Я рада, что этот сборник посоветовали почитать, потому что здесь не просто добротные советские детективы, в каждом из них выплывают моменты, которые, как ни странно, мало ассоциируются с советским клишированным прошлым, хотя и ламповость того времени, вернее, наше восприятие его тоже не срабатывают. А срабатывает здесь главный герой, следователь Рябинин, вдумчивый, размышляющий, взвешивающий на только ему доступным весах причину и следствие, привычки обывателя и его реакции, задающий подчас неудобные вопросы и промежду прочим подающий реплики, от которых у окружающих отваливается челюсть. И да, конечно, в каждой из повестей нас ждет чем-то необычная ситуация, хотя на поверку необычен сам Рябинин, который именно так подаст ее, что вместе с ним мы будем удивляться, будем верить и надеяться, в том числе на то, что совесть, честность и справедливость — это не ископаемые понятия. И потому не удивительно, что этот следователь предстанет перед нами не обычным работягой на ниве расследований преступлений, причем, чаще бытовых, пусть даже и со своей способностью докапываться до сути, а человеком очень переживающим и все еще верящим в людей. А еще он верит в любовь. И этот мотив проходит практически через все повести сборника.

Первая повесть — этот как бы о том, можно ли повернуть все назад. А вот почему человек решил все повернуть назад — это отдельный вопрос. Человек в конце концов все объясняет, и не поверить нельзя, но то, что он рассказывает, как минимум некрасиво и все же да, скажу, что подло, а то, что так обратилось вся против него, сам виноват, самдурак. Но судить мы можем лишь со стороны глядя. Поэтому пусть судит тот, у кого больше морального права.

Вторая вещь, конечно, более известная, о девушке не без талантов, из тех, кого называли клофелинщицами. Собственно, это лишь одно из применений ее «талантов», она может раскинуть перед нами широкую свою натуру и показать, какими еще гранями может сверкнуть ее талант. Сверкнуть и низринуться вниз. И вот мостик от нашего времени к тому, ведь сейчас только слепой и глухой не знает, как сейчас разводят по телефону, но сорок и более лет назад был еще более остроумный способ. Если кто родом из восьмидесятых, да и в девяностых тоже, помнит, как раньше можно было отбить телеграмму «мама, пришли деньги», где-нибудь в отпуске, и ты в надежде шла на почту и с паспортом по почтовому переводу получала деньги. Но тут афера, мошенничество, человек присылает деньги, а вот кому они доставались...

С одной стороны, в этих повестях нет идеологии, а с другой, вот например, как следователь Рябинин продвигает свою теорию, что следователь должен быть не только чиновником, выслушивающим жалобы граждан, он должен быть не только психологом, но и человеком, несущим свет любому обиженному или оказавшемуся в роли жертвы и обратившегося в органы, и лишь человеческое участие придаст этим взаимоотношениям реальный толк и пользу. Любопытно, странно? А в этом тоже своеобразная натура Рябинина.

Писателя Родионова отличает не только психологичность, но и умение повернуть семейную, бытовую ситуацию чисто человеческой стороной, в которой именно за счет социальных моментов можно оказаться на острие кинжала. А вот насчет идеологии — это скорей принципиальность отнюдь не только советского розлива, а своего рода космополитичность позволяет предположить любую страну того времени, и не поверить, что действие именно там и происходит, не получится. И пусть, как в следующей повести, романтика геологических экспедиций запросится на страницы, но смерть геолога, из тех, кто ходит в такие экспедиции, застанет ее коллег под прицелом вопросов следователя. А великий уравнитель принесет и свои плоды в виде кое-чего неприглядного и порой совсем не ожидаемого.

И вот недаром так часто возникает на страницах этих повестей геологическая тема, да и не просто так следователь Рябинин — человек, который до юридической своей стези успел испытать с головой все тяготы и прелести геологов на полевых работах, в геологоразведочных экспедициях. Свой жизненный путь у самого писателя такой именно и был: по молодости был и шурфовщиком, и коллектором в таких экспедициях, и лишь потом он также, как и его герой, сменил робу рабочего-геолога на костюм следователя. Потому и не понаслышке он знает будни геологов, и это прорывается во многие его повести.

А вот о краже масла, кажется, что буднично, ну что это за детективный сюжет, но он кроет в себе неожиданный поворот, скажу больше, это целое пианино в кустах. И опять затрагивается один из тех вопросов, каких Родионов не может избежать, о вере в людей.

Ну и безусловно, очень хороша, но больше не детективной стороной, финальная повесть. Она о людях, о том, кто чего ждет от других и можно ли винить в содеянном только одного человека. Его обман — это не только его обман. История, в том как автор умудряется все повернуть, выглядит, может, и немного наивно (и может быть, даже много), но это так объяснимо и понятно, и то, что достаточно было одной встречи — и вот это как раз совсем не странно. Он лишь приобрел то, чего был лишен, чего искал, то нашел. И хочется надеяться, что через годы, оставшиеся за кадром повести, он не разочарует нас, да и она тоже. Получилась красивая история, хотя и на криминальнм фоне. Зато здесь точно не затронуть тему любви было невозможно.

Мир «Эпохи сверхновой» взял меня в полон решительно и безоговорочно. Первая треть книги была прочитана на раз и если бы не необходимость поспать перед трудовым днем хотя бы часика четыре, я не выпустила бы из рук книгу.

Но тут структура книги решила сыграть со мной в известную игру. Здесь надо сказать, что именно первая треть рассказывает о том, о чем в аннотации говорят несколько строк, к моменту чтения благополучно мной забытые, о чем не жалею, хотя в общем описание пусть немного и приоткрывает завязку, но без деталей и подробностей, да и без излишних спойлеров. А то, что происходит в книге, стало для меня если не шоком, то именно таким, почему я не могла отлипнуть от нее всю первую ее треть. Треть, которая рассказывает, как в преддверии неминуемой катастрофы происходила подготовка детей, причем подготовка к разным уровням деятельности. От самых верхних до самых обычных. Не хочу спойлерить, но именно принцип подхода и вытекающие из него действия были для меня как ушат холодной воды... или, наоборот, кипятка, вылитого мне на темечко. Естественно, со знаком «плюс».

А вот дальше... Дальше все было по разному. Местами несколько прозаичнее, не то, чтобы скучнее, но уже без таких бурных всплесков. Рутина, знаете ли... Хотя, безусловно, всплески были, и достаточно классные. Но некоторые повороты обернулись темой, к которой я не совсем была готова. Вообще проблемы, с какими столкнулся мир детей, не знали себе равных именно потому, что с этим столкнулись дети без участия взрослых. На минуточку, дети — это далеко не только те, кто оставаясь ребенком, способен сначала думать, потом делать, то есть кому хотя бы лет 8-9, а лучше, если от 10 до 13. Нет, в романе дети — это от 0 и до 13. И если о младенцах требуется еще заботиться, то дети в 3-4-5 лет, оказавшись без взрослых, просто следуют за более старшими, но тут тоже имеется проблема — в чем именно они последуют за старшими.

Но интересно даже то, как с начала Эры сверхновой периоды сменяют друг друга, и они при этом имеют названия, от Подвешенного состояния и Инерции до Поры грез и Летаргии, здесь видна психологическая подоплека, не учтенная миром взрослых, но зато присущая детям, еще не обладающим психикой и опытом взрослых, но зато у них имеется кое-что другое. И именно это другое заставит начаться новым, совершенно отличным от предыдущих, периодам. Вы взрослые, сможете угадать, что присуще практически всем детям?

Причем, половина книги посвящена исключительно Китаю, и соответственно, китайским детям, которые, как и все дети планеты, оказались в схожей ситуации. И лишь потом мы немного поподробнее познакомимся с американскими детьми и их ситуацией, мягко говоря, несколько отличающейся и оттуда плавно перейдем к следующему этапу, в развитию которого я не была готова. И иногда я спрашивала себя: а точно это о детях, это не о взрослых, вляпавшихся в политику, аки в д.... ьмо? Потому что читать о том, к чему пришли эти дети, в чьих руках одно, а в головах другое, мягко говоря, просто жесть. Другой вопрос, что писатель отнюдь не ради сюжета как такового писал эти в общем страшные страницы. И не единожды он говорит, что подход к жизни у взрослых и детей различный, поэтому не лишним будет посмотреть на детей, у которых все детство перед глазами одни и те же картинки, как взрослые играют в свои взрослые игры, а когда в их детские руки попадают поводья, при помощи которых они могут править своих лошадей в ту или иную сторону, то и выходит, что правят они в ту же сторону, в какую они привыкли смотреть, правят взрослые, но только по детски много жестче и не умея представить всей картины последствий, к чему такое может привести.

А, ну и конечно, противостояние здесь было, ну не могут американцы с кем-нибудь да не тягаться, пусть даже книга и написана китайцем, и я болела за китайцев, что тоже неудивительно. Но финал все-таки позабавил, как и самый-самый финал.

Я, как и всякий порядочный читатель, цикловые книги читающий по порядку (но надо учесть, исключительно по своему), для первого знакомства и в общем-то случайно брала энный роман из этого цикла под названием «Жертва подозреваемого X». Была им впечатлена, после чего не продолжить дальнейшее знакомство было бы грешно.

На сей раз выбор пал на начало цикла, представляющий собой не единый роман, а пять историй, собранных под одной обложкой. Причём я бы сказала, что на примере этих пяти историй более выигрышно смотрится фигура как раз не самого сыщика, а его, скажем так, напарника, прозванного Галилеем не только за его познания в законах физики. Скорее, за результат, получаемый в результате мозгового штурма. Знание, конечно, сила, но уметь применить практическое значение физических явлений и проявлений к картине преступления — поверьте, это не каждый сможет.

Но наверное, использовать свою дедукцию на ниве сплава криминологии и физики не смог бы даже такой экстраординарный физик, если бы не. Если бы все эти преступления — а они все, как на подбор, относятся к убийствам — если бы они не были задуманы с технической стороны так изобретательно. И уж здесь как не поломать мозг даже такому профи и не продемонстрировать фокусника, достающего кролика из шляпы, ну или, по крайней мере, немного экстравагантный опыт, основанный на законах физики. И так — с каждой из этих историй.

А как все мило начиналось... Мило, конечно, я говорю, не потому что потом оно превратилось в нечто неудобоваримое. Мило — потому что совсем ничего (ну почти совсем ничего) не предвещало того, что последует позже.

В первой трети романа мы знакомимся с семьей, с которой будут происходить все события. Это семейная пара и их дети, 10-летний Макс и 14-летняя Лиса, проживающие на ферме со своим виноградником и живущие за его счет. В семье очень памятны чудачества деда, уже давно ушедшего в мир иной, но о котором намного полнее мы узнаем чуть позже. Собственно, с него вся эта история начинается. Ах нет, начинается все с жуткого урагана, превратившего виноградник в кучу обломков, как и прилегающую к нему территорию, и лишь чудом обошедшего остальную ферму по дуге, а ведь они могли в мгновение ока остаться просто-напросто без крыши над головой.

Хотя неизвестно, что лучше — проявления стихии или то, что не подпадает под характеристику природных явлений. И этим вопросом нам тоже придется задаваться, когда эти явления начнут набирать обороты. А обороты наберет и темп самой истории, в которой не успеешь обернуться, как все предстанет шиворот навыворот: зимой — почти лето, дед — не просто старый чудак, умение расшифровать послание может пригодиться в самой настоящей реальной жизни, а твоя семья из-за внезапно пропавшего отца и матери, которую обуревает нечто в придачу к жуткой простуде, твоя семья сужается до вас двоих: тебя и твоего младшего брата, и именно вам предстоит отыскать пути для решения всей этой кучи неприятностей и свалившегося неведомого, в которое нормальные люди ни за что не поверят. Оборачиваться мы не будем успевать еще из-за насыщенности и плотности рассказываемой истории, настолько, что можно забыть о том, что надо поесть или поспать, так оно все возьмет в оборот.

И эта история берет свое начало с той поры, когда североамериканские индейцы только начинали обживаться на территориях, еще очень долгое время потом бывшими только их землей. История, насчитывающая много веков, соизволила дойти и до нашего времени. И не только дойти, но и вполне комфортно пристроить свои кости. Хотя и не обязательно, что это реальная мифическая составляющая индейских легенд, но однозначно берет оттуда свое начало. И как со многими индейскими легендами, а кстати, не только индейскими, в них первое место отдается природе, гармонии всего живого, умению не только брать у нее, но и отдавать. И эти, в общем, прописные истины подаются живо, образно, без обилия умных слов, но при этом так, что ложится на сердце.

Впрочем, ведь не только об этом будет речь. Юные Лиса и Макс пустились в столь долгое путешествие отнюдь не ради тех открытий, что несут такие путешествия в неизведанное, их цель и причины вполне понятны и прозрачны, спасти своих родных, выпутаться из сетей, что сплели против них ополчившиеся на них силы, еще не представляя, куда их занесет, и чем знакомые, казалось бы, вещи обернутся. Это местами трагическое, но увлекательное и динамическое действо, которым не проникнуться и не попасть под его обаяние было ну никак невозможно.

Год публикации этого романа — 1989-й, в журнале «Вокруг света», сведениям о написании этого романа в том же году я не очень доверяю по одной единственной причине — у меня были стойкие ощущения, что это написано ближе к 70-м, но впрочем, могу и ошибаться. Хотя некоторая наивность и авантюрность отсылают именно туда, да и мы когда-то давно не прочь были их читать пачками.

Перед нами авантюрный приключенческий роман, в котором подспудное желание сына одного авантюриста, давно без вести пропавшего, привело этого сына спустя годы на арену событий и последнего известного места пребывания его отца. Арена событий — это Южно-Африканская Республика, а объектом поисков будет служить тот самый исчезнувший корабль «Гровенор». И не просто корабль, а корабль с сокровищами.

История, начинающаяся совершено безыскусно, в которой совсем не чувствуется того, к чему она приведет. Просто сын спустя годы решил не то чтобы найти отца или какие-то сокровища или даже проследить судьбу отца. Он достаточно спонтанно отправляется в путь, почему бы не потратить на это отпуск и не посетить эти места, скорее даже почтить память отца, ведь он давно не сомневается, что отец его мертв.

И первая же встреча, а за ней — и последовавшие события крепко припирают его к истории, о которой, как оказалось, он мало что знает. И события действительно выстраиваются в цепь, скованную не только из случайностей и законно возникшего желания сына раскопать все об этой истории. История, видимо, помимо его желания — а он, скорей, действительно, плывет по течению — делает крутой виток и разматывается по-новому. Только, похоже, на месте своего отца — он сам. Но кто предупрежден — тот вооружен. Смогут ли прошедшие события заставить его быть осторожным? Или это все же о том, кто если не рискует, то и не пьет шампанского?

И не только о приключениях поведает эта история, она превратится при очередном повороте сюжета и в историю детективную, и даже немного в боевик, а уж усилия самого Грега со товарищи моментами ничуть не отличались от производственного романа.

А вот насчет основного вопроса. Думаете ли вы, что основной вопрос- это о том, найдется ли «Гровенор»? Или, вполне вероятно, это окажется второстепенным? Ну как такое возможно, скажете вы. Поиски сокровищ — ведь самое главное в таком романе. Ан нет, не следует забывать и о детективной линии. Очень может статься, что именно она расставит все по местам.

В отличие от многих писавших отзывы на нее, мне она не попалась ни в детстве, ни в юности. Зато сейчас есть возможность не ограничиться первой книгой, а прочесть ее продолжения: и вторую, и третью. И что удивительно, писатель продолжил спустя сорок лет с хвостиком. При этом он решил сначала вернуться к книге, написанной еще в 1969 году и спустя тридцать лет доработать ее, внести некоторые другие идеи. Об этом, кстати, можно прочитать в его интервью. А у меня вопрос: есть ли еще такие случаи в истории литературоведения — когда писатель пишет одну книгу в течение более сорока лет?

Как и многие произведения, написанные в 50-60-70-х годах прошлого века, оно достаточно наивно, и как во многих вещах, выходивших в советское время, идея коммунизма проложена в тексте тонкой красной линией. Хотя мне показалось, что это не столько идея коммунизма, в СССР уже извращенная, а скорее — это идеальная теория общественного устройства, ну что ж, если она местами и пересекается с коммунистической теорией. Как известно, слово «коммунизм» имеет происхождение от слова «комунна». То есть именно от того слова, каковым обществом на планете Рита землянам приходится жить. Другой вопрос, насколько мы еще способны верить в такое идеальное общество и если не в идеальных людей, то хотя бы почти. Тут, конечно, большие сомнения.

И тут же в подтверждение этого мы сталкиваемся, как и протагонист этого романа, с его антагонистом. И с его поступками, являющими отсутствие совести и прочих проявлений непорядочности в человеке. Но сюжет романа движется вперед, и герой уже начинает сомневаться в собственной оценке, пока не случается катастрофы. Причем, практически одновременно в различных ситуациях гибнут два человека. Что дает лишний повод для сравнения в том, как поступил человек, и как мог бы.

А вот что касается предпосылок смерти одного из них... Собственно именно из-за этих «предпосылок», имя которым — туземцы, и до этого уже гибли люди, в основном — женщины, что объясняется простой позицией аборигенов, которые борятся с чужаками именно таким способом, убивая женщин. Чтобы предотвратить увеличение населения, они стараются убить как можно больше женщин, мужчины, как известно, не могут рожать, а уменьшая количество женского населения, они заодно пытаются посеять раздоры между мужчинами в соответствии со своими представлениями каменного века. Меньше женщин, соответственно — больше мужчин останутся без женщины и вот почва для будущих конфликтов. Так вот, именно в позиции землян на то, как бороться с этими убийствами, было все то, что возмущающе действовало на меня, хотя понятно, что для людей 23 века, наоборот, некоторые наши понятия как раз оказались бы шокирующими. С другой стороны, идеология с коммунистическим душком, но разрывающаяся между совершенно библейскими принципами «не убий» и «подставь другую щеку» — это что-то с чем-то. Но рецепт где-то рядом. Вот Марат и пошёл искать этот рецепт.

Финал этой части истории — независимо от того, каких успехов добился Марат, тот, кто все же решил с особо мстительным племенем найти общий язык — финал был предсказуем. И то, каким бумерангом ударили благие помыслы, тоже говорит о том, насколько многое оказалось сырым, непродуманным, каким-то несерьезным. А уж нюансы личного порядка для Сандро оказались и вовсе роковыми.

Все смешалось в доме Ростовых... Нет, на сей раз всего лишь в голове и в жизни Фредрика Дрюма. Его профессиональная деятельность как знатока вин и его интересы в отношении расшифровки миносского письма, девушка, к которой он только начал проявлять интерес и та, на которую он уже махнул рукой, вина и старинные рецепты, попытки убийства его самого и исчезновения семи человек. Не говоря о том, что его участие, хоть и случайное, в убийстве, прибавившим счет к этим семи, к концу истории вообще оказалось погребенным под спудом. В отличие от него самого, чуть не оказавшегося погребенным в одном из мест, так участливо выбранных покушавшимися на него.

В этом романе я имела нечаянный повод убедиться, что иногда так не любимые мною маньяки в триллерах иногда едва ли не лучше тех самоназванных умельцев, что отыскав некий диковинный рецепт и возлагая на него свои надежды на весьма ощутимое финансовое поправление своих дел, эти самые умельцы творят такую дичь, что маньяки рядом с ними начинают выглядеть белыми и пушистыми. Зато колорит того, что творят местные умельцы, просто зашкаливает. Вина, конечно, такие вина, но реально, чего надо было откушать, чтоб так сорвало крышу!? Единственно, очень жаль тех семерых, да к тому же есть еще жертва тех же усилий, которая хоть и не отправившись прямиком к праотцам, тем не менее, стала еще одной загубленной жизнью. Конечно, время лечит... но не всегда.

Сам же Фредрик, вроде взрослый мужчина, серьезный, приехал во Францию из Норвегии в поисках интересных вин для своего заведения, но что-то пошло не так. И подозреваю, это не первый и не последний случай, когда у Фредрика что-то идет не так. А вообще при всей жути рассказываемой истории и драматических поворотах, он — достаточно комическая фигура. Хотя и это — не повод, чтоб для французской полиции он ни с того, ни с сего вдруг стал персоной нон-грата. Интересно, и вот почему же...

Говорят, что Джордж Эллиот практически не писала повестей. И это чуть ли не единственная из переведённых на русский язык.

Ну что сказать... Совершенно чудесная вещь. Наверное, не потому она показалась мне таковой, что давненько не попадали в руки её книги. Повесть представляет собой историю очень викторианскую, пронизанную даже романтическим флером, хотя рассказана она мужчиной и на исходе дней своих. Его рассказ о той судьбе, с какой ему пришлось жить. И о женщине, которую, как он думал, он любил, и что со всем этим стало.

Упор почему-то делается на мистике, но по моим ощущениям, в повести мистика опосредованная, и конечно же, не ждите ни духов, ни прочей эзотерики. Джордж Эллиот позиционировала себя как писателя живописующего реализм, так вот в её повести сталкиваются реализм и романтизм. Причём, в случае романтически настроенного вьюноши, каким был когда-то наш герой, в его случае им же самим было сделано все возможное для того, чтобы жизнь его превратилась впоследствии в обратное тому, о чем он мечтал.

Нас нередко ситуации ставят перед выбором, и спустя время, анализируя прошлые события, мы, конечно, видим свои ошибки. Так и наш герой, лишь спустя годы он увидел, что ситуации, в которых он оказывался, стоило истолковать по иному, а свои мечты окинуть критическим взглядом. Наверное, на его месте мы бы так и сделали, если бы у нас, как у него, не было бы того, что он посчитал почти мистическим откровением. Насколько это лишило его спокойствия и уверенности незнания будущего — об этом решать не нам. Но зная ключевые вехи его жизни, мы можем сделать определённые выводы.

И снова мы в Кэмбридже. XIV век, 50-е годы. Магистр медицины Мэттью Бартоломью и его друг Майкл — простите, брат Майкл — опять вынужденно вовлекаются в расследования убийств в городе и непосредственно на территории, примыкающей в одному из колледжей, Майкл-хаусу, в котором Мэттью преподает медицину. Мэттью, которого за его прогрессивный образ мышления в медицине часто обвиняют чуть ли не в еретичестве, именно за его предпочтение хирургических методов общепринятому лечению, а также лечению, состоящему не только из одного кровопускания, мало ему этих обвинений, так еще некоторые из студиозусов нападают за него на то, что в воскресенье он допускает для студентов чтение книг по медицине, что по их мнению является грехом. Поскольку любая работа оным является. Здесь любопытно, кстати, поглядеть, как он виртуозно посылаем своему визави контраргументы, и какие! Но если бы только это...

Люди, разочаровываясь после утрат своих близких в чумные годы в вере, обращаются, известное дело, к разврату и блуду. Некоторые из преподавателей и студентов, да и в городе, весьма агрессивно смотрят на малейшее отхождение от благочестивости. А тут еще смерти несчастных гулящих женщин, причем все по одному образу и подобию, что заставляет думать, нет ли убийцы среди недовольных распутством и прочим непотребным поведением. А то, как они убиты и как выбирались жертвы, приводит на память более позднего убийца и маньяка, Джека-потрошителя. Но и одними этими женщинами дело не ограничилось. Смерти множатся и внутри колледжа, будет место подозрениям и среди монашеской братии, а в свете расследований на поверхность выплывают некие сатанинские общества, тут уж и распутство покажется обычным и не стоящим внимания. ... Хотя все это может быть и связано.

Вообще именно эти сообщества, в которых люди весьма ощутимо отошли от христианской веры — явление не рядовое и в общем логически понятное. Для многих во времена таких потерь это было и серьезное испытание их веры. И мне кажется, это было в то время распространенное явление. Конечно, я не много произведений читала чумных периодов и времени, когда происходили иные испытания на веру, и это логично, когда человек ищет что-то другое, чем сердце успокоится, но в литературе того времени не часто встречалось это явление и с привязкой именно к этой причине.

Это вторая книга из цикла, в первой не было такой лавины убийств, но не будем сильно привередничать на тему того, как сногсшибательно везло Мэттью со товарищи на убийц и маньяков. Это все-таки законы жанра. Жаль только, что на русский переведены всего лишь три книги, к тому же брат Майкл, как я успела понять, заглянув на сайт Сюзанны Грегори, в последних книгах, где действие происходит уже ближе к 60-м годам, станет мастером колледжа, Майкл-хауса. Может быть, и неожиданно, но в общем, закономерно. И это, кстати, тоже соответствует историческим фактам.

Здесь один учебный год и два лета из жизни троих детей в одной семье. Кроме них и родителей, в доме ещё живут бабуля с дедом, и дед, конечно, мировой. Отец всю неделю вкалывает на трёх работах и приезжает только на уикенд. Мама предпочитает пошатнувшееся финансовое положение — и возможно, не только его — заливать ближе к вечеру вином. Ну вот так. А ведь когда-то она пробовала себя в писательстве...

Рассказ ведется от имени младшего сына, среднего из детей. И рассказ его сначала, как положено, похож на обычное детство, пусть и не нашего времени, годов шестидесятых, и даже если младшая сестра играет с воображаемыми друзьями, и даже если игра, в которую играют мальчишки, под названием «Драный город», начинает вести себя себя странно — насколько в детстве нам показалось бы это странным?

Но о странностях забываешь, когда начинают пропадать люди. И дети. А мальчишки ведь чертовски наблюдательные создания. Тем более в маленьком городке в глаза всегда бросаются чужаки. И мальчишки, два брата, начинают свое расследование, чуть ли не с самого начала моментально определив того, за кем надо следить. И наверное, можно не упоминать, что младший — поклонник детективов.

Вот так начинается это лето, которое перерастет в осень с его Хэллоуином, потом в зиму с Рождественской индейкой и снегопадом, а потом недалеко -рукой подать — и до тепла, и до следующего лета. И каждый сезон будет нести события, в которых порой можно запутаться. Особенно если обнаружить, что твоя собственная сестра обладает какими-то чуть не сверхспособностями, которые только и можно отнести к мистическим. Но право слово, дело не ограничится только этим.

Трое детей, которые варятся в собственном соку, и даже удивительно, насколько они дружны, хотя наверняка и конфликтуют, но это не выносится на поверхность, какие-то они все понимающие и друг друга поддерживающие. И наверное, именно в этом — самое главное. И уж когда приезжает домой отец — эти нечастые мгновения тоже для них очень значимые.

А вот про интригу ничего не скажу специально. Следите за перемещениями троицы. Если уследите.

Я опять забыла, о чем читала до этого у Феллоуза, в его «Снобах» и «Белгравии». Но это снова о том, как некоторые поступки в среде аристократов — и неважно, где мы, в первой половине 19- го века или во второй половине 20-го — эти поступки порой непонятны, часто их совершающие загоняют себя в такую пропасть, откуда не выбраться, а правят в этом узком сообществе неписанные законы, в которых сам черт ногу сломит и, по хорошему, все это частенько напоминает абсурд.

Поэтому неудивительно, что местами на меня попадала скукота, а иногда и отвращение к тем персонажам, коих у Феллоуза несть числа. Но стоило добраться до последней главы, чтобы наконец понять то, о чем его герой вспоминает на протяжении всего романа, о чем в разговорах со своими собеседниками то и дело поминается недобрым словом — некую поездку в Португалию и некий ужин. Поминают, естественно, как нечто катастрофическое, шокирующее и вообще «страх и ужас в Лас-Вегасе».

Но вы будете удивлены, особенно те, кто читал роман, моя реакция, к моменту, когда подступила развязка, оказалась совершенно неадекватной. Наверное, такой эффект на меня произвело обилие аристократического бомонда, и очень разного ко всему прочему, что к достаточно острому моменту я уже не могла сдерживаться и безудержно хохотала. Счастье, что именно это я читала дома, а не в транспорте, как почти всю книгу. И ведь никто не предупреждал, что будет настолько смешно. Или только мне казалось смешным.

Конечно, смех заканчивается, поскольку уж слишком сильна сама развязка. А вся ситуация, что автор оставил нам на посошок, объясняет и обосновывает кажущиеся лишними подробности об аристократах, их нравах, привычках и установках. По прочтении последней главы все уже не кажется лишним или многословным. Мы видим драму, а не фарс, как казалось местами. Автор, решившись от имени своего героя в качестве своего же альтер эго прогуляться по местам его памяти, по страданиям юности, очень даже эффектно рисует представшую перед нами картину.

Как спустя годы и десятилетия оценивается всеми участниками событий то, что они пережили в юности. Как воспринимается, каким мерилом измеряется то, на что когда-то мы могли смотреть лишь с юношеским максимализмом, не как сейчас, видя лишь какие-то оттенки драмы. Тогда для нас все казалось катастрофическим. И герои книги, спустя годы лишь подтверждают, как один, да, все так, тогда все виделось в ином свете. И никакими усилиями этого не изменить, никакими убеждениями. И каждый должен в юности наступить на собственные грабли. И попытаться что-то понять.

Так получилось, что между чтением первой и второй книги о трисолярианах у меня прошло немало времени. Многие моменты уже исчезли из памяти, остался только основной расклад, и как мне кажется сейчас, первая книга — это в основном введение в исторические дебри китайской революции и прочие предпосылки, ну и конечно, с чего вся трисолярианская история завертелась. И если честно, я вполне обошлась бы без первой книги. Или по крайне мере, если бы ей не придавалось такого значения и, соответственно, объёма. Но это мое ощущение.

Зато ко мне совсем недавно — и да, это точно случайно — заглянула другая его книга, внецикловая, протоптала ко мне путь ч«Эпоха сверхновой», после которой я сочла, что это был знак продолжить цикл )) Есть в этих книгах некоторые схожие тенденции, хотя, книги, безусловно, разные. При всем при этом прочесть Эпоху я советовала бы, чтение книги точно вызовет не только эмоциональную бурю, но это еще и повод посмотреть на подход некоторых стран. И здесь, и там — проблема общемирового уровня, но в мире, где выступает трисолярианская дилемма, на первый план периодически вырываются еще и противоречия между представителями разных стран.

Тут еще такой интересный нюанс, поскольку инопланетная угроза утяжеляется еще и следящей с их стороны техникой, сонарами, своего рода шпионами, все видящими и слышащими, в том числе и планируемое против трисоляриан, то сообщество нашей планеты пришло к мысли сокрыть от их всевидящего ока противодействующие им замыслы. С этой целью и выдвинуло четырех человек, Отвернувшихся, которые вправе не отчитываться, не открывать никому своих планов, как можно дальше скрывать идеи, которые передовые умы лелеют в себе. Этим людям предоставляются практически неограниченные ресурсы во всем. Соответственно, мы и увидим четыре разных пути, осваиваемые в этих целях. Хотя, не так уж все и однозначно. Но по крайней мере, выглядело так поначалу.

И конечно, я не могла пройти мимо одной значимой детали, особенно в наше время, в сюжете это некая эпидемия постельного гриппа. Небольшой спойлер от меня, хоть и без особого значения для сюжета. Эпидемия и эпидемия. Уж сколько мы модификаций короновируса пережили... А тут такая узнаваемая, трехдневная, сопровождающаяся только насморком, эпидемия так называемого постельного гриппа, намекающего о том, какие будут эти три дня. Всего лишь три дня в постели. Для всех, кроме одного человека. И простенькая эпидемия гриппа в облегченной форме, дойдя до конкретного человека, обрастает катастрофическими последствиями. Именно для него. А объясняется все просто. Имеется формула вируса безобидного с виду гриппа. Безобидного — для остальных. Потому что в нее внедряется ДНК определенного человека, и при попадании в него этот вирус поведет себя так, что в кровь начнут поступать ядовитые вещества, до той поры скрытые, а мы получаем на редкость действенное целевое бактериологическое оружие. И мне вот интересно, насколько это фантастика.

Но отвлекшись от изощренной заразы, ведь много чего говорит о весьма фантастическиих вещах, при том, что время — 21 век, хоть и не сказано, начало его или конец, но очень даже, например, освоены технологии погружения в многолетний сон, не для всех, только для тех, у кого есть деньги. На развитие некоторых отраслей промышленности, в частности, военной, да и вообще развития науки отпускается приблизительно два столетия. Как рассчитали ученые, именно тогда первые вестники трисолярианской угрозы приблизятся настолько, что уже не будет речь идти о предполагаемом. И очень многое зиждется именно на этом, скажем так, пережидании. Хотя кто-то уходит в сон просто в надежде на то, что к тому моменту его вылечат, многие рассчитывают, что человеческая мысль столь далеко уйдет от 21 века, что можно будет сразиться со столь же далеко ушедшей в развитии цивилизацией.

Но если вы уже читали что-то из произведений Лю Цысиня, вы могли заметить, что в своих романах он не сильно благоволит человечеству в целом и не придерживается таких лейтмотивов, как дружная в едином порыве борьба человечества с чем-то, в результате чего человеческая раса все победит. Но я, конечно, не буду раскрывать все карты автора. Единственное, что скажу, это о том, как он интересно разбил 200 лет ожидания. И не будем забывать, что и это тоже половина от тех четырех столетий, что может отделять землян от небытия руками (или что у них там) трисоляриан. И автор не стал дробить самые сложные два века на более подробно прописанные периоды. Мы видим первые двадцать лет и дальше как бы громадный скачок во времени, после чего непосредственно оказываемся во времени, где лишь несколько лет отделяет от часа икс. Хотя за завесой не останется и тот период, который мы проскочим, о нем расскажут, буднично, но оттого не менее ужасно. Это тоже, как мне кажется, было сделано с умыслом. И финальная часть где-то предсказуемая, но далеко не во всем, и писатель очень умело свел и драму, и много еще чего подоспело. И главное — это все еще середина. Впереди — третий роман. И уместятся ли в него следующие двести лет?

В этой книге практически две книги. И это ощущение неспроста. Потому что вот ты вроде закончил читать об одном мире и тут же как продолжение начинается история о другом. Но в какой-то из точек эти миры сталкиваются. Не в прямом смысле... Хотя думается, лучше бы и в прямом... И возникает немалая этическая дилемма, и не одна. А пока — отличная история, которая захватит вас без остатка, прожует и выплюнет вас, и вы долго будете пытаться отдышаться и думать «а что это было». Но такими истории и должны быть.

Мир, в котором продвинутые технологии позволяют его жителям ставить себе импланты, и это не только руки-ноги-прочие органы, это еще возможность, например, менять цвет глаз на какой-нибудь другой, сшибающий с ног, или дополнительные функции, или компенсаторные возможности мозга, да что угодно. С этого и начинается история Джил, не подозревающей, в какую историю она благодаря этому вляпается.

Зато вторая часть истории напомнила мне романы, которые когда-то писали братья Стругацкие и где действие происходило на протяжении нескольких сот лет. Человечество на протяжение веков пытается решить свои проблемы на фоне, казалось бы, уже частично решенных, другой вопрос — насколько успешно, и удачны ли методы, какими это решается. И тут действительно очень уместно возникает аллегория на бабочек-поденок по отношению к человечеству. Поэтому обложка не просто так. Правда, финальный рассказ немного заманивает в дебри, хотя тоже объясняет своего рода эгоцентрическую систему того мира.

Как и всегда, автор в очередном детективе о расследования Армана Гамаша рисует не только само преступление (что, кстати, еще долго было под вопросом: погибшая — жертва обстоятельств или преступления). И не только его расследование. Мы ещё имеем деревню Три сосны, где жизнь движется по тем же рельсам. И опять встречаем прежних знакомцев, хотя некоторые из них в какой-то момент разворачиваются к нам неожиданной, смешной или трагической стороной. Но я все же немного не права, говоря, что жизнь в деревне движется по изъезженным рельсам. Например, смерть, которая приведет сюда не только нас, но и инспектора полиции Гамаша. Смерть женщины, под стечением обстоятельств приехавшей сюда несколько лет назад и оставшейся жить в доме своей школьной подруги.

Но если говорить о том, что детектив будет посвящен лишь событиям, происходящих в этот апрельский месяц в деревне, то это будет не совсем так. Потому что жизнь инспектора Гамаша сделает некоторый кульбит и заставит его вернуться к прошлым событиям. К тому, как в полиции обнаружились недобрые дела и был арестованы и осуждены несколько полицейских чинов во главе с Арно. И вот это дело Арно спустя три года опять рикошетит в сторону Гамаша. Выяснять, кто выступает зачинщиком в этот раз, придется опять Арману, и опять очередное разочарование постигнет его, но с другой стороны.

Возвращаясь к происшествию в Трех соснах, мы будем свидетелями, как Гамаш со своими помощниками пытается разворошить это осиное гнездо. Осиное гнездо — не потому что это кусачие и злые осы, хотя некоторым из них приходится быть кусачими. Все же это в основном уютная деревня и именно потому я так люблю читать этот сериал, за его атмосферу, за чудачества и странности жителей деревни, за самого Гамаша, у которого по отношению к коллегам проявляются подчас удивительные свойства его души, и конечно, особенности героев лишь подпитывают мою любовь. А мы тем временем надеемся, что расследование смерти милой, обаятельной и всеми любимой Мадлен Фавро изобличит жестокого и коварного убийцу.

И действительно, все больше и больше открывается тайн и секретов, и вот, мы уже стоим лицом к лицу именно с тем, кто разыграл все, как по нотам. Объявлены мотивы, сдернут покров и на свет явлены не только скрытые пружины, но и выведено коварство в чистом виде. Коварство и зависть. Причем коварство заключается именно в том, как все было задумано, с каким расчетом и всяческим отсутствием, даже не знаю, совести? Как человек оценивал себя, свои поступки, да и оценивал ли? Да нет, не оценивать не мог. Но обстоятельства, о которых промолчу, ибо это большой спойлер, неужели и они не могли остановить его!? И как надо завидовать, чтоб отринуть эмоции, все доброе, что заложено в каждом, и ринуться в бездны ада, притом, что человек этот, как мне кажется, не был по натуре злым или бессовестным.

На самом деле, не ожидала, что книга окажется не нонфикшеном, а полноценным полным юмора и порою хулиганских проделок и выражений сборником историй, посвящённым одному двору на улице Воинова в Питере. Эти истории как бы воспоминания о детстве героя, о соседях и их историях, и конечно, о родителях и о бабушках-дедушках. И какие в тех дворах попадались ну очень колоритные личности. Кто-то заметил, что эти, хоть и разрозненные истории, идут нога в ногу с тем, что мы привыкли читать у Наринэ Абгарян. Там бушуют одни страсти, здесь — другие, порою шутки на грани фола, но, как ни странно, они меня не коробили, наоборот, они казались в меру хулиганскими и достаточно смешными, опять же очень гармонично вписываясь в ткань рассказа.

Многие истории уходят в глубь десятилетий, и одна из таких историй, которая началась в войну, произвела на меня особенно сильное впечатление, до слез. Но история эта не закончилась, через 30 лет оказалось, что у неё другой финал, от чего я еще больше растрогалась.

И да, хотя рассказчик уже взрослый, но многое рассказывается именно с позиции и воспоминаний ребёнка. И есть такие персонажи и толкования, в которые мог поверить только ребёнок, и этот некоторый флёр сказочности, который в иные моменты возымел свойство возникнуть, накладывал тоже определённый непередаваемый привкус. Ну наверное, детства и тех иллюзий, что ушли вместе с ним.

Мы все, хоть раз в жизни, испытывали чувство острой зависти. И если найдется такой человек, кто генетически не способен испытывать это стыдное чувство, что ж, видимо, ему повезло. Но если продолжить об этом говорить, то самое меньшее в мире зависти — это острое, одномоментное чувство, которое как быстро возникает, так и быстро уходит. А есть еще масса других вариантов. И то, что называется патологической, и которую сам человек стремится вызвать у вас, намеренно демонстрируя или обращая внимание на что угодно: свои личные приобретения, умения или достоинства, и прочее, и прочее. В последнем случае мы не можем не винить и самого человека, благодаря которому возникает это чувство. А есть еще такой соревновательный момент, граничащий со спортивным здоровым азартом.

Но если, как у героини, предмет твоей зависти тесно идет рядом с тобой всю жизнь, это очень тяжело. У меня с пяти лет была такая подруга, к которой я со школы стала испытывать волнами вскипающее чувство зависти, причем почти во всем. Но когда я слегка повзрослела, стала более критически оценивать и нашу дружбу и ее саму, и в первый же подходящий момент я довела дело до полу-конфликтной ситуации, после чего смогла отстраниться. Но уже не потому, что чувство зависти меня могло развалить на части, просто к тому моменту я многое поняла и про нее, и про себя, мы до сих пор живем в одном доме, встречаемся на улице или в магазине, но и все. Не знаю, насколько мой рецепт для таких отношений любви-ненависти между подругами — действительно рецепт, но и с аннотация, которая прямо кричит с порога о довлеющей зависти, все же слегка лукавит. Ну как обычно.

И именно аннотация заставила меня сомневаться, хочу ли я читать книгу, где героиня испытывает настолько разрушающее чувство, грозящее ее погребить под собой. Но все оказалось намного менее мрачнее или удручающим. И главная героиня совсем не такая. Видеть в себе порочащие качества, отдавать себе в том отчет, бороться с ними и не зацикливаться на этом. А помимо прочего вести жизнь, не зависящую от своей подруги, не быть ее хвостиком, хотя иногда и казаться им, расти и развиваться, любить, даже если любовь в какой-то момент делает финт, нет, не любимый человек, а скорей, судьба. Я уж молчу про круговерти событий, которые ходят циклическими кругами.

И безусловно, творческая или искусствоведческая сторона Вериной жизни была подана более чем ярко. Хотя местами и контрастно. Причем я ловила себя на том, что в некоторых отголосках ее способностей и визуализации этого я слышу голос Дины Рубиной. И не скрою, мне еще приятнее от этого было читать. Хороший слог, очень литературный, даже слегка изящный добавлял мне удовольствия, да так, что придя в пятницу с работы, я, почти ни на что не отвлекаясь, прочитала большую половину книги, и не смогла прерваться до глубокой ночи, пока не прочла ее всю.

Так сложилось, что первой читала «Пассажиров» и потому также ожидала насыщенности событий, крутых поворотов... И в общем, все это есть, но все же книге не хватило еще чего-то. Потом еще сразу свалившаяся тьма персонажей. И я не скажу, что для меня это когда-либо было проблемным, но тут, как назло, я постоянно путала Элли с Мэнди, потом стала обращать внимание, что с каждой из пяти пар происходит обязательно что-то катастрофическое: смерти, неизлечимые болезни, маньяки-убийцы или просто совершено безумная подстава. Про маньяка — это не спойлер, его самого и его деяния мы встречаем практически с первых страниц романа.

Идея научного или псевдонаучного открытия Элли сама по себе интересна. Найти ген, благодаря которому поиск того единственного или той единственной сводится лишь к тому, чтобы отослать свой генетический материал для подбора по ДНК именно его/ее и — вуаля — если он/она существует на свете, ответ не замедлит себя долго ждать. Другой вопрос, что мы живем во времена сплошной цифровизации и электронных данных, насколько всему этому следует доверять, не возникнет ли риск того, что и эти данные можно подменить.

А возвращаясь хотя бы к тем пяти парам, действительно, их ситуации оказались очень острыми, и автор намеренно показывает нам их такими. И этому тоже выяснится причина. Но как в каждой ситуации, не бывает единого ответа, так и здесь. Вариаций если не множество, то по крайней мере, есть среди чего выбирать. Какой бы ты выбрал бы вариант? Да и не каждому улыбается такая идея, когда наука — якобы — за тебя все решила. Не говоря уж про морально-этическую сторону того, что прожив друг с другом -цать лет, можно узнать — если есть желание узнать — а с тем ли человеком столько лет рядом ты прожил? И если нет — то как ты должен поступить?

Скупой скандинавский слог лишь добавляет драматизма, особенно к моменту, когда следует развязка. Повествующая в конце концов о том, что приключилось более двадцати лет назад. Ну а скупость эмоций и лаконичность повествования лишь говорит о том, что это скандинавы. В чьем исполнении сей как бы недостаток лишь подогревает градус напряжения. И никоим образом не намекает о том, что авторам нечего сказать. И они нам скажут.

Например, о том, куда завели бывшего полицейского его проблемы и как легко стать человеком низшего сорта. Но если так легче спрятаться: от себя, от друзей, от возлюбленной, от мира, который грозит пропороть твою душу насквозь, пусть тогда легкость того, как стать именно таким, не вводит вас в заблуждение. Среди бездомных можно повстречать и других людей, с которыми в большом мире было бы лестно поговорить, всякому, о литературе не в последнюю очередь. И именно такой знаток и ценитель художественного слова встретится нам здесь, а далеко не в каждом приличном обществе такая встреча может поджидать нас с вами. И что удивительно, не только прошлыми своими познаниями живет такой человек, он также продолжает интересоваться жемчужинами художественного слова, а подчас и диковинками, которые иному, не такому знатоку, покажутся извращениями. Ну а остальное сообщество бездомных людей издает и свою газету, и друг друга поддерживает на плаву как материально, так и за счет общения и моральной поддержки.

Но у человека, который когда-то решительно расстался с той жизнью, прошлое оставить прошлому не получается, и оно настигнет его если не через бывших коллег и друзей, то в другом виде — молодой женщины из тех, кто желает узнать ответы на свои вопросы. И Оливия Рённинг, дочь умершего полицейского следователя. словно невиданный водоворот, врывается в жизнь всех тех людей, для кого забытое дело об убийстве глубоко беременной женщины давно стало забытым делом. Легко ли поднять из небытия дела давно минувших дней? А вы попробуйте, и может быть, у вас, как у Оливии, получится. Получится не только заставить раскачаться всю эту лодку под напором версий и фактов, порой представляющихся довольно зыбкими. Но вдруг получится представить так, как у авторов, картину обыкновенного злодейства, заставившую не только всколыхнуться мирное сообщество, но у того, кто возьмёт в руки книгу, неминуемо возникнет ощущение силы прилива.

Конечно, этот сборник сказок — типичный ретеллинг, и автор не пошла по новому пути, этот путь уже протоптан, хотя... есть кое-какие неожиданные моменты. Сказки здесь представляются нам с узнаваемыми героями и окружением, но тем не менее могут повернуться совсем иной к нам стороной. Надо сказать, что сказки эти и наполнены героями и событиями по авторскому, естественно, разумению, а порой рассказ вообще ведется от лица персонажа, весьма неожиданного, собственно, тогда и сама сказка может перевернуться с ног на голову.

И недаром такое название у книги, то, что в классических сказках мы привыкли принимать за розы, это чудно, но, как известно, и у розы есть шипы. Почему бы иногда розе и не продемонстрировать это? Причем, и шипы могут быть разными: маленькими и колючими или длинными и разящими глубоко. А уж язык у них тоже есть, и тогда сказать они могут все, что угодно. И то, что не все так, как кажется. И что зря мы не обращаем внимание на детали. Или о том, что, когда мы читаем старые сказки, действие больше образовывается вокруг одних героев, большее внимание уделяется другим моментам, а тут вектор внимания переходит совершенно на другое.

Порадует ли вас это или опечалит, заставит хмурить брови или с облегчением рассмеяться, но наверняка от сказок этих вы получите удовольствие. Ведь каждая сказка удивительна и прекрасна, а порою шокирующе прекрасна, в каждой столько штрихов и деталей, раскрашивающих их совершенно по новому, что не восхититься ими нельзя. Тем более у Ли Бардуго в ее тексты оказались вкраплены, казалось бы, мелочи, но которые скажут читавшему уже ее произведения, что эти истории происходят, как ни странно, тоже в мире гришей. По крайней мере, частично. А прозвучит это очень ненавязчиво.

Зато последняя история... Да, это мир андерсеновской Русалочки, мир, в которой морские существа могут веселиться, отправившись на сушу, но это также и мир, в котором могут происходить очень мрачные дела, что неминуемо приведет к катастрофе. И вы ни за что не догадаетесь, пока ее не прочтете, каким образом — скажу лишь, что шикарнейшим — обыграна классическая история. И ответ на свою загадку придержу при себе.

Замечательная автобиография, что называется, от рождения и до ... да, до смерти, все же сатирик остается во всем сатириком. Книга разбита на главы, сначала по степени взросления, и особенное место отведено школе, и недаром, конечно, многое преподнесено с утрированием, но не удивлюсь, если действительна эта тема была для него болезненной. И вот здесь он развернулся, с каждым предметом и учителем, и чувствуется, что на учителей у него зуб, не удивительно, это все же 19-й век, а там многого хватало ... или многого не хватало. Если школа и гимназия — это сатира, причем иногда злая, и это заслуженно, то младенческие и дошкольные годы — это очень смешно и уморительно. Потом по мере взросления возникает отдельная тема — любовь, в разных вариациях и возрастах, почему и посвящена этому явлению отнюдь не одна глава, а затем, хотя, может быть, не сразу, идут темы тюрьмы и армии. Ну вот тут все достаточно прозрачно, и более чем понятно, как и то, что его рассказ о себе, как о сидельце, это не более чем поклеп на себя, или все же нет? И хотя он не писатель жанра абсурд, но как в таких «замечательных» учреждениях не возникать абсурдным понятиям и ситуациям. Не знаю, насколько он на этом оторвался, цензура все же была, но да, в случае с армией вспоминается бравый солдат Швейк, и неспроста )) И есть у него главы, посвященные браку, причем многое оттуда можно разобрать на цитаты, особенно, где для сравнения он представляет, как бы по этому поводу высказались люди разных профессий, естественно, отталкиваясь от своих профессиональных занятий. И с темой смерти он тоже немного порезвился, черный юмор все же должен быть, опять же, камешки в огород журналистов — а уж эта тема, затронувшая вторую древнейшую профессию, более чем актуальна и сегодня. Да и где еще будет повод представить себя в роли усопшего, да еще дающего интервью!

Уютная, трогательная и по-настоящему мифическая история

«Уютной, трогательной и по-настоящему мифической историей» называет эту книгу обожаемый мной Патрик Ротфусс, обожаемый за его главную рассказанную историю, хотя дождаться продолжения я, как и многие другие, уже отчаялась, но с его характеристикой этого романа я более чем согласна.

И с этой историей Джо Уолтон я не смогла дождаться момента, когда она прочитается, и чего давно уже со мной не случалось, руки зачесались начать писать рецензию задолго до окончания чтения. Шепну на ушко, именно такая реакция у меня характеризует и говорит много больше о книге, когда слова рвутся лечь на бумагу (и не только), выплеснув хотя бы часть впечатлений еще в процессе чтения. И безусловно, мифическое проходит через книгу тонкой красной линией, заметной, но при этом как обыденное. А вот уютное и трогательное как раз — это то, из чего состоит каждый час жизни этой непростой, но в то же время очень понятной девочки-подростка.

Если честно, я вспомнила себя в те же пятнадцать, или даже раньше, но тогда я начала открывать в основном фантастику, и больше отечественную. Чуть позже толпами стало приходить и фэнтези, когда открылись книжные кордоны, и только успевай поворачиваться, ведь надо еще суметь отличить и зерна от плевел. А в юности, как мне кажется, у многих бывает непростое время, и именно книги становятся лучшими друзьями, независимо от того, так ли все плохо, как у Мори, героини этой истории, или лишь требуется более понимающие друзья, чем есть на самом деле, а книги очень успешно заменяют их и еще более успешно уводят в другие миры. Когда вроде и нет таких причин, как странные либо совершенно отстранившиеся родители или катастрофический случай, разделивший твою жизнь на «до» и «после».

В отношении книг, что чередой выплывают в совершенно диком количестве, учитывая ту жизнь, что приходится вести Мори, то это какой-то безумный карнавал. Но это никак не камень в огород автора, просто хочется забрать себе все. Ну кроме прочитанного разве. Кстати, если про автора вы ничего не знаете, полагаю, не будет лишней информация о том, что она ведет колонку в одном из периодических изданий, посвященных книгам в жанрах Sci-Fi и фэнтези, где и пишет свои обзоры таких книг, вышедших в разные годы. Поэтому не удивительно, что местами книга становится похожей если не на обзор научной фантастики и фэнтези, то что-то близкое к нему, но почему-то мне кажется, если именно любителей такой литературы это только порадует. В дополнение к тому сюжету и героине, которых мы имеем.

Кто-то сказал, что это история о книжной девочке, но мы с вами немало читали таких историй, кстати, подумалось мне, даже многим навязшие в зубах «Сумерки» Майер — это тоже о книжной девочке. А в этой истории мы имеем то, что после катастрофического происшествия она осталась одна, без сестры-близнеца, и сама поломанная в физическом плане, хоть и несколько подлатанная. Боль при хождении, неудачном вставании, сидении, перемещение только с тростью, и необходимость терпеть не только эту боль, но и боль от разлуки с сестрой, разлуки навсегда. Притом есть моменты, связанные с ее способностями видеть фейри и общаться с ними, когда она может сделать выбор. Хотя да, выбор такой себе... Говоря, что она осталась одна, это не значит, что она — круглая сирота. У нее есть мать, от которой она бежала в одну не лучшую ночь, считая ее злой ведьмой со всеми вытекающими. После побега ее определили в сиротское учреждение на время розысков ее отца. Который, узнав о ситуации, сообща со своими сестрами, на минуточку, держащих кошелек, принял решение взять ее к себе. На самом деле Мори с сестрой с младенчества воспитывали дедушка с бабушкой, но после смерти бабушки, а потом и паралича дедушки, последовавшего после смерти одной из внучек, ей ничего другого не оставалось, как остаться с матерью, но это долго не продлилось, она бежала. Тетушки в основном и определили ее в элитную школу-интернат, где за счёт невозможности участвовать в большом количестве спортивных мероприятий у нее появилась возможность много читать, хотя, чувствуется, что и до того она читала более чем достаточно.

Кстати, что сразу обращает внимание, практически в самом начале повествования, это количество тетушек, числом три, незамужних и при этом живущих одним домом. Ничего не навеивает? Вот и мне также навеяло Элис Хоффман с ее «Практической магией», но пройдет пред глазами большая половина книги, прежде чем придется решать, такой ли верной была эта мысль. Знакомство же с отцом, Даниэлем, первое за пятнадцать лет, потом знакомство с его отцом, Сэмом, открывают новую главу в ее жизни, причем оба они такие книжные души, и надеюсь, не возникнет ощущения, что все здесь читают исключительно НФ. Проскакивают и Платон, и Воннегут, и например, «Полианна» с Диккенсом, поэты, но конечно, много фантастики, причем становится понятно, что до фантастики и фэнтези Мори прочитано море и классической литературы и не только классической, без которой, как без костяка, как мне кажется, даже очень качественная ФФ-литература будет болтаться где-то в воздухе, не имея под собой основы.

А ее манипуляции с волшебством в поисках своего круга друзей выглядят не то, чтобы сомнительно, она сама говорит, что так всегда с волшебством, никогда не знаешь, то ли действительно это его действие, то ли время пришло, и что должно было случиться, то и случилось. Совпадение ли, нет ли, что именно тогда ей выпадает шанс познакомиться с книжным клубом, и именно в нем она приобретает не только друзей, но и более того, она обретает свой голос и еще удивляется, что никогда ей не приходилось так много говорить. Но разве это много — когда ты говоришь с друзьями, единомышленниками, с которыми есть, что обсудить и которые понимают тебя, как себя!?

С Марией Галиной до этого сборника я совсем не была знакома, ее романы, естественно, на слуху, но как-то не пришлось пересечься, зато мне прилетел очень удачно сборник ее некоторых рассказов и повестей. Все разные, и даже скажу больше — некоторые вещи разножанровые. Есть и фантастика, и мистическая деревня, и мистическое (или тайное) в городе, в городе же может произойти и так, что твоя собственная фантазия сродни книжным приключениям вдруг превратится в реальность. А иногда обычное туристическое путешествие оборачивается какими-то иными возможностями.

Хотя сборник я читала несколько в другом порядке, большее впечатление на меня произвела последняя прочитанная из сборника повесть о Солнцевороте, которая больше сказка и в ней есть отсылки и к царевне-лягушке, и в то же время просматриваются какие-то андерсоновские мотивы. И конечно, повесть Бард, которая недаром в сборнике завершающая. Повесть на стыке фантастического и фэнтезийного, рассказывающая о противостоянии людей и кэлпи. Но кэлпи — это совсем не мифологическое существо шотландского происхождения, рисующееся нам в виде мифологической лошади. Хотя водяные кони будут в повести, но в ином качестве. А кэлпи — немного лошади головастики, но почти человеческого обличия. И история умалчивает, кто же они на самом деле, одичавшие люди, превратившиеся со временем в так называемых кэлпи, или некий народ, ведущий свое происхождение не от людей. Но есть у них королева, и вот с ней уже все не так просто.

И даже не знаю, то ли потому что Галина пишет на такие немного мистические, немного фэнтезийные темы, которые кружатся вокруг природных мотивов, язык ее повествованиях тоже затягивает и в водную муть, и в сказочную жуть, настолько его своеобразие и красота не дает оторваться. ... А то ли наоборот, именно эта напевная и немного дикая красота языка и вызывает из небытия такие волнующие сюжеты.

Книга несколько своеобразная. И не потому что японская. И даже не потому что в ней героиня цепляется периодически за песнь 52-герцевых китов. Это все-таки история об одиночестве, уходящая еще и в детство героини, где она была не только одинока и жаждала любви матери, от которой она дождалась всего, чего угодно, но только не любви. Ей досталось от родительницы по полной: и жестокости, и побоев, и того, что ее почти морили голодом за ее якобы «проступок», когда учитель в школе сочла, что мать плохо заботится о своей дочери, и позже материнские чувства даже превратились чуть не в ненависть. И главное, многое самой Кико воспринималось, как должное. Когда же она была готова упорхнуть из этой душноты, все рухнуло и вместо учебы в университете ей пришлось ухаживать в одиночку за лежачим отчимом, и если бы не случайная встреча с подругой юности и ее другом, неизвестно, чем бы это кончилось. Вернее, очень даже ясно.

А мы с ней знакомимся тогда, когда пережив немалую драму (но о которой узнаем значительно позже) она уезжает в дом своей бабушки, уже покинувшей этот мир, чтобы на берегу моря вернуть себе себя. И слушает в эфире тех самых одиноких китов. Почему одиноких — существует легенда, в которой причина именно в разнице между обычными и 52-герцевыми китами. Себя она тоже считает таким китом и тоскует о своем друге. Именно о друге, не о возлюбленном, как хотелось предположить поначалу. И именно тогда она встречает еще одно одиночество, узнавая себя ребенком в нем. Мальчик, по отношению к кому проявляется еще большая жестокость и равнодушие. Жестокость неоправданная, да и когда можно было жестокое отношение оправдать? Кико — сама, как потерянный ребенок, и пытаясь помочь ему, может быть, обретет так необходимую ей радость, любовь к жизни и спокойствие?

Итак, историческая хроника Шекспира, посвященная Ричарду III, по чьему повелению, как считалось во времена Томаса Мора, причем считалось не без участия последнего, было пролито море крови, казнена масса дворян, умерщвлены его же брат герцог Кларенс, жена Анна Невилл, о чьей смерти слухи, конечно, ходили, но Шекспир превращает это из слухов в реальный факт. И самое главное — после смерти своего брата Эдуарда IV Ричард, тогда еще герцог Глостер, заключает детей Эдуарда, и наследного принца, и его брата, в темницу, где их якобы по его приказу лишают жизни. Чему прямых доказательств хоть и нет, но Шекспир упорно придерживается этой версии, а с чего бы ему и не придерживаться? Томас Мор изложил все дело так, что, наверное, не к чему было и придраться.

И вот из под пера Шекспира, который более привычен нам в качестве автора «Ромео и Джульетты», «Венецианского купца», «Бури», «Укрощения строптивой» или «Двенадцатой ночи», выходит историческая хроника. В которой можно встретить все: предательство, убийство, вероломство, клевету, все средства хороши, когда рисуется человек, в представлении автора, совершивший все эти деяния. И множество диалогов построено на совершенно противоположных эмоциях, чем, например, та же «Ромео и Джульетта», но в столь же сильных выражениях и эпитетах. Особенно в устах женских персонажей. Иной раз кажется, что каждая такая сцена от Елизаветы или герцогини Йоркской или даже Маргариты — это целый спектакль с такими сравнительными оборотами и образами, что силой эмоций окатывает тебя с головы до ног.

Но злодейская натура Ричарда видна не только в словах его оппоненток, его слова почти каждый раз голосуют против него же самого, поэтому читать отстраненно не получится, какими бы сведениями ко дню сегодняшнему мы ни обладали, сколько исторических книг, отсылающих к той эпохе, не было бы прочитано, сила шекспирова слога не может не захватить. Поэтому подверженным влиянию надо быть очень аккуратными, чтобы слепо не поверить в то, что говорит автор. А когда так говорят, как Шекспир, сложно сопротивляться. Но со своим героем (или антигероем) он пройдет его земной путь до конца. И что не менее ценно, в финале, когда становится известно, что дочь Эдуарда IV отдает свою руку будущему Генриху VII, собственно, в сражении с кем и погибает Ричард, в этот момент эта сцена ознаменовывается еще и тем событием, что заканчивается война Белой и Алой роз, Ланкастеров и Йорков, их потомки соединяются в союзе, предвещающем мир и благоденствие стране. И не это ли если не главный посыл у Шекспира, то очень значимый?

Удивительные истории, конечно, реконструированные на основе исследований останков ископаемых людей или наскальных картинок. Исследования на базе самых передовых возможностей науки. Мне, как профану, оставалось только изумляться некоторым из исследований, позволяющих, например, делать выводы, и достаточно подробные, о том, что ел доисторический человек, в разные периоды, в различных условиях, но вывод можно, оказывается, сделать достаточно однозначный. Конечно, прямая зависимость от того, на кого мог позволить себе охотиться человек. Доступность определённых животных или их обилие зависела порой и от простого рельефа, не только от климатических особенностей местности.

В этой работе Станислава Дробышевского затронуто столько сфер жизни, что остается только впитывать в себя эти пласты знаний, а какие выводы делаются на основе мельчайших деталей, зуб ли это, найденные украшения или в какой позе обнаруживались захороненные люди. Чего только не приходится узнать о жизни древних людей. Охота, ритуалы, бытовой обиход, пищевые привычки, ремесленные навыки, искусство, медицина, религиозные верования, внешность людей, ореалы расселения и даже любовные истории. И это даже не половина того, чего касается Дробышевский, пытаясь показать нам всю картину девнего мира. Разнообразны и временные рамки, о которых нам рассказывается, и пространственные. И мы видим, как изменяются социальные и общественные привычки людей. Но и мир меняется, постепенно исчезают привычные животные, на которых охотились люди, зато других животных люди приручают, меняются рельефы, а люди приобретают полезные умения. Все ближе и ближе продвижение к цивилизации, и кажется, все более понятны люди по тем фрагментам, которые можно восстановить. Но сколько еще неотвеченных вопросов!

Конечно, книга рассчитана на подростков, и главные герои до поры до времени — это сам Даррен и его друг Стив, два школьника, которые не могут пройти мимо такой авантюры, как Цирк уродов. Случайным образом флайер именно на посещение этого цирка прилетает им в руки. Причем места представления этого цирка держатся в тайне, ну относительной, как вы понимаете. А цирк уродов — это все те же бородатые женщины, практически гуттаперчевые люди-змеи, лилипуты и все прочие глотатели ножей со способностями, которым, может быть и есть объяснение, но не в нашем случае. Когда-то такие персонажи разъезжали с обычным цирком, но в наше время, по всей видимости, эти цирки ушли в подполье. И там же оказались персонажи, благодаря которым появилось и многочисленные продолжения приключений Даррена и его визави.

Цирк, на чьем представлении мы побываем, особенный не только потому что в его представлениях участвуют только такие люди либо проделывают номера, на которые обычный человек ни за что не отважился. От всех, кто выступает на его арене, ощущение чего-то совершенно непредсказуемого, причем дающего почву для того, чтобы сомневаться в собственной оценке происходящего. Этот цирк — не просто арена для показа особенных способностей, а практически от каждого веет аурой мистики. А с мистикой дальнейшие события будут связаны напрямую. Что касается участников этих представлений, это еще и чувство нереальности, того, что в нашей жизни такие экстра-способности невозможно представить.

Но представление совершенно незабываемое. И оно не может не впечатлить, я уж молчу про первый номер, в отношении которого приходится гадать, на самом ли деле случилось происшествие со зрительницей, или же это лишь так выглядело, а пара была подставными? Но и остальные номера были очень впечатляющими. И на Даррена оно тоже произвело непередаваемое впечатление настолько, что он решился украсть одного из участников представления.

...И нет, не переживайте, не человека. ...Но лучше бы он украл человека, тогда он, возможно, не пытался бы повторить одно из того, что происходило на сцене. Недаром говорят на многих шоу — не пытайтесь повторить это сами! Но он решил проигнорировать такое предупреждение, и получил сполна, активировав своим поступком цепочку случайностей, приведших к роковому выбору.

Многие из нас, да и я далеко не исключение, любят читать книги о чумном времени. Наверное, не для того, чтобы пощекотать нервы, меня, например, привлекает в том времени не ужасы, а как с ними справлялись. Хотя да, пусть это были и не ужастики в современном понимании этого слова, но для средневековья Черная смерть несла с собой мучения, смерть и выкашивание населения вплоть до большей половины, и никуда не спрятаться, не скрыться, Черная смерть везде тебя найдет. Не говоря о том, что приходилось сжигать дома и имущество во избежание заразы. Это было почище любых ужасов. И самое страшное, что болезнь периодически возвращалась, кого-то обходя стороной, а кого-то, подходя и нежно беря за руку, как милого друга, вела до могилы, не задерживаясь для сантиментов.

Если мы в основном наслышаны о том, как она скосила пол-Европы в 14-м веке, это не значит, что ее более поздние пришествия были менее ужасны. Китай, Индия, другие страны Востока, Америка — где-то это было менее катастрофично, а где-то, как в Индии, частично по причине восточного фатализма и отношения к населению — миллионом меньше, миллином больше — не то, чтобы это не было проблемой, но ... как говорится, Восток — дело тонкое.

Но и в Россию моровое поветрие пришло, да так, что свело князя московского и его маленьких сыновей в могилу. И бразды правления перешли в руки будущего отца Дмитрия Донского. Что это — судьба? Плачевны в этом отношении и события в 17-м веке, и еще более в 18-м, хотя, казалось бы, и наука в России уже не была в таком уж зачаточном состоянии, пусть врачи и ничего особо противопоставить чуме не могли, кроме карантинных мер. Но даже этого было много — народ в своем «праведном» возмущении начинал бунтовать.

И уже в то время врачи, пытаясь, если не вылечить, то хотя бы облегчить страдания, и наблюдая протекание болезни, начали задумываться о прививочном механизме. Но косность чиновников, что триста лет назад, что сейчас, ставит в тупик. И проходит еще сто лет, прежде чем всерьез начинается борьба с этой смертельной заразой. А это уже конец 19-го века. И тут не получается проигнорировать два конца одной цепи. На одном конце врачи, которые не только самоотверженно трудились, пытаясь помочь заболевшим, а порой отчаявшимся людям, но еще и жертвовали своей жизнью, в самом прямом из смыслов. Особенно когда очередная гипотеза или открытие на пути к избавлению от чумы требовали ощутимых доказательств. И тогда врачи — настоящие врачи — использовали в качестве подопытного кролика самих себя. И нередко это заканчивалось смертью. Но и доказательствами тоже.

А вот что на другом конце. Про косных чиновников я уже упоминала, кстати, и с чиновниками от медицины дело обстояло не лучше. Но это еще пол-беды. В своем детстве-юности многие из нас любили истории об индейцах. И белые люди в своей борьбе с ними использовали и грязные методы — в прямом и переносном смысле. Я читала не про чуму, про оспу, как в качестве подлежащих обмену с индейцами товаров от белых людей им доставались одеяла, оставшиеся после умерших от оспы, и прочее. И все. Можно было не беспокоиться ни о каких военных действиях или хитростях. Они просто вымирали. И это даже могли быть невоинственные племена, не ирокезы, не апачи с команчами. А далее у наших продвинутых друзей наступала очередь уже настоящей биологической войны. Когда все эти открытия штаммов, вакцин, вибрионов шли не на предотвращение заразы, а на ее внедрение. И чего бы ради это ни делалось — хотя понятно, что благородная цель как понятие здесь отсутствует — это всегда делается ради выгоды. Как бы ни расставлялись акценты. Сомневаюсь ли я в том, что все так действовали, не только американцы? Нет, не сомневаюсь...

Цепью случайностей будешь ты опален...

Рассказ историка, доносящийся до нас из конца 21 века об одном дне в 1975 году. Читаешь о них, молодых ребятах, о Диме, Инге, Юре, Вике и других, и думаешь — ну что, какие события этого дня приковали к нему внимание историка? ... Роман, написанный в 1991 году, историк же взирает из 2093 года и рассказывает нам очень подробно о всех встречах студента-художника Димы Садовникова, рассказывает, рассказывает...

... А потом — вдруг! — возникает из небытия факт, который ставит под вопрос само существование человечества в целом, да и всего живого на Земле. Как в 2013 году лунный вездеход, подцепив некий космический вирус, запустил цепь случайностей, триумфально приведший к 2018 году вирус так называемого лунного энцефалита на Землю, в считанные месяцы выкосивший треть планеты. Невозможно пройти мимо таких данных, слишком близко стоящим к недавним ковидным событиям даже по году, 2018-ому.

Но мы вернёмся к тому дню и его последствиям. К событиям, принявшим плохой оборот, но! тогда и события, которым суждено сыграть решающую роль в судьбе человечества, будут иметь право на жизнь. С одной стороны, нельзя — наверное — положить на одну чашу весов судьбу нескольких людей, а на другую — судьбу всего человечества. Что было бы, если бы катастрофа в жизни нескольких не случилась бы? Прервалась бы цепочка, раз исчезла причина, по какой Дима писал свою картину? И что тогда с дальнейшими событиями, последовавших за этим?

И историк идёт и разматывает дальше нити вариабельности. Была ли возможность и там не пострадать, и тут не потерять? С тем вариантом дня, кончившемся для Димы весьма катастрофично, тоже есть своя цепочка. Поскольку есть виноватый в этом, можно отследить уже эту цепочку назад и... наткнуться на то, что первоначальный толчок он же сам и дал. Просто и гениально.

Не могу сказать, почему этот сборник небольших рассказов, в основном, многие хают. Конечно, если начинать читать Джойса с Улисса, то мне кажется, он очень может подпортить впечатление. И если честно, такие неоднозначные книги, как Улисс, я предпочла бы читать с некоторой подготовкой. Что касается этого сборника, к одному из изданий книги есть очень неплохое предисловие Екатерины Гениевой, где она вместе с Джойсом поясняет, почему именно так структурирован сборник, в каких рассказах что олицетворяется. И, собственно, о некоторых мотивах каждого из рассказов тоже немного поподробнее сказано.

«Я пытался, — писал Джойс, — представить жизнь Дублина на суд беспристрастного читателя в четырех аспектах: детство, отрочество, зрелость, общественная жизнь». Гармония — строго продуманная последовательность произведений, установленная самим писателем: «Сестры», «Встреча», «Аравия» рассказы о детстве; «Эвелин», «После гонок», «Два рыцаря», «Пансион» — о юности; «Облачко», «Личины», «Земля», «Несчастный случай» — о зрелости; «В день плюща», «Мать», «Милость божия» — рассказы об общественной жизни, их сложная внутренняя, тематическая, идейная, интонационно-стилистическая связь друг с другом и с общим замыслом сборника. И наконец, озарение художественный приговор. Озарение есть и в каждом рассказе (это концовка, выделяющаяся из всего повествования особой ритмической организацией прозы), и во всем сборнике (рассказ «Мертвые», в котором тема физической и духовной смерти и духовного возрождения звучит особенно пронзительно).

Когда-то прочитав его «Портрет художника в юности», не создалось впечатления как негатива, так и восторга. Типичное классическое произведение с элементами романа взросления, местами скучноватое, но в общем, на уровне. Но по поводу «Дублинцев» я не была так уверена, что результат чтения меня больше удовлетворит, чем не удовлетворит. Наверное, тоже прочла какой-нибудь из отзывов или вырванная из контекста фраза меня настроила на сколько-нибудь непростое чтение. Большая часть рассказов самые обычные, как у многих писателей-современников Джойса или еще до него, бытовые зарисовки, в данном случае из жизни дублинцев. Но стоит приблизиться к завершающим сборник рассказам — это буквально последние 3-4 вещи в сборнике, как оказывается, что вся та гармония, о которой речь ведет Екатерина Гениева, начинает играть в полную силу. И хочется замедлиться, читать не торопясь, чтоб продлить чудесные мгновения.

Хотя многого не помню из предыдущих книг за некоторой давностью времени, но основные моменты все же не совсем изгладились из моей памяти. Вообще, самое основное, что прельщает меня в его книгах — это то, как написано, как все пропитано атмосферой, которая с одной стороны очень зыбкая, а с другой — наоборот, это что-то незыблемое. Но это в основном ощущения. Но книга о поисках себя и метафизичности этого мира, требующей в то же время подтверждения этой самой метафизичности, засасывает. Особенно та часть о Джоне Ди. Ведь нет неопровержимых фактов, есть домыслы и предположения, которые Краули местами очень эффектно разворачивает, причем так, как будто это имело место быть. И нам остается лишь гадать — было или не было. В каждом таком событии или действии мы готовы усомниться, но следует дальнейшее разворачивание действа, и мы останавливаемся на распутье, готовые поверить.

Казалось бы, такое можно отнести к событиям веков минувших, ведь мало ли что могло управлять деяниями людей. Но поразительнее и то, что в наше время такое тоже может происходить. И то, что происходит в наше время, мы, ничтоже сумняшеся, склонны отнести к шарлатанству. Тем более удивительно то, что деется на глазах Пирса и чему нет рационального объяснения. И даже то, что эти люди образуют секту, даже это не освещает ситуацию, а лишь ее запутывает. События еще упираются и в маленькую девочку, дочь Роузи и Майка, Сэм, Саманту. Именно она становится по воле автора — чем? катализатором? связующим звеном 16 века и 20-го? И это всего лишь ребенок, который в своем столь малом возрасте приобрел такую совсем нехорошую штуку, как эпилептические припадки. Конечно, мы знаем, что приписывали в средневековье таким людям. Их могли счесть и за одержимых демонами, и наоборот, блаженными. В средневековье. А тут — наше время. И адепты этой своеобразной веры, демонстрируя, что они могут, не останавливаются и перед тем, чтоб и этого ребенка заполучить в свои сети. Якобы избавить от демонов. И вот тут вступает в сражение другая сторона...

Что может быть более несочетаемым в сюжете романа, как столкновение спорта и музыки? Парусные регаты и игра на флейте. Но с другой стороны, разве власть над морской пучиной и музыка, зовущая в сочинениях Грига — не две стороны одной стихии? Для композитора, чьей музыкой управляли ледяные ветра и суровые норвежские фьорды это было, видимо, очевидно. А к музыке Грига мы еще вернемся, но пока...

Пока вторая из сестер Деплесси, неутомимая Алли неожиданно для себя не только знакомится с именитым капитаном и талантливым яхтсменом, она еще и влюбляется в него. И именно в то время, когда случается катастрофа в ее семье. И потому создается впечатление некоего музыкального пролога, который возвещает об иных событиях, еще неизвестных, последующих за случившимся.

А в руках Алли оказывается совсем не случайно книга еще одного норвежца, о Григе и Сольвейг, и читать мы будем вместе с ней и вместе с ней будем не в силах оторваться. Потому что уже эта история, рассказываемая в свою очередь, становится слишком близка к самой Алли. Когда-то она сама сделала свой выбор, выбор между парусным спортом и флейтой, теперь этот выбор за нее сделали ее любимые парусные гонки. И она все глубже погружается в историю, в которой много музыки, Грига, флейты, фортепиано и песен Сольвейг. Потому что сейчас только в этом может быть для нее отрада.

А книга самой Люсинды Райли рвется между историей Анны, в чьей судьбе не смог не принять участие сам Григ, историей ее внука, талантливого музыканта и композитора, чью судьбу жестко пропорол 1940-й, и возвращается к самой Алли. После всех этих историй обнаружившей себя стоящей с ключами в руках. Но пока она об этом не подозревает. Не подозревает о том, что одним ключом сможет замкнуть навсегда доселе неизвестное или же отомкнуть, открыв тем самым ящик Пандоры. Другой же ключ, который изменит все — внутри нее.

Ключи, истории, открытия — что-то менее, что-то более — все они драматичны и в происходящем столько накала, столько эмоций, что от второй половины книгы невозможно оторваться. История семьи, длящейся более века, тайны, которым суждено открыться, а иным и не суждено. Суровая Норвегия, обдающая холодом, и маленький город Берген, в котором уютно и тепло. И жаркие страсти, которых не ожидаешь в такой нордической и небольшой стране.

Горы, зима, уютный отель почти в викторианском стиле — что может быть замечательнее такого отдыха на каникулах!? Но нешуточный снегопад превратил отель в средневековую крепость. Обрыв электропроводов под тяжестью льда прекратил доступ к электричеству. Есть, конечно, камины, которые по старинке можно разжечь дровами, кухня отеля работает на газовой плите, и все это пришлось бы по душе любителям старины вкупе со слегка экстремальным отдыхом, но в отеле начинают происходить убийства. И уютный роман превращается в самый настоящий герметичный детектив, где лишь под конец и появляются сыщики, чтоб обнаружить улику, которая покажет на убийцу.

К второму убийству, между прочим, я готова была к тому, что убийства совершены разными людьми. И как ни странно, я была права и — не права. Это, конечно, не Восточный экспресс, кстати, тоже со снежными завалами, благодаря которым поезд не мог никуда двинуться и тоже более чем превратился в герметичный детектив. Герметичность тем и хороша, что узкий круг подозреваемых, но тем же и плоха, разгуляться ведь негде. Но здесь есть много очень хороших моментов, то, что они сами пытаются без помощи со стороны разобраться, попутно открываются и тайны, которые есть у каждого без исключения, даже когда это тайны Полишинеля, но тем не менее. Ну и конечно, автор с нами немного играет, что приятно.

Самое же основное — это финал. Не потому что все загадки будут разгаданы. И не потому что убийцу раскроют под конец. Есть в этом финале какая-то зыбкость, намекающая не то, чтобы на ненадежных рассказчиков, вроде здесь все предельно ясно.... но возможно, и не совсем ясно. Я чую здесь открытый финал. Притом что самая последняя сцена отлична. А может быть, именно благодаря ей и возникает эта зыбкость и ненадежность.

Дичь, скажете вы? Может быть, но достоверно не скажу, потому что а) Англия; б) рекламный бизнес; в) и тому уже почти четверть века, все могло происходить именно так.

Что меня крайне изумило и порадовало — а от эпистолярного жанра, пусть переписка была и не в бумаге, а по электронке, я не ждала многого — то, что читалось легко, было смешно и впечатляюще, особенно события, что нарастали, как снежный ком. Хотя порой юмор был и грубоват, и пошловат, и в некоторых местах проскочила нецензурщина, и да, именно что проскочила, как будто редакторы — насчет английских не знаю, а именно наши — блюли-блюли, да недоблюли.

А как некоторые циркуляры администрации и требования руководства были до боли узнаваемы, это просто меня умилило, прямо до зубовного скрежета, как и в любой другой немалой организации со своей структорой и не меньшей идиотической системой организации без этого никак. Но никак не вставить оказалось невозможным и некоторые пункты повесточки, хотя мне казалось, что кое-что из этого обострилось ну лет 10, не больше, а тут вона как.

События происходят четко в третий день нового года, того, что известен сейчас как миллениум. И все — видимо на радостях, что не провалилось все к чертям, как ожидалось — начинают пороть такую чушь, и если б только на словах, но так и на деле. Кто-то постоянно лажает, то какие-то неучтенные деньги всплывают или вылетают в трубу, то какие бизнес-планы и договоренности летят в тартарары, или возникают из ниоткуда, и это то, что на поверхности, зато какие же подставы, интриги и прочие подковёрные игры управляют событиями в этом серпентарии — об этом лучше прочесть, как и о некоторых фигурах, которые автор не стесняется нам нарисовать. Про поступки молчу. Это было шедеврально!

Возможно, если бы книга не состояла из стольких граней, читать было бы менее интересно. Но даром, что она небольшая, и все вместил вот такой небольшой объем. Это и красивая история любви родителей нашего героя, правда, ровно до той поры, как мама отправилась из Африки рожать к родителям во Францию. Красивая не какой-то сентиментальщиной и красивостями, а тем, как женщина вместе со своим мужем-врачом путешествует с ним по Африке, разделяя его нелегкую миссию. Рассказывает он об этом замечательно, а особенно о том, что было еще и время, когда они возвращаются спустя достаточно продолжительное время с мальчишками, которым уже восемь и соответственно семь.

Они погружаются в эту природу, в эту жизнь, после Франции это для них все же шок, но который несет настолько нереальное и изумительное удовольствие. Да, это немного даже роман взросления, но нас очень быстро автор возвращает с небес на землю, рассказывая о своем отце не только как о героически преодолевающем все препоны в области лечения пациентов, без лекарств, оборудования и прочего, и прочего. И фигура отца вырисовывается очень странная. Человек впервые увидел своих несколько разбалованных мальчишек, и вместо него, чтоб подружиться с ними и дать им время немного привыкнуть к нему, он делает все наоборот. Тут же ставит им границы и правила, достаточно жестко и порой жестоко, идя на конфликт и превращая жизнь сыновей в какую-то страшную и недобрую сказку. Эта ситуация до конца не понятна и не очень автор ее подробно обрисовывает. Непонятно, по какой причине они вернулись,и какую роль сыграла мать, и вообще ее отношение ко всему этому неясно.

Периодически его уносит в то время, когда он уже взрослый, отец пожилой, и достаточно сложные у них отношения, притом при всем, что по прошествии времени он уже относится к нему с большим пониманием,чем в детстве, пытаясь анализировать его предыдущую жизнь и некоторые повороты событий. Но он не уходит от темы бедности, коррупции, политических и социальных разногласий в землях Африки. И конечно, не обходит конфликт, который разгорелся в самую настоящую войну за независимость Биафры в конце 60-х. Об этом в более эмоциональном плане я читала у Бьянки Мараис в ее книге «Пой, даже если не знаешь слов». Рассказывая не только обо всех противоречиях в отношении страны или в характере отца. Он рассказывает о людях, что встречались им по той жизни, что велась его семьей, и не всегда было все однозначно, но небольшие зарисовки об африканцах, несомненно, тоже заслуживают внимания. Отличная повесть, и чувствуется, насколько он неравнодушен к Африке и его жителям. Кстати, и рассказывает он не только о людях.

Вот все-таки как по разному пишут китайцы. Нет, я не могу сказать, что как-то по особенному отношусь к восточной литературе, хотя японцев я больше понимаю, наверное. А иногда это какой-то удар поддых, и не потому что шок или еще что-то из этой области, но когда ты чувствуешь, как с каждой страницей тебя все больше заматывает, будто ступню маленькой китайской девочки в слои бинтов, это не всегда хорошо. События, которые даже не текут, скорее, это как капля, которая повисла на сталактите, и никак не может оторваться и упасть. Ритуалы и обычаи, которым приходится только удивляться, а иногда они ввергают в шок. Сколько поступков, которые не может совершать подрастающая девочка в китайской деревне того времени. Ещё больше — того, что она не может совершать, когда становится девушкой, потом молодой замужней женщиной.

А сколько запретов явно или неявно накладывают родственники, от которых она зависит. Сначала от родителей и мужчин своей семьи, затем от мужа, его родителей и других родственников. Главная героиня еще очень хорошо вышла замуж, не только в материальном плане, но будучи женой старшего сына и родив первым мальчика, ее статус стал уже достаточно высок, хотя, конечно, не настолько, как ей хочется. Но как тщательно все это описывается, это было уже превыше моих сил, хотя некоторый интерес вызывал обычай лаотун, когда заключается договор между семьями двух маленьких девочек и ими самими, причем выбор определенных девочек определяется восемью совпадениями, по внешности, по рождению, по семье. И эта тесная связь двух юных, а потом не очень особ продолжается всю их жизнь. Как говорится в романе, эти узы прочнее брачных уз. Чуть менее, но любопытен и союз названных сестер, уже не так тщательно выбираемых, но дружба и поддержка, и не меньше, чем участие в определенных ритуалах тоже рисует определенную картину.

В истории этой немалое место отведено и так называемому женскому письму нушу, а сам рассказ течет очень неспешно, зацикливаясь на мелких деталях и подавая взаимоотношения подруг, родственников и соседей тоже под этим странным соусом. Под конец совершенно вымораживая меня и доводя до того, что я была готова ее бросить. Да, конечно, обычаи интересны и любопытны, но что мне с того, как и с ровных отношений, пусть даже когда открываются и некоторые замалчивания? Но в этот момент вдруг события приобретают более трагическую окраску, и это не результат каких-то семейных историй, это вклинивается разбушевавшееся крестьянство, да так, что разгорается война и многим семьям приходится от беды уходить в горы, в спешке, почти без теплой одежды и еды.

В этот момент обе лаотун оказались вместе. Им не часто до того приходилось встречаться, уже будучи замужними. Вы подумаете, это хорошо, что столь близкие люди оказались вместе в беде, и как выяснилось, на достаточно долгое время? Но это оказалось лишь началом конца, к чтению о нем я пришла совершенно в расхристанных нервах, и это такие слои непонимания, которые с годами у них все больше накапливались, но это и не отношения любви-ненависти. В конце концов, они были изначально разные, да, они учились многому друг у друга, научились понимать друг друга, а любовь и нежная привязанность с воспоминаниями из детства связывали их всю жизнь, но то, что одна считала, что она понимает другую на все сто, совершенно не соответствовало истине, и не по злому умыслу. Иногда так бывает, что разность людей накладывает на многое свой отпечаток. И не все об этом могут догадаться...

А вообще, это заслуга автора, когда вроде особо ни о чем и не пишет, но оторваться невозможно, особенно это касается языка и его манеры письма. Может быть, я хотела бы еще как-то это назвать, но пусть это будет такое затасканное понятия, как «вкусно», и именно таковым это здесь и является. Хотя, конечно, поскольку книга является финальной в этом цикле, само собой окажется разумеющимся, что здесь будет поставлена точка. С маааленьким многоточием...

Пирс Моффет, который столько лет и столько раз демонстрировал нам свою скорость убегания, на сей раз отправляется в путь для осмысления своей книги/книги умершего писателя Крафта. Для чего очень удачно начинает осваивать выданный на это грант, но приходит через какое-то время к совсем для себя неутешительным выводам. В то же время нас не ждут уже никакие встречи с Джоном Ди, но мы подойдем к последним известным моментам жизни Джордано Бруно. И скорость убегания одного невзрачного осла окажется совершенно абсолютной, особенно если знать, что за этим абсолютом кроется. И все эти богемские хитросплетения вились-вились, разветвляясь и указывая то на Яна Гуса, то на историю одной неудачной попытки воцариться на престоле, но наверное что-то было в них предопределено.

И что это было, когда случайным звонком — а мало ли и вы припомните таких случайных звонков? — Пирс вызвал из небытия свою судьбу или одну из парок, решившую на этом моменте завязать ключевой узелок на линии жизни Пирса? И именно пражская не весна раскрутила все то, что должно было со временем превратиться в виток событий, превратившим жизнь человека, самого себя порой считавшего никчемным, в полноводную реку со всеми вытекающими. Мы пробежимся по некоторым событиям жизни наших знакомцев, как возникающая волна, то через пару лет, то много больше, и будет встреча на Эльба. Ах нет, та гора будет имеет другое название, но не страшно, главное, что все будет так, как надо. А Джон Ди... Ну так во всяком веке есть свой Джон Ди и у всякого века есть свой философский камень. И не обязательно его ощущать, а человека, как в случае с Бо — не обязательно видеть, иногда достаточно знать, что он где-то рядом. Потому что то, что такой человек совершает, стоит многого, и тому есть свидетели, которым не надо напрягаться, чтоб вспоминать о свершившемся.

Это рассказ, который ведет Ахто Леви о себе, начинается просто. С 1943 года, когда ему еще не исполнилось тринадцати, Эстония была под немцами, а в мальчишке бушевала горячая кровь, требующая романтики и смелых поступков. И эти поступки выражались в побегах, которые он совершал с друзьями и только что чудом они не заканчивались гибелью.

Невзирая на такую живость натуры, чувствуется, что он книжная душа, воспитанный на книгах, на смельчаках и сорви-головах. И не просто так возникли эти записки. Эти тетрадки, записные книжки писались не по следам давних событий. Это по сути дневниковые записи, структурированыве не как дневники по датам, но по годам. Каждая тетрадь — это год или два, в зависимости от насыщенности событий или от количества обуреваемых Ахто мыслей.

Он рано попал в тюрьму, не в тринадцать, конечно, сначала он потерял отца и следы матери, исчезнувшей с братом и маленькой сестрой. Но до того, как его «замели», жизнь его была полна и событиями, и приключениями, хотя навряд ли именно о таких он мечтал, но почти половина книги читается как приключения, к тому же он очень хорошо пишет, да и описывает свою и окружающую жизнь с хорошей долей цинизма, но не сваливаясь в пошлость. Притом, что ему довольно долгое время везло, и на обстоятельства, и на людей, он обучился тем премудростям, что ценились в той среде, где он обитал, а ловкость, ум, некоторая хитрость частенько его спасали.

Но... когда тюрьма была для него преградой? И он опять бежит, причем даже начало жизни на воле, вернее то, как он допетрил выправить себе документы, не фальшивку, а самые обычные документы, получаемые тогда еще в отделении милиции — это почище анекдота. На пол-года его хватило работать по обычной рабочей специальности в глубинке, но он опять рвет когти, и опять его носит по волнам, соответственно, с заработками на ниве воровства. Причем достаточно долго. Настолько долго, что он успевает не только влюбиться, но и рассказать ей все о себе и она не прогоняет его, не заявляет в милицию...

Но зато их первые встречи — это еще пара анекдотических ситуаций. Кое-кто недаром подозревает, что женщины — странные создания, но вот такое, когда обычная женщина, научный работник, между прочим, человек, далекий от криминала, наоборот, эта милая и добрая женщина, которая верит в то, что он еще будет человеком. Собственно, мы с вами читаем уже эту книгу, поэтому можно сказать, что эта вера оправдалась. Но если б все было так просто, как кажется от одной этой фразы...

Наверное, в первую очередь книга интересна тем, что рассказывает об Арктике. Хотя кто вплотную интересуется этой темой, навряд ли много нового узнают. Но истории, предваряющие каждую главу и рассказанные теми, кто внёс свою лепту в историю открытия и исследования Арктики, любопытны и даже иногда шокирующи.

Автор пошла немного дальше в картине экологического равновесия, представила некоторое фантдопущение. Людское вмешательство даже там, где, казалось бы, должна быть нетронутой арктическая природа приводит к активному таянию летних льдов. Настолько, что становится возможен туристический бизнес, когда на обычных круизных судах, не ледоколах, группы туристов появляются и в этих широтах.

И для кого-то это лишь повод заработать, хотя в книге такой фактор криком кричит о будущей экологической катастрофе. В реальности глобального таяния льдов, а именно — так называемого летнего льда, нет, но кто предскажет будущее? Вернее, как раз предсказать можно. И достаточно однозначно.

Но с проблемой таяния льдов и ещё более с последствиями сталкиваются герои романа, гибель одного из них и нахождение на волосок от гибели другого приводят к раскапыванию всей подноготной их ситуации. И к совсем не радостным результатам. Но финал, открывающий некоторые секреты, почему-то не удивляет. Политика и жажда наживы встречает нас на каждом шагу. Радует лишь финал, касающийся лично самого героя.

Книга Майкла Фрейна удостоилась моего внимания благодаря тому, что это имя уже было знакомо по другой его книге, на которую еще раньше нацелилась когда-нибудь почитать, но пока я нацелилась на одну, «Шпионы» нацелились на меня. И кстати, имя автора могло бы так и остаться незнакомым, если бы не аннотация. В ней было все, что мне нравится в таких книгах, хотя, как выяснилось позже, даже чуть больше.

Мальчишки, взрослеющие в военные годы в Англии и играющие в свои мальчишеские игры. Игры, которым суждено измениться не столько потому что ребята взрослеют, но заставят их погрузиться и во взрослую жизнь. Причины, повлекшие за собой возникновение в их жизни именно этой игры «в шпионы», а не какой-либо другой, даже немного казусны, но сама подоплека всей этой игры начинает приоткрываться ближе к концу. И как я ни рвалась узнать, что же стояло за невинной идеей игры «выслеживания шпионов», раньше, чем преподнес это автор, угадать не удалось.

Но если задуматься над тем, что мальчишки выслеживают мать одного из них, как «немецкую шпионку» — это довольно-таки странно, особенно с позиции ее сына. Себе я с трудом могу вообразить мальчика в 10-11 лет, который даже в шутку, в игре начал бы подозревать свою мать в таком и не остановился бы на подозрениях, а сопроводил бы это активными действиями. Хотя... если понимаешь, что это игра, наверное, воспринимается все по-другому. А мы начинаем ближе узнавать двоих друзей и видим Кита достаточно закрытым мальчиком. И как будто этого мало, частенько он калька со своего отца, отнюдь не самого приятного человека в иных поступках.... Пока не узнаешь причин этому, и вот тогда почти уже не удивляешься.

Эта игра спустя годы для взрослого человека — как сиюминутный эпизод, но в котором кроются для него самого неведомым образом очень символические и знаковые вещи. Да и порой воспоминания из далекого времени детских проказ, пусть отягощённые неловкостями и ситуациями не из того разряда, которыми мы гордились бы и спустя годы, они для нас бесценны. Как нередко запах или звук чего-то трудноуловимого может всколыхнуть в памяти до боли яркие картинки. И эти всплески и воспоминания не уходят, они остаются иногда жить под спудом, вырываясь иногда каким-то невероятным ассоциативным рядом, а потом так же дремлют и это вплоть до самых седин.

Лежит себе преспокойненько немалый такой томик там, куда закидываю все, что душа просит, причем лежит он там с тех пор, как только Фанзон издал. И что-то поворачивается, а я беру его в руки... Надо сказать, что взялась его читать крайне удачно, вот-вот буквально на днях выходит продолжение, ну, посмотрим, что из этого выйдет. Главное, что из авантюры прочесть первую книгу нежданно вышло очень даже хорошее. Учитывая, что первое, что бросается в глаза при чтении отзывов — это о некачественном переводе. Наверное, стоит сказать, что в данном случае — это крайне субъективный момент, хотя я никогда не жаловалась на недостаток острого зрения при чтении книг, то есть, огрехи в мелочах присутствуют, есть, но чтобы вот так, в первую очередь об этом заявлять, нет, такого нет.

Идея цветовой магии не нова, но в ее применении и интерпретации автор достоин похвал. Как часто бывает в магическом мире, этот мир расколот на правильных магов и неправильных. Кто-то обратил внимание, что этот мир в плане того, как используются цвета, смахивает на Сандерсона и его «Рожденного туманом». Но я бы еще обратила внимание, что по части цветовых характеров, и это опять не случайно, есть схожесть с магами в «Колесе времене», ну и Сандерсон тоже немалую толику приложил, чтоб закончить цикл вместо рано ушедшего писателя, не дописавшего свою эпопею, и есть немало моментов, тоже отсылающих к Колесу, и раскол, и ссхожие дилеммы божественого характера, и да, если маги хватят лишку, захватив слишком много и увлекутся, там тоже был риск погрузиться в безумие. Как и риск, что тебя отрежет от источника.

Как ждет, собственно, и в этой книге Призма, человек и император, и маг, который в семь раз или около того сильнее и мощнее любого мага в империи. И ждет он уже шестнадцать лет такого поворота событий. Но лучше бы он ждал все эти шестнадцать лет, что у него окажется очень талантливый сын, за эти годы выросший незнамо где в пятнадцатилетнего здорового парня, с языком острее лезвия, за словом уж точно не надо ему в карман лезть, но при этом со своей кучей комплексов, хотя очень доброго и славного. И вот начинаются события. С одной из сатрапий, подвластных до той пору императору. Власти хотят все, так почему бы ее не взять самому? Но событий порой обладают нарастать как снежный ком, облепляя вроде бы случайный поворот в истори, но потом... откуда только что берется?! И это мы даже не догадываемся о подводных камнях и рифах, требующих то же права голоса. И в полной мере мы ожидаем, что голос свой и громко они подадут уже во второй книге.

То, что пишет Ольга Токарчук, нельзя назвать иначе, чем камерной вещью. Хотя ее камерность не в периоде, который фигурирует в романе. Все же начало роман берет в 1914-м году, и вьется, вьется, как река, затрагивая не только семью Михала Небесского и судьбы его детей, разливаясь не только речкой Белянкой, но и бурной Черной речкой, не обойдя историю Колоски, в которую то ли верить, то ли нет... Обтекая и другой дом, дом Флорентинки, то ли сумасшедшей старухи, то ли окунувшейся внутрь себя самой, да так и не возвратившейся оттуда. Тонкими ручейками подбегая к помещику и помещице, к ксендзу, возвращаясь к семье мельника, и вот уже течет под ногами солдат, немецких, русских.

Три поколения проходят перед нами, войны, мирное время — или называющееся таковым, но событийная канва не главное. Что же главное — время? Ну это как раз вынесено в заглавие романа. Но наверное, то, что происходит с героями, какие мысли вызывает, что им кажется и видится, что мечтается и ощущается, а уж какими словами, которые порой вгрызаются в наш мозг, да и не надо даже таких вгрызаний, словам и мыслям этим не нужно никаких усилий, они рождаются, чтоб с легкостью проникнуть и остаться в нашем мозгу, коже, в самом нутре у нас.

Магический реализм? Ну пусть будет так и безусловно это он или то, что завернуто в обертку магического реализма. Обычно, когда я читаю в этом жанре книгу, тянется сравнить ее с другими, а тут ни один автор на язык не приходит. Настолько самодостаточная вещь. Лишь об одном жалею, что слушала ее, хотя читала ее же переводчица на русский, очень певуче и медитативно, и это, конечно, в книге есть, но если читать, чувствуется, что немного на другое нацелена автор. А от книги просто нереальные ощущения. И в ней есть в то же время и жесткие моменты, даже очень неприятный осадок от одного такого. Это война, это то, что могло быть в это время и происходило. А с другой стороны настолько красивы и чувственны некоторые эпизоды. И это необъяснимо. Глазами обязательно читать, со слуха слишком мало ощущается. Для меня, например, точно.

За что люблю книжные советы — за то, что принесут в клювике незнакомое имя. Настолько незнакомое, что сначала даже просматривала отзывы, какое впечатление производила на читающих книга. И вычленив слова об умной, невротичной и интеллектуальной книге, была заинтригована, а по прочтении — согласна с ними на все сто.

В последний год-полтора усматриваю тенденцию в своем участившемся знакомстве именно с американскими авторами и большинство из них — с разной концентрацией как раз невротичности. Бывает, что зашкаливает, да так не по-детски — вот, как Франзен... Но когда умная и интеллектуальная проза, герои априори будут обладать именно такой долей невротичности, которая не уведет нас слишком далеко.

Вообще, интересная вещь. Роман делится на три части. Но я ощущала разделение аж на четыре. И как иногда в романе каждая часть играет не только выделенную ей роль, но и берет на себя даже больше. Каждую из частей я читала как отдельный роман, настолько они отличались друг от друга, но при этом оставались все равно единым произведением.

Первая часть вообще оказалась идеальной. Он — писатель, преподаватель, искусствовед, жена — преподаватель, друзья их — художник, сначала его первая жена, а затем и вторая жена, пишущая в такой узкоспециальной теме, близкой к психопатологии. У обоих пар растут сыновья. Тут кое-где у меня будут не точные формулировки, но в целом все обстоит именно так. Мы слышим его рассказ о себе, о своей жене, о сыне, о друзьях, о том, как в какие-то периоды все они, каждый из них начинает метаться, у всех есть свои страхи, неуверенность, есть свои подводные камни, есть профессиональные издержки, но от этого еще интереснее рассказ. Помимо этого, атмосфера настолько дружная и мирная, что мы не ожидаем никакого подвоха.

А дальше — чернота. Драматизм второй части перечеркивает предыдущую. Без слез невозможно читать — острота переживаний, эмоции ходят ходуном, но даже в самой невозможной ситуации все время находиться на пике нельзя, когда-нибудь все пойдет на спад, и хотелось бы сказать, что пойдет на лад, но да, в каком-то из смыслов. Жизнь не вернется та, какая была. Придется с чем-то смириться, где-то перестроиться, но жить.

И вот тогда жизнь разворачивается той картинкой, в которую Лео, наш герой, да и остальные, не желают верить. Если до того была драма, то теперь это насмешка, что-изврашенное, перевернутое, с чем приходится бороться до определенного момента. И с этого момента я эту часть разделяю пополам. Есть вещи, с которыми реально бороться. Есть вещи, с которыми бороться невозможно, и этому существуют объяснения. И есть час икс, в который приходит это понимание.

Мне вообще столько всего хочется написать, но я постараюсь коротенько, хотя уже чувствую, что совсем коротенько не получится. Но вот о самом главном не сказать не могу. Стиль и манера подачи так цепляет, что не хочется отрываться, повествование движется размеренно — или мне это только кажется? Ведь нельзя назвать размеренными те события, которые происходят в жизни героев. Но этой размеренностью, густотой я обволакиваюсь, и эти ощущения меня затопляют, от чего и возникает безмерное удовольствие,

А теперь — с головой в омут к теории «подменыша» — вот она меня просто покорила! А сколько должно было всего совпасть, чтоб эта теория начала дышать. Каждый из участников этой мистерии внес свою лепту. Каждый из них поначалу поворачивался к нам стороной не то чтобы идеальной, но являя гармонию. Был, правда, человек, который выбивался, но она быстро и отошла на задний план. А зря. Потому что чем ближе к финалу, тем понятнее становилось, что не обошлось без ее влияния, даже не знаю, биологического, что ли. Хотя и возлагать вину на нее одну тоже не стоит. А гармония — она напрочь рушится, когда приходит постепенно понимание и вместе с ним поневоле наружу вырываются эмоции, рвутся нити, которыми совсем недавно были все они привязаны друг к другу. Хочется даже сказать, что градус истерии повышается (это как раз на волне исследований Вайолетт об истерии) и одновременно открываются какие-то лакуны у всех. Одержимость не только у художника. Одержимость в какой-то мере у них у всех. Потери никогда не проходят бесследно, даже потеря веры, дружбы или надежды. Идет замещение одного другим. Равноценное ли?

И вот — финал, он уже не трагический, трагические финалы были ранее. Но как же мы уязвимы, как же мы ни от чего не застрахованы. Нам подвластно многое и ничего. И мы не властны над самими же собою.

Весьма необычна подача — по крайней мере поначалу так воспринимается. Читается как поэма в прозе. И тут видно, что переводчик постарался, потому что звучит как песнь, даже в каких-то прозаически-бытовых местах. Необычно, непривычно и возможно, не все поймут этот маневр автора. Поэтому сочла нужным предупредить. Тут еще для меня неприятным образом наложилась аллюзия на историю Христа, слишком много было прозрачных намеков и история Кецалькоатля усеялась ненужными на мой взгляд вторыми смыслами.

А ведь сам миф о Кетцалькоатле совершенно чудный и не нуждается в таких перформансах. Сама я когда-то узнала его историю достаточно нетипичным образом, хотя тоже через книгу, но какую книгу! И вот сейчас пойдет пиар моей любимой книги из детства, хотя какого детства ... книга, хоть и фантастическая, и выходящая в той самой серии в рамке для детей и юношества, но она вполне читабельная и для взрослых, а тогда это был такой восторг!

Итак, в мои руки когда-то стараниями и советами замечательного нашего школьного библиотекаря — привет и мой поклон всем людям этой замечательной профессии, особенно в школах — тогда попала книга Александра Казанцева «Фаэты». Да, советская фантастика, но поскольку героями были не советские люди, а люди с вполне отвлеченной планеты столь далекого прошлого, книга избежала очевидной идеологии и многих штампов, хотя стиль того времени и ощущается, за что, знаю, ее многие сейчас и ругают. Но этот момент опять же на любителя.

А Казанцев тем временем разворачивает предысторию гибели Фаэтона, историю его гибели, спасения и космических путешествий и приключений небольшой группки фаэтов. Которых их путешествие приводит к тому моменту, от которого можно предположить происхождение легенды о Пернатом Змее, легенды, без которой немыслима ацтекская история вообще. История в изложении Казанцева, конечно, фантастическая, но... почему бы и нет? Почему такое не могло произойти на самом деле?

Зато автор нашей уже истории замешивает в ней много слагаемых, помимо того, о чем выше сказала. В ней будут сочетаться и моменты, которые рассматриваются с высоты власти и силы, в ней будет в противовес предлагаться позиция самого Кетцалькоатля, которая несколько приближена к учению Христа, и хотя времена еще столь далекие, но политическим решениям все равно найдется место, и каковы они будут — это уже интересно. Как толкуется справедливость, благо — тем более.

Человек, словно свалившийся с неба, вернее, принесенный текучей водой и через короткое время сделавшийся божеством для предков ацтеков, выглядевший не так, как они, рассуждающий не так, как они, принес им не только новые мысли, но и новые умения, ремесла, науки и прочие полезности, как, например, календарь. Но новые мысли не могли искоренить старых, новые знания не могли унять кровожадность, а в ответ на военные действия противников они могли противопоставить лишь еще более ярые действия.

И здесь везде противоречия. Кетцалькоатль и ставший позже его противником Топильцин. Каждый блуждает в противоречиях. Натыкаясь на беду, познает горечь поражения, даже если это не битва, а свои устремления. И не только они, но и каждый из героев, окружающих Кетцалькоатля в какой-то момент ощущают всю тщету своих действий, что нет и не может быть единственно правильного решения. Потому что по прошествии времени после принятого решения все оборачивается злом. Любой поступок — добрый ли, злой — оборачивается горем. Для своего народа или чужого, для себя или противника. И так по кругу. А в этом есть своя особая философия бытия. И особенно то, какой мерой измеряется добро и зло. И что есть то и другое. Для кого, когда и в каких условиях. Одно и то же может быть и добром, и злом.

Однозначно, сильно ощущается напряжение в этом мире от ожидания вторжения так называемых Глубинных королей, сдерживаемыми форпостами, или станциями. Но мир этот не так однозначен. Где есть место Глубинным королям, представителям мрака, есть место и Безымянным. И каждый из них когда-то обладал особыми талантами, кто-то воздвиг особые устройства для защиты и сдерживания зла, а кто-то еще до того облажался и своими действиями создал ад на земле. А мир этот теперь существует в состоянии постоянной войны, и чтоб не допустить проникновение извне темных созданий существуют и команды, такие же, как под командованием капитана Галхэрроу, противоборствующие злым чарам, злой магии всеми методами, порой жесткими, порой отвратительными, где вся грязь, кровь и прочие удовольствия, не исключая при этом как пыток, так и опасности подвергнуться всем этим прелестям.

Но мы попадаем в этот мир в тот момент, когда интрига набрякла, чтоб разродиться осознанием того, на что полагались, в корне неверно. Поучаствовать придется и в этих родах, и заодно принять ребеночка, который начнет проявлять не только завидную активность, интригами земля полнится, вот и разруливать их тоже придется. И пока не наступил час икс, придется спешно искать пути для решения наступившей всем своим весом проблемы, пока еще не поздно. Кстати говоря, при решении придется учитывать и некую загадку, которую один из тех, кто ее решал, оставил и нам. И пока я еще дочитывала, что-то подсказывало мне, что ее решение будет изящным, неся в зародыше с собой еще одну загадку.

А вот, наверно, многим попадались книги, в которых, пока мы еще не дошли до конца, встречаются моменты, мимо которых мы проходим походя и не задумываемся, что совсем с виду неважная деталь и вобьет, что называется, в гроб последний гвоздь, и именно этот момент станет основополагающим. Думаем мы об этом, уже закрыв последнюю страницу книги и прогоняя перед мысленным взглядом прошедшие события. Это чувство возникает не так уж редко, и оборот такой я очень люблю, и в том не стесняюсь признаться. Да и концовка при таком раскладе всегда смотрится выигрышно, а здесь ей даже смотреться не надо было, она именно такая и была.

А если немного коснуться жанровых изюминок, то встречающиеся в книге виды магии, злой и той, что отвечает на зло, все разные, в этом смысле очень радует и многообразие, и фантазия. Автор еще любит подкидывать обманки, ожидая, что мы ринемся вслед его шустрой мысли и некоторое коварство интриги будет тут в помощь. О чем сказать еще? Да, о том, что Безямынные и приспешники — именно в таком виде звучит перевод — Глубинных королей меня прямиком отправили к так любимому мной циклу «Колесо времени» Роберта Джордана. Надеюсь, что и Макдональд его любит, как люблю его я, и в свете грядущих экранизаций для тех, кто не знаком с циклом, свести знакомство с ним будет отнюдь не лишним. Кстати, если это посыл к нему, то неплохой такой получился посыл. И как посыл, и как книга тоже.