Всегда любил Цвейга за его умение плести тончайшую пряжу из нагромождения людских эмоций, слабостей и пороков. Для меня это самый тонкий и чуткий драматург европейской литературы. Он в чём-то схож с Достоевским по глубине познания людского, но если ФМ – это чаще всего болезненный надрыв, душевный крик и метания, то Цвейг – это интеллигентность, сдержанность в изложении.

О книге – как бы вы поступили, когда поставившая на себе крест, измученная физически и психологически, девушка, и изломанный горем её отец, богач, вам благоволят, смотрят на вас как на избавителя, души в вас не чают, принимают у себя в роскошном доме как родного?

Конечно, участие и сопереживание не могут быть злом, эти порывы естественны у нормального человека, другое дело, когда ты не умеешь помочь, а начинаешь любоваться собой, таким сострадательным, купаться в хорошем расположении к себе.

Разве Антон воспользовался случаем, видя разворачивающуюся вокруг него драму, чтобы, чуть подыграв, стать богатым и влиятельным мужем, когда из усилий осталось сделать лишь маленький лицемерный шажок навстречу прекрасному случаю? Он, бедный и тщеславный, достаточно благороден, чтобы даже не подумать об этом. Какой выбор остаётся у Антона? Жениться, «спасая» объект жалости и обрекая на страдания себя, а потом и её, или твёрдо обозначить положение дел, покаяться и получить возможные отрицательные последствия, которые будут мучить всю жизнь?

Да, Антон в итоге смалодушничал, но потом сам же себя и наказал со всей строгостью.

Мастер-класс от Великого и Ужасного как надо создавать живые и яркие образы для литературных произведений.

Да, в некоторых местах чересчур многословно, даже порой болезненно многословно, но при этом многословность эта несёт смысл, что-то значит, является обогощающими картину мазками.

Мастер не в первый раз тонко упоминает мерзейшие нравы бесящихся с жиру аристократов. Они творят осознанное зло, попирая нормы морали, и от осознания этого попирания получают особенное, почти мефистофельское удовольствие.

Также, уже не в первый раз, ФМ показывает саморазрушающую силу гордости и обиды, когда, буквально умирая от голода, оскорблённые люди – люди болезненной чести – отказываются от помощи и погибают, преисполнившись осознанием высоты своего поступка, не смея переступить и осознать внутренние, часто надуманные, барьеры.

Понравился интереснейший персонаж Елены-Нелли – это безвиннейшее существо, пережившее в самом ранимом возрасте то, что никто и никогда не должен переживать. Она прошла путь от счастливой жизни в любящей семье до практически полного морального и физического уничтожения ещё в детском возрасте, а потом, на самом краю, опустошённая, озлобленная, не верящая ни во что хорошее, она вдруг сталкивается с обычным человеческим пониманием, участием и добротой, не верит в это, поскольку душа в руинах, и изо всех сил сопротивляется этому зовущему добру, но, к счастью, ФМ тут, как мог, сжалился над читателем и сделал некое подобие просвета в чёрных тучах, однако сделал это по-своему, по-достоевски.

Вкуснейший роман с околонуарной атмосферой.

По моему мнению это самый слабый из известных романов великого автора. Несмотря на мою нелюбовь к «Бесам», с его переизбытком философии и размышлений, «Подросток» гораздо слабее. Основная проблема – суета. Я бы назвал роман «Суета вокруг письма».

В романе, на удивление, много какой-то пустоватой беготни и болтовни, не несущей смысловой нагрузки. Также много избыточного смыслового кружения, многостраничного переливания из пустого в порожнее.

Мало того, что главный герой довольно эмоционально перегруженный, нестабильный и неприятный 20-летний «мальчик», по всем страницам плещется море его истеричных, быстро меняющихся переживаний, его раздражающей переполошности и почти женской эмоциональности, инфантильности. Чуть что и он уже трепещет, кто-то не так посмотрел, что-то сказал – и он уже в шоке, поражён, в слезах и болен, чуть что и бросается что-то горячо доказывать, обещать, тут же это забывая. Это ужасно утомляло. Я понимаю, что молодой человек ранен осознанием своей незаконнорождённости, являясь дворянином-полукровкой, но в таком возрасте так метаться – это не инфантильность даже, а беспричинный психоз какой-то. Хотя именно психоз и присущ многим персонажам Достоевского, в данном случае это всё казалось лишним и надуманным. Как будто в какой-то момент автор потерял связь с внешним миром и с головой нырнул в самокопание и внутреннее самосозерцание персонажами.

Часто делаются отступления, что, мол, вот сейчас я до малейшего движения опишу очень важное для понимания ситуации событие, и описывается что-то малозначительное и малоинтересное, не проливающее толком свет на сюжет, но наносящее ущерб нормальной динамике. Причём многие события, по антуражу, похожи на те, что происходили раньше. И так из раза в раз.

В «Подростке» фирменная многословность ФМ, к сожалению, оказалась какой-то патологической, неталантливой. Это как на вопрос «как сходил в магазин» получить в ответ «тут очень важно начать с самого начала: родился я, значится, в одна тысяча...» – вот какая аналогия возникла у меня по прочтении.

Однако, надо отдать должное, это всё же Достоевский, и роман, помимо внушительной массы лишнего и слабого, наполнен и интересными, глубокими событиями, наблюдениями, мыслями.

Если вы почитатели знаменитого автора, советую не создавать впечатление по отзывам отдельных людей и прочитать данное творение самим, ведь восприятие у всех индивидуальное, а данный роман, всё-таки, из «великого пятикнижия Достоевского».

Брутальное, жестокое, натуралистичное средневековое фэнтези, где инквизиция — явление насущное, ибо сверхъестественное зло реально. Для ценителей тёмного фэнтези.

Каждая книга состоит из 4-6 новелл. Сюжеты новелл не избиты, и часто всё самое вкусное оставляется напоследок.

Пекара щедро снабжает свои истории деталями, заставляющими содрогнуться морально неокрепших и немного пробудиться искушённых читателей, а после, и тех и других, возблагодарить судьбу за рождение в нашем, относительно цивилизованном, времени. Атмосфере хорошо потворствует образный язык, полный недурственных метафор (спасибо переводчику).

В цикле много по-настоящему взрослого экшена, острых и умных диалогов, достойных внимания интриг, жестокости и грязи, и сквозь всё это пробиваются ростки настоящего добра и справедливости, пусть и корявенькие, до конца не оформившиеся, но тут важен почин, ибо понятие добра в те времена было достаточно извращено.

Инквизитор Мордимер — это не лишённый обаяния, сформировавшийся в своих убеждениях профессионал-инквизитор — детектив веры. Он дитя своего времени, возвышающийся над другими хотя бы тем, что не подл. А ещё он неподкупен, в меру, и лишь по надобности, жесток, упорен, умён и уверен в себе. Он презирает тех, кто пытает из садизма или чтобы выбить признание, ведь как никто другой он знает, что на пытке кто угодно признается «что он розовый осёл в зелёную крапинку».

Поиск истины — его мания, защита веры — смысл и основа его действий. Порой, он ввязывается в смертельно опасные ситуации, не в силах себя сдерживать, когда понимает, что очередной кусок паззла вот-вот встанет на своё место. «Не важно, куда заведёт меня поиск истины».

Для отправления своих обязанностей он в достаточной степени тренирован, а также сопровождаем тремя жутковатыми помощниками с особенными отклонениями, как раз в духе общей мрачной атмосферы.

Мордимер ведёт своё повествование как бы сидя на скрипучем кресле-качалке, у камина в таверне, со зловещей полуулыбкой попивая винцо. «Милые мои», «Ваш нижайший слуга» — сердечно обращается он к своим слушателям, что в устах инквизитора и фанатика веры звучит пугающе, ведь, кто знает, может быть именно в эти моменты его взгляд алчно выискивает в вас крупицы неверия.

Фёдор Михалыч, конечно, глыба-с та ещё-с!

Князь Мышкин — луч тёплого, живительного света, пронзающий тьму, притягивающий внимание, согревающий и освещающий путь заблудшим, но в итоге блекнущий, как и любой луч, падающий в туманный дремучий лес. Он настолько чужд в данной среде, что воспринимается как нечто несуразное, хоть и манящее.

«Идиот» — произведение мощное, облагораживающее, возвышающее, однако ж довольно громоздкое — строго для любителей глубины, трагедий, сложных чувств и мыслей. Достоевская классика как она есть. Подобные книги напрямую влияют на развитие личности, калибруя душу и заставляя лучше понимать себя и окружающих.

Романы Достоевского всегда пропитаны особенной тревогой, фатализмом и безысходностью, в разных дозировках. Он главный «анти хэппиэндщик» нашей классической литературы. Всякий раз читая его, как удара ножа жду какой-нибудь неприятной сцены или драмы. И знаю, что она будет.

Если вы из тех, кто пока боится открывать себя для русской классики, то, победив в себе боязнь перед архаикой написанного 150 лет назад огромного и страшного «Идиота», вы откроете, что всё не так уж и плохо — происходящее увлекает с первой страницы, персонажи всё ещё актуальны, они приятно сложны и так выпукло нарисованы, что во время чтения буквально начнут жить перед вашим мысленным взором.

Помимо этого вы получите действительно интересные рассуждения о многих важных вещах и, порой, почти гоголевские по остроумию комические сцены или диалоги. Чего стоит один генерал Иволгин — этот бредогенератор своего прошлого. Или вертлявый, хитрющий Лебедев. А уж как пугающе и таинственно выписана femme fatal Настасья Филипповна или ангельски красивая Аглая — женщины непредсказуемые и всемогущие, как сама природа, которые, кажется, могут горы двигать — таково их влияние на род мужской.

Есть несколько шикарнейших сцен — сцена с камином, с обличительной статьёй, с 400 рублями, с исповедью умирающего, с вхождением в свет новоиспечённого жениха, и т.д.

Из недостатков, помимо громоздкости, конкретно у ФДМа, вижу ещё такой — порой описываемое событие или мысль будто патологически зацикливается. То, что автор хотел вызвать, уже вызвано, мысль понятна, чувство осознано, но описание всё идёт и идёт, рассматривается с новых сторон, буквально «обсасывается». Есть в этом некая болезненная потребность автора излиться до крайней степени (хотя ФДМу простительно, ведь он был эпилептик, как и главный герой, а это накладывает особенный отпечаток на образ мыслей). Иногда это зацикливание вырастает из вроде бы глубокой сцены, как в случае с Ипполитом, но, сократи её вдвое, и ничего не потерялось бы, только б приобрелось.

Довольно динамичный пост-апокалиптический боевик.

Мне достаточно интересной показалась только первая книга и последние 30% третьей.

В первой неплохо показано начало и развитие общечеловеческой катастрофы, когда рвутся нити привычного и цивилизованного уклада жизни, исчезает государственная надстройка, а вместе с ней законность, бытовые удобства, как реагируют люди на внезапную необходимость выживать в условиях нехватки информации о происходящем.

Понравилось объяснение работы вируса. Также интересным показалось развитие зомби как некоей другой формы жизни, поддерживаемой, развиваемой и усложняемой вирусом, который, на самом деле, и не плохой, и не хороший, просто он подчиняется своей, вполне объяснимой, логике выживания.

Начиная со второй книги, пошла военщина, включающая соответствующий быт, общение, передвижения, выполнение заданий, а все второстепенные персонажи вдруг лишились индивидуальности и стали одинаковыми, безликими клетками одного организма – военной группы. Почти коммандос.

По ходу сюжета группа ГГ получает разного вида задания, которые на 99% успешно выполняются без потерь и даже без ранений. А всё благодаря главному герою – «ботанику», который ещё недавно был аспирантом вирусологом, но, как оказалось, побывал на чеченской, срочником-снайпером, а также держал оружейный магазин. Как срочник, пускай и с боевым опытом, стал мастером военно-тактического планирования, специалистом во многих военных областях, я всё равно не понял, а поэтому и не особо поверил. ГГ знает ТТХ чуть ли не всего оружия, техники, сыплет военными словечками, шутками, присказками, будто он как минимум кадровый офицер, отслуживший не меньше пяти лет. Вирусолог из него как-то быстро и незаметно испарился, а осталась лишь боевая машина – сплав разведчика, подрывника, снайпера, штурмовика, тактика, стратега, аналитика, переговорщика и, возможно, ясновидящего, поскольку он почти всегда на 100% грамотно планирует и просчитывает, за исключением некоторых моментов, без которых всё превратилось бы в лубок.

Мне не хватало глубины, драматизма, неожиданных сюжетных поворотов, сложных взаимоотношений, конфликтов, свойственных живым людям, нравственных колебаний. Всё достаточно линейно, прямо и плоско, с некоторыми исключениями.

Персонажи картонные и больше напоминают статистов. Ощущение, что для всех оставшихся в живых людей, кроме главных персонажей, автор создал три маски: «хороший», «военный» и «плохой». У каждой из этих масок есть свой стандартный набор выражений, юмора, паттернов поведения, и какой-то манекенности. «Хороший» – адекватный добряк, со средним юморком, простой, понятный, цивилизованный, бесконфликтный, свой, всегда положительный, без примесей. Одноцветный «военный» со всем набором соответствующих штампов. «Плохой» – чаще всего уголовный элемент, соревнующийся в жестокости с самим дьяволом, не жалеющий даже детей, живущий лишь для удовлетворения самых низменных поребностей, упивающийся властью и страхом простых людей. На третьей книге я от этой упрощённости сильно устал, если честно. Порой пропускал мимо ушей несколько предложений, а возвращаясь мыслями к тексту вдруг понимал, что нить сюжета вовсе не потеряна.

Третья книга большей частью сохранила стиль повествования от второй, а под конец сюжет несколько ожил, встрепенулся, появилась интрига.

Если вам по нраву атмосфера постапокалипсиса, когда «хорошие» достаточно бесхитростно и уверенно мочат картонных «плохих», восстанавливая справедливость, присутствует много оружейной тематики, военного планирования, экшена, то данный цикл вам зайдёт.

Лично я бы оценил где-то между 6 и 7.

Если бы не последние 10% книги, то было бы 6 из 10.

Сразу оговорюсь, что слушал аудиокнигу, начитанную хорошим актёром.

Итак, какие возникли впечатления.

Громоздкий роман, диалоги которого задыхаются от многозначительности, иносказаний и недосказанности. Голова взрывается от тщетности понять, что же, чёрт побери, происходит. Путанное-перепутанное нагромождение сюжетных нитей, персонажей, богов, их душ, частей этих душ, видов магии – аспектированной-неаспектированной, культов, верований, интриг каст, видов невольников, традиций и это ещё не весь айсберг, о который я чуть не повредился.

Зачем надо было в середине большого, более-менее органично сколоченного Меекханского цикла, состоящего из достаточно интересных повестей, вставлять огромную нудно-водянистую четвёртую книгу?

Чтобы более-менее оставаться в лодке сюжета, плывущей в бурных и обильных водах текста, приготовьтесь погрузиться в этот роман, как в научный труд. Не упускайте ни одного слова из внимания. Но и тогда не факт, что вы не будете страдать. О, вы будете страдать.

Для начала научитесь постоянно держать в уме множество имён и взаимосвязей между ними. Даже если они мешаются в одну кучу и их количество по-муравьиному огромно.

Научитесь получать удовольствие от отложенного смысла происходящего. Например, часто происходит какая-то ситуация, или возникает неожиданная реакция одного из персонажей во время разговора, смысл которых становится понятным лишь спустя какое-то время. Любое слово может оказаться важным для понимания очередного, стопятидесятого, паззла сюжета, который всплывёт через 100 страниц. Или сказанное второстепенным персонажем обретёт смысл спустя 200 страниц. Постоянно приходилось останавливать аудиокнигу, чтобы залезть в текст и разобраться, что к чему относилось.

Полностью отключите мозг от внешних раздражителей и растворитесь в мегатоннах многозначительной претенциозной болтовни, из которой будет мало что понятно. Приправьте всё это постоянными перескоками между сюжетными линиями.

Внимание! Вы покидаете безопасную зону и вступаете на территорию неясности, недосказанности, полунамёков и полусмыслов. Тут всё очень туманно, глубокомысленно, эстетски-философско, но вдобавок достаточно эпично, будто автор кричит вам в ухо: «склонись, пешка, пред созданными мною могущественными образами и событиями, но не пойми их!». И я склонялся. Ко сну. Позёвывая и думая о чём угодно, только не о смысле книги, сдаваясь скуке в плен. Сразу вспомнились студенческие годы, когда читаешь какой-нибудь, до зубовного скрежета неинтересный, учебник и приходится по сто раз перечитывать один абзац – настолько мозг отказывался его воспринимать, что разум после прочтения тут же стирал его из памяти.

В романе множество второстепенных, неинтересных и неважных событий обрастает массой ненужных подробностей, которые почти или вообще ни на что не влияют.

В какой-то момент я начал подмечать один из любимых приёмов автора: например, он любит нагнетать ситуацию почти что киношными кадрами, как кто-то во время разговора «положил руку на меч», «посмотрел прямо в глаза», «выдержал взгляд, не моргнув» и прочими клишированными обозначениями напряжённости ситуации. Тут, наверное, трудно придумать что-то новое, но в книге этого всё же как-то чересчур. Не слишком ли многое крутых и серьёзно настроенных на квадратный сантиметр текста?

А вот в художественном смысле у Вегнера всё отлично. Давненько я не встречал писателя, который так умело обращается с образами, метафорами и прочими словесными красивостями (спасибо переводчику за то, что умело это передаёт). Иногда, бывалоча, сидишь, читаешь, вникаешь, можно сказать трудишься на нелюбимой работе, и вдруг – залюбуешься...

Вот, например:

«Полосы ребер чуть не протыкали бледную кожу, а ключицы выглядели как инструменты для изобретательных пыток, втиснутые в живое тело, чтобы поддерживать голову: глыбу, наполненную углами и острыми линиями. Нос выглядел без малого как птичий клюв, глаза же – как следы от попаданий камнями из пращи в глиняный шар».

«Тут, в её селении, море неутомимо шумело, песок принимал ласку босых ног, чтобы за миг позволить волнам слизать их следы со своей спины, ветер причесывал прибрежные растения с листьями, длинными и узкими, словно стилеты».

»...стрелы, летящие, чтобы запечатлеть кровавые поцелуи на телах...»

«На горизонте небо пульсировало молниями, морща лицо тучами».

«Украшение спины рукоятями кинжалов».

Автор совершенно точно наделён даром – словами вырисовывать яркие, живые и, главное, оригинальные, нигде не встречающиеся, образы и сцены. Неожиданные сюжетные повороты – это он тоже умеет. А ещё он большой мастер нагнетать эпический драматизм, сцены величайшей жестокости. Во многих гибнут не только дети, но и целые народы.

Однако сам сеттинг, тягучий, восточно-южный какой-то, песчано-арабско-джунглевый, лично мне вообще не заходит. Эти их традиции, быт, напускная мудрость, их вечные племенные конфликты и какая-то пустая гордость. Ну не моё это, наверное.

В итоге: Вегнер по-настоящему талантлив, он плетёт и закручивает, он создаёт мощные образы, ситуации, диалоги, он оригинальничает и говорит новое слово в эпическом фэнтези, но я подустал по десять раз переслушивать куски диалогов, изобилующих сложной взаимосвязью сюжетных деталей, чтобы не потерять суть происходящего, которая у Вегнера всегда держится на полунамёках, ускользающих полусмыслах. Всё очень стилистически красиво описано, но эта красота избыточна. Писатель будто любуется самим собой, мол, смотрите, как я умею! Похоже на шикарную резную раму для картины, которая гораздо слабее этой самой рамы по красоте. И ещё возникает ощущение, будто идёшь по летнему лугу, среди ярких цветов, но тонешь будто в болоте.

А ещё я понял, что аудиокниги именно этого автора усваиваются гораздо труднее, чем читаемый текст. С другими авторами такого не замечал.

Маэстро Конофальский снова порадовал качественным дарк фэнтези. Вторая книга ничуть не хуже первой по напряжению. А порой и превосходит её.

На этот раз отважного ветерана заносит в чумной город, с соответствующими декорациями, кои автор мастерски умеет возводить. Приключения будут не менее зловещими, чем в первой книге.

В этой части мы наблюдаем «апгрейд» Волкова, ведь он примеряет на себя личину рыцаря – оплота доблести, чести и слова. При этом основа его никуда не делась — это всё тот же Волков, живой, вспыльчивый, в меру жестокий почитатель денег и женских прелестей.

Меня в который раз восхищает способность автора создавать приближённый к средневековой реальности мир. Натуралистичный, жестокий, полный опасностей и смерти. Особенно автор хорош в военной области – от описания элементов обмундирования и брони, до описаний солдатского быта и битв. Благодаря образному языку, через некоторое время перед мысленным взором разворачиваются сцены какой-нибудь солдатской стоянки – стук топоров во время стройки защитных укреплений, негромкая солдатская ругань, фырканье лошадей, в воздухе витают ароматы походной кухни.

В романах нет магов, огненных шаров, эльфов, драконов и вот этого всего. Зато в небольшом количестве есть мистика, которая, как хорошая специя, улучшает вкус основного блюда.

Проведём небольшую опись сверхъестественного:

- человеческие ведьмы, без спецэффектов и компьютерной графики, но чувство, что это именно ведьмы, у вас появится точно;

- вурдалаки-упыри, кошмарные и пропахшие мертвечиной, которых автор рисует настолько образно, что в воздухе начинает витать лёгкий запах тлена;

- душка-некромант, который вас удивит непохожестью на золотой стандарт данной профессии. А в какой-то момент, возможно вам даже станет его чуть-чуть жалко.

Всё так же хороша многоплановость сюжета, проработка локаций и локаций внутри локаций. Взаимоотношения среди персонажей не статичны, их вектор меняется достаточно часто – люди живо реагируют на происходящее, порой неожиданно, но логично. В романе я не встречал не только предсказуемых, но также абсолютно положительных или отрицательных персонажей — капля дёгтя или мёда есть во всех. Всё это сдобрено соусом из жёстких и умных диалогов, неожиданными сюжетными ходами.

Так же, как и в первой книге, во время чтения возникает ощущение, что мы наблюдаем прохождение какого-то супер квеста, проработанного несколькими талантливыми сценаристами, в котором много динамики и мало пространных описаний.

Может, я излишне благосклонно воспринимаю Бориса Конофальского и его «Путь инквизитора», но, прочитав тонну книг разных жанров, я нечасто вижу что-то идейно свежее, особенно в жанре фэнтези, и Борис пока «заходит» на все сто.

Странно, что у такого интересного и талантливого автора здесь нет своей страницы, вот уж, действительно, мистика!

ГГ, как Марти в «Озарке», безостановочно решает сыплющиеся на его голову проблемы, находясь при этом между молотом и наковальней. Волков, став своеобразным кризис-менеджером, как мул упрямо идёт к цели, и тащит этот неподъёмный хомут, разгребая бесконечные проблемы запущенных баронских владений. Думаете, это всё ради денег? Э, нет. Вернее, не совсем. У этого матёрого служаки, ходившего под смертью много лет, есть далеко идущие честолюбивые планы.

За дело он берётся со всем своим житейско-солдатским опытом и смекалкой. Он эдакий нелубочный и брутальный вариант солдата из сказки «Каша из топора» – воробей стрелянный, не лыком шитый, и вообще калач тёртый.

Роман пропитан дождями, грязью, вонью, болотами. А самое главное – беготнёй, связанной с главным и побочными «квестами» (тут немного запахло Kingdom Come: Deliverance). Всё это, часто опускаемое остальными авторами, показывает неблагодарную, скучную часть работы настоящего героя. Динамика из-за этого чуть проседает, но при этом улучшается восприятие происходящего. Атмосферности роману также добавляют описания разнообразного оружия и доспехов, которые, благодаря приятному живому языку автора, приобретают настоящий вес, выпуклость. В романе достаточно непредсказуемых, очень жизненных поворотов сюжета, а ещё опасных ситуаций, которые действительно опасны. В романе много ненавязчивого описания особенностей средневекового быта и управления, что говорит о том, что автор неплохо разбирается в теме, а потому в созданный им мир веришь, погружаешься в него с головой.

Волков крайне интересен и симпатичен как личность. Со временем начинаешь жить в одном ритме с этим неидеальным «человеческим» человеком, далёкого от обычного понятия «герой». Порой он слишком груб, даже жесток, порой по-житейски жаден, вспыльчив, да и юмор его не всем придётся по вкусу, но всё равно он вызывает сочувствие и симпатию, как честный человек, прошедший солдатский ад, окружённый злом, и заслонившийся от этого зла своим страшным опытом и умениями. Как отважный человек, справедливо требующий заслуженной награды, сполна её оплативший кровью и хроническими травмами. Когда он был солдатом, вокруг него всегда громоздились горы трупов – и врагов, и друзей – и каждый день он готовился, что вот сегодня и его труп украсит одну из этих бескрайних чёртовых равнин постоянно воюющего беспробудного мира.

Самое забавное, что, несмотря на все недостатки и приземлённость, он многократно благородней местных «благородных». Секрет прост – он по-военному исполнителен, принципиален и следит за своей репутацией. А ещё он всегда найдёт, что сказать и чем ответить любому зарвавшемуся засранцу, иногда благородно давая тому возможность исправиться.

Он умеет командовать, да и вообще радует умением использовать немногочисленные ресурсы для достижения результата.

Мечты у него простые, непонятные современным людям – поесть, помыться, выспаться на чистом, да не продешевить, да не потратить лишнего. Он буквально становится родным – да, он не сахар, но ты знаешь его много лет, свыкся с его привычками и характером. А ещё он надёжный, свой.

Давненько я не встречал на книжных страницах таких живых и интересных ГГ. Роман полностью захватил всё моё внимание. Да он буквальноо оседлал его! (различные варианты глагола «седлать» здесь встречаются более 60-ти раз, что, кстати, ни на грамм не испортило впечатления).

Любимейшая повестюшка из цикла «История Российского государства».

Это крайне трогательное и необычное произведение о двух братьях.

Старший, Борис, – лихой, безрассудный вояка, несерьёзно относящийся ко всему, кроме войны, в открытую насмехающийся над младшим, Ингварем-Клюквой (прозвище из-за пятна на лбу, проходящего нитью через все художественные части Истории Российского государства), – умным, рассудительным, закрытым человеком, который варится в своих внутренних переживаниях. Он постоянно находится не только под гнётом ответственности за вверенное ему под управление княжество, но и под тяжестью комплексов, неуверенности в себе, и всё это усугубляется присутствием молодцеватого брата, наглого и уверенного в общении с любой женщиной. Однако Клюква переступает через себя, трогательно делая попытки навести мостки к той, что понравилась ему, и это заставляет глубже проникнуться этим часто смиренным перед судьбой, ранимым, но сильным героем.

Не любящий войну, прекрасный и смекалистый управленец Клюква с усердием бросается решать проблемы своего крошечного княжества. А проблем много – от вероятного набега половцев или новгородцев, до улучшения жизни своих подданных и увеличения прибыли в казну. В этом-то как раз и есть одна из вкуснейших особенностей данного произведения. Автор мастерски погружает нас в управление малым княжеством, состоящем из пары деревень. Любопытно наблюдать как князь в условиях нехватки денег рационализирует процессы, делая убыточное прибыльным, бьётся за каждую копейку, решает финансовые и военные вопросы, о которых обычные смертные и не задумываются, но без которых не сможет не только процветать, но и существовать ни одно большое объединение людей. Это всё напомнило элементы РПГ игр, наподобие Kingdom Come: Deliverance. Подобное я ещё видел у Бориса Конофальского, в цикле Путь инквизитора.

Понравилось как это всё масштабировано до небольших, но важных элементов. Например, стоимость одного коня с хорошей бронёй может достигать прибыли мелкого княжества за полгода. Ещё интересный момент – всего один воин, облачённый в тяжёлые доспехи с конём, в таких же доспехах, оказывается, становится очень мощной боевой единицей и может серьёзно влиять на исход небольшой битвы, где все, в основном, одеты в недорогую кожаную или кольчужную броню. Эти мелкие, но важные детали, делают персонажей и происходящие события ближе, крупнее, приземлённее. И всё это недурно добавляет атмосферности.

Ещё одна сильная сторона этой повести – небанальные драматические повороты сюжета и некартонные персонажи. Раздолбай-брат тоже оказывается не двумерным. Автор грамотно вызывает к нему определённое чувство, но позже всё оказывается не так однозначно.

Нечасто испытываю гордость за наших фантастов. Придумать что-то новое в фэнтези с каждым годом становится всё труднее, и авторы данного цикла вполне с этим справились.

Это, пожалуй, единственный качественный цикл, в своей основе похожий на Ведьмака, но при этом абсолютно самобытный, с новым взглядом на магию, религию, ад, рай, с хорошо уложенной, взаимно переплетающейся структурой могущественных организаций, интриг, а также со множеством уникальных фишек, которые не вызывают ощущения вторичности и похожести на другие произведения.

Прослушал всё в исполнении мастера-чтеца Ивана Литвинова, который оживил всё происходящее, наделив каждого из персонажей своим голосом и манерой речи, добавив, таким образом, атмосферности и эффекта присутствия.

Ощущение «ведьмачности» довольно быстро улетучивается, несмотря на то, что, как и в Ведьмаке, здесь есть скупой на эмоции борец с чудовищами (тёмными душами), его колдунья-возлюбленная, суровые коллеги по ремеслу, политика, жутковатые личности, зловещие расправы и целый набор чудовищ на любой вкус. Если всё это сравнивать с фундаментом, то авторы установили на него здание совсем другой архитектуры.

Главная красота цикла – в превосходном стиле повествования, воображении авторов, умении нанизывать разрознённые события на нить основного сюжета. Мир полон живых взаимоотношений, некартонных диалогов, трогающем за живое проявлении дружбы. Всё это в правильной дозировке посыпано приятным юмором. Повествование с любовью наполнено мелкими детялями и любопытными сценками, что создаёт такой желанный эффект присутствия и делает тебя участником событий. Сюжетные ходы предугадать крайне трудно, да и не хочется, если честно. Частенько приходилось удивляться.

При прочтении, лично у меня, возникло достаточно глубокое погружение в атмосферу мрачного средневековья, будней стражей, где ты то ощущаешь могильный смрад, то мороз ночи в горах, то тревожный уют таверны, когда на улице пасмурно и мерзко, а внутри тепло, но при этом ощущается некая угроза, и кусок не лезет в горло, а пиво теряет свой вкус.

ГГ не бессмертный супергерой, а закалённый в боях профессионал, постоянно рискующий жизнью, получающий настоящие и опасные раны, от которых зависит жизнь. Так как дар взаимодействия с душами, обычная магия и священная магия – это разные материи, то частенько герой бессилен перед опасностью, что делает его более живым, ищущим помощи или обхода опасной ситуации, а не вот этим, бросающимся в любую драку суперменом, который очень напряжённо, но гарантированно побеждает всегда и везде.

Умереть может почти любой герой, и это тоже добавляет перца.

Концовка сюжета цикла, как мне кажется, одна из лучших в мире фэнтези, поскольку она развязывает все сюжетные линии, наполнена эпичностью и драматизмом, и, что самое главное, не «завалена», как это часто происходит у других.

Специфическое произведение.

Современному читателю покажутся наивными многие происходящие события, совершаемые действия, разговоры, шутки и поведение персонажей.

Первую одну треть романа Уленшпигель ведёт себя как нелепый пакостник, а именно устраивается на работу к честным труженикам — мастеровым, лавочникам, ремесленникам и ни с того, ни с сего вредит им, без смысла и пользы, нудно и упрямо коверкая смысл их поручений, перевирая слова и смыслы, повреждая имущество ради пустой потехи. Причём всё это сделано только для того, чтобы повеселить неприхотливого читателя. Иного объяснения нет.

В романе много пафосных речей, словоблудия, многократно повторенных одних и тех же фраз.

Несколько примеров: сошедшая с ума после пытки тысячу раз на страницах книги повторила фразу «Потушите огонь, пробейте дыру – душа просится наружу». Утомительно.

Или, например, Ламме всё ходит и ищет жену. Его причитания о том, какая она белая и собою хорошая, и какой он несчастный, что она его оставила, разливаются водой по многим страницам.

Все как сумасшедшие соревнуются, кто повычурней выразит свою мысль, кто позаковыристее обзовёт другого, кто пожеманнее обратится к понравившейся особе женского пола, много витиеватой пустой речи.

Роман переполнен метафорами, гиперболами и прочими украшательствами.

«Да ты так же набит неблагодарностью, как колбаса – рубленым мясом!»

«Слышишь, какой у него громоподобный голос? Какой он плечистый, крепкий и какого же он высокого роста! Посмотри на его длинные руки с ногтями, как когти. Обрати внимание на его холодные круглые орлиные глаза, на его длинную, клинышком, бороду, – он не будет ее подстригать до тех пор, пока не перевешает всех попов и монахов, чтобы отомстить за смерть обоих графов. Обрати внимание, какой у него свирепый и грозный вид.»

"– Чего ты испугалась? – сказал Уленшпигель. – Солнца? Оно светит нам и всю тебя позлащает. Зачем ты потупила очи? Смотри на меня – видишь, какой яркий огонь зажигаешь ты в моих глазах? Слушай, моя любимая, прислушайся, моя дорогая: это час полуденной тишины – пахарь посвящает его трапезе, а нам с тобой, кажется, ничто не мешает посвятить его любви. Я бы целый век просидел у твоих колен – все бы гладил их, гладил и гладил!»

Во многих речах чувствуется какая-то витиеватая напыщенная натужность.

Многие простые события, обрастают тоннами вычурно закрученной словесной воды. Ощущение, что автору платили за каждую букву и он усиленно раздувал любой разговор до неприличных размеров. А толочь словесную воду в ступе автор умел мастерски!

Возможно, это словоблудие вполне в духе того времени и применялось, чтобы придать книге какой-то фонтанирующей эмоциональности, живости, но в итоге этого оказалось неоправданно много и заставляет буквально купаться в буквах, утопая и захлёбываясь.

Много стишков. Опять же, наивнейших и с многократными повторениями одних и тех же строчек.

«Три мушкетёра», написанные двадцатью годами ранее, возвышаются над «Уленшпигелем» глыбой остроумия и потрясают глубиной, невымученной словесной изящностью, захватывают небанальными приключениями и умнейшими диалогами, не вызывая в мыслях и тени ощущения наивности и многословия.

Хотя, надо признать, что в романе неплохо передан дух средневековья. Своя, особенная, изюминка в романе, несомненно, есть. Тут и драма, описание жестоких пыток, казней, и погружение в исторические события, и, пусть и большей частью наивные, но милые приключения, диалоги, пусть и переполненные лишней информацией. Надо не забывать, что эта книга — один из столпов мировой литературы и каждый должен составить своё личное мнение, прочитав её.

Книгу прочитал запоем. Такое со мной впервые. Люблю эдак, не торопясь, посмаковать чтение, а тут прямо не отрываясь за два-три присеста проглотил.

Удивляет мастерство автора описывать сложнейшие вещи простым и понятным языком – «Словам тесно, а мыслям просторно». За исключением некоторых подзатянутых мест (например, обряд экзорцизма), подача идеально сбалансирована. Первый раз вижу такой завораживающий стиль – что-то среднее между Стругацкими, Джеком Вэнсом и Робертом Шекли, переплетённое с основой из «Нечто» Карпентера.

Где-то после 1/3 сюжета начинается такой фейерверк фантазии, что просто периодически в голове проскальзывает слово «обалдеть». Порадовали знания автора во многих технических областях, позволяющие ему описывать сложные вещи логично, понятно и, главное, нескучно. Он так легко расправляется с описанием сложнейших метаморфоз, и так интересно их подбрасывает в сюжет, что невольно удивляешься тому, что это написал человек. Юмор в романе ненавязчивый, а улыбку рождает яркость возникающих в голове образов и сцен происходящего, мастерски вырисовываемых автором.

Понравилось почти полное отсутствие заезженных сюжетных ходов, штампов, банальностей. Реакции персонажей адекватны и естественны. Видно как автор пропускал всё это через какое-то внутреннее мерило здравого смысла. Диалоги, повороты сюжета, за редким исключением, все какие-то свежие, живые, органичные. Ощущение, что мир дышит и живёт независимо от того, читаю я это произведение или нет.

Насчёт финала – казалось бы, это старый штамп, но концовка финала перевернула всё ещё раз.

Леонид определённо один из талантливейших новеллистов нашего времени – достаточно пройтись по его рассказам. Ощущение, что он создаёт уникальнейшие сюжеты просто щелчком пальцев.

Браво, Леонид! Рад жить с вами в одно время!