказанное Иренею Модестовичу неким пожилым господином. Честно говоря, в какой-то момент я даже на секунду запутался, кто кому и что рассказывает.

Читателя ждет весьма прозаичная повесть о молодой девушке из богатой семьи, сбежавшей с бедняком-возлюбленным от деспотичной матери. За такой проступок графиня беременную к тому времени дочку проклинает, но затем, чуть не доведя ее до смерти своими жестокими речами, прощает и раскаивается. Жизнь налаживается. Молодая девушка с мужем переезжают к графине. У них рождается здоровый сын. Никаких бед не происходит. Однако слово не воробей, и раз произнесенное, оно может аукнуться в самый неподходящий момент, когда ты уже беспечно позабудешь о нем.

«Проклинаю тебя и твоего ребенка! Пусть будет он тебе казнью!» — вскричала некогда графиня, и Вселенная вняла ее импульсивной манифестации. Правда, далеко не сразу. Выше упомянутый пожилой господин стал невольным свидетелем трагичного финала графской дочки, о чем поведал в числе прочих и Иеренею Модестовичу. Но и самого этого пожилого господина ожидал твист не менее зловещий, нежели героиню его «истории с привидением».

Тему превратности судьбы и рока, поднимаемую в тексте, можно назвать классической для русской литературы XIX века. Но все это нагромождение мистических откровений, считываемая ирония, некоторая комичность персонажа Иеренея Модестовича и намеренно тяжеловесная композиция наводит на мысль о пародийности.

Рассказ из списка «13 Most Terrifying Horror Stories» из номера журнала «Сумеречная зона» за июль-август 1983 года. Я бы не сказал, что он прям мост терифаинг, но финальная сцена оказалась достаточно жуткой. Плюс к этому текст выделяется хорошо переданной атмосферой уединенного захолустья.

История повествует о проклятом доме в деревеньке под названием Полерн. По легенде, здание его было построено на месте снесенной церкви из ее же камней. Первый владелец дома якобы оставил нетронутым алтарь, «за которым в дальнейшем трапезничал и играл в кости». Естественно, кара не заставила себя долго ждать и явилась грешнику в виде «negotium perambulans in tenebris» или «...язвы, ходящей во мраке» — чудовищной червеподобной сущности, «создания пришедшего из внешней Тьмы, посланника Божьего гнева нечестивым», чье более подробное описание ждет читателя в финале рассказа.

Само прибывание в доме оказывает на владельцев пагубное воздействие. Атмосфера, распространяемая в пространстве комнат, незримым проклятием губит душу: человек предается греху, потакает страстям и порокам, уподобляется зверю. Автор наглядно иллюстрирует подобные метаморфозы на примере одного из персонажей — художника Джона Эванса, некогда «приятного парня», который в одной из последних встреч с рассказчиком «с трудом ковылял по песку, а лицом был похож на сатира». Единственная же защита от кошмарного слизня — свет. По ночам в проклятом доме всегда горят свечи и лампы, ведь приход тьмы равносилен ужасной смерти.

Главный герой в детстве прожил три года в Полерне, и мрачные истории о проклятом доме вкупе с тоскливыми пейзажами и некоторой оторванностью от остального мира навечно отложились в памяти и сердце рассказчика. Наконец, спустя 20 лет, он возвращается в деревню с намерением вновь окунутся в ее меланхоличную атмосферу и раскрыть тайну «...язвы, ходящей во мраке».

Отличный рассказ.

Набрел на это стихотворение по ссылке из «Кармиллы» и ни секунды не пожалел. Само величие имени автора должно убедить, что перед вами нечто очень годное. Так оно и есть.

По сюжету молодой афинянин прибывает в Коринф к старому другу своего отца, с чьей дочерью был некогда заочно обручен. Но по прибытию выясняется, что девушка умерла. Родители несчастной устраивают гостя в доме, отдают ему комнату на ночлег. Но афинянину будет не до сна, потому как ночью перед ним предстанет мертвая, казалось бы, невеста.

Стихотворение о страсти юной, всепожирающей и о жажде не столько крови, сколько любви. Мрачно, готично, трагично и красиво.

Книга очень объемная (928 страниц в русском издании), неспешная и местами чересчур подробная в описании некоторых деталях, кажущихся незначительными. Читал я ее долго и вот в начале августа наконец добил таки. Другой вопрос: а стоило ли оно того? Ответ: больше да, чем нет.

У «Церемоний» есть одно несомненное достоинство: роман — настоящий кладезь отсылок и упоминаний к готической литературе от Анны Радклиф и Чарльза Метьюрина до Лавкрафта и Артура Мейчена, воспринимаемых как краткие отзывы/рекомендации к прочтению. Благодаря этой книге я открыл и переоткрыл для себя немалое количество интересных писателей (среди них Блэквуд и Ле Фаню, тот же Мейчен). И только за это я готов закрыть глаза на некоторые недостатки опуса Клайна, коих на самом деле не так то много. Но они явные.

Первый минус — размеры и затянутость. Автор совсем не торопится развивать действие, раскручивать сюжет и долго запрягает. Он смакует детали. Местами он настроен на созерцательный или задумчивый лад. И ясно почему. Клайн писал «Церемонии» пять лет или даже больше. Тут стоит заметить, что работы он проделал немало. Уровень его начитанности, осведомленности как в литературе ужасов, ее традициях, так и в антропологии и фольклоре вопросов не вызывает. Вопросы вызывает другое — его навыки романиста.

Писать художественную литературу, а в особенности романы — это далеко не то же самое, что напечатать кандидатскую диссертацию по готической литературе или о религии и магии. Конечно, я не хочу сказать, что Клайн не умеет писать художественную прозу, но, думаю, он делает это не так хорошо, как какие-нибудь Кинг или Страуб, например, в силу того, что он больше исследователь, нежели рассказчик. Косвенно на это указывает и тот факт, что помимо «Церемоний» сколько-нибудь заметных книг в скромной библиографии Клайна (4 повести да чуть больше десятка рассказов) вы не отыщете. А вот чего в ней полно, так это статей и рецензий.

Из этой посылки следует второй недостаток — рваный, сбивчивый темп повествования. Местами «Церемонии» захватывают, а через пару страниц нагоняют уныние и вызывают зевоту. Отчасти именно поэтому я читал роман как бы в соответствующем ему темпе. Эпизодами, увлеченный я проглатывал текст, уделяя роману все свое внимание. А иногда растекался по страницам пары глав на целую неделю. И кто-то, может, скажет, что так и должно быть, что авторам часто приходится выписывать малоинтересные детали сюжета, чтобы он выглядел логичным и последовательным. Но мне кажется, что писатель потому и писатель, что его задача — занимательно поведать даже о самых неинтересных вещах. Рассказчик так может, это его главный навык. Исследователю это без надобности, потому как задача его утилитарна: объяснить так, чтобы было понятно и логично. А интересно или нет — дело десятое.

Здесь стоит оговориться, чтобы ни у кого не создалось превратных впечатлений: «Церемонии» не неинтересный роман в целом. Он зануден местами.

На этом недостатки книги заканчиваются. Начинаются достоинства. Об одном я уже сказал в самом начале (о готической литературе). Второй плюс романа — его кажущаяся или действительная (склоняюсь к последнему утверждению) проработанность. Уверен, Клайн задействовал немало источников по антропологии, этнографии, религии и магии при написании своей книги и не ограничился одной только хрестоматийной «Золотой ветвью» Фрейзера, например. Идейно-тематически роман стоит на крепком фундаменте. Описание церемоний, различных мистерий и ритуалов если не впечатляет, то читается весьма интересно.

Теперь о сюжете.

Книга начинается с событий очень бородатых, когда в лесном пожаре едва не отдает коньки древнее существо по имени Дхол. При его описании я представил себе помесь обезьяны и чужого. Затем действие переносится во вторую половину 19-го века в штат Нью-Джерси. На дворе Рождество. Но именно в этот радостный день до неприличия долго умирающий обугленный божок — как оно, похоже, заведено у предвечных космических злыдней — перед смертью находит себе слугу-марионетку в лице мальчугана, забредшего на новеньких снегоступах в чащу. Этому-то ребенку и предстоит в будущем вернуть к жизни Дхола, своего хозяина, проведя некоторое количество церемоний и ритуалов в определённом порядке с определёнными людьми и строго в определённое время.

Далее читатель переносится в Нью-Йорк в начало 70-х, где ему представляют нескольких главных героев романа: аспиранта Джереми, старичка по имени Рози (подросший слуга Дхола) и девственницу-библиотекаршу Кэрол (первое уточнение касательно очень важно для сюжета). Позже к этой троице добавится еще пара персонажей, но большую часть времени мы будем наблюдать исключительно за этим тремя, ведь именно им уготовано по воле злого гения провести церемонии для перерождения Дхола.

Сюжет построен на взаимоотношении кукловода (Рози) и ни о чем не подозревающих марионеток (Джереми и Кэрол). Они — жертвы для ритуала. Роль девственницы Кэрол и место ее на кровавом алтаре ясна и прозаична. С Джереми тоже все примерно понятно. Он что-то вроде куклы-осеменителя, временной оболочки для космического зла. Ловкими манипуляциями Рози подстраивает все так, что бы эти двое познакомились и понравились друг другу. Попутно следит за тем, чтобы Кэрол не потеряла ненароком невинность, а Джереми — интерес к новой знакомой. Старик незримо из тени контролирует практически каждый их шаг. И когда девушка, сама того не ведая, под видом невинного танца или прогулку по пляжу совершает одну подготовительную церемонию за другой — это приближает всю троицу к кошмарной развязке.

Лишь один персонаж в книге, помимо самого Рози, знает, что к чему. При чем выпиливается он (вернее она) со страниц романа очень не очень: умерщвляется автором где-то за кадром, будто какой-нибудь третьесортный непись без реплик. по всей видимости, этот персонаж был придуман исключительно в утилитарных целях, как некая затычка для сюжетных дыр.

Наиболее же интересными мне показались два второстепенных героя: Дебора и ее муж Сарр, фермеры, приютившие Джереми на лето в гостевом домике. А самый крутой злодей в книге: старая кошка Бвада. Благодаря «Церемониям» я впервые в жизни всерьез задумался о том, насколько страшной и опасной может быть простая домашняя мурка.

Отдельный вопрос вызывает воскрешение и фигура Дхола. Вот переродится он, и что? Миллионы лет жил на Земле, прибыл на нее задолго до динозавров, наверное, еще в первичном бульоне горячие ванны принимал и за все это время ни черта не сделал. Торчал в лесу, лежал на ветках, как мартышка, жрал каштан и трюфели (это я из головы додумал) и никто о нем ничего и не слышал. Так местное племя индейцев чащу его стороной обходило — разок, было дело, Дхол женщину напугал, — да и все на этом. Никаких попыток уничтожить мир или хотя бы человечество, никаких потугов к порабощению людей, никаких амбиций, стремлений и жажды власти. Жил как собака и подох соответствующе. Читателю же вся эта беготня с перерождением преподносится так, будто Дхол сейчас как вылезет из пупа мира и учинит массовое смертоубийство. Но с чего бы? Раньше то он так не поступал. Сейчас почему вдруг? Он просто опять отправится валяться в листьях и валежнике под деревом. Разве что с бомжами водку не пить. По крайней мере, по размышлению впечатление создается именно такое.

Дхол — это, пожалуй, самый ленивый и безынициативный злодей на моей памяти. Не удивлюсь, если выяснится, что другие древние (Азатот? Хастур? Ктулху?) пнули его на землю за злодейскую профнепригодность. По итогу ноша антагониста со всем вытекающими (убийства, подлоги, манипуляции, обман, мерзкие танцы перед костром) полностью легла на жуткого старичка Рози — человеческую марионетку Дхола.

Также некоторое недоумение вызвала совершеннейшая инертность и пассивность персонажа Джереми. То есть какие-то потуги к поискам ответов на те зловещие предчувствия и знаки он совершил, но это ни во что не вылилось. Никаких конкретных действий, кроме «кабинетного исследования» я от него так не дождался. Финальный героизм не считается. К развязке Джереми гнал уже сам автор, чуть ли не пинками. Это прям явно ощущалось на фоне тотального бездействия на протяжении девяти сот страниц.

Итог. Я роман рекомендую, если:

1. Вы никуда не спешите, любите вдумчивое, размеренное чтиво, и вас не пугает затянутость текста;

2. Вам по душе всякие магические ритуалы, фольклорные мотивы, религиозная тематика и около-Лавкрафтианская хтонь (правда, последняя здесь в небольших количествах);

3. Вы хотите быть эрудированным в пространстве литературы ужасов и ознакомиться с классикой, к которой «Церемонии» имеют прямое отношение;

4. Вы коллекционируете все книги из серии Мастера Ужасов не только на полках, но и в собственной голове.

Во всех остальных случаях не вижу смысла тратить целую уйму времени на чтение этого романа.

Потенциально очень удачная повесть (и довольно страшная). И большую часть текста так оно и было. Но вот финал мне не очень понравился. Его, конечно, провальным не назвать, но я искренне не понимаю, зачем нужно было такой мощный задел, такую жуткую и действительно странную (в хорошем жанровом смысле) историю сводить к Лавкрафтианству. На мой взгляд, «один из наиболее интересных, талантливых и многообещающих авторов современной прозы о сверхъестественном» пролюбил, таким образом, часть потенциала своей повести.

В центре сюжета — пенсионер Першинг Деннард и тайна пропажи его друга Терри Уокера. Когда-то (более тридцати лет назад от описываемых в повести событий), по долгу службы геодезисты Першинг и Терри заблудились в лесу. Но только первому удалось вернуться назад. Последний же исчез при весьма загадочных обстоятельствах, суть которых читателю откроется ближе к концу.

Старик Першинг живет в отеле «Палаш» — старом многоквартирном здании, в котором в последнее время творится некоторая чертовщина. Под «некоторой чертовщиной» имеется в виду: страшные голоса из вентиляции, где какие-то люди из подполья дискутируют на людоедские темы и угрожают расправой подслушивающим; или странные незнакомцы, ночами разгуливающие по коридорам дома, стучащиеся в двери и требующие впустить их, прикидываясь не тем, кем являются. Кроме того, не на пользу Першингу идут и ночные кошмары. Со снов, в общем-то, история и начинается: автор намекает читателю, что тайна пропажи Терри — ключ к разгадке жутких событий. Но интересней всего тот факт, что Першингу о ней известно больше, чем нам об этом рассказывается в начале. Отсюда и сны.

В повести встречаются действительно страшные эпизоды. Голоса в вентиляции. Полуночные незнакомцы, хихикающие за дверью. Страшные и безумные телефонные звонки. Кошмары... А еще сюжет очень интригующий и умело удерживает внимание. В общем, все в повести на пять с плюсом, кроме финала. Он получился кровавым, жутким, безумным и даже где-то неожиданным, но из-за объяснения шаблонного происхождения злодеев напрочь лишен самобытности. А жаль.

Небольшая повесть от Нобелевского лауреата из Японии. Чистый реализм без каких-либо приставок и примесей. Ни магических, ни мифологических, сказочных или мистических вкраплений тут нет. И никакого заигрывания с постмодернизмом или фантастикой.

Сюжет прост и незатейлив. Повествование выдержано и лаконично настолько, что создаётся впечатление, будто текст отлеживался в столе годами, как хорошее вино, прежде чем автор закончил последние правки и отправил его в печать.

В повести нет ничего лишнего, но все на своих местах: каждый абзац, предложение, слово... С одной стороны, текст может показаться выхолощенным и скупым, но с другой — подобная невозмутимая сдержанность ему к лицу (учитывая еще, что это японская литература). Благодаря стилю ты проникаешься атмосферой неспешного, созерцательного, вдумчивого путешествия, пролегающего горными лесами и провинциальными туристическими городами. К этому же и располагает соответствующая образность, лишённая витиеватых конструкции и игр с языком, излишней эмоциональности и пафоса. В двух словах — медитативное чтиво.

А история повествует о путешествующем студенте, в дороге заведшим знакомство с группой бродячих артистов. С точки зрения темы повесть рассказывает о жизни и нравах таких вот бродяг, сезонно кочующих с места на место и зарабатывающих на хлеб танцами и песнями; об отношении к ним других людей (пару раз во время путешествий артисты сталкиваются с табличками по типу «бродячим артистам в деревню вход воспрещен» или с высокомерным поведением горожан), и несколько самоуничижительном (особенно это касается женщин) отношении их к самим себе.

Стоит читать только в определённом настроении, в определённом месте, в определенное время (в отпуске, на лежаке, на берегу моря, например). Или если вы любите японскую литературу. Если вы с ней незнакомы, советую начинать не с Кавабаты, а с Юкио Мисима. Ну, или с Рюноскэ Акутагава. Их проза, на мой взгляд, подинамичней будет.

Мистическая повесть. Совсем небольшая, я бы даже сказал, по объему ближе к рассказу.

Сюжет рассказывает о военном инженере Германне, который, как всякий немец, прагматичен и не склонен к рискам и страстям. Но однажды во время карточной игры, в которой сам он не принимает участия, а только наблюдает, Германн слышит занятную историю от своего приятеля по фамилии Томский. Тот рассказывает историю из жизни своей бабули, старой нынче графини, которая по молодости в Париже проигралась в пух и прах в Фараон, но по подсказке графа Сен-Жермена (французского алхимика и оккультиста), сумела угадать три карты к ряду. Так и вернула себе свое, да еще и сверх того подняла. Тут то у дальновидного Германна и появилась идея, как приумножить свое состояние, ничем при этом не рискуя. А когда он узнал, что у княгини есть юная воспитанница Лиза, то идея тут же превратилась в план.

Первое, что мне понравилось, так это язык. Честно скажу, от основоположника русского литературного я ожидал текста куда более витиеватого, богатого на всяческие украшательства и тому подобную шляпу. И побаивался. Был у меня опыт с классической литературой примерно того же времени и жанрово-схожего содержания («Киевские ведьмы» Ореста Сомова, «Страшное гадание» Александра Бестужева-Марлинского, «Заколдованное место» Гоголя и др.), читать которую было довольно утомительно. Примерно того же я ожидал и от «Пиковой дамы». Но мне текст показался выдержанным, лаконичным и от того вдвойне приятным.

Второе — это сам сюжет. Он хорош без всяких скидок. История вышла интересной, внимание удерживает до конца. А финал, хоть и предсказуемый, все еще отличный. Идея превратности судьбы и рока, эдакий наполеоновский образ прагматика-злодея, иронизирование над высшим светом (через образ взбалмошной старухи-княгини), мелодрама с наивным разбитым сердцем и явление призрака в лучших традициях готической литературы — вот ингредиенты «Пиковой дамы». Получилось весьма недурно. Конечно же, советую ознакомиться.

Классика литературы о вампирах от ирландского Эдгара По. Повесть, предвосхитившая появление «Дракулы» и в немалой степени поспособствовавшая его появлению.

В центре сюжета две девушки-подружки — Лора и Кармилла. Первая, дочь отставного английского военного, живет себе преспокойно в старом замке в Штирии (Австрия), где ей очень скучно. У нее нет друзей-сверстников, и им неоткуда взяться: ближайший населённый пункт находится за три-девять земель. Она одинока. В этом положении ее радует только красота окружающей природы. Но все меняется, когда близ замка терпит аварию проезжающий мимо экипаж. Придя на помощь путешественникам, отец Лоры берет на временное попечение молодую девушку по имени Кармилла, пострадавшую в аварии. И вот с этого момента в замке и в ближайшей к нему деревне начинают происходить некоторые страсти. Одни из них мистического, зловещего характера, другие — гомо-эротического и сентиментального.

Конечно же, Лора и окружающие ее люди склонны списывать смерти сельских девушек на какое-то поветрие, а странное поведение Кармиллы (как и некоторые загадочные совпадения, с ней связанные) на свойства характера или воспитание. Но это до поры до времени, ведь ни одна вампирская история не обходится без охотника.

Повесть отличная от начала и до конца, как сюжетно, так и повествовательно, не смотря на ожидаемую от 150летнего текста старомодность. Кармилла Карнштайн стала прообразом всех вампирш-лесбиянок, как и всех кровососущих женщин в целом, совсем не спроста. Уверен, в 90% фильмов, аниме, сериалов, видеоигр, эксплуатирующих тему вампиров, обязательно найдется место референсу к образу Кармиллы.

Еще один плюс — это задействованные автором источники. В тексте можно найти отсылки к Сведенборгу и Шекспиру, Жоржу Луи Бюфону и Огюстену Кальме (советую заглянуть сюда), Кольриджу и Сабинг Бэрин-Гулду и некоторую литературную преемственность от Анны Радклиф. В повести упоминаются такие книги, как «Magia Posthuma» («Посмертная магия») Карла Фердинанда фон Шерца, «De Mirabilibus» («О чудесном») Флегона Траллесского, «De cura pro Mortuis gerenda» («О почитании усопших») Аврелия Августина, «Philosophicae et Cristianae Cogitationes de Vampires» («Философские и христианские рассуждения о вампирах») Иоганна Кристофа Харенберга, которые, к сожалению, вряд ли удастся найти даже в оригинале.

Всякому, кто интересуется вампирской тематикой, ознакомление с повестью Ле Фаню добровольно-обязательно.

Рассказ, открывающий знаменитый одноименный сборник Баркера.

Задача у истории простая: настроить читателя на определённый лад и показать, чего примерно стоит ожидать от других новелл из книги. А именно: кровищи и кишок, насилия (скорее всего, и сексуального тоже), маньяков и психопатов на передовой сюжета. И может быть, все это или какая-то часть будет происходить в инфернальных декорациях.

Дальше вышеназванного рассказа я еще не заглядывал, поэтому судить до конца, насколько он со своими задачами справился, не могу. Но некая несамостоятельность ощущается. Все таки в известной степени это предисловие.

Сюжет. Трое — камерамен-помощник Рег Фаллер, молодой медиум Саймон Макнил и руководительница исследования Мери Флореску — уже несколько недель сидят в стремном доме с привидениями, фиксируя явления разной степени паранормальности. Вот только ни горе-экстрасенс, ни бедолага ассистент, ни их начальница даже и не подозревают, что они оказались на перекрестке дорог мертвецов, по которым души покойников следуют в места их вечного пребывания. Да еще и не на абы каком перепутье, а на одном из тех, где бесконечной колонной в преисподнюю плечом к плечу направляются «жертвы и творители насилия», безвинные души и их садисты-мучители. И всем этим агонизирующим в безумии покойникам до бешенства надоела абракадабра парапсихологов.

Как я говорил выше, в отрыве от остальной части сборника рассказ кажется неполным. Но даже так он может скрасить вечерок, особенно если вы любитель подобного чтива.

Небольшой занятный рассказец, но не самый лучший у Лиготти, прямо скажем.

Сюжета в этой истории нет, а есть странная жуткая байка, помесь городской легенды и кошмарного сна о некоем заброшенном здании типа фабрики без подъездов и дверей, что стоит посреди серой пустоши и зовется Красной цитаделью.

Если верить рассказчику, некогда Цитадель с помощью непонятных механизмов и технологий производила товары: «ошеломительные новинки» и так называемые «гиперорганизмы», чья суть и внешний вид могли явиться творцу их не иначе как в горячечном бреду, настолько они были странными и гротескными. Для их описания я процитирую Лиготти. Так будет проще.

Что касается новинок:

Примеры новинок:

Что касается гиперорганизмов:

Наверное, этот рассказ можно назвать метафоричным. Скажем, новинки — это первые странные формы жизни, гиперорганизмы — люди, которые «вряд ли до конца осознавали, с какой целью были созданы, зачем покинули свои гробницы-инкубаторы и каков был замысел «Цитадели» в их отношении» (надо сказать, фраза, очень соответствующая общему настроению философских взглядов Лиготти), серая пустошь — Космос, Красная цитадель — Земля/Природа/Бог и т.д. Или это просто очередная фантазия автора на тему бессмысленности человеческого бытия, на сущность разума как чего-то противоестественного и противного природе общего.

Подобные толкования лежат на поверхности. Но я во время чтения явственно представил Красную цитадель как некий воспаленный прыщ на теле человека.

Рассказ совсем уж небольшой. Он напомнил творчество Кларка Эштона Смита.

Сюжет. Есть страна, именуемая Бел-Ярнак. Находится она на некоей фантастической планете. Ее граждане — инопланетные существа, совсем непохожие на людей. А правит в этой стране милосердный Синдара. Но однажды в эти земли прибыла (из космоса?) неведомая жуткая тварь, спустя время прозванная Пожирателем душ, и поселилась в бездне, известной как Серая пропасть Ярнака.

Далее за экспозицией следует выдержанная в фэнтезийно-мифологическом стиле история противостояния Синдары и Пожирателя, их битвы и разрешения конфликта.

Строго говоря, совсем необязательный рассказ. Стоит прочитать, если вы любитель подобного, но всего Смита уже прочитали.

Рассказ лавкрафтианский, в готической манере повествует о бароне Франце Кралице и страшном проклятии всего рода Кралицев.

Такие истории я люблю. Но сказать о сюжете особо нечего. Есть преступление предка. Есть загадочное проклятие. Есть потомок, глазами которого мы наблюдаем за раскрытием тайны. Есть макабрическое инфернальное действо ближе к финалу и зловещая развязка.

Если вы читали «Метценгерштейн» Аллана Эдгара По, рассказ «Иерусалемов удел» Стивена Кинга или новеллы «Алхимик», «Затаившийся ужас», «Крысы в стенах» и другие подобного же толка у Лавкрафта, где местом действия служит мрачный замок, а сюжет завязан на родовым проклятии, то в истории Каттнера вас вряд ли что-то способно удивить. Это типичный готический/лавкрафтовский хоррор с упоминанием божеств соответствующего пантеона и обилием зловещих прилагательных.

В рассказе самого Каттнера как автора отыскать крайне сложно — слишком уж сильно отсвечивает Лавкрафт. И тем не менее, читать было интересно. Сцена мрачного застолья в подземелье хороша.

Лафферти, как я слышал, считается большим мастером малой формы.

Это было мое первое знакомство с ним. И оно прошло не очень удачно: рассказ мне не понравился. Тут чистой воды вкусовщина.

По сюжету, в мире новеллы у людей при рождении удаляют некую часть мозга, которая как бы тормозит мыслительные процессы. В связи с этим человек более не отягощен тяжестью раздумий и способен принимать решения, генерировать идеи, отыскивать наиболее подходящие выходы из ситуаций буквально за долю секунды. Отсюда все процессы в мире ускорились в тысячи раз.

Тут автор совершенно опускает технические возможности, что меня больше всего и смутило. Например, один из персонажей рассказа написал философский трактат за семь минут. Я могу поверить, что он придумал книгу за семь минут, но чтобы написать... Или многоквартирные дома в городе строятся за пару часов, мгновенно раскупаются, заселяются, а затем через пару-тройку дней на их месте уже красуются совершенно другие, новые дома. То есть абсолютно все технические процессы происходят со скоростью, для таких процессов непостижимой и невозможной. Не знаю, зачем автор ушел в подобный абсурд.

Сама же идея сильно ускоренной жизни кажется любопытной. Люди женятся, надоедают друг другу и разводятся в течении часа. Книга утром — бестселлер и апофеоз художественной мысли к вечеру уже забывается. Таким же образом дела обстоят и с другими продуктами массовой культуры. Отчасти это напоминает ситуацию наших дней, когда темп жизни становится все быстрее и быстрее, только доведенную до крайней крайности.

Рассказ интересен как занятная фантазия на тему. Но, на мой взгляд, автор в какой-то момент не смог остановиться, и его понесло из области ироничной предсказательной фантастики на просторы абсурда.

Я очень люблю мягкую фантастику, хотя и специально ее не читаю. Литература подобного жанра не всегда, конечно, но порой обладает некоей неповторимой, даже сентиментальной атмосферой мечтательности и меланхолии. Мягкая фантастика лишена агрессивности твердой НФ, она дружелюбна и тяготеет к сказочной фантазии, снам и грезам. Хотя технари, возможно, назвали бы подобное пристрастие просто следствием гуманитарного образования и лени.

Именно таким, немного меланхоличным, мечтательным и по-хорошему сентиментальным мне показался рассказ знаменитой Урсулы Ле Гуин «Апрель в Париже». По словам писательницы, это был первая ее история, написанная в жанре фантастики.

Действие происходит, как можно понять из названия, весной в Париже. Сюжет рассказывает о профессоре колледжа Пенниуизере, который из начала 60х годов XX века неким магическим образом переносится в век XV. Оказывается, что в прошлое его почти случайно перенес французский алхимик Ленуар. Очень скоро двое ученых находят общий язык и становятся друзьями. А позже их компания пополняется попаданцами из других, более экзотических времен.

Как я говорил, история очень приятная своей атмосферой. В основе ее — тема одиночества как вневременной силы, сближающей людей, принадлежащих к разным эпохам.

Небольшая история из небезызвестного цикла и одноименного сборника «Король в желтом».

Сюжет. Действие происходит во Франции. Рассказчик, за несколько дней до описываемых событий по несчастью прочитавший пьесу «Король в Желтом», в попытке найти укрытие от надвигающегося помешательства в святых местах посещает вечерню в церкви Св. Варнавы. Сначала все идет неплохо. Но потом внимание его самым неприятным образом привлекает странная, резкая и даже зловещая игра церковного органиста, хотя ранее манера музыканта отличалась сдержанностью и ненавязчивостью. Спустя время рассказчику удается увидеть преисполненный злобой взгляд органиста, и с этого момента начинается погружение в ужасающий абсурд преследования, безумия и иррациональности.

Главный герой, найдя в лице церковного музыканта необъяснимую и страшную угрозу, сбегает с церковной службы, чтобы вернуться домой, во двор Дракона — тупиковый переулок на пересечении двух улиц, где и произойдет кульминация рассказа. Но развязка застанет читателя в другом месте.

История мне не особо пришлась по душе. Особенно не понравился финальный, скажем так, твист. Но тут можно сделать скидку на время написания. В наши дни подобное художественное решение в тексте вызвало бы только закатывание глаз и раздражение.

Наверное, это самый слабый рассказ из прочитанных мною за последнее время.

Один из мистических, страшных рассказов Стивенсона.

Атмосфера у истории густая и мрачная. Иначе и быть не могло, ведь сюжет расскажет о студенте-медике по имени Феттс, помощнике анатома, в чьи обязанности, помимо всего прочего, входит доставка, получение и распределение анатомического материала. Иными словами, скупка трупов в полуночные часы у «неопрятных мрачных» незнакомцев.

Тут вам и муки совести, убийства, расхищение могил, туман, дождь, трупы, трупы, трупы. И все это исключительно в ночных декорациях или, на худой конец, в сумерках или полумраке диссекционных комнат. Во краю угла стоит идея о разделении людей на львов и ягнят, очень злободневная в период написания рассказа (эдакая вариация на тему: тварь или право имею).

К тому же история затрагивает вопросы научной этики и морали как таковой. Ведь действительно, откуда берется анатомический материал для диссекции? А как он оказался у людей, которые поставляют его врачам? А если материала не хватает, что тогда делать? На все эти вопросы в рассказе Стивенсон дает ответы, но показывает, что злодеяния и сделки с совестью чреваты очень серьезными последствиями.

Возмездия не избежать даже льву. Но бесповоротно сломит оно только ягненка в львиной шкуре. По крайней мере, такой вывод напрашивается по прочтению рассказа. Ведь Феттс по итогу стал безвестным пьянчугой в захолустье, а Макферлен, его напарник по практике и соучастник в темных делах, вырос в уважаемого, зажиточного и авторитетного Лондонского доктора, который если и мучается от воспоминаний, то только когда встречается с отголосками прошлого лицом к лицу.

В этой истории отсутствует иррациональное, сверхъестественное и мистическое. Это полностью реалистичный рассказ о психически нездоровом кошатнике и девушке по имени Женя, чья жизнь сложилась настолько скверно, что детство, проведенное в клетке подземелья, в компании десятков кошек и их безумного хозяина, кажется ей местом безопасным, спокойным и защищённым от треволнений и ужасов «надземного» мира взрослых.

Это рассказ о побеге в детство. Каждому (или почти каждому) знакомо желание, когда под тяжестью несправедливой, жестокой жизни хочется сбежать в деревенский дом — царство летних каникул, — во двор микрорайона, каким он навечно запечатлен в самых ранних воспоминаниях, и тому подобное. В общем, в такое место, где нам не надо ничего решать, ни за что нести ответственность, где нам не причинят боль и разочарование.

Для Жени подобным местом-временем, как бы парадоксально это не казалось, стала Котья страна: месяц, проведенный в заточении у упомянутого выше психа-кошатника. Она, эта страна, являясь основной причиной покалеченной жизни героини, в то же самое время кажется ей надежным убежищем и вызывает едва ли не ностальгические чувства. Наверное, это можно охарактеризовать как проявление стокгольмского синдрома.

Грустная история. Даже местами тяжелая. Но внимания она точно стоит.

По сюжету в российской тайге, где-то в Архангельской области, если я ничего не путаю, есть Черная Церковь. Построил ее еще в дореволюционное время бывший каторжник, осужденный за убийство священника. По легенде, богохульный храм стоит на болотах и сколочен из грязи, гнилых досок, мха и тому подобной дряни, а выглядит как видение из кошмарного сна Эвклида. Извращенность церкви вселяет отвращение и ужас, а звук ее колокола, как говорят, подарка из преисподней, — безумие.

Местный житель дед Борис, как его жена Арина и единственный сосед Кузьмич, знают не понаслышке, как опасна Черная Церковь. И вот, когда в очередной раз к ним в вымирающую деревню на краю мира наведываются юные искатели приключений из города, старик пытается отвадить самонадеянную молодежь от опрометчивых поступков. Вот только получится ли?

История мне понравилась. Есть в ней мрачное очарование, я бы сказал, таежная готика, что-ли. Все эти болота, леса, вымирающие деревни, мрачные церквушки, руины лагерей, зловещие легенды и отживающие свое старики, многое повидавшие и обладающие таким знанием, за которое в цивилизованных городах их бы окрестили безумцами.

С точки зрения атмосферы — очень добротный рассказ. Прочитал с удовольствием.