Превосходный рассказ, и, как это нередко бывает у хороших фантастов, отчасти пророческий. Автор, очевидно, не особо-то высокого мнения о моральных качествах западных ученых — но разве справедливо его в этом упрекать? Очевидная деградация и вырождение, по крайней мере, значительной части науки,превращение ее в нечто «околонаучное» — практически несопоримый факт. Знаменитые «британские ученые», мда... Если бы только они... Но главное все же не в этом. Что делает это произведение особенно ценным и актуальным, так это, пожалуй, два аспекта:

1. Безграничная готовность научного сообщества включаться в некий заданный или пусть даже спонтанный «мейнстрим», если это сулит какие-либо выгоды. При этом все будут говорить то, что надо — и, соответственно, замалчивать то, что «не надо». Чего стоят бесконечные дискуссии о «зеленой экономике», глобальном потеплении, вреде/пользе кофе. Противоположное мнение либо заглушается, либо маргинализируется, однако в любом случае создается неразбериха, неопределенность, в которых те, кому «надо», все равно поступят так, как им надо. Т.е. даже научный плюрализм им на руку — под ЛЮБУЮ позицию можно подвести «авторитетное научное» обоснование.

2. Столь же безграничная готовность обывателей верить во что угодно, тем более если некая чертовщина якобы поддерживается научным авторитетом. Но — что еще серьезней — и самые высшие властители, как это великолепно описал Днепров, ничуть не лучше обывателей и столь же легко ведутся на раскрученное мракобесие. Или даже его насаждают. Тут тоже примеров масса — и штатные экстрасенсы и колдуны при президентах, в вооруженных силах, падкость разлагающейся советской верхушки на всяких ванг, целителей и т.п., использование «медиумов» при расследовании преступлений... Причем все это зачастую подается на серьезных щах, такой литературы масса — например, творчество плодовитого генерала Ивашова.

Забавным и печальным выглядит, разумеется, и участие религий. При религиозном всплеске и «толпах кающихся» жрецам «пришлось организовать несколько десятков новых святых мест, пустынь и пещер». Как узнаваемо, не правда ли? В легко принявшее не один десяток чертовщин (при массированной государственной поддержке, разумеется) сознание позднесоветского обывателя триумфально въехало и очередное, самое главное религиозное мракобесие — тут уж господдержка была просто оглушительной и превратилась по сути в агитпроп. И тогда понадобилось организовывать уже не десятки, а тысячи новых «святых мест», просто святых, мощей и прочих приспособлений.

И напоследок — о цензуре, которая в России, вообще-то, Конституцией запрещена )) Как красочны и злободневны строки Днепрова (писавшего в СССР про якобы западную цензуру, ха-ха) про государственный «чёткий перечень вопросов, которые можно было опубликовать» (всего 3 пункта) и то, что «Категорически запрещалось публиковать» (124 пункта). В том числе — «сообщения, касающиеся жизни и деятельности лиц, занимающих ответственные политические и деловые посты», «критические замечания ... по поводу государственного, политического и экономического устройства страны»... и — что особо пикантно — «исторические факты, компрометирующие настоящее» ))). Громкой «цензурной» нотой рассказ, кстати, и завершается.

Безусловно, одно из самых лучших произведений одного из самых лучших советских фантастов.

У Е. Лукина это безусловно лучшее произведение, ВЕРШИНА, которую этому автору никогда уже так и не удастся превзойти. То, что он писатель чрезвычайно самобытный, отрицать, пожалуй, никто не станет. НО эта повесть выходит вообще за пределы его подхода, стиля, парадигмы, если угодно. И, конечно же, как это и водится у русских писателей, едкий и цепкий «некропатриот» заметил и предсказал в изящной литературной форме очень, очень многое. Разумеется, не только конкретно в этой книге. Тут и «православные коммунисты», «протопарторги», и ставшая уже привычной частью реальности война «Лыцка» против «демократически настроенных колдунов»... И «громкая» эпидемия квадроберства -- а ведь им уже и вакансии предлагают!!!! Однако самое, пожалуй, главное и горькое, что подмечено и предсказано в этой, не побоюсь сказать, гениальной книге ... Полная утрата /российским/ обществом того самого столь неясного, размытого понятия, которое трудно описать, но отсутствие его просто режет взор. Назовите это стержнем, волей, духом и т.д. — да как угодно назовите, но его уже нет. Сменились поколения, видимо, пришел как раз черед тех самых покорных, безыдейных и беспринципных «выживальщиков». Когда все, что спущено «сверху» — то и правильно. И это касается всего, даже понятий о героизме и героическом (актуальненько, не чуется?), моральных основ и нравственных принципов, определения полезности людей в обществе.

В этом рассказике Готорн выступает в не особо для себя характерном жанре «научной» фантастики. Во всех смыслах, ибо речь там идет преимущественно об ученых. С самого рождения сделав свою единственную дочь объектом жестокого эксперимента, фанатично преданный науке профессор Рапачини обрекает девушку на замкнутое одинокое существование — весь мир ее ограничен домом и весьма специфичным садом при нём. О матери красавицы, кстати, нет вообще никаких упоминаний — она либо умерла при родах, или очень рано, либо ... была ликвидирована «врачом-убийцей» как досадная помеха для его опытов над дочерью? Не исключено, ибо образ Рапачини отчетливо наводит на мысль о докторе Менгеле и других светилах нацистской любознательности. Как бы то ни было, дочка «чокнутого профессора» выросла чрезвычайно прелестной. «Гм... девочке-то необходим регулярный секс», – резонно заключил по-своему, очевидно, заботливый папаша. НО как же обеспечить его, если... К [не]счастью, в соседнем доме с окнами на садик поселился юный студент, заинтересовавшийся девушкой. Даже не подозревая об этом, он тоже оказался подопытным в новом витке всё того же зловещего исследования сумасшедшего ученого.

Рассказ изящный, в незамысловатой по сути готорновской манере, оставляющей всё же некоторую недосказанность. Так, едва ли однозначно понятны мотивы доктора Бальони — было ли это искреннее желание уберечь от опасностей сына старого друга или же просто стремление завистливого конкурента досадить более талантливому коллеге? Да и о судьбе самого юноши остается только гадать. Собственно, даже жаль, что так получилось. Ведь какие новые перспективы открылись бы для научной работы Рапачини, если б задумка его была успешно реализована! )))

Такое впечатление, что рассказ создавался именно что для журнала, и ничего более. Он как будто и не продуман до конца, многое вызывает неудовольствие либо просто недосказано. Даже как-то удивительно, что именно он был избран заглавным для одного из сборникова Днепрова. Но 3Д-принтер, конечно, это круто ))

Восхитительный рассказ, пожалуй, самое лучшее, что создал Достоевский. Тут замечательные детальки разбросаны по всему тексту, именно они-то и составляют главную прелесть этого шедевра. Чего стоит хотя бы презрительное отбрасывание «генералом» ногою несчастной шавки, уже почти в самом начале рассказа совершенно недвусмысленно высвечивающее истинное отношение мажора-перестарка Пралинского ко всем, принадлежащим к миру этой безобидной собачонки. И — какое напряжение, какая придавленная, скрученная пока в пружину настолько сильно, что многим и не понятно ещё, что это именно пружина, — энергия ненависти, вражды, злобы, противостояния «низов» к верхам!!!! Причем наиболее ярко это проявляется как раз в едва ли не ёрнической униженности, подобострастии «мелкой сошки» (просто поразительны в этом отношении последние сцены рассказа, со «столоначальником»). Пусть даже сами эти «низы» всего этого еще не осознают либо осознают весьма смутно, подобно «барану непомнящему» Салтыкова. Но это «наследство» неминуемо перейдет к их детям, племянникам, внукам и правнукам (вспомним хотя бы историю сына щедринского Молчалина). И уже в 1905 году...

Да, вряд ли Достоевский хотел передать именно это. Но писатель есть писатель, и если он хороший, его произведения зачастую говорят и отображают не совсем то, что заключалось в его замысле, или даже нечто прямо ему противоположное. Недаром же такое мощнейщее воздействие на мыслящих людей оказала знаменитая концепция «смерти автора». Как задолго до 1860-х писал проницательнейший Кюстин, в этой стране (России т.е.) обязательно грянет революция. И ошибся — если то вообще можно счесть ошибкой — всего на несколько лет...

В этом творении Достоевский поднимается почти что до чеховских высот. Но в школьную программу на протяжении уже столетий упорно пихают почему-то тупой и скушный романище про старуху процентщицу (преступлением было написать этот роман, а наказанием — его читать, мнение какого-то английского, кажется писателя. Лучше не скажешь!). Да, собственно, и понятно, почему. НИКАКОЙ власти этот рассказ будет не по нутру. Не случайно ж созданную в середине 60-х в СССР экранизацию (впрочем, весьма своеобразную, с гниловатым артхаусным уклоном, но в первой своей половине просто отличную) «народная» советская власть не пропустила к зрителю. До 1987 года. Знала кошка ... Будущие и настоящие (на тот момент) предатели и перерожденцы, уже вставшие или пока только мечтающие «встать на задние лапы», безошибочно всегда чуяли в «анекдоте» что-то глубинно враждебное, чуждое, вскрывающее их грязную сущность и стремления. Куда безопаснее для любого режима пичкать детей унылой историей дурковатого Раскольникова.

В этом произведении Достоевский открывается, конечно, с несколько неожиданной стороны. Пусть оно осталось неоконченным — в таком жанре это едва ли недостаток, всё выглядит и так органично. Да и какое тут возможно было бы завершение? Логическое, в абсурдном-то рассказе? Так что это, пожалуй,только в плюс. Пусть Достоевский пытался высмеять каких-то современных ему авторов, явления и направления. Не получилось, пусть. НО зато получилось чуть ли не гениальное, в кафкианском (задолго до рождения Кафки) духе, совершенно, как сказали бы некогда, постмодернисткое творение. Прочитал с огромным удовольствием.

Это пожалуй лучшее творение АБС второго (или третьего, кому уж как угодно) периода их творчества, после начала 70-х. Очень характерно, что и относится-то оно к самому началу сего периода. Разумеется, многих современных (начиная с 90-х) читателей буровит мысль, что этот-то роман уж точно представляет собой переработку давно к тому времени известной идеи, которая отчетливо раскрыта, прежде всего, у А. Азимова в рассказе, очевидно, более всего сюжетно близком «Миллиарду». Но в советское-то время этот рассказ в СССР известен не был, АБС же, как фантасты и переводчики, имели широкую связь со всем миром и вполне могли его заполучить. Нро дело вовсе не в этом.

Пусть даже идея — та же самая идея, но вот реализована она у АБС совершенно иначе. Азимов предлагает достаточно жесткую и прямолинейную трактовку (что, собственно, присуще многим произведениям этого автора) в духе «простых решений» — эксперимент, простейшие, убийство... Подход АБС на порядки глубже, тоньше и ... фантастичнее. Кроме того, чуется и толика влияния гениального Филипа Дика — но тоже переработанного и воплощенного отнюдь не механистически (в отличие, скажем, от «Града обреченного»).

Ведь роман АБС являет собою, по сути, историю чудовищного НЕПОНИМАНИЯ. Ну ладно, с человеческой стороны так оно и положено — не понимать, опускать в бессилии руки перед стеной неизъяснимого, смиренно склонять голову в понимании категорической своей неспособности даже приблизиться к пониманию... Но с противной стороны выступают некие силы, достаточно могущественные для того, чтобы сделать ... то-то и то-то и так далее. НО — мы ведь не можем даже понять, ПОНИМАЮТ ли они, чего собственно хотят и чего опасаются. Более того, не знаем даже, являются ли эти силы едиными или розными, разумными ли, личностными или стихийными, «рефлекторными» реакциями Мироздания. Очевидно только, что они, в отличие от фигурантов Азимова, вовсе не склонны к простым решениям и не одержимы желанием убивать. Их забавные и нелепые попытки «отвлечь» подозреваемых, на первый взгляд, могут напомнить самые очевидные приемы простого экспериментатора в отношении подопытных животных — соблазнить вкусной едой, привлекательной самкой, затем используются более сложные — повышение статуса в стаде/группе ... И лишь потом, вероятно, следует применение физического (но, опять же, стихийного по сути) или психического (отнюдь не примитивного навязанного желания самоуничтожения) насилия. И тут, конечно, возможны самые разные предположения касательно противодействующих ученым сил — но очевидно одно фатальное ограничение их могущества: неспособность осознать мотивы, внутренний мир объектов воздействия. А соответственно, и выстроить адекватную последнего стратегию. «Метод тыка» как он есть.

И ссылки на невыразимую разницу в развитии/могуществе и т.п. тут едва ли уместны. Типа «неспособность ученого проникнуть во внутренний мир муравья» или амёбы. Но, во-первых, даже люди в своей науке (начиная по крайней мере с Юкскюля) и фантастике (например, «Прозрачник», «Конец «Рыжей хризантемы») стремятся это свое «бессилие» преодолеть. Во-вторых — и это главное — ИСТИННОЕ всемогущество неизбежно предполагает именно что ВСЕЗНАНИЕ, возможность понять (и, извините, простить), вжиться, опуститься/в то же время парадоксальным образом подняться до уровня — мира — Вселенной! — самого примитивного из сущих. Как это описано — не удивляйтесь — у Пушкина: И внял я неба содроганье, И горний ангелов полет, И гад морских подводный ход, И дольней лозы прозябанье...

Но именно этого-то у «антагониста» «Миллиарда» как раз и нет. Это вам не просчитывающие все до несуразнейших мелочей спецы «Вечности» все того же Азимова. И вот тут-то и встает в полный рост самый главный, на мой взгляд, вопрос: а не ошибаются ли вообще ОНИ в самом корне? Т.е. способны ли люди в принципе сотворить нечто такое, что стало бы для НИХ проблемой, оказалось неугодным? И — как более мелкое ответвление — правильно ли ОНИ именно тех ученых заподозрили в столь вредоносной деятельности, могут ли именно их плоды повлечь те самые негативные результаты? Или мы опять наблюдаем картину грандиозной ошибочности, нелепицы, обращающей все — даже само могущество — в игру хаоса, как в замечательном фильме «После прочтения сжечь»? Извините за «простыню», но это для тех, кто действительно любит АБС и вообще фантастику.

Самое знаменитое произведение автора, название это слышали все (даже те, кто имени писателя не знает вовсе — а таких немало) и один из «топов» классической фантастики в целом. Пожалуй, в какой-то мере по известности с «триффидами» в наследии Уиндема может конкурировать только знаменитый «Хроноклазм» — но это совсем уж маленький рассказик. На мой взгляд, одно из наиболее привлекательного в прославленном романе — это его стиль: деловитый, суховатый, едва ли не «дневниковый», но не лишенный все же сдержанного юмора. И большой плюс, как припечатали в книге христонутых и вообще всяких ханжей-ригористов. Из сюжетных ходов, однако ж, ряд основных вызывает серьезные сомнения. Прежде всего, столь огромное число пострадавших — реалистичнее было бы на уровне максимум 90-95%, а это уже огромные массы зрячих. Сплошной самовыпил, кстати, удивления не вызывает — вполне логично, думаю, и сам бы так поступил. Вот странная болезнь, выкашивающая слепых, уже не так убедительна. Ну понятно, антисанитария, недоедание, стресс, утрата стремления жить... Но не в таких же смертность масштабах? Или это дополнительное действие «зеленых звезд» на пораженные организмы? Кстати, не совсем даже ясно, привязывалась ли эта болезнь к зрячим. Ну, или к тем, кто и так уже был слеп. Думаю, без этой спасительной эпидемии жизнь и смерть ослепших масс были бы куда как более мучительны и трагичны — хотя, возможно, и несколько длительнее. Так что здесь автор даже несколько смягчил ситуацию. Наконец, почему приписывается неудачный исход программе Торренса? Полагаю, весьма жизнеспособный план. Допустим, формат 2/10 неудачен,слишком велика нагрузка — ну так сделать 2/6. Или лучше 4/10. Все бы сработало, а уж сообразить это через несколько месяцев/лет опыта было бы очень легко. Да и организация «ферм» слепых по разведению зрячего потомства — достаточно очевидный выход. Тут уж автор пошел против достоверности в угоду своим демократическим/антидиктаторским/антифеодальным/гуманистическим воззрениям. Так, кстати, и представляется книжка по миру победившего плана Торренса, лет через 100-150 после катастрофы :) Можно добавить, например, что все выжившие (и слепые и зрячие, либо только слепые или только зрячие) обрели бессмертие подобно эльфам ... Триффиды окончательно стали разумными и соорудили свою цивилизацию... На Западе, думаю, наверняка что-то подобное и есть уже в Мировом океане фанфиков :) А так — финал скорее пессимистичен, выжить можно только на островах, ну или в горах там и т.п. В целом же роман замечательный и вполне заслуживает своей не увядающей уже почти 3/4 века славы.

Напоследок замечательная цитата из второй главы, прекрасно иллюстрирующая действительное отношение капитализма к науке и прогрессу:

«Открыватель и изобретатель — это бич для бизнеса. Палки в колеса по сравнению с ними — ничто, вы просто меняете сломанные спицы и катите дальше. Но появление нового процесса, нового вещества, когда ваше производство отлично налажено и работает, как часовой механизм, — это сам дьявол во плоти. Иногда даже хуже, чем дьявол. Тогда уже хороши все средства. Слишком многое поставлено на карту. И если вы не в состоянии действовать легально, вам приходится искать другие пути.»

Весьма своеобразная вещица, такое впечатление, что в мозги засунули включенный блендер и хорошенько так там поводили. Поржал с аннотации «В кентаврах легко угадывается советский обыватель» — ну да, один в один прям, как живой. )) Амазонки тогда кто, американцы? А там еще и кони были, и другие ... Высочайшего качества фантасмагория, конечно, но именно что про мифических кентавров. С литературной точки зрения безупречно и весьма увлекательно, этнографические зарисовки прям. С идейной точки зрения — разве что такой апофегей эгоизма, что, впрочем, отображено замечательно.

Данный роман Ф. Булгарина заметно более интересен и самобытен, чем более ранний «Выжигин». Сам автор прямо указывал, что стремился дать не столь историческую картину, сколь изобразить просто характер самого Мазепы. Однако ж без исторического обрамления, понятно, не обойтись в любом случае, и вот оно-то весьма занятно. В силу известного современного противостояния двух сторон, из которых, право, ни одна другой не лучше, давний роман приобрел к тому же повышенную актуальность – тем более в связи с нашумевшими, во многом «фейспалмовыми», эскападами правящей элиты одной из помянутых сторон касательно «карт где нет Украины», «злодея Ленина, который Украину создал из ничего и породил там национализм», отсутствия украинского народа вообще и т.п. Поэтому мнения на сей счёт Булгарина, жившего много ранее Ленина и проч., к тому же поляка по происхождению, основную часть жизни служившего русскому государству, представляются весьма интересными. Прибегну к цитатам, указывая главы романа и страницы по первому современному изданию 1990 г.:

«... Хмельницкий, признавая власть русского царя, управлял Малороссиею и Украиною, как независимый владелец, на основании дарованных им прав и пребыл верен России. Но последовавшие за ним гетманы, избираемые вольными голосами … беспрестанно нарушали долг присяги и подданства, изменяли русским царям, возмущали народ, губя собственную родину и уязвляя общее отечество, Россию. Не имея постоянного, устроенного войска, Россия не могла держать в пределах законного повиновения вооруженный народ Малороссии и Украины. В опасностях и нуждах государства русские цари, наученные опытами, не смели полагаться на верность и помощь гетманов малороссийского народа, приученного к буйству и своеволию» (Глава I, стр.371);

«Малороссия и Украина, еще не сросшиеся с Россией и напитанные буйством..., несколько беспокоили государя» (Гл.I, стр.373);

«В то время в Малороссии и в Украине существовал свой особенный, местный патриотизм, своя народность и свои понятия о правлении. Казаки ненавидели поляков. Лях и папист почитались бранными словами, но и слово москаль не означало ласки. Малороссияне и украинцы не любили русских. С поляками разделяла казаков ненависть за веру и за прежнее господство, а с русскими соперничество. Все благомыслящие, все умные малороссияне желали пламенно, чтоб Малороссия и Украина были в подданстве России, но не было между ними тогда ни одного, который бы желал, чтоб Малороссия и Украина слились воедино с Великороссиею. В то время Украина и Малороссия имели весьма важные и основательные причины не желать сего тесного соединения, ибо в то время Россия была не то, что она ныне! Петр Великий только что начал тогда свои преобразования, а до него Россия была азиатским государством … малороссиянам и украинцам тогда нечего было завидовать русским. Впоследствии уравнение Малороссии с Великороссиею делалось благодеянием для первой – но в то время это было бы бедою…» (Глава VI, стр.439).

А вот как рассуждают казаки:

«...лучше было бы украинцам, когда б ни лях, ни москаль не вмешивался в казацкие дела, как было при Хмельницком!» (ГЛАВА XIII, стр.554);

«По-моему, ...так ... бы... московскому царю поклониться и сказать: мы не пустим к тебе ни турок, ни татар, а ты избавь нас от кацапов» (ГЛАВА XIII, стр.554). В примечании здесь же поясняется: «Замечательно, что каждое славянское племя почитает себя лучше другого и имеет бранные слова для своих соседей. – Русские бранят малороссиян хохлами, а малороссияне называют русских кацапами. Цап по-польски значит козел.».

Однако в целом наш автор, при всех оговорках, держит, естественно, всё же сторону воссоединения. Но не забывает отметить, что общество украинское по вопросу этому, в сущности, раскололось:

«Жители Малороссии разделились на партии, неприязненные одна другой ... От споров дошло до драк», однако ж «прежде нежели универсалы русского царя проникли в Малороссию, уже все благомыслящие люди приняли его сторону» (Глава XV, стр.597).

Значительный интерес представляют также авторские характеристики Петра I и русского народа в целом:

«С первого шагу Петр поставил себя в противумыслие с целым своим народом. Каждая мера его, каждое начинание и учреждение явно разногласили с нравами, обычаями, образом мыслей, понятиями, чувствованиями и предрассудками всех сословий тогдашнего русского народа. Петру невозможно было починивать и перестраивать. Ему надлежало сломить, разрушить до основания ветхое государственное здание, погрести под развалинами оного старинные предрассудки и из обломков создать новое, по европейскому образцу. Так он и сделал...» (ГЛАВА XII, стр.532);

«характерная черта русского народа есть уверенность в превосходстве своем перед иностранцами. Уверенность сия и ныне даже не может назваться справедливою, ибо дарование не есть привилегия одного племени, а в то время сия самонадеянность русских на собственные силы была столь же ложною, как и вредною, ибо большая часть вещей, о которых русские не имели никакого понятия, была на высокой степени совершенства у других народов» (ГЛАВА XII, стр.533); при том что в России раздаются «заунылые звуки русских песен» (ГЛАВА XII, стр.526).

А вот следующий пассаж явно не по нраву пришелся бы другой стороне помянутого мною выше современного противостояния (это рассуждения одного высокопоставленного казака):

«Украина не может быть независимым царством, и если б ... Господь Бог отторгнул нас от ... России, то мы впали бы или в турецкую или в польскую неволю.

– Мазепа покачал головою и сказал:

– Что ты это толкуешь, умная голова! Украина не может быть независимою! А Молдавия, а Волошина разве лучше Украины!

– Не дай Бог такой независимости, как независимость этих несчастных стран, сжатых между сильными и хищными соседями и обязанных беспрерывно то биться с ними, то служить им, то откупаться от беды!» (ГЛАВА XIII, стр.559-560). Воистину, в справедливости и актуальности высказанного сомневаться не приходится...

А следующее место любопытно также и тем, что отображает в какой-то мере личный опыт Булгарина – он некоторое время из-за конфликта с российскими властями был, как известно, наполеоновским офицером, но непосредственно против русских оружия никогда не обращал:

«Никогда рука моя не поднимется противу православного воинства; но у турецкого султана есть много врагов и без москалей…» (ГЛАВА IX, стр.481).

Заметим также, что в последующие десятилетия в русской общественно-исторической мысли некоторый вес приобрело такое течение, как областничество, одним из направлений которого было именно что противопоставление порядков и нравов «вольной и свободолюбивой» исторической Украины традиционным рабству, униженности и бесправию «московитов».

Вот настолько интересен и актуален может оказаться ИСТОРИЧЕСКИЙ роман, изданный почти 200 лет назад. Потому он и представляется мне достойным внимания, хотя и как развлекательное чтение он весьма даже неплох.

Про писателя Булгарина (в советское время, по крайней мере) слышали практически все, а вот читавших его — как тогда, так и нонче — очень и очень немного. А ведь его произведения по стилю и общей манере являются куда как менее архаичными, чем множество изданий даже значительно более поздних лет.

Как справедливо отмечено в одном из отзывов на «Жизнь насекомых», «в восторг ранние произведения Пелевина приводят тех читателей, кто мало читал европейского и американского постмодерна». Да кто их тогда вообще читал-то в России, в начале 90-х? НО подобная ситуация отнюдь не уникальна, очевидно, она не единожды повторялась в разных местах и в разное время (взять хотя бы известные подозрения относительно Стругацких в том, что значительные части некоторых их произведений представляют собою лишь «перепевы» отдельных мотивов никому тогда в СССР недоступной — а им-то известной — западной фантастики, либо самобытные и гениальные переделки — но всё-таки переделки — про Буратино и Волшебника Изумрудного города). Примерно то же, вероятно, отчасти справедливо и для Булгарина, основною массою читателей коего были, как известно, те, чья «грамотность» и исчерпывалась собственно умением читать.

Поэтому Булгарин просто использовал на русском материале хорошо уже известный шаблон европейского приключенческого романа-похождения. «Выжигин» до такой степени трафаретен, что это аж умиляет. Но, конечно, автор превосходно осуществил «пересадку» на отечественную почву, снабдив свое детище — и весьма талантливо — просто-таки изобилием сугубо отечественных подробностей и черт. Это, разумеется, придавало привкус «злободневности» для современников, а ныне интригует читателя множеством историко-бытовых описаний едва ли не в жанре столь модной в последние десятилетия «микроистории». Действительно, мелкие подробности и обстоятельства повседневности, быта, общественных и социальных отношений минувших эпох в художественных произведениях той поры способны хоть в какой-то мере удовлетворить любопытство ныне живущих касательно, как выразился Теофиль Готье, «подробностей ... внутреннего устройства, ... тех мелочей быта, которыми пренебрегают историки и тайну которых цивилизации уносят с собою».

Однако картина-то России у Б. получается отнюдь не радужная. И — что характерно — его впечатляющим описаниям многочисленных безобразий, притеснений, взяточничества, самодурства, произвола и т.п. властей, должностных лиц и помещиков почему-то очень охотно верится. В то время как сцены «восстановления справедливости», «торжества правды» и «поверженных пороков» практически на автомате вызывают ехидную усмешку типа «ну да, ну да, конечно же верим...». И отнюдь не факт, что иным было и восприятие его же современников. Так что едва ли не постироничная «благонамеренность» автора вызывает даже некоторые сомнения.

В любом случае, роман достаточно интересен, увлекателен, легко читается, местами забавен и вполне достоин большего внимания — и не только как памятник эпохи.

Мною эта книга прочитана уже в довольно солидном возрасте, за 25, тогда вообще был всплеск интереса благодаря гениальному фильму Джексона. Ну что тут скажешь ... Пожалуй, что, когда читал, был поражён — думалось, ну не мог протестант написать ТАКОЕ, атеист — мог бы, католик тоже, но только не добропорядочный англичанин-среднестат ... Потом только узнал, что Толкиен был как раз «редкий вид» — английский католик ) К этому же «виду», кстати, относятся и великолепный Э. Берджесс, и Честертон, и Хичкок... И вот этот католик создаёт АБСОЛЮТНО языческую книгу столетия, которая перелопачивает какие-то очень древние пласты (под)сознания

Книга эта уникальна, пожалуй, нет больше ни одной, которая так же бы просто ДАВИЛА постоянно своим величием, о ней, хотя бы подспудно, думаешь буквально всегда.

И — меня коробит просто, когда творения Толкиена относят к «фентези». Ни хренты это не «фентезя», и шедевры Урсулы Ле Гуин — тоже ну никак не. Одно дело считаться одним из основателей ЖАНРА, а вот сами произведения — это совсем другое. Толкиена и Ле Гуин причислять к фентезям — это, на мой взгляд, сродни оскорблению.

Вот так у меня всё на эмоциях и сумбурно, но эта книга уже и не нуждается в разборе сюжетных линий, персонажей и т.п. Отмечу лишь, что любители понасмехаться над «убогой недомагией Гендальфа» — да смогли ли вы прочувствовать (понять это едва ли возможно) по книге, ЧЕМУ и КАК он противостоял? Примерно то же и относительно воистину невыразимых эльфов.

Оценку не ставлю, это вне всяких оценок

Я это вот всё слышал еще в 90-е по радио России, читали. Тогда произвело крайне неблагоприятное впечатление, и за годы оно ничуть не изменилось. Какой-то комок ерунды, с отдельными вкраплениями чего-то немного получше. Про комаров скажем местами забавно, про клопов ... Чуть забавно, не более того. Вообще напомнило вязкие бредни Делёза, через текст которого, по меткому замечанию Р. Скрутона, надо «продираться». Насилу дочитал, как когда-то насилу слушал (лень было приемник выключить)

Такая довольно лёгкая и занятная мешанинка из Филипа Дика, Андрея Платонова, Виктора Суворова (это который Резун) и «Гарантийных человечков» Эдуарда нашего Успенского. Ну и, конечно, знаменитое учение о подделанном американцами полете на Луну в самой основе — но только вывернутое наизнанку. На мой вкус, в «антисоветчине» упрекнуть довольно трудно — ведь в момент выхода романа этой самой антисоветчины были уже вагоны, притом далеко не первый год и самой разнузданной. Скорее уж — по крайней мере сейчас — воспринимается как насмешка над тою дичайшей антисоветчиною конца 80-х — середины 90-х. А читать весело и приятно. Мне понравилось, хотя ни оригинальности особой, ни талантливости нет. Однако ж развлекуха вполне добротная

Сразу скажу, не большой я поклонник Воннегута, хотя он и был одним из самых привечаемых в СССР «коллективнозападных» писателей. Считаю, что первый роман его «Механическое пианино» («Утопия 14» в русской традиции) был и самым лучшим его произведением. /Явление, впрочем, нередкое, скажем, Эдуард Лимонов так и останется навеки знаменит почти исключительно как автор «Эдички»/ Но этот сборник, охватывающий хронологически 1980-е–самое начало 90-х, меня крайне заинтересовал и просто поразил. И дело тут вот в чём. Уже общим местом стала в последние десятилетия невероятная актуальность для современной РФ творчества Салтыкова-Щедрина (писателя, коего нынешний режим по ясным причинам крайне не любит и старается замолчать либо исказить).

НО удивительною для меня оказалась парадоксальная актуальность для всё той же РФ вот этого давнего эссе (а впрочем, и некоторой части творчества Воннегута в целом) давно умершего литератора из далёкой и (казалось бы) крайне чуждой страны. По здравом размышлении, однако, не так уж всё оказалось и парадоксально. Известное «низкопоклонство перед Западом» (США прежде всего) пришедшей к власти более 30 лет назад и поныне правящей российской «элиты» осталось (по её же официозной версии) в прошлом. А теперь «КЗ» ещё и прямо провозглашён смертельным врагом. Да не всё так просто. Никуда это подражательство не делось и деться не могло. Не так давно, например, в самОй русской Конституции вдруг появились «сенаторы» (как в УСе) вместо неблагозвучных двусмысленных «членов», «федеральная территория» (ну хоть не «Колумбия»). Об актуальности же для нас (!!??!) этого собрания кратких биографических заметок Воннегута предоставляю судить читателям оного на основе приводимых ниже цитат. В сущности, в замене нуждаются разве что отдельные имена, слова, названия:

«Люди, одолевшие две трети пути на вершину Олимпа, возможно, не так серьезно, как некоторые из нас, простых смертных, воспринимали вероятность того, что величественные, почти божественные посулы «Билля о правах» кто-то примет за чистую монету.». (527)

«попирал он и тот пункт Конституции, где сказано, что правительство (и все его учреждения, включая школы) не должно провозглашать какие-то верования более предпочтительными, чем другие, поощряя такого рода верования законодательными актами.» (529)

«Белый дом стремился продемонстрировать свое благолепие, для того и понадобились все эти газетные вопли об агрессии эротики, а между делом давалось понять, что выступавшие за свободу слова в действительности-то способствуют сексуальным преступлениям против детей, насилиям и так далее. (А в это время другие сторонники Рейгана присваивали средства из ассигнований на государственное строительство и опустошали правительственный резервный фонд.)». (531)

«...театральными представлениями в режиссуре Рейгана и Буша, распоряжающихся бомбить маленькие страны, чтобы мы не слишком увлекались, следя за преступлениями ближайших друзей наших президентов да их партнеров по большому бизнесу.)» (547-548)

«Мы так и будем ... довольствоваться чисто косметическими мерами, когда разваливаются наши города.» (568)

«О внутренней политике говорить не приходится. Деньги целиком и полностью забирает внешняя.» (580)

«...а уж про народ, чувствующий себя все более обездоленным, обозленным и несчастным, и речи нет.» (582)

«... как выяснилось, ничуть не больше патриоты страны, где они живут, чем англичане были патриотами Родезии, а бельгийцы – патриотами покоренной ими страны Конго, а португальцы – патриотами Мозамбика» (582)

«Я ведь просто порчу бумагу, а вот Рональд Рейган ... испортил всю страну.» (582)

«... мы последняя большая колония, брошенная на произвол судьбы завоевателями.

Когда они уедут, забрав с собой почти все наши деньги (может, в Европу, а может, и тут, в бывшей колонии останутся, облюбовав местечки вроде Хэмптона в Виргинии, Палм-Бич или Палм-Спрингс), мы станем чем-то наподобие Нигерии» (583)

«Между племенами начнутся стычки. Мы превратимся в одну из стран третьего мира. Единственное утешение, что ... вся планета превратится в третий мир.» (583)

«... времена, когда столько американцев находят жизнь лишенной смысла, а оттого готовы принести в жертву свою волю и здравый смысл, отдавшись во власть шарлатанов, вымогателей и юродивых.» (611)

«Слушаю этические назидания лидеров так называемого религиозного возрождения в нашей стране, в том числе и президента, но сводятся они, в сущности, всего к двум заповедям. Заповедь первая: «Прекратите думать». Заповедь вторая: «Повинуйтесь».» (611)

«...высокое место в моем перечне святых, которые, обладая исключительной смелостью, безоружные, никем не поддерживаемые, ни от кого и цента не получавшие, пытались хоть немного сдерживать государственные преступления» (642)

«...самое страшное его преступление заключалось в том, что он нарушил закон, нигде в такой формулировке не записанный: «Запрещается проявлять неуважение к чудовищным по кретинизму затеям вашего правительства, пока эти затеи не привели к последствиям абсолютно непростительным, диким по своему характеру и непоправимым».»(642)

«Кто же на самом деле правит этой безумной страной? Уж конечно, не эти ничтожества» (впрочем, это из другого произведения Воннегута).

Прошу извинить за пространность, но здесь в основном цитаты. Странно, что мой отзыв здесь оказывается первым, да и просто оценок очень мало. Вероятно, это потому, что «Судьбы хуже смерти» в России издавались всего один-единственный раз (почему в скобках я и привожу страницы этого издания), да и то давным-давно...

На мой взгляд, совершенно справедливо, что книги этого автора не издавали в советское время. Почти ничего ценного в этом романе не нашел, кроме разве что того, что про Петра II действительно практически никто произведений не писал. Излишняя слащавость в духе бульварной французской романистики, множество едва ли обоснованных домыслов (впрочем, куда без них, это же художественное произведение) о содержании бесед реальных исторических личностей, их мыслях и отношениях, безудержное украшательство «любимых» персонажей (надо отдать справедливость автору, «нелюбимые» отнюдь не демонизируются). Затронута повествованием только самая верхушка, народ же как исторический деятель вообще не фигурирует и никак не выражен. Написано однако легко и увлекательно. В целом оценка творчества этого автора прогрессивными современниками, очевидно, справедлива. Пользы и ценности почти никакой, но и вреда не приносит. Не сопоставимо конечно с такими мощными литераторами исторического направления, как более поздний «советский» Чапыгин (один из любимых моих писателей) или более ранний Лажечников (которого, кстати, в Союзе охотно издавали). Произведения последнего мне показались даже куда менее архаичными и более живыми. Но и книгами Вс. Соловьева пренебрегать всё же не стоит, вполне добротное развлекательное чтение на один раз.

Не буду оригинален в сонме утверждающих, что практически всё из наиболее позднего творчества АБС — какая-то унылая стыдоба. С начала 1970-х всё пошло по нисходящей ... Но и в этом тоже нет ничего необычного. Яркий пример, как всё же важно вовремя уйти (ну, или прекратить писать/публиковать). Совершенно пустой и карикатурный роман, напыщенность которого местами наводит на мысль о горькой самоиронии авторов (типа «ну да, мы были когда-то вот такие и могли вот так, а теперь вот уже такие и можем только эдак»). Однако не думаю, что АБС специально взялись халтурить, лишь бы хоть что-нибудь публиковать. Просто так вот получалось. УжЕ вот так. Плоские и бесцветные образы, взятые словно бы из грошовых американских комиксов, не особо уверенные потуги на некую актуальность и даже прогностичность, просевший стиль. Печально, да.

Считается самым значительным произведением Сухово-Кобылина, однако, на мой взгляд, несколько уступает замечательной «Свадьбе Кречинского». Опять же, нет персонажей вызывающих сочувствие. На условно «хорошей» стороне — только картонные фигурки, которые, строго говоря, получили по заслугам. Гораздо более «живой» и интересной выглядит, конечно, сторона чиновничья — да это и понятно, ведь для ее живописания всё и затевалось. Строго говоря, весьма странные обстоятельства казуса с Кречинским и Муромскими давали следственным органам весьма серьёзные основания заинтересоваться этою историею. Как уж они повели это «дело» — вопрос, конечно, особый. Но в чём вся соль-то? Ведь для опровержения главного в деле — сексуальной связи с Кречинским — достаточно было так и не образумившейся девице пройти медицинское освидетельствование. Проще говоря, гинекологический осмотр. Что не раз и предлагалось следствием. Но родичи — ни в какую. Таким образом, дело-то и яйца битого не стоит.

Чиновничество вообще (в т.ч. Князь — недаром царская цензура вообще выкинула этого персонажа из постановок) изображено очень хорошо, а вот причина его корыстно-горячечной активности совершенно нелепа. Зачем автору понадобилось продолжать эту историю Муромских, это его большой просчёт. Надо было взять какую-нибудь иную фабулу, мало ли их тогда было в действительности. Самые «живые» персонажи, в одно и то же время и подельники, и антагонисты — это, конечно — Варравин и Тарелкин. Отнюдь не случайно знаменитый обличительный пассаж заключительного (и во-многом пророческого) монолога Тарелкина — актуальный и поныне «крик души» сотен миллионов честных людей на Земле, под которым они готовы были бы не раз подписаться — принадлежит не одному из бесцветных «положительных» персонажей, а именно одному из самых бессовестных негодяев. Но по своей ли воле — негодяя...

На мой вкус, самая лучшая часть трилогии. Пожалуй, отличительная черта этого произведения — что никто из персонажей не вызывает сочувствия. Т.е., конечно, они делятся условно на «плохих» и «хороших», но откровенные глупость, легкомыслие и безответственность едва ли позволяют выделить хоть одного действительно положительного персонажа, достойного сочувствия. Скорее уж, сопереживать хочется бедолаге Расплюеву (так же, как в «Горе от ума» — Молчалину) ввиду его самого бедственного и непристроенного положения в жестоком мире. Крушение аферы Кречинского тоже вызывает некоторое сожаление — как всё хорошо было задумано и провёрнуто!! В результате все получают по реальным заслугам — справедливость, можно сказать, торжествует

Самая слабая пьеса из знаменитой трилогии. Автор в предисловии сам говорит, что объединил в ней некоторые оставшиеся материалы, наметки, сценки, замыслы, не нашедшие реализации в прошлых пиесах. Последняя часть выделяется склонностью к клоунаде, незамысловатому юмору, плоским персонажам с неправдоподобным поведением — т.е. всему тому, что и отличает сценическую комедию в собственном смысле слова. Злой сатирической остроты конечно не занимать, но отличие от предыдущих частей по уровню просто разительное.

Показалось чрезмерно архаичным и нарочито запутанным. Не случайно первое советское издание вышло в серии «Литературные памятники» в издательстве «Наука» и явно было рассчитано только на специалистов. Первые 200 стр. едва осилил, хотелось бросить. В дальнейшем калейдоскоп историй становится всё же более занимательным. Общее отношение — действительно как к памятнику далекого прошлого литературы и европейской культуры вообще. Однако удивляют, например, чрезвычайно смелые рассуждения автора по поводу религий, веротерпимости и воистину пророческие замечания касательно грядущей мировой роли ислама (=исламского фанатизма), у которого вдруг оказалась «золотая жила». Потраченного времени не жаль — но именно как на изучение памятника.

Впервые читал ещё в 80-е в журнале каком-то. На мой взгляд, явно не относится к самым лучшим произведениям АБС. И занимает в структуре таковых произведений несколько двойственное — или даже тройственное — положение. Во-первых, не совсем понятно, почему в СССР это произведение так долго не публиковали. Ведь в нем нет ничего антисоветского, напротив, даётся некий собирательный образ западноевропейской страны (или даже Западной Европы в целом). Вплоть до спасительной «американской тушёнки» в голодное время послевоенной разрухи. Даже «славянские«фамилии отдельных персонажей (а большинство их там совсем не таковы) могут трактоваться как довольно изящный намёк на некоторых русских (бело)эмигрантов, достигших на Западе (в частности, во Франции) значительного успеха и известности (Кожев, например).

По сути, это некая параллельная реальность или (условно-хронологически более ранняя) зарисовка из мира ХВВ. Во-вторых, примыкая к ХВВ, этот роман относится к той части творчества АБС, которая тяготеет по смыслу (и отчасти по стилю) к лучшим произведениям (т.е. раннего периода) Филипа Дика (в «Граде обреченном» это еще заметнее). В-третьих, намечается столь любимая АБС впоследствии проблема возникновения в среде обычных людей неких «суперменов». Наконец, сама идея воспитать детей совершенно отличными от родителей совершенно не нова. Её проповедовал, например, и воплощал практически (а возможности были) известный екатерининский деятель И. Бецкой, считавший (и не без основания), что ничему хорошему дети в семье не научатся, а потому лучше изолировать их лет эдак на 10-15 в закрытых воспитательных заведениях. Как и водится у АБС, сами персонажи, их мотивация, а также и общая канва и детали намечены лишь пунктирно, ну да это далеко не всегда идет в минус — зачастую как раз наоборот. Кто именно были мокрецы, в чём смысл их экспериментов — ответа не даётся, да,вероятно, и сами персонажи (людские) этого в точности не знали. И ещё маленькая чёрточка. После ужасной разрушительной войны прошло едва 20 лет. Тем не менее, страна, судя по всему, смогла восстановить свою экономику, люди явно не голодают и и не бедствуют. Значит,не таким уж плохим оказалось их государство и общество. Неужели ж только это препятствовало свободной публикации романа в СССР? (шутка). В целом весьма добротное и занимательное творение, но явно не из шедевров.

При всей славе АБС, по правде-то у них всего несколько действительно стОящих произведений. Но уж эти произведения — знаковые, эпохальные, гениальные — и т.д. Не отнять. Для подавляющего большинства читателей ПНС всё же нечто ностальгическое. И для меня тоже — детство, лето, фантастика... Но даже объективно это произведение входит если не в пятерку, то уж точно — в семёрку лучшего у АБС. Как известно, всё действительно значимое ими было создано не позже начала 70-х. А для 60-х это, разумеется, был «взрыв» (даже без учёта циничного и отчасти справедливого «на безрыбье...»). И да, не покидало ощущение, что знаменитый «Гарри Поттер» местами чуть ли не дословно (или же по общему смыслу) списан с ПНС. В подробном анализе он по понятным причинам едва ли нуждается. Великолепный памятник советской фантастики и советской эпохи. Из тех, что — в противовес канцелярскому «охраняется государством» — «охраняются обществом». Если оно, конечно, в России пока ещё есть...

Сразу скажу, что Замятин мне вообще показался ужасным писателем (за небольшими исключениями в виде отдельных малых произведений). Но этот роман чрезвычайно нудный, скучный и ... беспомощный. Западу нужна была антисоветчина — он её получил. Не то чтобы прямо заказ, но автор явно попал в «струю». Едва осилил эту писанину, и — что удивительно — даже чрезвычайная увлеченность автора сексуальностью ничуть не оживляет этот опус. Язык просто ужасен. Впрочем, возможно, в переводах это не так заметно. Не такая уж редкость — скажем, мало удобоваримый слог Лавкрафта, как известно, в переводах тоже стал производить на читателей куда как более благоприятное впечатление. Да и мир «Мы» не так уж в принципе плох. Действительно, человечество там достигло того, чего, весьма вероятно, вообще никогда не достигнет. Равенства, например. И этим гражданам того мира реально следовало бы дорожить. Впрочем, такой нудятины и тягомотины еще поискать.

Удивлён столь низким рейтингом и малым числом отзывов. На мой взгляд, это лучшая книга Бёрджесса. Гораздо лучше, чем знаменитый, забавный, но насквозь развлекательный и «масскультовый» «Заводной апельсин». Многое в романе дано лишь штришками, да. Мир будущего в техническом плане обрисован в реалиях 1950-60-х годов. /А не будет ли так в действительности? Возможен ведь и регресс?/ Отвлекаясь от не очень-то и значимой «любовной» линии (или даже псевдолюбовной — у Б. как обычно не всё столь однозначно), это книга не столь даже о людях, сколь об обществе. Вернее, об его отсутствии. Итак, суть. Веками (очевидно) отработанная схема циклов выживаемости (чем-то напомнило природные циклы Гелликонии, Б. Олдисс) перенаселенного и скудного ресурсами мира даёт сбой (или близка к этому, предел прочности ПОЧТИ достигнут). Правительство (и те, кто стоит НАД правительством — изящный намёк на «Мировую закулису», «Комитет 300», рептилоидов и т.п.) очень этим обеспокоено. Метод сдерживания роста населения посредством гомосексуализма и иных форм бездетности (Китай это тоже осознал!!) неэффективна и вредна, т.к. ведет к падению качества населения при неизбежном росте (быдлу на ограничения пофиг, «Идиократия»). Но — выход найден! Очень кстати возникают перебои с продовольствием, война, столь нужный управляемый хаос, стихийно-государственный каннибализм, возрождение прежде гонимой религии как средства управления... Да. Очень показательная парочка. Религия и государственное людоедство. Собственно, это книга о государстве, обществе. И людоедстве. Во всех смыслах. Лучшая книга Берджесса. 10/10

Я эту повесть просто «проглотил», на мой взгляд — входит в пятерку лучших произведений АБС. Столько всего сказано — и не(до)сказано, столько намёков и возможных линий. Равнодушная и даже не желающая «вникать» технотронная цивилизация Земли, для которой этот мир — просто экзотичный и опасный полигон для охоты. Обманчиво «дикий» и безлюдный лес, в котором на самом деле производятся направляемые едва ли не деградантным разумом -и уж не вырвавшиеся ли уже давно из-под контроля? — сложные биотехнологические операции. Ощущение невнятной — а на самом деле призрачной, слишком уж она далека и отстранённа — угрозы. «Человечество стало слишком могущественным и потому слишком беспечным» (Ван Вогт). Более поздняя «Улитка на склоне» суть просто испохабленный и никчёмный вариант «Беспокойства»

Как известно, это произведение суть просто расширенный вариант написанной прежде замечательной повестушки «Беспокойство». Я сперва прочёл именно последнюю. И улитка эта — лучше бы не вылезала она вообще из своей раковины. Вместо ёмкой, изящной, увлекательной и глубокой повести получилось нечто нудное, унылое, претенциозно-напыщенное и подражательное. Линия Управления — вымученные кафкианские вариации. Вообще в ноль. «Лесная» часть изменена и дополнена очень мало, но практически все изменения только ухудшают. Так, загадочные и отстранённые «амазонки» предстали плоскими озабоченными фемками с экстрасенсорными способностями, которые здесь как корове седло. Ничего гениального не замечено, исключительно деградация и испохабление действительно стОящего «Беспокойства».

Как я понял, немалое число восхищающихся «Улиткой» свои восторги выводят исключительно или преимущественно из «лесной» части. При этом про первоисточник, «Беспокойство», многие просто даже не знают. А очень не мешало бы. «Беспокойство» — это реально шедевр, ничего похожего в мировой фанастике прежде не было. Убогой же «Улитке» 2/10

Одно из малоизвестных поздних произведений Верна, в советское время в том числе и из-за «коммунистической толерантности». Особых достоинств в в этой повести нет, однако блестящий остроумный верновский стиль, конечно, очаровывает. Племя обезьяноподобных существ, которым было достаточно лишь небольшого толчка извне (в виде прибытия полоумного ученого-энтузиаста), чтобы перейти (парадоксально, да) к разумной жизни. Ну, стать людьми. А иначе так и оставались бы бибизянами. Занимательно, ненапряжно. Но ОЧЕНЬ далеко от признанных вершин творчества великого фантаста.

Не блещущий особыми достоинствами, но и необременительный маленький роман. Достаточно стандартная для своего времени стилистика и сюжетность, особенностью же является именно попытка рассмотрения актуального тогда и вновь вдруг ставшего интересным в наше время вопроса о грани между человеком и животным. Обезьяны внешне, но ведущие себя как примитивные люди — или близко к тому. Мифическое племя Агуглу оказалось не столь загадочным, сколь вновь ставящим старинный вопрос о сущности человеческого в человеке, животного — в животном, и наоборот. В сущности, автор едва ли хотел выразить какую-либо идею — это просто приключенческое повествование, и не самого лучшего качества. Но сам факт появления такого произведения (и перевода его на русский язык!) естественным образом перекликается, например, с творчеством Веркора, Жюля Верна, Уэллса и знаменитого некогда «Красного Франкенштейна».

Ну, на мой вкус, роман чрезмерно превозносится, да и сам Булгаков его своим лучшим произведением едва ли считал. Любопытен — да. Атмосфера (с позиций столичной /полу/богемы) московских благостных 20-х, резко/незаметно переходящиих в кошмарные 30-е — передана превосходно, в этом мне и видится основная ценность произведения. Знаменитые цитаты, о, конечно. «Христологические» главы, будто изощренно издевающиеся над христианством (к которому не питаю особой симпатии). Много юмора и приколов (всё-таки автор «Ивана Васильевича»). Совершенная размытость добра и зла (идея автора в невозможности их /само/идентификации?) и яркие, но ни к чему и ничем не обязывающие мистические сцены. О третьестепенности вынесенных в заголовок персонажей даже упоминать не стоит. В итоге — легкое, но очаровательное развлекательное чтиво, ценное своей историчностью, но не идейностью. Честно, не понимаю, почему этот роман в свое время вызвал волну едва ли не фанатизма, ведь и особо «антисоветским» его не назовёшь.

Коротенький, но знаковый, как говорится, роман. Действительно, трудно не испытывать трепет (по крайней мере, для моего поколения), осознавая, что читаешь ту же самую книгу, которая некогда так впечатлила тоскующую в своей деревеньке пушкинскую Татьяну. И — Нодье, который, как известно, не мог без того чтоб постебаться, этим произведением залихватски обстебывал литературу своего времени — и содержательно, и стилистически, и, так сказать, метахорически. Поэтому собственно содержание, слог и сюжетные линии, на мой взгляд, обсуждать даже не стОит. А место умершего шутника Нодье в Академии занял, между прочим, не кто-нибудь, а сам Проспер Мериме...

На мой взгляд, яркий пример произведения, которое было чрезмерно устаревшим уже в момент создания. Напыщенный слог делает и без того смехотворное содержание еще нелепее. Годится для чтения только как забавный исторический курьёз в литературе. И — чтобы понять, какой же скачок в развитии сделало европейское общество за каких-то несколько десятилетий. И — косвенно — чтобы понять, куда и почему «рептилоиды» тоже уже не одно десятилетие (после крушения СССР) так стараются вытолкнуть его назад.

Просто поразительно, насколько Волков близко к Бауму пересказал своего «Волшебника». У Буратино от Пиноккио различий гораздо, гораздо больше!! Вообще Баум,как показалось, создавал свои книги не только для детей, но и для взрослых — они гораздо более ироничные. Созданная им великая вселенная Оз является одним из ярчайших изумрудов мировой культуры. Конечно, я в детстве читал именно Волкова, а мой отец много раз вспоминал, как в детстве зимой на печке наслаждался номерами «Пионерской правды» с впервые публикуемыми «деревянными солдатами»... Но всем этим мы обязаны все-таки больше Бауму.

Произведение интересно в основном как исторический памятник, одно из первых литературных свидетельств того, какое кошмарное впечатление на мировое левое движение оказало происходившее в СССР 30-х годов. Именно как литература — написано очень сухо и малодинамично, особо не захватывает, попытка рационализации сталинских ужасов довольно нелепа. Разумеется, ни в какое сравнение с якобы «црушным» орвелловским «1984». Да, даже если Сталин и исходил из неких «благих» побуждений — а в жизни он скорее всего был аскет — то неизбежным последствием уничтожения истинных революционеров стало засилье беспринципных приспособленцев; уничтожения армейского руководства — невосполнимые уж ничем потери в войне с «другом» Гитлером; варварского обращения с народом — нежелание военных в первые месяцы войны сражаться за «эту страну» и неизбывная, глубинная обида народа на «народную» коммунистическую власть... Уверен, без этой обиды не рухнул бы СССР, как бы ни старался его развалить изнутри мировой капитализм («рептилоиды», если угодно). Теперь вот имеем что имеем, включая игры закулисы с вирусами. Но книга Кестлера все равно показалась слабоватой и невыразительной, хотя я и могу оценить масштаб его личной трагедии разочарования.

Небольшой роман,на мой вкус, заметно уступает «Женщине-лисице». Сама идея водворения человека в зоопарк — пусть даже добровольного — предполагает помещение человека на одном уровне с животными. Эта идея не раз обыгрывалась в литературе (и обычно мимоходом). Здесь вызывает вопрос, почему такой «человеческий зоопарк» преподносится автором как нечто из ряда вон выходящее. Только потому, что в клетке оказался не какой-нибудь дикарь, а английский джентльмен? Ведь Гарнетт не мог не знать, что уже сотни лет в Европе такого рода «зверинцы» отнюдь не редкость. Традиция выставления напоказ «дикарей» и прочей людской экзотики наравне с животными сохранялась аж до 50-х гг. 20 века. Так что добавление негра выглядит несколько загадочным. Наряду с саркастичной «романтической» линией и довольно-таки сухим языком... Смысл и идеи этого произведения для меня так и остались невнятными.

Довольно любопытное произведение, выполненное в нарочито «бухгалтерском» стиле. Впрочем, история возникновения его идеи здесь многое объясняет. В принципе, всё совершенно логично и рационально — за исключением лежащего в основе повествования фантастического события. Невозможность удержать человеческое сознание в лисьем мозгу достаточно очевидна. По крайней мере,в течение длительного времени ... Хотя, на мой взгляд, угасание должно было произойти очень быстро, если не мгновенно... Ведь забыли же небезызвестные персонажи великого Гауфа сакраментальное «Мутабор». Язык почти что дневника научных наблюдений в чудовищном (пусть и невольном) эксперименте как-то не вяжется с романтической подоплёкой всей истории. На мой взгляд, слишком сухо и чопорно. Впрочем, местами довольно забавно, это произведение стоит прочитать, оно довольно небольшое и удобное для восприятия

Читается довольно интересно, но всё равно как-то плосковато и примитивно. Такой типичный роман-разоблачение в психолого-психиатрическом (не психоаналитическом — это не раз подчёркивается!!) антураже. Впрочем, «разоблачение» получается не особо впечатляющим, поскольку, по сути, заключается всего лишь в нескольких предложениях ... И довольно двусмысленных. А что уютный конформизм главного антагониста оказывается не таким уж уютным... Слишком спорно и случайно. На мой взгляд, идея довольно слабовата и размыта. Невозможно быть «бунтарем», не имея политических убеждений.

Скажу прежде всего, что данное произведение примечательно своей восхитительной стилизацией под старинные приключенческие и фантастические романы в духе Жюля Верна. Сама структура и внешность милой архаики вызывает добрую ностальгическую улыбку. По содержанию — конечно, кое-что устарело, но в целом роман чрезвычайно злободневен. Читалось с интересом, хотя финал несколько предсказуем. Впрочем, есть и сугубо юридические тонкости. Мне роман доставил истинное удовольствие.

Весьма актуальное и заставляющее задуматься произведение, тем более в свете известных тенденций последних десятилетий — развитие биотехнологий, «взрывной» скачок трансгуманизма и этологии, размывание антропоцентризма и т.п. На мой взгляд, по стилю роман несколько архаичен, но это, в общем, понятно. Важнее, что заметно устарело и содержание — роман, в принципе, исходит из опрокинутых ныне представлений о животных как о бездушных механизмах, действующих на одних инстинктах. Кроме того, многие «научные» вопросы раскрыты весьма слабо — их затмевают этические и любовные линии. Между тем, истинно «научная» суть — в проблемах, связанных с внезапной «перезаписью» сознания лисицы в мозг более развитого физиологически существа. Каким-то краем соотносится с тематикой «детей-маугли», но в действительности гораздо сложнее. В общем и целом, этот роман — скорее постановка вопроса, чем ответ. Признаться, ожидал большей научности и содержательности, по типу «Люди или животные», поэтому слегка разочарован.

На мой взгляд, для русского восприятия произведение довольно сложное. Поди их там разбери, этих гордых французов, просвещенных европейцев и прочих немцев. Произведение совсем коротенькое, поэтому не напрягает. Такая изящная безделица. Самоубийственный шаг офицера выглядит несколько искусственным. Не сказал бы, что понимаю персонажей. 7/10

Очень конечно накручено и сложновато, но в том-то и дело, что, по замыслу автора, похоже, сами главные герои толком не понимали и не знали, что с ними происходит и как вообще всё это возможно. Так, некие догадки, предположения, факты и впечатления... Но написано конечно забористо и довольно увлекательно. Из недостатков, пожалуй, некоторый избыток (местами) пафосности и ряд сугубо стилистических — но это всё вкусовщина. Конечно, у Каттнера немало и куда более известных и качественных произведений. Это относится скорее к среднему уровню. Возможно, моя оценка несколько завышена, но это легко объяснимо — читал сразу после огорошившего своею низкопробностью «Источника миров» (в одном издании)

Читал в старом киевском издании, где еще «Ось времён». Был очень удивлен — совсем непохоже на того Каттнера, которого знал прежде. Очень слабо, такое чувство, что просто некий школьник тайком создавал эту писанину, неумело подражая Берроузу (ну, это моё личное впечатление). Наукообразные вставки в конце смотрятся на фоне этого плоского и пресного «приключенческого фентези» просто смехотворно и изрядно подбавляют нелепости. «Ось времен», конечно, тоже не особо вкуснега, но гораздо выше этого явно неудачного произведения Каттнера. Всё же он, как известно, скорее великий мастер небольших рассказов/повестушек. 5/10

Эта книга во Франции, как известно, считается национальной классикой и входит в школьную программу. Право, такое бюрократическое «благоволение» подобным жемчужинам только вредит... Лично мне очень напомнило Кафку, хотя по содержанию совсем,казалось бы, ничего общего... Но по духу очень близко. Роман создавался в те же годы, когда творил Кафка, автор жил в то же время. Видимо, оно-то — наряду со множеством национальных, сугубо личных и прочих обстоятельств — и оставило свой мрачный отпечаток на их творчестве, обусловив возникновение этого смутного, непонятного, волнительного — но очень близкого — родства. Одна из самых тоскливых (не грустных, не печальных — а именно тоскливых, и вовсе не в смысле «скучных«!) книг, когда-либо мною прочитанных. 10/10

Вышел на Майринка в поисках «чего-то похожего на Кафку». Был разочарован. Ален-Фурнье, на мой взгляд, куда ближе к Кафке в «Большом Мольне». Местами «Голем» интересен, живописные вставки повседневности, реалий далеких мест и времен. Но перемежается скучными, совершенно не нужными и пустыми мистическими вставками, которые местами просто до смехотворности нелепы. Хотя вкрапления похожего на Кафку все же встречались. Подумалось, что если бы люди в те времена читали Кафку, может, Второй Мировой — чем кто-бы то ни было не шутит — и не было бы... Но люди читали такую вот мутноватую и не шибко умную лабудень... Кстати, рассказы Майринка понравились гораздо больше

Производит впечатление слабенького отчётливо графоманского опыта. Из достоинств — не слишком раздражает. Мозг конечно при чтении отдыхает, но всё равно потраченного времени слегка жалко. 5/10

Замечательный рассказ совершенно не в духе «социалистической» фантастики. Недаром он получал премии и издавался на иностранных языках. Просто восхитительная горькая и ироничная аллегория вселенской бессмысленности и безысходности... Точнее, выход только один — туда, к Алтарю...