Даже не зная имени автора, его легко угадать — чеканная упругая проза, от которой невозможно оторваться, практическое отсутствие проходных эпизодов, яркие живые персонажи, блестящее знание истории, умение ненавязчиво сплетать реальность со сказкой так, что доверяешь им обеим — фирменные черты прозы Кирилла Бенедиктова.

Среди персонажей — известные учёные и политики, в том числе Сталин, Гитлер, Гурджиев, Лев Гумилёв, Берия и другие, описанные максимально близко к исторической истине. Это не альтернативная история, ход событий вполне соответствует реальности.

Особо хочу выделить трогательную главу «Катюша», выделяющуюся на фоне жёсткого стиля остальных глав.

Хороший юмористический роман, хотя, согласен, чрезмерно разбухшие (на полкниги) технические подробности построения воздушного шара быстро начинают раздражать.

В дополнение к замечанию Etamin об огрехах переводчиков хочу пояснить читателям, что настоящее имя Пурпурного — Азимов (Asimov), именно это слово дурной электронный переводчик в романе воспринял как «as a mauve», то есть как пурпурно-серый цвет. В книге зашифрованы ещё несколько забавных «пасхальных яиц», см. английскую Википедию: https://en.wikipedia.org/wiki/The_Flying_Sorcerers. Анонимные переводчики романа на русский поленились прокомментировать эти шалости.

Этот малоизвестный рассказ Конана Дойла по идее напоминает написанный на 25 лет раньше роман Виктора Гюго «Труженики моря»: главный герой узнаёт, что его возлюбленная любит другого, и кончает с собой, чтобы не стоять на пути чужой любви. Конан Дойл заменил французских тружеников моря на британских тружеников штыка и картечи, отчего уровень правдоподобия происходящего упал ещё глубже.

Рассказ написан крайне неровно — в начале стиль откровенно иронический, потом бытовой, без всякого перехода становящийся пафосно-романтическим. Тем не менее благородные персонажи-офицеры ярко описаны и очень характерны для Конана Дойла.

В предыдущих отзывах суть романа Лема характеризуется на удивление разноречиво: трагедия попаданца; модель идеального будущего (лемовская отповедь Ефремову); безыдейная вялая пессимистическая философия; памфлет против научно обоснованного облагораживания человека и т. д. Что ж, добавлю и я свой урюк в этот компот.

Роман «Возвращение со звёзд» написан практически одновременно с «Солярисом» и «Эдемом», имеет смысл рассматривать их идеи совместно. В «Солярисе» Лем изобразил непостижимый нечеловеческий разум, в «Эдеме» — противоестественную социально-технологическую структуру. Естественно ожидать, что в «Возвращении со звёзд» он также развенчивает некое высокомерное псевдонаучное заблуждение. Вот только какое?

Начну издалека. Энгельс и другие марксисты считали, что человек есть продукт общественного воспитания. Результатом этой концепции в России после Октябрьской революции стал упор на воспитательную пропаганду (даже детские сказки одно время запрещали, см. у Корнея Чуковского про его борьбу с педологами). Отсюда же и яростное неприятие советскими философами менделевской генетики — если приобретённые признаки не наследуются, то любая пропаганда исчезает бесследно в следующем поколении, и устойчивое идеальное общество нереально — его в каждом поколении надо строить заново.

Но, может быть, наука найдёт способ закрепления позитивных качеств? Именно такой подход и исследовал Станислав Лем. Со всей мощью своего таланта он растоптал данную идею, убедительно показав массу крайне нежелательных побочных эффектов после непродуманного вмешательства в психику.

Таким образом, «Возвращение со звёзд» можно рассматривать как предостережение против экспериментирования над человеком, против навязанных обществом искусственных социальных или биологических реформ, которые идут поперёк сложной естественной человеческой сущности.

Заметьте, в коммунистической Польше шёл 1961 год... Лем и ранее этой даты, и позже неоднократно обращался к теме сатирического протеста против социальной тирании — например, в 13-м и 24-м путешествиях Ийона Тихого (1956 и 1953 соответственно).

Традиционно общий счёт от сделок с дьяволом решительно печален для человеческой стороны. А ведь ещё у Гоголя кузнец Вакула сумел чёрта перехитрить и даже использовать, хотя и не совсем по назначению. Александр Юдин продолжил эту линию, заменив кузнеца на гораздо более близкого к чёрту профессионального адвоката.

Рассказ написан на довольно затасканную в НФ тему: «Демонический инопланетянин захватывает контроль над человеческим телом» (вариант: строит его точную копию). Этой теме посвящены сотни книг, см. неполный список в разделе «Похожие произведения» на https://fantlab.ru/work63721. Сам по себе выбор такой темы не заслуживает упрёка, если автор находит оригинальный и художественный способ её разработать. В данном случае, увы, это не так. Сюжет практически копирует рассказ Рэя Брэдбери «Тот, кто ждёт», причём, в отличие от последнего, рассказ Баундса в художественном отношении вполне зауряден и фрагментарен, даже не поясняется природа кукловода (в фильме этот недостаток устранён).

На Землю непонятно откуда посыпались мелкие дьяволята, которые пышут злобой и ненавистью и пакостят где только могут. На контакт не идут, перестрелять их не удаётся — больно шустрые. Как остановить всемирный полтергейст? Неистощимый на выдумки автор предлагает неожиданное, но вполне христианское решение — надо создать для пришельцев максимально дискомфортную среду всеобщей человеческой любви и ласки, невыносимую для них психологически. Вот только получится ли? Для человечества ведь это тоже решительно непривычно...

Боб Шоу — разносторонний автор, иногда жёсткий, но неизменно оригинальный и занимательный. Трудно поверить, что «Зовите меня Дурёха», «Встреча на Прайле», «Инопланетяне — не люди», «Астронавты в лохмотьях» и др. написал один и тот же автор. «Схватка на рассвете» — трогательная романтическая повесть, пусть расцвеченная стрельбой в духе вестерна, но от этого впечатление не портится.

Хороший пример моего любимого жанра «озорная фантастика». В рассказе масса забавных намёков разной степени ядовитости, не везде в достаточной мере прокомментированных переводчиком, например: фирма Fenestrum по-английски переводится как Windows. а имя её основателя Портас (Portas) на латыни означает то же, что на английском Gates (не забыли, кто владелец Microsoft?).

Разносторонность Кирилла Бенедиктова не перестаёт меня удивлять. Никак не ожидал от него рассказа о всепобеждающей силе родительской любви, перед которой бессильна даже смерть. Если бы не чрезмерная натуралистичность (к сожалению, характерная для автора), поставил бы девятку.

Хорошая лирико-сатирическая повесть, увлекательная, к стилю и языку претензий нет. Портит повесть только незамаскированная ВТОРИЧНОСТЬ идей и сюжетных линий, означающая также предсказуемость их развития. Читаю и отмечаю про себя — вот это аллюзия на «Отель «У погибшего альпиниста»» Стругацких и их же «Малыш», это сильно напоминает «Выбор» Кира Булычёва, это — «Однажды на Меркурии» Саймака, передел космоса неоднократно встречался у Лукьяненко и т. п. Никаких свежих идей не обнаружил. А жаль.

Люблю читать озорную фантастику, особенно когда автором случился такой мастер, как Кирилл Бенедиктов, у которого я пока не обнаружил неудачных вещей и при этом масса просто великолепных.

Автор опирается на сюжет трагедии Эсхила, куда в качестве дополнительного озорства вплёл кота Шрёдингера. Однако в данном рассказе Эдип намного умнее своего классического прототипа — он сумел поладить со Сфинксом и тем самым разрушил своё мрачное предопределение, по воле богов высказанное Дельфийским оракулом.

Впрочем, эллинские боги мстительны и злопамятны, так что пожелаем Эдипу дальнейших удач.

Почитал чужие отзывы и огорчился. Насколько же глубоко сидит в нас соцреалистическая уверенность, что автор устами главного героя излагает собственные взгляды. В одном отзыве автора бранят за оправдание первобытных зверств и потакание фанатизму, в другом — за возвеличение «бремени белого человека», в третьем — за кикуйу-фобию и масаи-филию... Да ничего подобного! Автор употребил всю мощь своего замечательного таланта на то, чтобы максимально чётко и объективно дать читателю понять чуждую, но вполне в себе логичную цивилизацию, он для этого даже рассказ ведёт от первого лица (шамана Корибу). Автор не даёт никаких собственных моральных оценок, предоставляя делать выводы читателю.

Разумеется, не всегда понять — значит простить, но чтобы судить, надо сначала понять. И, по-моему, с этой задачей никто лучше Резника не справился.

Хроноклазмы и вообще путешествия во времени в этой замечательной книге не главное, автор мастерски сочетает дьявольски увлекательное действие с нетривиальными и компетентными размышлениями о поворотах истории. Например, он ставит вопрос: «Если путешествия а прошлое возможны, то почему у нас не толкутся гости из будущего?» И отвечает: «Потому что у тех миров, в которых путешествия а прошлое возможны, нет будущего». По-моему, лучше не скажешь. Вся книга — наглядная иллюстрация к этому мудрому тезису. Хвала Аллаху, что машину времени не изобрели и, скорее всего, никогда не изобретут.

Весьма нешаблонный рассказ, остроумный и многозначительный. Действие происходит на альтернативной Земле, где доминирует Китай. К императору, озабоченному недостаточным прогрессом в покорении космоса, прибывает из Англии гениальный гость-математик Непер, этакое совмещение Джона Непера (изобретателя логарифмов), Чарльза Бэббиджа (создателя «универсального арифмометра») и Алана Тьюринга (двоичная логика).

Идеи Непера, однако, натыкаются на непрошибаемую бюрократию и эгоизм местных математиков, так что печальный исход легко предвидеть. Как говорил один персонаж Аркадия Райкина, «Личный покой — прежде всего».

По поводу предыдущего отзыва — внимательный читатель заметит, что упомянутые «карпы-людоеды» на самом деле не карпы, а, как сказано в рассказе, «произошли от плотоядных рыб, завезенных с южного континента западного полушария». Легко догадаться, что имелись в виду пираньи, так что «удовольствие от прочтения» должно восстановиться.

Пара замечаний по переводу. Переводчица Вотякова искалечила фамилию гостя (представила Napier, как «Непиер», вопреки устойчивой русской традиции писать «Непер», и это мешает читателю уловить оттенки сюжета; вероятно, она никогда не слышала ни о логарифмах, ни об их изобретателе. Вторая переводчица, Бродоцкая, написала фамилию правильно, однако обе они ошиблись в переводе названия рассказа. В оригинале он называется «O One» (см. http://www.chrisroberson.net/O_One.html). Обе переводчицы почему-то посчитали это междометием, вставили восклицательный знак, а Вотякова некстати добавила ещё эмоций, переведя «O One» как «О, Единственный!». Правильный перевод названия: «Ноль Единица» (символ нуля англичане часто произносят как «Оу», так же, как название буквы O) или, ближе к Бродоцкой, «О Единица», то есть намёк на двоичную систему счисления. Ещё один оттенок сюжета пропал безвозвратно...

Блестящий рассказ, один из лучших у Мастера, производит сильное впечатление.

Работник Службы безопасности космопорта Донован обнаружил странную вещь — два бывших космонавта, раз за разом, жертвуют собой в схватках с бандитами. Врачам несколько раз удавалось их спасти, но после последней самоубийственной жертвы каждый из них умирают от ран. Перед смертью они нетерпеливо спрашивают непонятно о ком: «Она здесь? Где же она?»

Как оказалось, оба они принимали участие в военной операции на планете Никита. Донован летит туда, чтобы раскрыть тайну планеты Никита...

Разочарован по прочтении не был, третья книга почти на уровне первой.

Похоже, с Пенелопой Бейли произошло то же, что и со Штирнером у Александра Беляева («Властелин мира») — утрата цели жизни, желания чего-то добиваться. Хотя её способности манипулировать будущим достигли максимума. Ещё в детстве никто из девочек не хотел с ней играть, а теперь она окружена равнодушными людьми, которые, подсознательно её боятся, даже домашние животные её избегают. При всей бесчеловечности её души в ней растёт отчаяние, приводящее к психологически оправданному финалу.

В конце книги автор, в своей манере, добавляет два штриха, очень украшающие финал: Пророчица принимает меры, чтобы её трагедия никогда не повторилась, а Айсберг успевает задать ей «Самый Главный Вопрос» и получить честный ответ.

К переводу особых претензий нет, вместо вычурного изобретения «иножитель» (так в первой книге) используется более распространённое «инопланетянин». Единственное замечание — титул «Помазанный» (Anointed One) по-русски звучит малопочтительно (вроде как «измазанный»), в религиозном контексте соответствующее место обычно переводится как «Помазанник».

Фантастический антураж имеет смысл использовать там и только там, где он необходим. Иначе это ружьё, которое не стреляет. Данный рассказ остроумен, увлекателен, но вполне мог бы описывать, скажем, конфликт англичан и французов за благосклонность какого-нибудь индейского племени в начале покорения Америки, и в таком представлении рассказ ничего бы не потерял в художественном отношении.

Первое, что меня поразило в «Прорицательнице» — изумительное мастерство автора в построении диалогов. Подобный уровень я раньше встречал только в лучших романах Дюма-пэра. Диалоги в книге ярки и динамичны, при их чтении не устаёшь, большинство содержат глубокий подтекст, понятный внимательному читателю, они пронизаны ненавязчивой и мудрой авторской иронией — иногда доброй, иногда мрачной, напоминая другой шедевр Резника — «Ибо я коснулась неба». Основные действующие лица вполне индивидуальны, хотя и блекнут по сравнению с Пенелопой, которая играет людьми, как своими куклами.

Главная фантастическая идея романа — выбор и утверждение оптимальной ветки будущего — попадалась мне у Кита Лаумера и где-то ещё, но там непременно присобачивалась машина времени, в романе Резника ненужная. Однако, как полагается в хорошей фантастике, суть романа Резника не в фантастических идеях, а в опасностях, возникающих при их взаимодействии с человечеством. В романе ставятся непростые вопросы — насколько предопределено будущее, как оценить, чем одна его ветка лучше или хуже другой, к чему может привести безответственное, никем не контролируемое управление будущим? Как человек, родившийся в СССР, я стал свидетелем таких губительных попыток, да и в наши дни, судя по выборам на Западе, будущее готовят нам далеко не гиганты мысли.

Отличный увлекательный детектив, в котором Дональд и преступник соревнуются в изобретательности. Кто возьмёт верх, догадайтесь сами.

Одно замечание по переводу: английские восклицания «boy!» (также «o boy!») не следовало буквально переводить как «Мальчик!», звучит нелепо, тем более в обращении секретарши к своему боссу (всего эта ошибка в переводе В. Михайлова встречается трижды). На самом деле это просто междометие, примерно соответствующее русскому «О Господи!», оно означает, что говорящий испытывает какие-либо сильные эмоции.

Гениальная, трогательно-грустная романтически-философская притча о трудности совмещения мира обыденности и мира мечты. Интересно сравнить позиции Герберта Уэллса и Александра Грина, который тоже (и по-моему, глубже) исследовал эту, мучительную для многих, проблему. У Грина позиция однозначна — мир мечты (мир истинно человеческих ценностей), «Блистающий мир, где тихо и ослепительно», существует рядом с нами, в душе каждого, Одновременно с ним сосуществует разрушительный мир зла, жадности, жестокости, отчуждения. Свой путь каждый выбирает сам. В «Блистающем мире» автор призывает: «Введите в свою жизнь тот мир, блёстки которого уже даны вам щедрой, тайной рукой». В «Алых парусах» Грин, устами Грея, аналогично призывает «творить чудо» для другого человека; «Новая душа будет у него и новая у тебя».

Для практичного англичанина Уэллса подобный подход полу-поляка, мечтателя-мистика Александра Грина был неприемлем, что подчёркивает печальный финал рассказа. Столь же печально заканчивается столкновение двух миров в рассказе «Чудесное посещение». Существенное улучшение человеческого рода Уэллс видел только после Апокалипсиса («В дни кометы», «Освобождённый мир») или в параллельном мире («Люди как боги»).

Вообще-то я не люблю, когда читатель не понравившегося произведения расписывает автору, как тому следовало бы переделать свой опус, и как он, читатель, написал бы его, если бы умел. Но это как раз тот грустный случай, когда автор явно не справился с темой. У него была масса возможностей поставить мощный впечатляющий финал — да хотя бы тот, что в «Чудовищах саргассов» Путкамера или «Острове погибших кораблей» Александра Беляева. И фантазия у автора, судя по начальным страницам, незаурядная. Или всё дело в странной тяге испаноязычной литературы к уныло-депрессиным сюжетам?

Роман «Берегись округлостей» (буквально: берегись кривых загогулин) отчётливо выделяется среди других романов серии. Расследуемое преступление произошло шестью годами ранее, и, как водится, на место убийства чёрт принёс целых пять персонажей, каждый из которых имел основания отправить жертву к духам предков.

По построению роман больше напоминает сериал про Перри Мейсона, так как истина выясняется в ходе судебного расследования, в поединке адвоката (умело направляемого Лэмом) с обвинителем. Необычны также способы оправдания невиновного (благодаря виртуозному знанию Лэмом особенностей американского законодательства) и наказания виновного (театральная инсценировка изнасилования).

Книгу стоит прочитать также из-за яркой картины американской лицемерной продажности (здесь роман близок уже к серии Гарднера про Дуга Селби).

При оценке пьесы «Батум» часто возникают два недоуменных вопроса:

1. Зачем Булгаков, ненавидевший большевизм, написал это славословие Сталину?

2. Почему Сталин пьесу отверг и запретил?

Мне кажется, ларчик открывается просто. Загляните в конец третьего действия. Там начальник тюрьмы называет Сталина: «У, демон проклятый», после чего будущего вождя подвергают массовой экзекуции (ножнами от сабель): «Сталин поднимает руки и скрещивает их над головой, так, чтобы оградить её от ударов». Вполне возможно, что ради этой сцены Булгаков и написал пьесу — дать Сталину по шее хотя бы виртуально. Кроме того, понятно, что Сталин допустить подобную публичную порку, даже в театре, никак не мог.

Почитал чужие отзывы и обнаружил — почти всё, что я хотел выразить, уже сказано, так что мне остаётся только присоединиться к другим участникам. Для порядка перечислю основные претензии.

1. Повесть резко распадается на первую половину, построенную строго реалистически, и вторую — депрессивно-патологическую и совершенно неправдоподобную во многих отношениях.

2. Повесть перегружена безбожно затянутыми спорными и малосодержательными рассуждениями, причём, что особенно обидно, более всего затянуты те эпизоды, в которых напряжённость сюжета максимальна.

3. Конец невнятный и вызывает недоумение своим показным оптимизмом.

Этот роман, пожалуй, самый озорной и остроумный в серии «Берта Кул и Дональд Лэм». Действие происходит в Гонолулу, столице штата Гавайи, а в качестве озорников выступают чуть ли не все действующие лица — Дональд, Берта, их клиент Бикнел, две очаровательные подружки, гавайский сержант-аристократ Хуламоки и целых два конкурирующих шантажиста. Персонажи обрисованы яркими красками, с добродушной иронией, их живо представляешь.

Ещё одна особенность романа — долгожданное убийство происходит необычно поздно, в 12-й главе из 21.

Основная загадка построена автором чрезвычайно остроумно, но для Дональда неразрешимых загадок не существует. Как и во всех романах серии, в финале Берта остаётся с прибылью, а Дональд — с новой девушкой. При желании мог бы и с двумя.

Неувядающая классика от Мастера. Миллионы лет после нашей эры. Остатки человечества в основном сменили утомительную технологию на более удобную магию, но утратили понимание и того, и другого. Солнце — а, значит, и Земля — доживает последние дни, и в таких условиях все человеческие качества, как добрые, так и злые, обретают особенную яркость.

Чем захватывают эти рассказы? Пряной многоцветной атмосферой светлой грусти? Яркими персонажами? Увлекательными и причудливыми приключениями? Тем, что в конечном итоге зло наказано — либо добром, либо другим злом, либо самим собой? В рассказах присутствует жестокость, но безупречный вкус автора оберегает его от соскальзывания в пошлый и циничный ужастик.

Особенно впечатлил меня эпизод, в котором население города магически разделено на два лагеря (серых и зелёных), каждый из которых не видит ничего, связанного с представителями другого («Гвил из Сферы»). Ведь и в наши дни люди разбиты на группы, которые слушают только самих себя и в упор не видят аргументов противников.

Спасибо участнику batanaka (см. его отзыв к «Гвилу из Сферы») за оправданную рекомендацию читать цикл ТОЛЬКО в переводе Ирины Тетериной («Гайял из Сферры»; к сожалению, нашёл только одно издание).

Странствия по альтернативным Вселенным — одна из самых востребованных тем в фантастике. Кто не хотел бы переместиться в очень похожий мир, но чтобы мама была жива, и сам ты женат не на стервозной Галке, а на ласковой Светке, и начальник не козёл, и занимаешься ты именно тем, чем всегда мечтал заниматься...

Книга Пола Мелкоу отчётливо распадается на три части. В первой героя хитростью запускают на необратимый вояж пл аккуратно пронумерованным вероятностным мирам. Вторая часть вообще не содержит никакой фантастики, это типично американская повесть о том, как талантливый инженер успешно решает сложную задачу. В третьей части фантастика накрывает с удвоенной силой, небольшая часть тайн раскрывается, а злодеи получают по заслугам.

В целом написано талантливо, всё на месте — приключения, любовь, юмор. Твёрдая восьмёрка.

«Фанданго» тесно примыкает к написанному практически в то же время роману «Бегущая по волнам». Эти два шедевра роднит общая волшебно-мистическая атмосфера, светлая тоска по «Несбывшемуся», по миру мечты, куда зовут героев Бам-Гран («Фанданго») и Фрези Грант «Бегущая по волнам»). А слова Фрези «Всё ли ещё собираете свой венок? Блестят ли его цветы? Не скучно ли на тёмной дороге?» можно было бы поставить эпиграфом и к «Фанданго».

Однако было бы ошибкой рассматривать «Фанданго» как «ступеньку» к «Бегущей по волнам». Да, в «Бегущей» гораздо больше действия, персонажи более живые, и идейные мотивы даны более отчётливо. Вместе с тем «Фанданго» — вполне самостоятельное произведение с собственным, неповторимым своеобразием, действие которого происходит не в условной Гринландии, а во вполне реальном Ленинграде 1920-х годов.

Эпизод визита главного героя к К. С. Станиславскому (описанному под именем «Иван Васильевич»), глава 12 — классика русского юмора, гоголевского масштаба. Изумительный, чисто булгаковский язык, нескрываемая ирония, добродушная по отношению к людям, саркастичная по отношению к властям:

«— Леонтий Леонтьевич современную пьесу сочинил!

Тут старушка встревожилась.

— Мы против властей не бунтуем, — сказала она».

Восхищает, какой всё-таки сильной личностью был Булгаков, чтобы в нечеловеческих условиях сохранить столь изысканное чувство юмора.

Содержательный обзор истории первых шести серий (эпизодов) «Звёздных войн» Джорджа Лукаса и сопутствующих им событий. Из этого обзора вы узнаете много интересного.

— Сага Лукаса в 1970-е спасла американское кино от затяжного кризиса.

— Первый набросок сценария фильма Лукас озаглавил: «История Мэйса Уинду, преподобного Джедайбенду, родственника Исиби Си-Джи Тейпа, ученика великого Джедая»; чуть позже появились боевой генерал Люк Старкиллер, его друг — прямоходящий зеленый ящер Хан Соло и сестра — принцесса Лея Агиллайя.

— Компания XX Century Fox не верила в успех картины и передала её всего 37 кинотеатрам. Кто мог знать, что очереди зрителей будут выстраиваться с шести утра!

— Магистра Йоду во всём его великолепии придумала для Лукаса великая фантаст-леди Ли Брэкетт.

— Для разработки передовых спецэффектов Лукас уговорил злейших врагов Sony и Panasonic объединиться и совместно разработать цифровую видеокамеру.

— По вине Рональда Рейгана, использовавшего название саги в собственных целях, советские зрители лишились возможности посмотреть эту совершенно нейтральную в политическом отношении сказку.

Одно замечание: Гаков пишет, что в декабрьском (1966) выпуске журнала «Москва» не было завершения романа «Мастер и Маргарита» (начатого в ноябрьском выпуске), потому что надо было туда поместить путевые заметки журнального начальства. Всё проще, Ватсон. Если бы печать МиМ завершилась в 1966 году, то у читателей не было бы никакого стимула продлять подписку унылого и непопулярного журнала на 1967 год. А так — число подписчиков сказочно возросло.

Одна из лучших советских научно-популярных книг, которая читается как яркий, захватывающий приключенческий роман с блистательными достижениями, трагическими провалами и неожиданными поворотами судьбы героев. Речь идёт о трёхтысячелетних попытках доказательства Пятого постулата Евклида, которые в итоге привели к пересмотру научных представлений о геометрии Вселенной. В детстве перечитал книгу несколько раз с неизменным удовольствием.

Блестящая и очень смешная пародия на штампы советской фантастики 1950-х годов. Судя по всему, она нашла отражение в аналогичной пародии, помещённой в повести Стругацких «Понедельник начинается в субботу»:

«Два подтянутых лейтенанта с усталыми, но добрыми глазами протащили мимо меня лощёного мужчину, завернув ему руки за спину. Мужчина извивался и кричал что-то на ломаном английском. Кажется, он всех выдавал и рассказывал, как и за чьи деньги подкладывал мину в двигатель звездолета. Несколько мальчишек с томиками Шекспира, воровато озираясь, подкрадывались к дюзам ближайшего астроплана».

Владимир Савченко явно указывает двух спародированных им писателей: Адамов и Владко, хотя этот список можно было бы значительно расширить.

Данная сказка долгое время была единственным советским детским фильмом в жанре «сказочного ужастика». Обычно советские сценаристы снижали зловещие образы (Кощей, Шерхан, Баба-Яга и др.) до комического уровня, дабы «не травмировать нежную детскую психику». «Сердце храбреца» существенно честнее и откровеннее, в нём нет сюсюканья, зловещие чудовища вызывают натуральный страх.

Фильм был написан и снят чрезвычайно талантливо, его увлекательный и благородный сюжет пользовался и продолжает пользоваться большой популярностью среди детей и взрослых. Уверен, что каждый, кто в детстве посмотрел этот мультфильм, сохранит, как и я, восторженное воспоминание и благодарность авторам.

С трудом дочитал до конца, просто хотелось понять, за какие заслуги этому отвратительному опусу дают высокие оценки (забегая вперёд, признаюсь, что этого я так и не понял). Художественная, познавательная и прочие ценности — на твёрдом нуле. При этом у автора определённо серьёзные проблемы со вкусом. На 30 страницах «Котика» описаны, более того, смакуются:

1. Беспробудное пьянство Главного человеческого героя (ГЧГ), по основной профессии пирата.

2. Гомосексуальный акт ГЧГ со слугой-киборгом, со всеми анально-физиологическими подробностями.

3. Жестокие убийства ГЧГ беззащитных людей, детей и котят, описанные отстранённо, с равнодушным дурновкусием. Извращённая жестокость вообще пропитывает весь этот шедевр дурновкусия.

(список неполон).

Писателя Ольги Громыко для меня больше не существует.

1942 год, Америка только что вынужденно ввязалась в войну. Лос-Анджелесская детективная контора «Берта Кул и Дональд Лэм» получает необычный заказ от клиента из Нью-Йорка — найти девушку, пропавшую несколько лет тому назад в Новом Орлеане. У Дональда сразу возникают подозрения, потому что задача кажется слишком простой, и более логичным для клиента вариантом было бы просто нанять частного детектива в Новом Орлеане и не мотаться между тремя городами.

Тем не менее хитроумный Дональд с присущей ему добросовестностью берётся за дело, которое быстро разрастается — в него оказываются замешаны два убийства, недоразведённая женщина, злобный ревнивец, сомнительный адвокат, тупые полицейские и хостессы из местного притона. Все они активно мешают Дональду в расследовании, но против Лэма нет приёма, он завершает дело в установленный им самим срок и, к огорчению своих многочисленных поклонниц, как истинный патриот, уходит воевать с японцами в рядах US Navy. В ходе этой службы он сможет реализовать навыки джиу-джитсу, которые ранее получил от японца-учителя.

Это, пожалуй, лучший роман в серии. С художественной точки зрения, а также по внутренней логике данный роман более совершенен, чем четыре предыдущих, что подтверждают и оценки читателей (среднее 7,81, у предыдущих: 7,30—7,50) и, к сожалению, последующие книги серии заметно хуже (что также подтверждается оценками читателей).

Владимир Баканов с грустью констатирует падение качества современных переводов по сравнению с советским периодом. Конечно, и в советское время всесильная партийная цензура могла основательно испортить перевод — например, изменить название «1937» на «1935» во избежание ненужных ассоциаций, или вычеркнуть из брускинского перевода «Соляриса» целую главу с рассуждениями о Боге. Но литературное качество перевода у сложившейся русской школы было на уровне.

После гибели цензуры количество переводов для изголодавшегося по фантастике читателя сразу возросло на много порядков, что не замедлило трагически сказаться на их качестве. До сих пор не могу забыть фразу «Офицер, хотя и был в тунике Галактической Полиции, оказался женщиной» (слово «tunic», то есть «мундир», часто попадалось в разного рода триллерах и сразу выдавало доморощенных любителей). Баканов приводит многочисленные примеры аналогичных ляпов — «арка Ноаха» вместо «ковчег Ноя» (Noah's Ark), «мозаичный закон» вместо «закон Моисея» и т. п.

Но главную опасность Баканов видит даже не в откровенно безграмотных переводах, а в посредственных, к которым трудно придраться с позиций словаря.

Баканов приводит классический критерий качества перевода, который сформулировал ещё Корней Чуковский («Искусство перевода»): хороший, адекватный перевод должен произвести на русского читателя такое же эмоциональное впечатление, как на читателя оригинала, для чего должны быть тщательно продуманы лексикон и стиль перевода. «Забив место», неадекватные переводы могут навсегда испортить репутацию талантливых авторов среди русских читателей.

Любопытно, что у Данте все преступления, включающие обман («порок, лишь человеку сродный»), караются в Аду жёстче, чем даже убийство, потому что обман свидетельствует о большей испорченности натуры, чем животная невоздержанность поведения. Соответственно в самом нижнем круге Ада караются предатели, и особенно — предатели доверившихся, потому что это наиболее гнусный вид обмана. Это значит, что критерием оценки грешника у Данте служит степень испорченности его души, которая в полной мере видна только Богу.

Современные кодексы по понятным причинам построены на совершенно другом принципе — общественной опасности преступления. Поэтому преступления, связанные с насилием, караются строже, хотя у морального вреда могут быть последствия хуже, чем у физического. Отдельные виды преступлений теперь вовсе не считаются криминалом — например, не преследуются еретики (Данте поместил в Ад Магомета и Али), обольстители, содомиты и прорицатели (Данте отвёл всем им самый низ Ада).

Однако разница в подходах не столь велика, как может показаться. Да, на передний план выходят разбой и терроризм, прямо не связанные с обманом, но, скажем, шпионаж («предательство доверившихся») карается исключительно сурово. С другой стороны, политика и пропаганда, во все века неразрывно связанные с обманом, в наши дни вообще не караются...

Идея подключить к гонке вооружений оккультные или даже прямо демонические силы давно уже мелькает, пока ещё только в фантастике. В рассказе «Рыбье слово» Евгения Лукина говорится, например, что «Соединёнными Штатами втайне сформирована, как говорят, специальная группа войск для защиты свободы и демократии от Божьего гнева в день Страшного Суда». Характерно, что в рассказе Брюса Стерлинга инициатива контакта с нечистой силой также исходит от США.

Лучше всего по поводу «непримиримого противостояния» России и США выразился наш недавний юбиляр, Александр Сергеевич: «Выясни доподлинно, кто прав, кто виноват, да обоих и накажи» («Капитанская дочка»). Остаётся надеяться, что Всевышний не будет действовать подобным образом.

Название книги Пирс Энтони, по своему обыкновению, оформил как игру слов: «Cube Route» (Путь Кубика) читается по-английски так же, как «Cube Root» (кубический корень). К счастью для читателей, в тексте никакие корни не участвуют, ни квадратные, ни кубические. Главный персонаж — юная обитательница Ксанфа по имени Кью и по прозвищу Кубик. Она переживает по поводу своей заурядной внешности, за которой нелегко разглядеть её острый ум и доброе сердце. Вот и опять — она познакомилась с красивым и порядочным молодым человеком по имени Райвер, который ей очень нравится, но остаётся совершенно равнодушен.

Добрый волшебник Хамфри сообщил Кубику, что она может стать красавицей, если (совместно с Райвером) выполнит его задание. <Spoiler>

«Cube Route» несколько выделяется среди соседних, как более ранних, так и более поздних книг серии «Ксанф», в ней больше чисто сказочного лиризма, хотя утомительные фокусы с каламбурами и сюрреалистической планеткой Ptero автор так и не забросил (как оно того давно заслуживало).

Планета Анубис, далёкое будущее. Монахиня сестра Мэри собирается проповедовать христианство среди туземцев-стрибов. К её удивлению, у стрибов есть свои, живые, светящиеся, бессмертные и могущественные боги — тили, равнодушные и к стрибам, и к людям. Тили живут в своём собственном городе, куда никого не допускают. Все попытки Мэри установить с тили контакт успеха не имели.

Главную тайну тили она открыла неожиданно: <spoiler>

Отличный рассказ. Редкий для Лукина случай — сюжетная идея имеет ясного предшественника, а именно — рассказ Агаты Кристи «Шутки старых дядюшек» из цикла «Мисс Марпл». Но оформление идеи типично лукинское, тем более что Дама Агата обошлась без помощи оккультизма. Особенно порадовали и развеселили обалденно живые действующие лица.

Джо Хенсли (Joe L. Hensley, 1926—2007) был «динозавром» американского фэндома (то есть был активен в фэндоме до 4 июля 1939 года), получил премию Первого Зала славы фэндома (2006). Автор более 20 романов и авторских сборников. Его мало переводили на русский, известны только его занятный рассказ «...И не совсем люди», да ещё пара рассказов, написанных в соавторстве с Харланом Эллисоном.

«Ведьма Элвина» — трогательный рассказ о том, как «встретились два одиночества». Он — пятилетний малыш-сирота, который на днях должен умереть от унаследованного СПИДа. Она — разумный сгусток энергии из дальней галактики, нечаянно застрявшая на Земле много лет назад. Взрослые её не видят, а с малышом Элвином они лучшие друзья. Вылечить Элвина она не в состоянии, но кое-что сделать для его спасения может.

Рекомендую для всех возрастов.

Если бы пушкинский Моцарт жил у нас и в наше время, он, наверно, предложил бы Сальери для поднятия настроения перечитать не «Женитьбу Фигаро» (впрочем, вполне достойную книгу), а сборник Евгения Лукина «Юность кудесника» 😇. Не знаю более действенного средства. Евгений Лукин обладает редкостным, утончённым чувством юмора, проходящим через большинство его книг, но особенно заметным в этой антологии, где оно ненавязчиво колеблется от лёгкого озорства до мудрой иронии, от простого каламбура до философски окрашенной сатиры. При этом автор — великолепный знаток русского языка, мастер сюжета, блестящий стилист и незаурядный поэт. Не зря он основатель «партии национал-лингвистов» 😇.

Небольшой пример: «Без объяснений наставника постоянно рискуешь понять всё так, как написано... На секунду представьте, зажмурясь, в каком удручающем виде оттиснется наше славное прошлое в головёнке малолетнего читателя, которого забыли предупредить о том, что «Война и мир» — патриотическое произведение, а Наташа Ростова — положительная героиня!»

Рекомендую всем возрастам.

В этой замечательной и яркой повести философского масштаба всё причудливо — сюжет, антураж, персонажи-инопланетяне, их размышления... Но общий печальный вывод автора ясен и прозрачен, и опровергнуть его будет крайне сложно.

Повесть включает семь эпизодов из жизни человечества (плюс воспоминания инопланетянина-рассказчика), убедительно показывающих, что зло, жестокость, насилие неотъемлемо встроены в сущность человека. Некогда человечество захватило, поработило и загадило миллионы планет, включая свою собственную, после чего другие, более терпимые расы были вынуждены, вопреки всем своим принципам, стереть неисправимых злодеев с лица Космоса. Но оказалось, что эта санобработка где-то что-то упустила, и на Земле мало-помалу возрождается новое, столь же злобное человечество. И перед союзом инопланетян снова встаёт старая проблема — что делать со смертельно опасной расой, которая отказывается умирать?

В наши нелёгкие дни проблематика повести Резника представляется особенно злободневной и поучительной.

...И снова вернулся Святослав Логинов к любимой им теме волшебных яблочек. А заодно вывел (или по крайней мере упомянул) ещё нескольких героев русских народных сказок, включая самогонщицу Клавку. Читается легко и с интересом. Что огорчило — симпатизировать в рассказе решительно некому, даже главный герой — вор и второгодник с басурманским именем Микшан. Разве что Белый рыцарь Патрикей (вероятно, папа Лисы Патрикеевны), да и тот, цитируя Собакевича, подлец, каких свет не видывал <spoiler>

Все окрестные поселения бледнолицых под угрозой, одновременно военной и магической. Злой дух кечи набирает силу.. Юная индианка, дочь вождя соседнего племени, бесстрашно выставляет себя в качестве приманки для демона..

Написано в стиле пиктского цикла Роберта Говарда, с заменой пиктов на их реальный прототип — индейцев. На мой взгляд, получилось не хуже, чем у Говарда, особенно учитывая хитроумный финт в финале.

В данной книге ясно ощущается обида за поражение 1870 г.ода и отпадение Эльзаса, желание хоть как-то отомстить немцам, пусть на страницах романа с картонными персонажами. Конечно, эльзасец в книге выведен как ярый патриот Франции. Вообще национальные предпочтения Жюля Верна довольно-таки любопытны. Он не любил немцев (хотя в раннем романе «Путешествие к центру Земли» немцы выведены доброжелательно), англичан (противопоставляя им благородных шотландцев — «Дети капитана Гранта», «10000 лье под водой»), евреев («Гектор Сервадак»), австрийцев (противопоставляя им благородных венгров — «Матиас Шандор»), русских (противопоставляя им благородных поляков — в первой редакции «10000 лье под водой» капитан Немо был поляком и сражался с русскими судами). А вот нации, угнетённые французами (Корсика, Алжир, западная Африка, Индокитай и проч.), надо полагать, были лишены благородных представителей и в романах Жюля Верна отражения не получили.

Но Жюль Верн остаётся самим собой даже во второсортных своих романах.

После «Источника магии» это самый масштабный роман в эпопее «Ксанф». Снова Ксанф под угрозой апокалипсиса со стороны злобного демона. В ходе спасительного квеста герой посещает кучу знакомых читателям действующих лиц, разнося им письма, причём личное счастье в конце книги обретает не один персонаж, как в большинстве других книг эпопеи, а целых четверо — главный герой, его подруга змея Сезам, неутомимый кот Сэмми и полудраконица Бекка из предыдущей книги.

Сам квест проходит скучновато, но конечная глава написана с блеском, за что добавил балл.

Перевод в целом хорош, хотя по непонятным причинам вместо принятого во всех прочих книгах названия «Обыкновения» в этой книге стоит «Мандения», как в старом рижском сборнике «Сказочная фантастика» (впрочем, в двух местах всё-таки стоит «Обыкновения»).