Роман читается тяжело. То ли язык автора труден, то ли перевод не передаёт всех оттенков мысли автора. Скорее, второе. По результатам прочтения трилогии складывается ощущение, что армянский менталитет (и язык, как следствие) сам по себе достаточно далёк от русского — оттого и трудности перевода. Примерно как с китайским в общем.

Книга в целом понравилась больше, чем первые две из трилогии. К третьей книге литературное мастерство автора явно возросло. Хотя изобилие персонажей с нелепыми именами всё так же перемешивается кашей в голове.

Автора хочется упрекнуть в том, что «воды» налито безмерное количество. Всё, что изложено в книге, следовало сократить в 2-3 раза — без какой-либо потери качества повествования. Поначалу книгу читать довольно нудно, я лично себя заставлял, но по мере достижения ~70% от начала книги скорость событий начинает плавно возрастать и к концу книги события мчатся со скоростью курьерского поезда. Видно, жена стала доставать автора ну когда ты уже закончишь.

В общем-то, я нисколько не пожалел о деньгах и времени, потраченных на покупку данной книги. Покупать можно. Главная ценность этой книги — это совершенно искренняя уверенность автора в торжестве коммунистических идей как будущего сценария развития мира. Видеть такое странно и приятно — в наши времена, когда нас убедили в том, что СССР рухнул заслуженно и навсегда. Нет, не заслуженно, нет, не навсегда — и вся эта книга достаточно убедительно это подразумевает. Причём всё это, конечно, в значительной мере армянский взгляд на все эти вещи — что привносит определённую новизну (или оригинальность) в рассмотрение вопроса. Для меня лично это произведение — бесспорно, жемчужина армянской культуры. Автор, спасибо тебе за твой оптимизм, ты отлично излечиваешь русских от исторического пораженчества.

Напоследок приведу наиболее понравившийся отрывок из книги:

«Глубокоуважаемая госпожа!

Прошу простить меня, если этот мой дневник вызовет у вас гнев или удивление. Город, в котором я был гостем-инкогнито на протяжении сорока дней, а также то, что я там увидел собственными глазами и услышал собственными ушами, короче говоря, все это убедило меня в том, что во всем мире Советский Союз — непобедимая сила.

Однако неужели лишь это я хотел бы подчеркнуть и тем самым исчерпать то, что необходимо изложить? Нет, вовсе нет! С точки зрения времени, коммунистический мир достиг такого прогресса, что кажется, наш век уже давно прожит. Коммунистическая общественность под руководством Советского Союза действует и работает уже в счет будущего века, совершив небывалый прыжок во всех сферах, включая экономику, быт, культуру, науку и технику.

Это большая беда для нашего строя... Наш неминуемый крах уже стал очевиден в масштабах всего земного шара, причем вне зависимости от того, хотим мы этого или нет.

Пропасть, лежащая между ними и нами воистину огромна, и дать бой по всему фронту мы им уже не в состоянии по той причине, что мы находимся не во фронтальной части, а плетемся в хвосте. Их прошлое — это наше настоящее, а их настоящее — это наш далекий недостижимый сон... Мы лишены будущего во веки веков!

Прости, госпожа, что резки мои слова... Сегодня нам выпала участь обреченного больного, страстно жаждущего протянуть еще какое-то время.

Госпожа, ты, как и я, при всей той злости, которой мы преисполнены по отношению к ним, должны признать, что плетемся в хвосте времени. Наше нынешнее физическое состояние делает невозможным победный поход против них.

Нам остается лишь бросать камни вслед стремительно движущегося победным маршем железнодорожного состава. И это лишь коварная месть приговоренного к смерти... Жалкая месть, последнее усилие...

Генбалия — ни что иное, как казарма безнадежных борцов, а вы их предводительница. Платят вам, а вы платите нам, как антрепренерам, и мы обязаны воспитывать беспринципных мстителей. Мы воем и стонем вслед фаэтону истории, чьи колеса переехали через наши трупы. Нас ничто спасти не может: ни крест, ни бог не в силах служить в роли флага борьбы, а посему мы не можем полагаться на мощь веры. Все наше вооружение устарело. У человечества иное верование. И это — коммунизм. Вера эта способна пробудить в человеке таланты творца.

Однако, госпожа, не робость и примиренчество заставили меня вести обо всем этом разговор. Вам должно быть известно, что для меня пути примирения не существует. Мою физическую смерть я найду, преследуя врага до самого последнего вздоха... После прочтения вы вольны поступить с моим Дневником как пожелаете, если найдете что-либо постыдное в этом искреннем признании...»

Возможная ошибка перевода: