Превосходный, лаконичный и остроумный рассказ! Не удивительно, что Эллери Квин включил его в свою знаменитую антологию. Я, когда дочитал до конца эту незамысловатую историю о какой-то сельской потасовке, ахнул от неожиданности. Да, вроде бы игра на неожиданность, и никакой навязчивой морали, но невольно думаешь о том, насколько заразно зло, насколько оно въедливо. Даже то, что Иуда оказался в Англии не удивило, а показалось естественным, ведь это часть Римской империи, убегая от себя самого, он и добежал до самых до окраин, как же иначе! А точность исторических деталей? Зачем? Это же не исторический рассказ, их здесь достаточно.

Потом стал вспоминать, где-то я читал подобное… Ну конечно, «Нож» Роберта Артура! Только там другая вещь и другой алгоритм поведения. Странно, что «Клад» ругают, а «Нож» превозносят… А между тем «Клад» написан на двадцать лет раньше.

Конечно, в своем роде рассказ хорош. И не может не принести удовольствия. Но, прошу прощения у поклонников Шекли, – я не в восторге. Может, здесь сказалось то, что Шекли вообще не мой писатель. Вкусы – вещь упрямая! Не люблю фантастики, где «все возможно», где нет ни границ научности, ни условности мистики (даже, если те с приставками квази-, псевдо-). Это мне напоминает крокет у Королевы в стране чудес. Когда же «все возможно», то начинает казаться, что фантастика – не главное, а только средство. Что же главное? А главное – идея, где остроумно доказывается, что дважды два – четыре. Это как раз типичный образец миддл-философии. То есть, это больше, чем простой игровой сюжет, но меньше, чем то, что можно назвать «глубинным смыслом» или, наоборот, «высокой идеей». В этом плане глубже и сильнее рассказ того же автора «Кошмарный мир». В нем снова игра не по правилам, но насколько ярче! И вызывает настоящее смятение чувств и мыслей, а не удовлетворение, что «все правильно».

Впрочем, люди всегда создавали, и будут создавать, притчи, где доказывается, нечто общеизвестное. И будут получать от этого удовольствие. Видимо, так устроена природа человека, а с ней тоже не поспоришь.

Лето, провинция, природа, располагающая к лени и благодушию… И вдруг – Ад. Ад как продолжение Рая. Мне всегда хотелось читать именно такой хоррор, где все естественно, нет вымученной «страшной» реальности, нет урбанистической цивилизации, убивающей романтические «предрассудки» – сплошная сельская идиллия, чреватая смертельной опасностью. Еще важно, где читать. Мне повезло. Я прочитал этот рассказ душной летней ночью в деревенском доме. И вам советую выбрать подходящее место. Можно предварительно начитаться стихов А. Фета, И. Бунина или М. Богдановича о красоте природы.

Несколько слов об авторе: найти свою «ключевую аномалию», когда уже столько написано, и построить классически простой сюжет – высшее мастерство.

Рассказ красивый и поэтичный, легко читается, полон ненавязчивого юмора, в каждой строчке сквозит, если можно так выразится, затаенная улыбка, чтение сопровождается постоянным ожиданием необычной развязки. А когда это ожидание обманывается, кажется, что рассказ ни о чем. На самом деле это совершенно не так. Здесь больше смысла, чем в рассказах с напряженным действием или шокирующей развязкой. Эта история о человеке, который не способен видеть чудеса, не способен на авантюру, и даже тогда, когда случай преподносит ему все на тарелочке, он глух и слеп. Он методически уничтожает в своей жизни все выбивающееся за рамки, повторяя: «в этом моя сила» или: «дурная привычка, от которой я должен обязательно избавиться». Можно быть уверенным: он не найдет ничего чудесного и там, куда направляется.

Кстати, не надо забывать: автор рассказа – сюрреалист…

Это один из немногих фантастических рассказов (наряду с «Волновиками» Ф. Брауна), который уцелел в моей памяти за долгие годы, когда я вообще не интересовался научной фантастикой. Простая и ясная идея: а почему любой предмет, например, дамская сумочка (славящаяся, кстати, необыкновенной вместимостью) не может быть окном в другое измерение, чем-то вроде черной дыры? Может, в простоте идеи и заключается сила рассказа? А еще – в магии соприкосновения с бесконечностью иного мира и в то же время его недоступностью.