На удивление напыщенное, пафосное и бессмысленное нечто. Спичам Натана удалось невозможное — они вызывали у меня одновременно раздражение и зевоту. Я всё ждала какого-то твиста, сошёл бы и тот, что Светлана увидела произошедшее в предсмертном бреду, а тут всё на серьёзных щах, и оборачивается пшиком. Псевдофилософские дешёво-эстетские опусы в стиле Уайльда нигде не смотрятся так неуместно, как в условиях блокадного Ленинграда. Очень тупо, очень нереалистично. Удивлена таким высоким оценкам.

Может, для 56-го года и неплохо, но концовка тухлая. Мне пришло в голову сразу два варианта окончания получше.

Что-то меня одолел СПГС, так что выскажу пришедшие мысли по поводу того, аллегорией чего может быть такая гонка.

1) Бессмысленные соперничества и искусственно созданная конкуренция, которыми полнится современный мир. Непонятно почему, для чего, зачем и как, но участвовать приходится.

2) В мире существуют (или навязываются нам) некие неизвестные нам правила, которые мы, неожиданно для себя, можем нарушить в любой момент. Однако незнание не избавляет от ответственности. Грузовик выступает как бы стражем этих правил — возможно, потусторонней природы — несущим возмездие за их нарушение. Но человеку всё равно ничего не объясняется.

А написано бодренько.

Это всё прекрасно смотрелось бы на киноэкране, но сюжет недокручен.

Очень неожиданная концовка. Это при том, что такие сюжетные повороты очень распространены в кино и литературе. Просто совершенно не вяжется со всем предыдущим.

Я была склонна полагать, что царапины оставляет сам Валера. Что Замок — это воплощение его мятущейся личности, Суок — аллегория всего светлого, что есть в ней, а чудовище, царапающее стены — аллегория всего злого, разрушительного. И что он должен защитить светлую часть себя от тёмной. Всё оказалось одновременно проще и непонятнее.

В целом очень интересно и смешно, но иногда проскакивает слишком мужланистый стиль изложения, эдакое самолюбование в сочетании со взглядом свысока. И нет, я не о профессиональном цинизме. Почему-то когда читаешь наших писателей, и они старше тебя, это бросается в глаза куда больше, чем в случае с зарубежными. И это совершенно не комплимент. Местами очень остроумно, а местами — как батю слушаешь.

Неприятная какая-то сказочка. Агрессивная.

А ещё у Петрушевской какой-то фетиш на агрессивных мужиков. Вторую сказку читаю, и в обеих избранники героинь — те ещё доминаторы.

Что это было... До самого конца была уверена, что принц — негативный персонаж.

Покажите мне хоть одну счастливую пару из чувствительного человека и вот такого непробиваемого грубого болвана. Нет таких. Душевная чувствительность грубыми методами не «лечится», а вот травмировать человека окончательно — раз плюнуть.

Очень странная и нерабочая аллегория.

Женщину жаль даже больше, чем мальчика. Он ни в чём не виноват, но и её боль мне понятна. Интересно только, почему она вообще решилась родить ребёнка.

По этому рассказу получился бы шикарный и необычный фильм в жанрах ужасов и психологического триллера. Очень хочется увидеть эту историю в подробностях.

Отличный рассказ, который может многих людей побудить задуматься о том, готовы ли они к деторождению. Всё-таки дети нужны не всем, что подтверждает пример этой парочки, которая была бы счастлива без ребёнка. Не решили бы они зачать — не пришлось бы и убивать.

Для меня этот рассказ — очередной аргумент в пользу моей чайлдфри-позиции. Впрочем, для меня любое произведение о детях — такой аргумент...

Очаровательнейшее литературное блюдо! Описания персоны Силклайна так изящны, что захотелось почитать о нём что-нибудь ещё. Вообще, все описания чудесны, рассказ очень яркий, живой, интересный, современный. Даже не знала, что Матесон умеет так писать (впрочем, я пока знакома с его творчеством мало). Да и перевод мне попался шикарный.

Одним словом: смачно.

Да, сюрреалистичный рассказ. Максимально странный мужчина и женщина, которая максимально не разбирается в людях. Если вам на свидании будут затирать дичь, подобную той, которая началась ещё до рассказа о детях — бегите сразу.

Я не увидела в этом рассказе ничего особенно архаичного и тем более скучного. Ретро я обнаружила только в стереотипной наружности человека из будущего, но это вообще ничего здесь не значит. Саспенса и жути рассказ нагнетает лучше многих литературных страшилок, а развязка оказывается действительно шокирующей. Мне это произведение показалось очень необычным и сильным.

Ставлю 7 только потому, что я всегда строго оцениваю; для меня это очень высокая оценка.

Этот рассказ понравился мне не столько главной идеей, сколько ощущением реальности волшебства. Я действительно поверила в эту кошку-корягу, и мне всерьёз захотелось попросить её о своём, заветном, ведомом только мне. Атмосфера передана блестяще.

Прекрасное, пронизывающее, жуткое произведение, и такой спойлер прямо в описании...

Так как меня заминусили, поясню: рассказ производит несравненно большее впечатление, если не знать концовки, то есть, не знать, что речь идёт об известном сказочном персонаже.

Пресвятые крестоноги, что это было?! Неужели это тот самый автор, который написал мою любимую «Алису»?!

Который раз замечаю, что писатели, знаменитые чудесными образами девочек — смелых, неординарных, бойких, бросающих вызовы — пасуют как дилетанты, когда сталкиваются с задачей прописывать взрослых женщин. Особенно на взрослую аудиторию. Казалось бы, ну возьми ты ту же Алису, просто представь её повзрослевшей, опиши, как она вела бы себя в 20-25 лет, и держи подальше от всяких озабоченных придурков, неужели так сложно? Зачем надо лепить вот это сексуализированное стереотипное нечто?

Как бы мне хотелось донести до многих мужчин-писателей, что девочки и женщины — это одни и те же люди, только в разном возрасте.

Конечно, я понимаю, в чём причина проблемы — всё банально и грустно. Персонажи-девочки не вызывают у своих создателей сексуального влечения, а значит, воспринимаются в большей мере как люди. Тогда как во взрослой женщине видят прежде всего женщину, а уже потом человека. И качество произведения неминуемо страдает...

Пробрало до самого нутра. Не знаю уж, что случилось у этого пенсионера с молотком — то ли какие-то воспоминания из тяжкого военного прошлого, то ли его и правда били «родные и любимые»... Конечно, тяжко жить с таким стариком, но у меня он совсем не вызывает раздражения и даже страха — только жалость. Думаю, это один из самых полезных рассказов Сорокина, так как сподвигает лучше относиться к пожилым родственникам, а значит, несет в себе какой-то конструктивный посыл, что не так часто встречается у этого писателя.

Этот рассказ — как раз такой случай, когда после чтения хочется позвонить пожилым родителям и бабушкам-дедушкам.

На мой взгляд, туннель — аллегория тёмных времён в истории, и особенно — немецкого нацизма. Сначала тяжёлые времена кажутся преходящими, люди верят, что скоро всё вновь станет по-прежнему, хотя на самом деле они в центре катастрофы. Большинство даже не беспокоится — такое положение вещей кажется им нормой, а отдельные люди, напуганные ситуацией и не желающие мириться с ней, могут лишь взирать на катастрофу раскрытыми от ужаса глазами и ждать конца.

«Тёмные времена» предстают слепой силой, безжалостной, бессмысленной и неумолимой. Это мы, потомки, знаем, что такие периоды непременно кончались, а очевидцы событий видели только бесконечный кошмар.

Очень сильный рассказ.

Муть, пропитанная привычной безысходной русской тоской. Первая часть читалась с интересом, вторая похуже, а тут... Вечная рефлексия Антона мне надоела. Доля философии в фантастической литературе всегда интересна, но тут она ни к чему не ведёт. Мысль фактически только одна — «да, свет может казаться несправедливым, но это свет», но повторяется она постоянно. Бессмысленные унылые переливания из пустого в порожнее.

Фильмы хоть повеселее были, ей-богу.

Самый раздражающий меня вид антиутопий — это те, в которых читателя усердно заверяют, что жить хорошо — это плохо. Что наслаждаться жизнью и иметь тысячи возможностей для кайфа — это отвратительно и ужасно, не иметь забот — мерзко, а погружаться в мир фантазий — и вовсе за гранью добра и зла.

Но позвольте. Разве книги и прочие интеллектуальные увлечения не являются огромным наслаждением для лирического героя? И разве стал бы он ими увлекаться, если бы они ему не нравились? Как он сладострастно описывает печатные издания! Стало быть, и в основе его предпочтений лежит наслаждение. Он не понимает, как можно не любить книги, именно потому, что не понимает, как другие могут не кайфовать от такой чудесной вещи. И можно сколько угодно прикрываться словами об интеллектуальности и духовности. Книгочеями становятся только по одной причине — когда нереально тащатся от чтения. Вот и всё. И если ты очень хочешь, чтобы люди кайфовали с получения новых знаний, тебе придётся обеспечить им кайф. А это сложно в случае детей и почти невыполнимо в случае взрослых, не имеющих к этому наклонности. Что, если будет изобретен безопасный и действенный способ воздействия на мозг, который позволит кайфовать не только с «инстинктивных» наслаждений (у людей нет инстинктов, дорогие авторы), но и с интеллектуальной деятельности? Уверена, найдётся много зануд, которые бы ополчились на него просто потому, что люди должны страдать.

Кстати, интересующихся хочу отослать к работам Дэвида Пирса. Идеал этого философа и учёного — как раз такой мир, в котором люди имели бы тысячи возможностей для наслаждения, включая интеллектуальные. А вообще, можно просто отстать от людей и прекратить думать, что все обязаны интеллектуально развиваться. Не спешите вопить от ужаса — если подумать, эта крамольная мысль не так кошмарна, как кажется.

Что касается выдуманных миров, снов и грёз наяву, то разве не этим испокон веков занимались все писатели? Я думала, в этом и состоит мастерство литератора. Вот Стругацкие, например, создали очень кайфовый и эскапистский мир «Хищных вещей века». И не надо снова заливать про духовную и интеллектуальную ценность — уверена, дрожка расширяет сознание и раскрывает бездны смысла получше множества философских трактатов.

В конце концов, разве книги в конечном итоге учат не добру, эмпатии и гуманности? В описанном обществе с этим как бы и нет проблем, во всяком случае, их явно не больше, чем в нашем, так не переоцененён ли этот аспект? И намного ли высокомерные интеллектуалы добрее общей массы? По мне, так нет, по мне, они часто желчны, недоброжелательны и полны неиссякаемого презрения к «быдлу». А ещё они почти всегда предаются всем тем наслаждениям, которые так рьяно поносят, только не с радостью и любовью к людям, а с ненавистью и самоедством. Как говорится, если нет разницы, то зачем платить больше?

Мир, описанный в «Хищных вещах века», идеален. Серьёзно, он идеален. В нём вообще недостатков нет — кроме тех, что являются пережитками другого устройства общества. Это не «Дивный новый мир», в котором много плюсов, но много и минусов. У людей полно наслаждений на любой вкус, но при этом я совсем не могу назвать их духовно нищими, если под духовностью не понимать беспрестанный мазохизм. Та же дрожка открывает огромный простор для фантазии, раскрепощая воображение. С эмпатией у них тоже всё в порядке — многие не одобряют насилия и жестокости. У них есть представление о романтической любви, мало отличающееся от нашего, судя по сюжету популярного сериала. У них даже есть чёткое представление о грани, за которую нельзя выходить, судя по ужасу перед слегом. Да они даже здоровья не портят — та же дрожка, как многократно подчёркивается, абсолютно безвредна. Нарочно захочешь идеальное общество придумать — не придумаешь так круто, как сделали Стругацкие. Не в пример привлекательнее всех известных мне утопий.

Да, рассказ о мозге обезьянки был впечатляющим, но, как я поняла, это был отдельный ужасный эпизод, вообще никак не характеризующий общество. Скажем, преступленией в нём не меньше, чем в нашем, но зато основная масса в целом живёт несравненно лучше. Да и преступления — не следствие показанной системы, а, наоборот, пережиток прошлого. А ещё львиную их долю совершают те самые интеллигенты. Серьёзно, если читатель больше сочувствует тем, кто бросает газовые бомбы на дрожки, чем тем, кто страдает вследствие таких нападений, у него большие проблемы с эмпатией. От такого человека чего угодно ожидать можно, каких бы там добрых и умных книжек он ни читал, я бы от такого подальше держалась. «Если во имя идеала человеку приходиться делать подлости, то цена этому идеалу — дерьмо», да, Жилин?

Вопрос о том, что такое слег, остаётся для меня открытым. Возможно, под его влиянием большинство людей действительно испытывают и воплощают кошмарные и деструктивные желания. В таком случае я претензий к его демонизации не имею, но и характеризовать данное общество это никак не может, судя по всеобщему ужасу перед этой штукой. Если же слег «страшен» лишь глубиной погружения, яркостью ощущений и небывалой степенью наслаждения, то вынуждена с прискорбием признать, что главный герой — психопат, который очень не хочет, чтобы люди были счастливы.

Жилин, тебе просто нужно быть проще. И проще — в данном случае значит умнее, а не глупее.

Почему же я всё-таки ставлю 8? А за этот самый мир. Спасибо Стругацким, что без своего ведома создали такой прекрасный город, в котором мне так хотелось бы жить. Именно поэтому я взяла такой ник, именно поэтому хочу постоянно напоминать себе об этих авторах. Быть может, вселенная «Хищных вещей» — моя личная грёза на личной дрожке.

Итого: плюс 8 баллов за чудесную вселенную, минус два балла за брюзжащее занудство. Как видите, моё удовольствие было не так уж сильно омрачено бомбами мизантропии.

В жизни не встречала более снобской книги. Внутренние монологи Пустоты, и вообще все куски текста, в которых он фигурирует, читать невозможно. Смысл мне близок, но от оболочки претенциознейшего высокомерия, в которую он упрятан, тошнит задолго до того, как доберёшься до вкусной начинки. И нужно уж очень любить эту начинку, чтобы так мучиться. Если это сделано не в пародийных целях (на что весьма похоже, особенно при описании сексуальной сцены), то прискорбно.

Судя по явной воспитательной направленности, книга скорее для возраста 9-11 лет, чем для подросткового в общем смысле. Причём в дидактическом плане от такого автора я ожидала чего-то поинтереснее, чем проповедование вреда интернета и «современных поганых словечек», и вместе с тем — пользы телесных наказаний. Неужели таковы все отечественные любители старины? Это только оттолкнёт современного юного читателя от нашего фольклора. Зачем же сразу занимать позицию вражды по отношению к тем, с кем хочешь говорить?

Не то чтобы в книге таких проповедей было слишком много, — в целом автору удаётся беседовать с читателем на равных и удачно подбирать лексику, — но мне очень царапало глаза.

Зато забавный, вроде бы парадоксальный замысел со «слабоволием» Кости показался очень глубоким. Ты можешь делать вещи, которые характеризуют тебя как сильного, и при этом всё равно оставаться слабым — потому что идёшь на поводу у мнения своих товарищей, или, если шире — общества. Истинная сила не в том, чтобы отвечать чьим-то ожиданиям («ты чо, не пацан что ли») и вообще всему навязанному, а в том, чтобы бесстрашно руководствоваться собственным мнением. Думается, это очень важный посыл в первую очередь для читателей-мальчиков.

Энциклопедическая часть, конечно, очень интересна для читателя любого возраста. О фольклоре автор пишет крайне увлекательно, объёмно и вместе с тем просто, излагая на пальцах как теории Проппа, так и свои собственные. Успенский говорит, что не ручается за научную достоверность последних, но по крайней мере все гипотезы показались разумными, излишне смелых предположений не делается.

Информация о богатырях прочно устаканивается в голове во многом благодаря последовательной подаче. Повествование идёт от старших богатырей к младшим, по порядку и без сумбура.

Юмора не много, но и он держит — местами вполне заходит взрослым. Зато от неуместной пошлости, свойственной книгам Успенского, книга почти свободна.

Очень порадовал образ князя Владимира — надоела уже идеализация этой отвратительной личности.

Сюжет сперва символический, но постепенно становится интереснее. И всё же за книгу нужно браться с соответствующим настроем — желанием не просто развлечься, а узнать больше интересных фактов о фольклоре и русской истории.

Концовочка, кстати, огонь.

Хоть в романе и затронуты важные проблемы, главному герою симпатизировать не получается. Неприятный он. Всё это выглядит как история интеллектуального сноба с небольшими проблесками здравомыслия, но в целом — с немыслимым уровнем ЧСВ. Туда и дорога.

Уверена, что это любимая книга многих наивных людей, считающих себя «не такими как все».

Кто бы что ни говорил, а книги восхитительны. Особенно восхитительны ранние, пока Емец не скатился в религию, занудные философские рассуждения и столь же занудные любовные драмы (любовь он всегда описывает очень уныло). Но, хотя разные книги цикла заслуживают разных оценок, всей серии я смело ставлю 10.

Емец — один из немногих писателей, чей стиль не перепутаешь ни с чьим другим, он узнаётся с первой страницы. Важной частью этого стиля является отличный своебразный юмор — хотя я ни разу не слышала, чтобы в жизни кто-то так шутил.

«Таня Гроттер» — пародия, которая не читается как пародия, и, тем более, как плагиат. Это скорее не высмеивание, а попытка открыто показать всё то же самое, но «по-нашему». Получилось великолепно. Даже взяв за основу «Гарри Поттера», Емец умудряется так подчинить его реалии своей фантазии, что от первоисточника не остаётся буквально ничего. Конечно, даже ребёнок увидит многочисленные сходства, но они играют не более чем роль каркаса, в остальном же серия пестрит и пышет своеобразием и оригинальностью. У неё совсем другое настроение. Совсем другая атмосфера. Другое всё.

В детстве мир «Гарри Поттера» не привлекал меня настолько, чтобы мечтать оказаться в Хогвартсе. Но Тибидохс!!! О Тибидохсе я мечтала упоённо и самозабвенно. Тибидохс был для меня живым, настоящим, родным, одновременно простым и понятным, и в то же время бесконечно загадочным и интригующим. А самое главное, Тибидохс полон веселья, света, он как бы звучит в мажоре, а не в миноре, как мрачный Хогвартс. Тибидохс — это красочный детский сон, который кажется явью.

Да что там, Емец так вкусно и задорно описывает даже плохих персонажей и их невзрачный быт, что я мечтала оказаться и в квартире дяди Германа и тёти Нинели, настолько интересной у писателя вышла их жизнь.

Перечитываю спустя 15 лет — всё ещё получаю море удовольствия. Думаю, Емец, как и всякий хороший сказочник, пишет для людей всех возрастов. Впрочем, он об этом говорит и сам.

Как было бы чудесно, если бы и его поздние произведения были наполнены такой же лёгкой жизнерадостностью, как ранние книги этой серии, и не скатывались в проповеди и скучную философию. Взрослее они от этого не стали: задор и заряд жизни нужен людям в любом возрасте, резонёрство и проповеди — никому. На самом деле, в ранних книгах больше истинного, душевного глубокомыслия и мудрости.

Несмотря на то, что темы иллюзорности мира и переплетения вымысла и реальности в последнее время разработаны и популярны как никогда, я ни разу не сталкивалась с книгой или фильмом, которые бы «взрывали мозг» так, как эта советская пьеса и фильм по ней. Творение Горина и Захарова настолько филигранно, настолько глубоко, а граница между явью и вымыслом в нём настолько неуловима, что Голливуду, при всём к нему уважении, и не снилось.

Самое сюрреалистичное произведение, которое я встречала.

Очень много ошибок в имени Жанна Мари Лепренс де Бомон. Совсем нехорошо по отношению к писательнице, срочно нужно исправить.

По моему скромному мнению, рассказ — о внутренней потребности подчиняться, переросшей в такое вот своеобразное безумие. Именно данная идея здесь главенствует. И выражена она очень трогательно.

Недоумеваю над такими высокими оценками и цикла в целом, и отдельных рассказов. Вроде в нынешнем обществе не так много сторонников суровых наказаний детей и жёсткой внутрисемейной субординации, как это можно подумать по данным баллам. Этот цикл и в детстве у меня вызывал только неприятные эмоции, и сейчас они остались теми же. Не совсем понимаю, как сам автор воспринимает описанное им. Ну, понятно, что он одобряет подобные методы воспитания, но нередко складывается ощущение, что он прямо-таки смакует их. Если пытаться закрепить моральные нормы в ребёнке такими жёсткими методами, то они, конечно, закрепятся, как закрепляется желаемое поведение у собаки, которую бьют палкой, но ребёнок изойдёт ненавистью. Зато, вероятно, когда вырастет, с гордостью сможет сказать: «вот меня наказывали жёстко, и я вырос достойным человеком», и будет вытёсывать «достойных людей» уже из своих детей, на одних условных рефлексах, без привлечения разума и души. Только в подобное чванство и может трансформироваться бессильная злоба.

Прекрасный рассказ, очень смешной; пожалуй, единственный, над которым я в детстве хохотала в голос. У Астрид Линдгрен всегда очень весёлый, шальной и «трикстерный» юмор.

Ох, как бы нашему обществу пригодилась бетризация. По-моему, прекрасный вариант развития событий.

Не вижу особой целесообразности в том, чтобы сначала бичевать человеческую природу, а потом высказываться против её облагораживания: выходит мизантропия без позитивной программы. Особенно прекрасно выступать против бетризации в обществе с гендерным неравенством, в котором тебе-то будет предоставлено право насиловать и бесчинствовать, а вот женщинам — только «естественное» право подчиняться и быть объектом самцовых боёв. Лему, судя по его книгам, вообще неплохо бы почаще ставить себя на место женщин. Ну что ж, конечно, кому-то сохранение права на насилие важнее обретения права на безопасность и счастье, но если человек не может радоваться жизни без присутствия в ней конкуренции и борьбы за доминирование, а может только поливать ядом тех, кто деструктивных потребностей не имеет — кажется, по всем общечеловеческим правилам морали и мерилам адекватности неправ именно он.

Была у меня в детстве с этим стихотворением совершенно чудесная яркая книжка, оставившая после себя самые волшебные впечатления и воспоминания. Книжка пропала, а эмоции остались.

Автор находит патриархальные стереотипы неплохой темой для шуток. Рассказ был бы хорошим при условии, если бы автор иронизировал над стереотипами поведения обоих полов, но он иронизирует скорее над их гипотетическим отсутствием. Поэтому рассказ, как и все прочие произведения такого рода, весьма плоский. «Гыгы, бабы как мужики, ыыы». Но свобода трактовки всё-таки присутствует, поэтому ставлю всю полноту балла одному из двух её вариантов.