Одно из сильнейших произведений двадцатого века (не смотря на то, что читать приходилось только в русском переводе, по причине «языков не знаю»). Знатоки говорят, что английский оригинал вообще далеко превосходит русский перевод — поверим им на слово, но и перевод в этом случае достаточен. Сэлинджер видимо долго обдумывал это произведение, примеряя сюжеты и зарываясь с головою в капризный мир проклятой архитектоники. Ему удалось взять себя в руки и... выбросить на помойку всё к чёртовой матери!!! Так был написан один из романов века (на ум приходит не менее яркий шедевр другого мастера — «Голод» Гамсуна). Конечно Колфилд не похож на семнадцатилетнего подростка, что там говорить. Я сам был в этом возрасте всего несколько десятков лет назад (какие пустяки) и хорошо помню, что этот возраст имеет несколько другое «освещение». Да и невозможно убедительно писать от лица подростка, будучи взрослым дядькой. Может кто и думает что возможно, но это всё ерунда (это как Джойс пишет свой знаменитый восемнадцатый эпизод, воображая что на время поселился в душу женщины — это смешно). Сэлинджер просто избрал «язык» подростка, не найдя более сильного художественного инструмента именно для своего случая, и не ошибся. Прочитав книжку ещё в молодости, я больше уже не смог её забыть. Она, как и упомянутый уже мною «Голод», скорее пример самого художественного метода. У меня нет ни малейшего желания рассуждать о самом герое романа и его окружении — разве это важно, когда имеешь дело с таким мастерством? Упомяну лишь о бесконечных диалогах Холдена по телефону, которые на самом деле являются двойными монологами на разных концах провода, напророчавшие нам всю вместе взятую интернет-болтовню, бесконечно пустую и столь же бесконечно страшную.

Лучшее произведение Достоевского. Это его литературный автопортрет, и как гениально написаный!!! Это настоящая живопись, истинная, в отличии от надуманных и искусственных «Братьев Карамазовых».

И зачем искать мораль в этом произведении, как впрочем и в любом другом? Я твёрдо убеждён, что «Машина времени» Уэллса лучшая за все времена фантастическая поэма в прозе.

Недавно прочёл, фильм («Сталкер») смотрю всю жизнь. То ли я уже не тот, то ли зарубежная фантастика меня так формировала как читателя, но еле дочитал. Книжка по замыслу скупая и не масштабная, чего не скажешь о фильме. Фильм конечно не по роману поставлен, но по мотивам всё таки. Это тот самый редчайший случай когда экранизация далеко превзошла свой литературный первоисточник во всех отношениях. Фильм с книжкой просто несопоставимы художественно. Очевидно Тарковский как художник крупнее Стругацких.

По настоящему сильное произведение. Пожалуй литературный шедевр, наравне с самыми выдающимися произведениями всех времён и народов. Книжка конечно о любви и... о любви, и точка. Как одиноко это странное чувство, как неприемлемо оно окружающими, хоть и у них, окружающих, такие же одинокие «тайные погреба». Книжка о бесконечной индивидуальности этого не от мира сего явления, о его, этого явления «самости». Собравшись писать на такую избитую веками тему, Набокову пришла в голову уникальная идея. Для максимального, и сугубо художественного выражения этой одинокой «самости», которая в сущности и является глубинным смыслом всего происходящего, автор представил героя вообще не приемлемого для читателя, сделал его педофилом. Не в педофилии здесь конечно дело. Наши истинные чувства вообще таковы, на кого они бы не были направлены. Чувственность абсолютно индивидуальна, и потому чужда любым постороним. Педофилия в романе — это гипербола, и не более того. А гениальность этого хода ещё в добавок и в том, что такая гипербола сама по себе ещё и вызывает шум-переполох в читательском мире, что совершенно оправданно с точки зрения авторского честолюбия. «Лолита» рядом с «Ромео и Джульетой». Такое же всё страшное и непоправимое, всё та же костлявая госпожа прямо над плечём. Набоков это... Набоков.

Типичный пример обывательского чтива. А как на русском — то лучший пример за все времена. Стержень произведения — «униженные и оскорблённые» получают возможность «нанести ответный удар» по разного рода негодяям, прибегнув к услугам милого «дьявола». Ведь та система, в которой живут и действуют персонажи и есть дьявол, воплощённый в общественные отношения. Воланд не дьявол, он милый чёртик, а скорее всего добрый иностранный агент (у Гоголя и Чехова чёрт — немец). Читается легко, но не интересно. Чувствуется как автор просто льёт бальзам на грустную душу задавленного системой человека. Вот это и есть попса. Американцы называют это «фабрикой грёз», хотя сами не относятся всерьёз к продукции этой забавной фабрики.

В нашей стране роман получил большую популярность, и не случайно. Герой романа человек конечно задавленный, и получив большие социальные возможности он по прежнему остаётся собою. Он не меняется. В этом по моему главная мысль всего произведения. Читал я его много лет назад, но даже будучи тогда молодым и эмоциональным, я буквально на каждой странице видел неограниченное количество шансов для героя. С каким поразительным упорством Клегг продолжает идти по раз и навсегда проложенному пути. Почему он так поступает? На исходе повествования я не мог отделаться от чувства «раба». Ведь интимная сторона нашей жизни требует проявления всех наших душевных способностей, и потому не редко, хоть и не всегда, видно бывает человека именно в «интимной деятельности». Горько мне наблюдать несчастного Клегга. Он не придумал ничего лучше, как обратиться за помощью к насилию. Раб всю жизнь чувствует применение к нему насилия, и когда приходит время действовать ему — он делает то же самое. Не это ли созвучно советской душе? не отсюда ли такая любовь к этому в общем то среднему произведению сдержанного англичанина? Что до Миранды, то о ней мне сказать нечего; женщина да и женщина, такая, какая и должна быть. А Пелевин в своём эссе об этой книге раздул чепуху о русском либерализме и прочей чертовщине. Эта книжка гораздо серьёзнее, чем её толкует Пелевин, хоть написана она не важно.

Эссе надуманное. Впрочем Пелевин вообще склонен к этой, так сказать «надуманности». Роман Фаулза совсем не о том. Пелевин знает это, но пишет всё равно по своему, по пелевенски.

Рассказ актуальный в любые времена, в любых краях земли, а как у нас, так просто в высшей степени. Так и выглядит зачастую человеческое общество — нормальные люди в плену у сумасшедших.

Один из лучших рассказов мэтра. Когда я читаю его теперь, через несколько десятков лет после ознакомления, я больше обращаю внимание на сам способ изложения. Автор рассказывает это всё шёпотом, прямо на ухо читателю. Трудно найти в мировой литературе пример такой художественной «интимности», и это при том, что читать приходится перевод!

Кульминационное произведение По, хоть до его собственной смерти было ещё далеко. Эта никогда не прекращающаяся схватка человека со смертью, словно безумная возня в холодной,чёрной воде, бесполезная и предрешённая, с судорожным хватанием за любовь и веру...