Новое произведение Диккера распрощалось с героем прошлых книг. Наконец. Концепция всё ещё крутится вокруг старого «раскрытого» преступления, как и в «Правде о деле Гарри Квеберта». Тем ни менее позорного ярлыка самоповтора «Исчезновение Стефани Мейлер» избежала. Спасает смена жанровых декораций.

Сыщика-писателя Гольдмана из «Правды» волевой рукой отталкивают от желтой ленты заграждения. «В сторонку, здесь место преступления, идет расследование», говорят мужчины, поправляя символическую федору и полы плащей. Классический детектив послушно уступил полицейскому, с сигаретным душком постнуара.

Сравнить «Исчезновение» с «Настоящим детективом» или «Твин Пикс» едва ли уместно, но хочется до потери пульса. Пульс же здесь теряют не сразу. Сперва, как и написано в заглавии, будет исчезновение. Пропала девушка-журналист. Это как-то связано с массовым убийством двадцать лет назад – пропавшая заявляла, что тогда поймали не того.

В гостях у Орфея

Описание завязки не станет полным без места действия: курортного пригорода Нью-Йорка. Это важно. «Исчезновение» не полноценный герметичный детектив, но таковым ощущается. Диккер сделал микроскопический прокол в камере, и воздух стал выходить – слышите это шипение? — с едва уловимым звуком. Персонажи курсируют по Штатам, но все действо – в отрезанном от мира «поместье», городке Орфеа.

Орфеа населен бальзаковским разнообразием персонажей, и, как в классическом английском детективе, все гости неслучайны. Хозяин пригласил их на званный ужин, чтобы рассказать что-то важное. И вовсе не о том, кто убийца.

Владелец здешних мест – не служитель Фемиды, а Орфея. Он – театральный фестиваль, а гости – люди искусства. Все они – Маркус Гольдман, но каждый по-своему.

Почти каждый второстепенный персонаж детектива – главный в манифесте автора о роли писателей в искусстве. Книга расскажет историю их мечт и проследит к чему они приведут. Здесь будет и комедия человека, презирающего писателей, новтайне грезящего им стать. А будет драма тех, кто успех обрел и трагедия тех, кто не смог.

Драмы больше. Цитату «меня сожрали собственные мечты. Считаю себя великим режиссером, но чищу сортиры великим режиссерам» можно было бы вынести в эпиграф. Но не стоит. Стремление персонажей Диккера к искусству не всегда калечит. Кого-то оно исцелит и это даёт надежду: служение Орфею было не зря. Этим «Исчезновение» отличается от «Шелкопряда» Роулинг, где мир писателей представлен ямой с клубками змей. Несмотря на внешнюю мрачность и нарочитый трагизм – перед нами добрая книга.

Вспоминая всё

Только раскопками глубокого смысла можно оправдать линии персонажей, ненужные и даже неуместные для расследования преступления. Ни творческий директор с дочерью, ни редактор с любовницей, ни критик никак не помогают раскрыть дело. Они ходячие притчи.

Детективные приемы прячутся на виду, разыгрывая комбинацию штампов. У каждого темные тайны – подчас несуразные, но подаваемые, как что-то важное. Местные свидетели дословно помнят беседу двадцатилетней давности: не перепутают ни деталей, ни очередности событий. Порадовал полицейский в отставке: по просьбе наших героев он прямо из кармана достает помятое крыло автомобиля – улику по древнему нераскрытому делу. Это ведь так естественно. Нет, следователи не ведут дело – оно ведет их по сценарию. Воистину, мир театр.

Только второстепенностью «Исчезновения» как детектива можно оправдать, насколько плоскими оказались главные лица в противовес подсобным. Поменяй историю Анны и Джесси местами – не изменилось бы совершенно ничего. Говорящие головы, расследующие бурю в стакане с такими серьёзными лицами, будто вот-вот узнают, кто убил Кеннеди.

***

Для меня «Исчезновение» — мрачная по атмосфере, но смешная по содержанию вещь. Убийственно серьёзная, но автор, в свойственной постмодерну манере украдкой смеется. Над героем, писателями, штампами жанра, над собой. Только этим я могу её объяснить.

Перефразируя Фореста Гампа, об «Автономности» вам нужно знать одно… вот и всё, что вам следует знать об «Автономность». Если серьёзно, то посткиберпанк Аннали Ньюиц не оставляет после себя пепла, который можно изучить и найти ДНК покойника. Было бы не обидно, будь это боевик с краденым из курятника героем, в мире, сложенном из кубиков в точь как у датчан, только пластик похуже. Хотя, нет, это он и есть.

Журналистка Ньюиц выполнила домашнюю работу: как оммаж на киберпанк, стилистический и антуражный, «Автономность» способна взять утешительный приз на конкурсе двойников-продолжателей. Причем киберпанк не Гибсона-Стерлинга-Стивенсона, а вообще. Это неплохо.

Автор наряжает текст искрящими метафорами описания всего, что видят герои, совсем как Гибсон. С той разницей, что сравнения грандмастера отражают взгляды на мир персонажа, а не автора; у Ньюиц наоборот. Как иначе, когда вместо героев, набор описаний, как в мультике «Остров Сокровищ»: «Сквайер Трелони. Туп, жаден, прожорлив, ленив, надменен. Характер отсутствует. Не женат». В результате, стилистически красивые, описания живут своей графоманской жизнью, не раскрывая ни мир, ни героев.

«Остров сокровищ» с «Автономностью» роднит тема пиратов. За главного пирата доктор Джек (и никаких пернатых). Вопреки имени, Джек — женщина; она по-робингудски воюет против патентного права – раздает копии лекарств бедным за так. Правообладателям это не нравится и по её следу пускают пару: агента и напарника-робота. Если не вникать в детали – завязка в этом.

Патентное право – первая идея, всего их насчитал три, которую доносит до читателя Ньюиц. Гиперболизированное желание наклеить право собственности на каждую последовательность символов или молекул приведет мир к рабству и власти корпораций-правообладателей. Дистопичный мир, не гуманнее «Муравейника» Гибсона, но место технократов уступили фармацевты.

Странно при этом то, что параллельно с выдающимися успехами в области биотехнологий и фармацевтики к 2144 году мы имеем кибернетику на уровне мыслящих роботов. Они – вторая неубедительная тема «Автономности». Быт изменился слабо, мы не видим засилья роботов в повседневной жизни. Неслышно эха технологической сингулярности, чтобы объяснить такой сверхзвуковой перелет двух конкурирующих областей науки за какие-то сто тридцать лет от нас. Будто не замечая диссонанса, биотех с азимовской реальностью шагают на пару, хотя явно взяты из параллельных вселенных или черновых наработок другой истории, а листки случайно перемешались.

Роботы нужны Ньюиц, чтобы показать важную для неё тему трансформации сознания. Это иллюстрирует экшен-мелодрама, которую разыгрывают Элиаш и Палладин. Их линия повинна в провисании сюжета Она полна ленно ползучих мыслей автора о последствиях трансгуманизма для индивидов в розовых тонах любовной истории побитого жизнью солдата Тёрнера, ой, Элиаша и его партнера-робота.

Об романтичных отношениях с роботами вдохновенно писали фантасты Новой волны; об альтернативных семейных идеалах не даёт забыть Ле Гуин. Ньюиц явно играет не на своём поле, но игра выдержана в духе времени. Если изменить можно всё: тело, пол, нейрохимию, то этими переменными стоит пренебречь, так что любовь пары робот — человек естественна и даже логична. Общество уже приняло гомосексуализм как норму и даже больше. Не всякий читатель к этому готов.

В итоге мир так и не склеился в единую сущность; герои – не стали живыми. Идее с патентами не хватает развязки: кто победил – пираты или правообладатели? Какие последствия событий? Что изменилось? Ощущение, что действия романа выросли из очередной заметки публицистки Ньюиц, что весь научный фон нужен только для того, чтобы свести Паладина и Элиаша вместе и заявить об идеалах трансгуманизма в собственной трактовке. Увы, «Автономности» до звания символа чего-то, пусть даже трансгуманизма не хватает литературности и цельности.

«Бетагемот» трижды успешно откладывался на светлое будущее, в котором фигурируют камин и плед. Оптимистичной серия «Рифтеры» никогда не была, а окончание трилогии казалось будет совсем инфернальным, хотя куда уж сильнее «Водоворота». Словом – зачем портить настроение. Читать о последствиях краха миропорядка корпоративной плутократии в очередной постапокалиптике, да ещё на 600 страниц казалось выше сил. Любопытство в итоге взяло своё.

По прочтению: неплохо. На уровне вынужденного, но не вымученного финала. Всё лучше, чем почти 1000 страничный «Вирус Reamde» Стивенсона (на русском их издали с разницей в год). Битвы, беготня и боги из машины. Но в два раза компактней. В четыре, если исключить первую половину «Бетагемота», «Бетамакс».

«Бетамакс» — это «Морские звезды» пять лет спустя. Бывшие враги – корпоративная элита и рифтеры, их душевно искалеченные и физически улучшенные опытами создания, живут в шатком мире на подводной базе «Атлантида». Подозрительность, мрачная вязкая неспешная атмосфера подковёрных политических игр – «Последняя станция» или один из томов позднего «Хонорверса» в пределах глубокого космоса моря.

Старт книги наполнен психологизмом, но не до краев. Если провести пальцами по слабому рельефу персонажей и слегка потрясти на пол ничего не прольется. Персонажи-социопаты сжились с нервозами, стали обыденней и на пару тонов бледнее.

Неформальный лидер рифтеров Лени уже не воплощение ярости и мести. «Мадонна разрушения» ищет искупления. Переосмысливает ответственность за то, что столкнула мир с пропасти. Она ощущается как взрослая женщина, а не жертва экспериментов, педофилии или перестройки личности. Впервые в серии, кстати.

Второй герой Лабин изменился несильно. Его роль — циничный антипод Лени. Его философия —«цель оправдывает средства» и «кончай страдать, Лени». По-настоящему Кен раскроется дальше: на нем макиавеллизм, планирование и всё каскадёрство.

Прочие персонажи – функции: бунтари, оппозиционеры, собеседники для пространных диалогов о том, кто виноват, как мы могли, и что теперь делать. Иные нужны Уоттсу, чтобы латать сюжетные дыры прошлого. Ну откуда у медлительного Бетагемота такой зверский аппетит, что он за пару лет сломал углеродные формы жизни? Стараниями главной «злодейки» Патриции Роуэн мы узнаем – виноваты безответственные ученые. Крайтон был бы доволен.

Сложные отношения фракций и хитроумные заговоры отдельных персонажей гидробиолога Уоттса интересуют куда меньше исследований пагубного влияния микроорганизмов из глубин океана на органические формы жизни. Поэтому, начавшись как глубоководный политический триллер, роман даже не разрубил, буквально взорвал этический сюжетный узел и вплыл навстречу «Сеппуку».

«Сеппуку» – удовольствие другого рода. Это «Водоворот» пять лет спустя. Лени и Лабин видят разоренную беспорядками, безлюдную, мутирующую под чумой Бетагемота планету. Дальнейшее – квест о счастливых случайностях. Нашли полевой госпиталь с доктором, чудом отыскали лекарство от Бетагемота (тут Лени опять порефлексировала), вновь сошлись с «самым влиятельным человеком на земле» Ахиллом, узнали кто главный злодей и отправились в крестовый поход – на поиски святого Грааля Мести.

Взрывы и массовые смерти – только за кадром, а в фокусе, как и раньше, страдания одиночек. Стиль боевых сцен – поединки. Добро победит зло и, зверски изуродовав, убьет. Конец. По настроению финал истории с натяжкой до боли в скулах можно назвать надеждой на будущее. Рассветом над Нагасаки.

***

Прочесть «Бетагемот» как очередную твердую научную фантастику и поставить галочку – ну нет. В конце будет ещё двадцать страниц описаний всех идей и заверения: «всё это уже здесь, но ещё не вышло из лабораторий». Не верите? На выбор под три десятка научных работ, научный фундамент на котором выстроены стены произведения.

Подобно соотечественнику, Роберту Сойеру, Уоттс обожает этот фокус: просверлить в граните отверстие и наполнить сердцевину шелковой материей социальной фантастики. Тема дня: природа совести.

Крайний раз на моей памяти так масштабно об этом писал Старджон в «Больше чем люди». По Старджону нравственность — глубинный инстинкт самосохранения, оберег от маргинальности. этика — свод правил, что служат для выживания всего вида. В пику гуманитарному настрою Старджона, Уоттс не философствует, а пробирается через заросли нейробиологии. У него совесть, нравственность, эмоции, этика и даже самая личность – суп в котле мозга; безвкусный и бесцветный. Оттенок и запах ему задают приправы химических соединений.

Спасибо Уоттсу, теперь в мой лексикон прочно засело словосочетание «химия мозга». Оцените эвфемизмы: у него нарушена химия мозга вместо он депрессивный; кто-то изменил ему химию мозга – его обидели. Придумывать их – забавное хобби, попробуйте сами.

Корпорации в трилогии во всю изменяют эту химию, подменяя характеры, совесть и ценности – почти всё, что составляет личность. Цель: привить корпоративную этику взамен социальных норм. Если почувствовал вину – бегом за инъекцией «отпущения грехов». Пропаганда прямой доставки.

Ахилл и Лабин – бывшие служащие таких корпораций. Два маньяка, силой вируса, вышедших из-под влияния корпоративной химии совести – «трипа вины». Первый лишается совести вовсе, второй – сознательно создает её сам. Слабая и сильная личность.

Есть ещё Кларк. Её химию мозга «корпы» напрямую не трогали, а заменили воспоминания, а значит изменили и реакцию мозга – состав инъекций – в ответ на раздражители. Работая с тем, что ей досталось, её совесть меняется под влиянием окружения и переживаний. Мы скажем – совесть обостряет чувство вины. Кен сказал, что она выработала собственный «трип вины».

У Кена совесть становится осознаваемой частью личности, у Лени – бессознательной, а у Ахилла в этом месте выжженная земля. Читателю предстоит решить: кто из них человечнее? Уоттс не дает ответа, но заключает, что личность в итоге — химия, не больше. Только она делает нас безумными разумными людьми. Без неё – мы никто. Хорошо это или плохо – зависит от точки зрения. В этом его выводы мало чем отличатся от заключений Старджона.

Джао прибыли двадцать лет назад и мир капитулировал. Одна часть сразу, другая – немного погодя. Дольше всех держалась воспитанная на «Дне Независимости» Америка. Но это в прошлом. Теперь даже от их Сопротивления остались одинокие патриоты в скалах да мародеры.

На этом фоне разворачивается легкая до смешения с подростковой фантастикой интерьерная диалоговая драма. На оккупированную Землю прилетает молодой высокопоставленный джао Эйлле. Уму поучиться, людей понять; уж больно они во вселенной уникальны, пускай и странные: не ощущают течение времени и тратят его попусту на искусство или развлечения. Ещё и спариваются без всякой системы. Нет бы, о генах подумать.

Волей авторского дуэта, Эйлле предстоит постигнуть, что такое человек. Вместе с ним мы узнаем, что такое человечность, мораль и честь; что хорошо, а что нет. Пространных проповедей об этических трюизмах нет. Зато миссионерский дух или тональность – вроде тех, что порой витают у Карда Орсона Скотта или Мэри Д. Расселл – здесь возвели себе особняк. С садом и бассейном.

Даже протагонист воспринимается как аллюзия на миссию, ниспосланного облегчить жизнь землянам, изнывающим под властью «фарисеев» – инопланетян из враждующего с Эйлле клана. Люди тем временем все сильнее тянутся к Эйлле, становятся его апостолами.

Менторский дух накладывает отпечаток на содержимое: активные события отсутствуют чуть не целиком. Для книжки такого объема коротенькая стычка во время охоты в море, карательная наземная операция, да космический бой в традициях Вебера не в счет. Роман и не о приключениях вовсе. Большую часть времени, авторы будут возвышать человечество в глазах пришельцев. Приятно, если вы привыкли читать, как нашу расу смешивают с грязью.

С противоположной стороны, в книге мало мира. Для нас не поленились написать словарь терминов Джао, но, по сути, вся их культура вмещается на одну-две странички. Нам все время твердят, как сильно они отличаются от людей. На деле: та же зависть, склоки, недалекость, слепое следование авторитетам и тщеславие. Дико выглядят бесконечные цитаты земных афоризмов с непременной присказкой: «как говорят земляне». Странно, ведь у завоевателей развитая философия. Нам объясняют – чрезмерно настойчиво, смею сказать, что они – смесь сёгуната, монголов и римлян, но «как бы не совсем». На деле: чужого в них ни на грамм.

Таким же непрочным выглядит образ постапокалиптического мира. На соседних страницах разруха, нищета, отсутствие инфраструктуры и тут же – гламурные ток-шоу. Человечество эффективно боролось с пришельцами, и вместе с тем, технологически общество не продвинулось ни на дюйм по сравнению с нашей современностью. Объяснения этому находятся, но они неубедительны.

Стиль легкий, читается бодро и увлекательно. Огромные провисания сюжета почти не бросаются в глаза. Не любовный роман, но отчаянно напомнил «Местный обычай» из цикла «Лиад»: накалом страстей, композицией и отчасти сюжетом. Персонажи трафаретные: исключительно положительные, благородные и плюшевые; злодеи – наоборот. Концовка закрытая, так что непереведенное продолжение финал не портит.

Твердая работа, не лишенная обаяния. Но ничего выдающегося.

Роберт Черрит личность многогранная: скульптор, художник и разработчик игр. Один из ключевых дизайнеров игровой серии Shadowrun, создатель известной в свое время RPG Bushido. И ещё он автор книг.

Совету Хемингуэя писать о том, что знаешь, Роберт следует буквально. Работает над Shadowrun – повествует об её героях; трудится в FASA – влезает в кабину меха и пополняет бумажную вселенную BattleTech («Боевые роботы») четырьмя сюжетами.

В отличие от новеллизаций, для собственной серии Interstellar Defense League Черрит использует псевдоним Ричард Фоукс.

Первые выстрелы глав дают надежду на приличный, хотя и стандартный сеттинг. Далекое будущее, несколько земных наций с трудом поддерживают мир. Не слишком удачно идет межзвездная война с инопланетянами. ИИ, космические битвы, остекление планет, точки гиперперехода, мир с древними артефактами. Рабочий комплект штампов. На лицо желание создать атмосферную вселенную и нехватка идей.

И все же одна есть – Черрит задаётся вопросом: как понять психологию противника, если его никто не видел? Ответы ищут персонажи этой социальной планетарной фантастики со слабо прикрытой антивоенной тональностью и космооперным камуфляжем.

А потом все утопает в деталях, описаниях, пустых диалогах. Только на то, чтобы свести героев автору понадобилась треть книги. Списанный психически нездоровый ксеносоциолог, эгоцентричный молодой ученый, его коллега (и бывшая любовница), ворох проходных военных, политиков и администраторов в оставшееся время спорят, ревнуют, обсуждают ничего не значащие для нас мировые проблемы.

Центральная тема: определяет ли принадлежность к одному виду общую психологию. Достаточно ли поймать за ногу японца и тщательно допросить, чтобы понять американца? Тема экстраполирована в масштабы галактики и доведена до абсурда.

Вдумайтесь: предположительно похожие на врага обитатели одной планеты, уличены в пособничестве противнику. Поэтому человечество собирается уничтожить все виды инопланетян во вселенной, у которых мех растет в подозрительных местах. И это лишь вершина айсберга, о которой можно сказать, не рискуя раскрыть сюжет (да, он все же есть). К сожалению, идея репрессий, холокоста, завоеваний Нового света или геноцида настолько призрачна, что признать её за мораль и философию могут лишь сторонники поиска скрытого смысла. Впечатление такое, что у автора нет мнения, он не знает о чем и зачем пишет.

Не поэтому ли нет содержательных «программных» диалогов, разных точек зрения? Герои мелят муку в ступе: одинаковые доводы, одни и те же контраргументы. В сухом остатке разрозненные реплики с проблесками ксенофобии, шовинизма, глупости разной степени прожарки или терпимости. Маловато для идейной целостности.

Ситуацию спасли бы интересные характеры, но не повезло. Персонажи хуже, чем безлики – они стереотипны. Злодеи – гнусны, военные – тупоголовы, аборигены – проницательны как вожди краснокожих. Герои разведены по разным углам политического ринга и, по идее, проповедуют разные ценности. На деле – лишены индивидуальности; любви, сочувствия и ненависти не вызывают. Логика поступков и мотивов – под сомнением. Терпеть их вялотекущие похождения и рефлексию на протяжении четырех сотен страниц – опыт не для литературных эстетов.

Впечатление от книги: апатия и пустота. Пустота персонажей, идей и мира, как внешнего, так и его обитателей.

«Дети неба» возвращают в горькое, местами постсингулярное будущее, знакомое по «Пламени над бездной». Чего ждать? Прошлый раз запомнился слабопонятным и неточным переводом, гениальной концепцией; сюжет и композиция поддаются резонной критике; герои неживые, даже глупые, совершают немотивированные поступки. А ещё здесь живут Стальные когти... ах, Стальные когти!

Неудивительно, что автор вернулся к теме быта их доиндустриальной планеты, уходя в сторону от масштабности Зон мысли, и закрываясь на ключ в кузнице прогрессорства, замковых интриг и предательств.

Продолжение напомнило... «Войну Чести» Вебера. Точек соприкосновения почти нет, но зачинщик здешнего кипиша Невилл так похож на госсекретаря Республики Хэвен Джанколу. Оба великих манипулятора не внушают должного благоговения перед читателем (готовьтесь часто кричать: Не верю!). Зато в локальных книжных вселенных на них разве что не молятся. С Невиллом не могут справиться ни великовозрастная принцесса Равна, ни матёрый политик Резчица, ни подружка и без пяти минут супруга Джоанна. Герои изначально ведут себя странно, словно живя в персональном космосе. Равна десять лет не замечает ничего что творится кругом, Джоанна – того, что её избранник последний мерзавец и честолюбивый политикан-расист.

Виндж расширил географию планеты Стальных когтей, но так и не населил даже его малую часть живыми людьми и аборигенами. Вычурные рассуждения в диалогах, аргументация на уровне детской наивности, Сократовский диалог, не идущий дальше этапа принятия. Можно сколько угодно обосновывать мотивы и явные несуразности, но ясно одно – народы Зон мысли по-прежнему рисуются росчерком пера, оставляя простор для интерпретаций их поведения размером с Юпитер.

В пику этому, книжка понравилась в разы больше «Пламени». Избавившись от вселенского размаха, она обрела душевную уютность «Вентуса» Шрёдера. До него «Детям» расти и расти. Примерно равные по объёму, творение канадского фантаста обходится без провисаний сюжета, до глянцевого блеска шлифует мотивацию и характеры, держит темп, сохраняет интригу. У Вернора со времени «Пламени» драма усилилась, динамика – упала, язык — сухой, хоть костер разводи, структура романа – та же: будничное начало, большая проблема, которое ставит все с ног на голову, надуманное дорожное приключение, в котором мы осмысливаем причины и последствия, да размышляем как всё исправить. Событий немного и кажется, будто приключений не будет вовсе. Будут. Жаль мало.

Чаще развлекают самокопанием Равны: о себе, детях, текущих процессах. Философский подтекст этих дум притянут, но понятен, ведь и Отрицатели узнаваемы (как класс, а не конкретная группа); правы они или нет? Ответа нет ни в строках, ни между ними. Морализаторский вывод как прозрачный полунамёк: плохи не идеи и не люди, а поступки. Да и то, степень осуждения зависит от развращённости эпохи.

В то время как мы слушаем поток измышлений, остальные актёры застыли в позах и ожидают, когда им разрешат вставить пару реплик. В последующих сериях большую роль, возможно, сыграют Джоанна и Джефри. Не зря же мальчишку так активно стараются подружить с Равной. Что может быть общего у дурочки-принцессы с девятнадцатилетним конформным дурачком? Не говорите, догадаюсь. Лет через десять узнаем наверняка.

N.B. Чтобы, правильно понять позицию рецензента, следует сказать, что алогичность почти всех ситуаций, откровенно странный финал и отношение к злодею остаются за скобками.

«Во Славу Солнца» («Умирающий свет») — книга, которая утомляет. И это не совсем упрек.

Спевшийся авторский дуэт угрожает спокойствию в космооперном регионе – шутка ли, создавать на жалкую трилогию невакуумный мир с продуманной историей и убийственный глоссарий, в который даже страшно заглянуть (это лень). У Герберта больше, но никто и не равняется. Вдобавок вклинивать в приключенческий текст пару разной степени оригинальности фантастических теорий и в меру ярко их осветить. Снабжение книжек твердой во всех смыслах информационной базой для Дикса и его друга Уильямса характерно. Для жанра – не очень.

Желающие прочесть о героях без упрека, решениях – верных априори и принимаемых с ходу, – жарких схватках на шампурах не найдут в романе ничего захватывающего дух. Большая часть букв посвящена разговорам о том, что будет, если перелить из пустого в порожнее, одновременно меля в ступе муку (ударение ставьте как соблаговолите). Совсем не весело, зато достоверно. Выглядит будто так и задумано.

Герои задают странные вопросы и получают удивительные ответы (бить переводчика?); все время сомневаются, строят гипотезы, делают очевидные глупости и искренне удивляются, почему все оказывается так плохо. Динамичная структура книги похожа на кардиограмму здорового сердца: почти ровная амплитуда подпрыгивает к концу каждой второй главы на пару страниц и убавляет темп до следующего раза. Исключение – последние главы, традиционно отданные развязке: там у нас тахикардия.

Нескончаемые диалоги и переживания «а что будет если» и «а вдруг» не делают повествование психологичным или напряженным. Персонажи подозрительно бесхарактерны: они предаются паранойе, но без чувств и эмоций. Бесцветные разговоры о чудесах вселенной эмоциональны не более чем у героев «Рамы» Кларка. Даже у Шеффилда, чьи герои подчас бывают столь же аморфны, можно обнаружить переживания и проблески личной жизни. У Раш и её команды ничего такого нет. Функции, а не люди.

Печально, что огромный потенциал вселенной разменивается на пустую болтовню и чрезмерную визуализацию действий. Без второй части сериал мало что потерял бы. Впереди финал и он немного ярче и ближе к современной космоопере.

Пара Дикс и Уильямс приносит замечательные плоды. Ровно раз в год. Градус качества – чуть выше среднего по Больнице имени Переводной Развлекательной Литературы. А ведь это капля в море, доходящая до русскочитающего потребителя. Так что: «ну же, не будь привередой!» — говорит внутренний голос. Вполне литературно, без вычурности, хотя и с купюрами. Написано просто и приятно. А чего-то все равно не хватает.

Бросается в глаза, что огромный этюд вселенной расписан лишь по уголкам. Космоопера без размаха была и до и после. Вспомнить Revelation space, что вышла год спустя. Симптомы те же, ощущения – другие. В чем дело? Фантазия авторов набрала высоту и скорость, а желание занизить порог вхождения поймало её в силки.

Пусть не вводит в заблуждение наличие продуманной хронологии. Будущее отдаленно от нас настолько, что авторы не размениваются сотнями – оперируют исключительно тысячелетиями. Люди изменились внешне, поделились на касты (примерно как в «Ойкумене» Олди), но отношения, логика и поступки персонажей взяты у наших современников. Набор технологий вполне стандартный: лазеры, ИИ, немного трансгуманизма и… рентген. Вот где диссонанс.

Внушительный глоссарий тоже ни к чему. Незнание того, как работает якорный драйв или фликкер-бомба никак не повлияет на понимание происходящего.

Логичный, но упрощенный мир, не познавший прелести технологической сингулярности (вру: есть касты Возвышенных – аналог Сил Винджа, расы Ворлонцев из B-5) понятен среднему читателю. К тому и стремились.

Вы ищите приключенческую фантастику? Нашли.

Авторы кидают читателя из огня в полымя: задают интригующие вопросы и дают много пострелять. Отдохнуть от череды действий время тоже найдется. Скоро космоопера превратится в планетарный партизанский боевик. Немного рефлексии, пара слов о строении мира, его истории – и в бой.

Из особо приятного – тщательное планирование огневых стычек, с обоснованным ответом на вопрос, почему так, а не иначе. В стиле Вебера. Описание сражений динамично, но фрагментарно. Стиль незамысловат и уместно легок в чтении.

В итоге, субъективно: сюжет прост; концовка изначально предсказуема; читать интересно. Словом – спасибо за хороший вечер.

Давать авторам советы – дело последнее. Так что самое время.

Роман смотрелся бы куда лучше с проработанной психологической составляющей, а не как «тяжелый день девочки-агента спецслужб с чемоданчиком». Да, Морган Раш не лучший агент вселенной. Далеко не. Как и другие, она – набор функций. Один из персонажей срывает покровы: «Кейн – идеальный воин, Гейд – стратег, Майи – всеобщая утешительница, а Ящик – обладатель высшего интеллекта. Им … нужен лидер». Таким стереотипным лидером ей и суждено стать. Но за её действиями и образом мышления лидерства не видно.

«Блудное солнце» – роман-вступление, эпизод «Сбор»; основное приключение впереди. Ему бы быть приквелом, написанным в последнюю очередь. Глядишь – было бы интереснее понять, как эта разношерстная команда оказалась вместе.

Обособленно же – это развлекательно, умно и тривиально.

«Встречи на “Красном смещении”» – наилучший пример того, как следует писать пособия по популярной астрономии. И далеко не выдающийся роман. Это история о том, что будет, если доплеровское смещение станет частью обыденной жизни – потрясающая идея и основное достоинство книги.

Интригующее начало на манер английского убийства настраивает на погружение в роскошную атмосферу межзвездного лайнера с причудливой физикой, на дотошное расследование, отсев подозреваемых и финальную сцену с изобличением убийцы. Наш герой, старпом Джейсон, так и видится в роли Уэндела Эрта, раскрывающего преступления, со знанием фокусов физики «Красного смещения».

Вместо этого, автор внезапно дернул штурвал – и поплыл куда-то не туда. Рассказ все больше трансформируется в приключенческий боевик, а предсказуемый финал годится скорее лишь для подросткового романа.

Возможно, подобная смена “жанра” помогло до конца раскрыть потенциал «Красного смещения». Но интереснее от этого точно не стало. Ведь все особенности жизни на «Красном смещении» автор поспешил выложить как можно раньше. Потом, когда дело оборачивается погонями и стрельбой – удивить читателя уже просто нечем. Разве что самую малость.

Признаться – я разочарован.

Признаться – я восхищен.

Невероятно интересная «твердая» часть и предосудительно слабая «мягкая» – стереотипные персонажи, неживые диалоги; изысканный детектив уступает место заурядному боевику. И все же очаровательный, подкупающий искренностью, душевный стиль повествования и простой, динамичный язык, а также, конечно, сама задумка покрывают многочисленные недостатки.

«Некромант» – одна из ранних книг, написанных для серии «Чайльд», и самая первая в хронологическом порядке. В ней объясняются события, что предшествовали приключениям Грэма на Дорсае в «Тактике ошибок» (написанной восьмью годами позднее) и за пару веков до описанных в «Дорсай».

Это подарок для всех кто захотел вникнуть в историю вселенной. Автор предлагает сжатый, почти клаустрофобный по количеству лиц и действий рассказ о том, почему мир стал таким, как в «Дорсае».

Повесть о становлении героя абстрактно напоминает «Моя цель – звезды». Гулливер Фойл, как и Пол Форман из «Некроманта» — исключительные люди, которым суждено поменять мир; сами они пока в сладостном незнании о пакостях жизни.

«Этическая эволюция» мира Гордона только началась. Жесткое деление на фракции уже сформировалось, но извержение вулкана, которое окончательно разделит мировоззренческие группы людей по островкам ещё впереди.

Изложенные в ходе раскрытия сюжета мысли могут прозвучать как несуразица. Изменить будущее, меняя прошлое; уничтожить мир, чтобы спасти; долой технический прогресс; и здесь же – да здравствует техническая революция. На дворе конец XXI-го.

Ясно осознать все это мешает не сложность идеи и даже не столько стиль автора: акцент на малозначительных деталях, описательности будущего, которое теперь уже выглядит наивным – не такое уж редкое «упущение» для авторов 60-х. Не портит книгу и отсутствие динамики: «Некромант» диалоговый роман, как и многое, что за ним последует. Большая вина лежит на переводчике.

Громоздкие обороты – допустим даже, что они были в оригинале – снижают динамизм. Кажется, переводчик пытался писать дословно, к примеру, всегда добавляя атавизм «не так ли» для разделительных вопросов. Обилие названий, которым так и не подобраны эквиваленты на русском портят мелодичность текста: плеер, Челси гильд и т.п. не украшают текст, не дают уяснить, что к чему.

Все это уродует начало великого цикла военной фантастики «Чайльд». Диксон тут в целом не причем. Сплоховал переводчик, но роман лишь для заинтересовавшихся идеей этической эволюции человечества.

У «Тролля Апокалипсиса» одно важное достоинство перед другими книгами Вебера (за исключением «Дороги Ярости») — это единственный сольный роман в авторской вселенной. Из этого следуют... любые выводы. К примеру, что его можно выбрать для знакомства со специфичным творчеством автора.

В произведении есть все, за что Дэвида любят или ненавидят. Танки, самолеты, ружья – и всё с любовным созерцанием блестящей полированной поверхности и восхищенными вздохами от взгляда на то, что у них внутри. Технотриллер? Нет. Изредка из-за толстых стволов описательских пальм проглядывает дух напряженной таинственности, но лишь, чтобы уступить под напором идеалистического боевичка в духе поздних 80-х. С ударением на «идеалистический». Придать композиции контраст, подготовить серьёзную идейную основу – у Вебера без этого никак.

Оттого часто скучно и вяло. Автор умудряется скомкать начало, – чтобы освободить место для рассказов о технике и научных теориях грядущего. О них поведает попаданка с далекой планеты альтернативного будущего полковник Леонова – старуха с телом вчерашней школьницы и характером круче Дюка Нюкема. Расскажет своему спасителю: лысеющему вояке, с которым они станут любовниками пять страниц спустя. Там где люди – реализм коту под хвост. Штампы и рояли.

Не за постельными страстями и трепетными чувствами берут в руки Вебера, верно. Но его упрощенный идеализм уходит далеко за пределы «Станции Василиск» (ой!). В «Тролле» он нежно укутан в полосатый флаг с пятью десятками звезд. Автор едва ли не треть книги – хорошо хоть с перерывами – патриотично дует на него изнутри. Чтоб тот картинно развевался на фоне безумия в духе «нашествия зомби».

Баюкая читателей собственными картинами Благословенной страны и мира, Вебер проповедует. О хорошем президенте, мире, всемирном правительстве, благородстве. И сильных женщинах. Его любимые темы. Благовествует как романтик, которого некому слушать. Оттого такой полет социальной фантазии.

С опозданием одумавшись, он дал читателю право отдохнуть, подсунув добротную бойню, апогей которой резко упирается в счастливый финал. Его здесь не могло не быть.

Там где дело касается войны – не важно, космической или наземной – Вебер расцветает. С цифрами, тактическими приемами, где нужно обобщая, он придает действию размах, цельность и динамизм. Пусть политические этюды до смешного убоги, а сражения не так масштабны, но основательность и убежденность Дэвида в своих мыслях подкупают, а порой, как в этом случае, вытягивают его произведения, пусть и субъективно, до уровня почти знаковых. Но пропасть заключенная в этом «почти» очень широка.

«Там где умирают корабли» стоит в пестром, но выхолощенном ряду книг «неумных», умело обструганных штатными садоводами редакторского искусства до формы и размера «жанрового» произведения. А потому — детско-юношеский роман и точка.

Ориентированность на читателя пубертатного периода говорит все, что нужно сама за себя. Нет глубины, жестокости, секса; приключения поверхностны и лишены ярких красок. Воображение дорисует детали за автора. В юности всегда так.

Оттого и интересных фантастических деталей с фалангу мизинца. Среди них: социальные особенности расы Траа; союз двух других видов, один из которых развивался в воде, а второй тем временем – мотался по лианам и едва ли когда касался воды. Развития идеи не получили – в лучшем случае особенностям мира посвящено с полстраницы.

Оставшееся под интерьер повествования место отведено злоключениям одного неплохого парня, его сестры и торжеству очень богатого злодея – временному, конечно. Конец предсказуем, но от того не менее желанен: добро победит зло, поставит на колени и... хорошие ребята жили долго и счастливо. Сюжетные несостыковки, штампы и недосказанность – что случилось с Ари, как симбиот мог помочь контракту с Траа и так далее – оставим за скобками. Оценивать такой роман с точки зрения «умных книжек» тоже самое, что стравливать бойцовских и гончих псов – бессмысленно, жестоко и неуместно.

В отличие от более значительных трудов жанра (того же «Имею скафандр» Хайнлайна) Дитц не ставит сложных задач по воспитанию молодежи. Он демонстрирует. Неизбалованного, честного, доблестного, скромного и все в таком духе повесу, которого богатые родители отправили учиться подальше от себя. Побольше бы таких. Жаль, в жизни не встречаются.

Внутренний мир молодого человека подается обрывками односложных мыслей, так что невозможно понять, почему и как он сформировался именно таким. Следовательно, для формирования ценностей наш герой едва ли подходит.

Единственное, что остается без нарекания – неплохая динамика рассказа и достаточно увлекательная (для подростка) интрига.

Посредственно. Исключительно для целевой аудитории.

Айвенго в далекой-далекой галактике. Вот вкратце суть «Дитя реки». И содержимым, и стилистически, книга делает реверанс в сторону классических для нас исторических романов славных сэров: Ирвинга, Скотта, Рида. Изящные, – чтобы не сказать тяжеловесные, – словесные конструкции – да, сейчас так не пишут – вводят в дебри приключений юного падавана здешних долин.

Его звали Йама. Он найденыш древней расы. Говорят погибшей. Да мало ли что говорят?! Юноша знает – где-то есть его родичи и он их пророк, Избранный. Сам догадался и другие намекают. А потому отправляется в путь. Пожалуй разве что, излишне поспешно – бросая друзей и возлюбленную. Не по своей воле. Так получилось.

Дальнейшие странствия вполне подошли бы для сериала в жанре «дорожного приключения». Попадая то в одну, то в другую ситуацию, герой оказывается в разных городах мира и, похоже, сам не замечает, как вокруг меняются лица людей.

Впрочем, не совсем людей. «Плоский Мир Реки» – есть, разумеется, официальное авторское название, но оно скучное: Слияние – искусственное сооружение имени Нивела и доктора Моро. Хранители некогда населили его людьми, кажется, подсыпав в их гены – эксперимента ради, точнее не говорится, – щепотку генов животных. Совсем чуть-чуть: никаких эльфов и орков.

Дальше – магия (читай: эволюция). Потомки существ разбрелись по земле как потомки Ноя после Потопа, образовав сотни рас (ни у одной в книге нет названия). Охранять и наблюдать все это оставили бессчетное множество машин разного вида и назначения. Но было это миллионы-миллионы-миллионы лет назад. Так что цивилизация шагнула далеко вперед – в дальнекосмическое средневековье.

Таков мир, окружающий нас и Йаму. Неспешно, даже слишком, автор кормит читателя из ложечки научными деталями. Так, что кажущиеся фэнтази начинает походить на научную фантастику. Космические корабли, гравитация, и та штуковина, на Хурма знает какой энергии. Именно так. Почти никаких научных подробностей, просто факты, сказанные прямо или косвенно. Кто останется доволен?

Скорее те, кому ближе фэнтази. Основательное и неторопливое. Стремительное многообещающее начало приключенческого романа вскорости стало до такой степени утопающим в деталях описанием мира и поступков, что столкнулось с пограничниками, охраняющими въезд в суверенное княжество Графоманство.

В итоге: затянутое, изящно написанное и масштабное – по количеству деталей, а не в плане создания общей картины – описание мира, маскирующиеся под приключение. Могло быть много лучше.

— Ну давай же, начинайся «самое интересное» — кричал я книге. Она меня не слышит и не слушает. Как строптивая жена говорит то, что ей хочется. Флинну было что сказать: о прошлом, настоящем и будущем. Ворчание, одно ворчание. Каждый третий хочет мира – десятый, если считать лишь искренность – а все плохо. За этим кто-то стоит. Точно – тамплиеры. Или клиологи – какая разница?

Пытаясь возвести монументальный памятник в стиле общемирового ню – срывая одежду со всех тайных обществ – автору как будто все равно, что единственный зритель в зале спит. Он ему не нужен. Важна игра – рассказать идею, что историю можно корректировать. А сюжет, персонажи? Да на что они стались?!

Карандашный набросок Сары Бомонт: спортсменки, гения и латентного супермена, о чем нам сообщают практически с первых страниц, – случайно находит в заброшенном доме листок и начинает его изучать. А потом на неё начинают охотиться убийцы. Мотивация шита белыми нитками, киллеры и тайные агенты ведут себя как недоумки: первым встречным доверяют страшные тайны и галантно уходят, обещая вернуться. А потом наматывают сопли на чьи-то уши, ведя пустые, как бутылка алкоголика беседы: зачем я это все сказал и что теперь будет?

Будет война. Да, прямо сразу. Конспирация кончилась после третей главы. Автору стало скучно. Надо сразу раскрыть все карты: кто, когда, с кем и чего. Потом – бум, пиф-паф и «они убили Кенни». Типичный боевик 80-х категории B с унылыми псевдоумными беседами о том, позволительно ли людям что-то делать с историей.

К середине нелегкая вынесла телегу из кювета на трассу, да оказалось, что не ту: вместо серо-синего заговорческого триллера оказался водевиль. И тот без песен. Тайных организаций становится все больше, все воюют друг с другом и никому не понятно – а кто с кем именно? Как в глупых комедиях, герои бегают друг за другом, грозя пристрелить, все время ошибаются дверьми и корчат до смешного недовольные рожи. Что самое страшное: автор и не думал улыбаться.

Для разнообразия занятными выдались исторические миниатюры и удачные попытки приписать свершившиеся факты американской истории стараниям группы клиологов. В остальном: до отвращения унылая, надуманная и затянутая история, написанная сухим даже для публициста стилем.

P.S. А ещё в романе есть по меньшей мере двое героев-гомосексуалистов. Впрочем, этот факт читается между строк: начало 90-х – другие нравы.

Научно-фантастический детектив и немного социальный триллер; чуток конспирологии. Может этого достаточно, чтобы заинтересовать читателя, но по правде, такие определения бьют не в «яблочко» – чуть левее. «Берег бесконечности» – больше, чем редкий зверь НФ-детектива. Он не об очередном герое и тайне. Сквозь оставленную автором щелочку нам виден меланхоличный силуэт цивилизации конца третьего тысячелетия. А теперь без лирики: видна умная, если читать между строк, книга.

Изюминка книги – мир будущего на планете Гринуэй – уже давно автономной земной колонии. Об особенностях мира говорится часто, но ничего определенного: технологическая сингулярность, срочные браки, клонирование, генное проектирование как вопрос моды. Макдевит верен себе: никаких ответов на второстепенные вопросы. Сказано достаточно, чтобы завести пружинку фантазии. Не меньше и не больше. Впрочем, сеттинг, важный кирпичик. Важный не только для придания стенам правильного оттенка. Почему – тема отдельная. Ясно одно: будь что иначе, история походила бы на очередную конспирологическую несуразицу в духе Брауна и Флинна.

Автор рассказывает историю Ким Брендивайн. Её будни. Ярко-серая жизнь в блаженном просвещенном веке. Когда начнется драка? Не скоро. Да и не в том суть. Частная жизнь обывателей средних городов будущего едва ли годится как затравка для лихого триллера. И все же этот вот оксюморон в масштабах романа работает на ура. Триллер вышел вполне себе триллерный.

Кому стиль автора придется впору, оценят уровень атмосферности, да и вообще… Ни одной говорящей головы, никаких пустых напыщенных диалогов на две страницы. Сухо и по делу. Пару штампов на такой объем можно и простить. Другая сторона медали – автор работает без фильтра: ему нужна не скорость, а реализм. Результат налицо: малозначительные подробности и действия снижают динамику повествования (хотя динамика текста все же высока). Плохо? Нет, потому что интересно. Вопреки логике.

Повседневная суета героини – пиарщика от астрофизики – вот-вот закончится. Начнется её собственное расследование исчезновения старшей сестры (на деле – клона). Она пропала давным-давно – сразу после экспедиции по поиску инопланетной жизни. Ким любопытно? О нет, столь слабую мотивацию, чтобы кидаться с головой в омут можно приписать Саре Бомонт из «Страны слепых», но не Кимберли. Кто, потеряв близкого при странных обстоятельствах, не станет докапываться до правды? Ким стала, тем более что график работы позволяет.

Медленно, с пристрастием и дотошностью писатель подкидывает разные теории, держа атмосферу таинственности на уровне грозовых туч. А между строк успевает раскрывать характеры персонажей и говорить что-то о высшей материи. Интеллектуально… или занудно?

Нет, все же увлекательно. Даже не на умственном – на эмоциональном уровне. За героев страшно. Им удается сопереживать. Их легко понять. Тревога, страх, надежда – цвета эмоций на этой палитре легко различимы. Темой одиночества и безысходной оставлености тончайшим льном подернута каждая строка. Нужно ли нам что-то менять? Будет ли приятным ветер перемен? У всех героев есть свое мнение, но что об этом думает сам Макдевит понятно и без многогранного анализа.

Видимая обыденность повествования; много философских мыслей, пусть и грамотно поданных: порционно и тонко; слишком долгое вовлечение в историю (оправданное, как оказалось) и общая обстоятельность слога отпугивает читателей. Жаль – выдающийся, если не гениальный роман. Его и на цитаты растащить не стыдно, и, что главнее, приятно, легко читать. С послевкусием прожитого с хорошими друзьями приключения и солидным багажом нетривиальных размышлений.

«Лунная пыль» Кларка, только на Европе, а не Луне. Первая мысль и – мимо. Но если разобраться, то смысла в ней больше, чем кажется. Размером, стилем, драмой «Холоднее льда» отличается от «провальной» поездки на пылекате. Подобие в едва уловимом шлейфе мыслей Шеффилда и британского классика. В их книгах одинаково важны отношения людей, описания внеземной природы или научных достижений.

Что у Шеффилда? — тончайшая межстрочная кромка антивоенной демагогии, развитие персонажей и связей между ними, легкая детективная история и много научных данных. Но о чем роман – он нам не скажет. Автор занимает позицию бесстрастного рассказчика, погружая в мир, о котором практически не говорит. Ричард подбрасывает частности, раскрывает мелочи, разрешая раскрасить мир подходящими красками нам самим. Постапокалипсис? Социальная фантастика? Научная драма? Политический триллер? Что угодно. Роман-эскиз – законченная картина рисуется исключительно в голове читателя.

Набросок включает рассказ о недавно закончившейся в Солнечной системе войне, подспудном поиске девяти дрейфующих спасательных капсул с детьми, а также октаэдр из историй о людях, собравшихся в одном месте – научной станции на Европе.

Герои – сильное место романа. Шеффилд создал несколько совершенно разных правдоподобных личностей. И последовательно не уделяет внимание их описанию, развитию, оценке. Судить персонажей получается лишь по поступкам и образу мыслей. Беспристрастный рассказчик никого не любит и не осуждает. Он берет читателя за руку, знакомит с героями и их чувствами. Самим стилем опосредованности создает особую атмосферу присутствия, абсурдно граничащую с деперсонализацией.

Ричард не боится вводить персонажей на час, отвлекаться на, казалось бы, лишние ремарки в их биографиях. Кажется – зря: динамику первой половины книги это явно тормозит. Зато мы много чего узнаем как о Европе, так и её обитателях. Особенно поэтому грустно перелистывать последнюю страницу этого, почти семейного приключения – неторопливая поначалу история к концу набирает ход, вялая драма расцветает, побуждая переживать и радоваться вместе с героями. А может и нет.

Бесспорно коммерческий, роман «Холоднее льда» многогранен и очарователен, но не собирается вкладывать в голову читателя определенные мысли. Ведь он о людях и отношениях, о Европе, физике и астрономии. Для каждого – о своем.

Сериал космооперы Serrano Legacy особенный: меньше о войне, больше о людях; название у книг соответственное. Вторая часть подсерии о Суизе Эсмей красноречиво названа Rule of Engagement. Значений множество: от «Правил помолвки» до «Правил поведения». У нас: «Правила игры». Какой игры не уточняется.

Ощущения от повествования как от мелодрамы. Эсмей достается ото всех, по делу и нет. Мир восстал и готов раздавить. Она – Атлант: должна выдержать. Не без помощи добрых людей. Счастливый конец? Его координаты уже на карте. Книжка о скромной умнице в любовный роман окончательно не превратилась. Воздух рассекает лишь дух ревности да мимолетные намёки на секс. Ссоры и примирения, расставания и разлучницы в ассортименте. Но по чуть. Порционно. Разбавлены боями и бытом.

Страдать героине придется не одной. Отпрыску богатого семейства с не менее чудным, чем у других именем Брюн Мигер тоже достанется от жизни по полной программе. Особа не слишком приятная – от шаблона избалованной девицы автор решил не отказываться. Она станет вторым персонажем истории. Понятно почему: Мун отводит на раскрытие персонажей по одной книге, затем задействует их на вторых ролях. Это отличительная особенность цикла, да и в жанре явление не частое.

Совсем об Эсмей не забыли. На неё по-прежнему тратятся знакосимволы, но уже не так страстно, как в «Герое поневоле». Как и Брюн, в «Правилах помолвки» она – плоский, невыразительный набросок. Сборище штампов, которым придали смысл когда-то раньше, не сейчас.

Шаблонность всюду. Люди странно себя ведут, высасывают проблемы даже не из пальца – из ствола трухлявого дерева. Через трубочку. Истеричный папаша–политик; начальство, спускающие собак на Суизу; добрая тетушка, зачем-то спасающая репутацию героини; впавший в инфантилизм мальчик-максималист; завистница и пара соблазнительниц. Штурм здравого смысла отрядом клише, в одеяниях, которые носили ещё герои шекспировских пьес.

Мун не только не избавила роман от старых болячек наивности, но и усугубила ситуацию, убив то доброе, что было раньше: интересного персонажа, за внутренним миром которого приятно следить. Если первую часть субцикла можно было рекомендовать подросткам за прозрачную нравоучительность, то теперь идентифицировать возраст целевого читателя нереально.

Мораль никуда не делась: безногий ветеран, младшая сестрица и добрая тетя научат уму, но кого? Подростков? Едва ли им стоит читать подробности жестоких убийства на глазах у детей, об отрезанных конечностях, изнасилованиях и прочей интересности. Взрослым же простые истины не к чему. Видно, решили угодить всем.

Самое обидное, что при всех недостатках, роман читается бодро и легко. Даже приятно. Хорошо написанная книга, лишившаяся пресловутой изюминки? Пожалуй, что так.

Идентификацию «Герой поневоле» прошел как «Станция Василиск» в миниатюре. Уж до того они похожи, словно автор решил поднять ту же тему, но с другой точки зрения. Персонаж и мир отличаются, да и субцикл «Суиза Эсмей» начинается аккурат там, где завершилось «Наследие Серрано» (по секрету: не заканчивалось), то есть Мун просто поделилась печеньем с другим героем. Так что сходство вроде как умозрительное, но такое же устойчивое, как запах, оставшийся от пирога.

Пирог был таким: женщина из провинции, мягко говоря, не страдающая манией величия, без друзей и связей, служит младшим офицером космофлота; за плечами детская психологическая травма. И вот попадает она в опалу, и отправляют её на дальний рубеж. Винтики сортировать. Там происходит вражеская диверсия и никем не замеченный до этих пор талант героини искрится светом как зеркало в ясный день.

Похоже, бесспорно. Но в деталях – все иначе. Полностью. Абсолютно. Вебер попытался скрестить твердую фантастику с социальной и подать под видом военного романа. Мун сделала упор на психологическом аспекте, раскрыть личность. Она почти не расписывает технические особенности, тактику и историю вселенной до тринадцатого колена. Возможно, все эти детали запрятаны посреди страниц Hunting Party, но глядя на общий стиль повествования, вряд ли и там кто-то всерьез озаботился нашим просвещением. Космическим боям в стиле стенка на стенку и «…тут как бахнет» места практически не нашлось. Те что есть – фрагментарны и преподносятся с точки зрения Суизы. Как и вся книга.

Развитие личности героини – пусть самого развития тут не очень-то и много – лейтмотив «Героя поневоле». События заставили её покинуть зону комфорта, очерченную и подписанную на личной политической карте Эсмей как суверенная держава «Серая мышь». Бегство в детство и обратно, археология личности, поиски друзей и рутинная работа. Вот суть двух третей повествования. Интересно? Противоречиво.

На одной чаше весов превосходно выписанный персонаж. Элизабет умудряется к каждому диалогу, любой реплике неназойливо добавить поток мыслей, чувств и самокопаний молодой женщины-офицера. Любопытно наблюдать за тем как мышь сбивает под собой молоко в масло, выплывая с самых низов – ведь прирожденным командиром и гением её не кличут. Поначалу, во всяком случае.

С другой стороны пасторально неторопливые описания событий и действий придутся по вкусу не всем. Глубокий психологизм и экшен в целом совместимы – доказано Буджолд. Мун все больше заботит носимый ветрами сомнений ялик внутреннего мира девушки. А также её ощущений. Для романа, который почти не описывает вселенную, на удивление сильно ощущение присутствия. Элизабет обожает подробности о том, что как пахнет, где что лежит и как при этом выглядит. Скоро мы будем знать запах и цвет царапин в доке на двенадцатой палубе. Динамика языка хоть и страдает, но не задыхается в зыбучих песках подробностей.

Между делом затискиваются описания – назовем их главами-интерлюдиями, – того, как развиваются отношения с начальством, как героиня обзаводится друзьями, впервые влюбляется. Стоп. Любовной истории не будет. Она дана на затравку для продолжения серии. Здесь же романтические отношения рисуются без нажима, слабыми штришками. Подход правильный: лирика тут нужна в последнюю очередь.

В итоге, «Герой поневоле» образцовая космическая опера о становлении героя. Опуская технические подробности и тактику боев, Мун получила простор для раскрытия героя. С этой задачей она справилась превосходно.

Те, кто хотят боевика с кровью и мясом, новых фантастических идей или глубокой проработки сюжета скорее всего разочаруются. Из-за предсказуемости, логических дыр, натяжек, допущений, чересчур догадливых и удачливых персонажей, а также картонных злодеев. Хотя все это заметно лишь для самых въедливых читателей. В целом, недостатки в глаза не бросаются, удовольствие не портят, атмосферу наивности не создают.

Книга может раскрыть читателям новую грань military sci-fi – показать ищущего себя под началом Ареса человека, в котором легко узнать и себя.

Прекрасная камелия, запертая в заброшенном саду – таким мне видится Mind light, за что-то прозванный на родине Гагарина «Космическим десантом». Первая часть дилогии о семье межзвездных торговцев Майклсонов, рассказанная простым, ярким, динамичным языком, предана забвению. Незаслуженно и несправедливо.

Не буду жалеть эпитетов – роман не великолепен, он вторичен, он почти не несет свежих идей. И он меня очаровал. Как та девушка в шестнадцать… или семнадцать? Он умудряется быть одновременно о людях и о пришельцах. Он о контакте одиноких людей. А возможно – двух рас в темной гостиной космоса. Решать предложено нам.

Талант Маргарет в том, что составляя книгу для подростков (то, что на западе называют young-adult), она создала книгу, которую полезно прочесть дважды: в юности и зрелости. И увидеть разные сущности: приключения и пришельцев, или людей и взаимоотношения. Для меня это повесть об отношениях. «Разум и чувства» в мире, скроенном по канонам «Космических торговцев» Нортон?

Отнюдь. Это не любовный роман, не мелодрама; романтика повествования продета едва заметной нитью меж лоскутками приключений. Все больше это рассказ о самых разных чувствах, которые не называют, а подразумевают. Дружба, честь, привязанность, долг. Наивно? Нет. Дэвис оперирует возвышенным, не отрываясь от земли; не превращая отчасти триллер в своего рода «отчасти» сказку. Это достаточно «взрослый», но все ещё добрый космос.

Нет места пафосу и героям вселенского масштаба. Космоопера без космооперы об обычных людях. Может чуточку лучше нас. Не намного. На расстояние протянутой руки. Потому что они не прогибаются под тяжелой жизнью. Это можем и мы, ведь могут же они. Я в это верю, как верю в этих персонажей.

Портреты вырисовываются мелкими мазками, подспудно раскрывая суть характеров. Не всех, только основных. Да и то, из пары Лукаса и Кайли, особенно красивой выглядит она – девушка, что могла бы жить со мною по соседству. Быть женой или сестрой. До того правдоподобна. Это чертовски приятно – видеть, как деликатно автор раскрывается её характер, не нарываясь на камни противоречий. Не Мэри Сью. Сильная слабая женщина.

А злодеи, что покушаются на неё? Да, есть. Много. Но все за кадром. Ими выступают не только люди. Young-adult, помните? Страхи, неуверенность, предрассудки. Автор ненавязчиво, без укора утешает и направляет. Как мудрый друг. Без моралей и наигранности. Свои мысли писатель аккуратно по крупице вкладывает в слова друзей, братьев и сестер. Их даже не заметить сразу – в голове они звучат уже позднее. Как луч света меж перистых облаков.

Где-то на ещё большей глубине роятся мысли, идущие к взрослой жизни. История не о единении тел. В ней нет места похоти и страсти. Даже капли. Это зрелый, крайне зрелый взгляд на отношения мужчины и женщины, идущий через рассудок и не знающий компромиссов. Любовь из принципа. Агапе. И не всегда она романтична. У неё совсем другой, извилистый путь.

P.S. Да, я почти не написал о НФ-составляющей, простите. Она отнюдь не фон – интересный мир с историей и уютной атмосферой ясно виден сквозь толстые стекла иллюминаторов.

Мало что сказано о недостатках, а они есть. Сюжетные линии второстепенных персонажей обрываются; вторая часть книги не динамична и растянута; ситуация с избиением Лукаса выглядит наигранно. Да и сам его персонаж заметно бледнее Кайли.

Но захватывающие фантастические картины, сюжет, за которым интересно следить, приятный слог, и даже атмосфера космических странствий – это не то, почему я обязательно порекомендую «Свет разума» своей дочери. Об истинных причинах я написал выше.

Центральное место в истории «Агента галактики» занимает Теория Хаоса. Слышите, как заерзали в креслах от предвкушения любители «Твердой» НФ? А гуманитарии пошли по домам, хотя расходиться стоило бы всем – книга написана совсем для другого читателя.

«Твердый» посыл хоть и пронизывает приключения героев, по форме книга – подростковый космический боевик. Громоздкая матчасть Теории Хаоса легко уложилась в несколько абзацев с наглядными примерами. Кэпп тему знает.

Чего автору не удалось, так это вовремя остановиться, не забив роман казёнными штемпелями. Если герой – то лучший в мире агент; его девушка – конечно крута, холодна и умна; а на спасение чего-то меньшего, чем галактика мы не согласны. Планеты горят, флоты гибнут. Закадровая красота.

К чему классической космоопере, воспрянувшей после пришествия саранчи «Новой волны» наукоемкая Теория Хаоса? Немногословные выступления ученых мужей обрываются на полуслове, уступая место в кадре армейским бластерам и нелепо возвышенным диалогам. Герои импульсивны, действуют вслепую и поддаются истерикам.

Смесь космооперы и НФ в принципе возможна. Читаем же мы Вебера уже двадцать с лишним лет. С Кэппом номер не прошел. Его корабли без всяких причин мгновенно скачут по галактикам. Герой же с вживленным передатчиком легко общается с земными коллегами. В реальном времени!

После этого, хоть формулы на доске пишите – не поверю в научность этой фантастики. Вот в попытку приобщить к Хаосу детей школьного возраста запросто. Или в неудачный жанровый эксперимент.

«Пробуждение левиафана» роман динамичный, но эмоционально ровный, с короткими шокирующими всплесками. Чередующееся между двумя героями повествование к финалу за шиворот не тащит – щадит нервы. Напряжение держат паузы, расположенные в правильных местах. Как в сериалах. Глава заканчивается и передает эстафету другому персонажу. Прием не новый, но сохраняет интригу безотказно.

Читать интересно. И об уставшем от жизни детективе, и о молодом идеалистичном капитане космолета. Рассказ первого окрашивает жизнь в монохром классического нуара и бросает – поначалу, во всяком случае, — на станцию. Знакомит с местным колоритом.

Внезапно из стены приключенческой фантастики с детективным акцентом проступает социальный рельеф. Нас подводят к культуре «Астеров» — жителей астероидных станций — с сепаратистскими настроениями. В общих чертах напоминает мировоззрение обитателей планет в мире «Обряда перехода». А как не вспомнить размеренную «Последнюю базу» с описанием быта станционеров?

Последнему сравнению «Пробуждение левиафана» проигрывает по части достоверности описания людей и отношений. Наши персонажи – не более чем стереотипы. Джим Холден – совестливый и наивный святой; Миллер – спившийся циничный коп. Разные, но рядом. Хотя и не вместе.

На конфликтах взглядов авторы ставку не делают. Их больше интересует – фоном, само собой, — сосуществование двух культур: планетарной и станционной. Любопытное представление о том, как изменится мировоззрение людей, стоит им поселиться не на планетах. Книга ценна одним этим. Но не о том.

Впереди масса приключений. С теориями заговора, перестрелками и трупами. Обо всем обстоятельно, как в лучших твердых НФ, но чуть. Будто мы давно живем в этом мире и уже все знаем. А разве нет? Кажется, почти физически ощущаем перегрузки, надеемся найти девушку и переживаем за возрастающее напряжение в Солнечной системе. Одновременно. Это в самом деле наш мир и наш космос. Спасибо живому языку и ясному переводу.

«Крылья» не значатся лучшим романом Крайтона. Печально. Если он не самый-самый, то особенный наверняка. Тут нет докторов, ученых, секретных баз и затерянных островов, как нет сфер, кубов и прочих правильных геометрических фигур. Зато есть авиалайнеры. Ключевые партии исполняют обычные люди: те, которые учат самолеты летать и заставляют падать.

Свет на сцену: появляется два человека особого сорта – профессионалы. Любимчики Крайтона. Две женщины: следователь-идеалист, ищущая правду о крушении, и журналистка-карьерист, бегущая на высоких каблуках за сенсацией. Столкновение интересов. Разность потенциалов. В коем-то веке за персонажами Крайтона интересно наблюдать.

Главное блюдо книги – атмосфера. Автор формирует из заурядного производственного романа редкого качества триллер. Он учит, удивляет, и не знает тем для фортепьяно. Почти детективный, по-крайтонски динамичный сюжет захватывает и держит в напряжении.

Роман не терпит дешевых трюков: внезапных постельных сцен и неуместного экшена, как у Бирна или Смита («Небоскреб» и «Охотники за алмазами» соответственно). «Крылья» — стильная, умная и не вульгарная книга для зрелого читателя. Да, и, конечно, всех тех, кто хоть немного любит самолеты.

Каждый роман Крайтона – праздничный воздушный шар для ученых, наполненный клаустрофобией, секретностью и слегка научной мишурой. По ощущениям – тот же Индиана Джонс или ранний Бонд, только танцует под музыку научного технотриллера. Ритм выдерживает не всегда. Но к «Штамму “Андромеда”» это традиционно не относят. Книга молодого доктора принята на ура, экранизирована и положена на полку с классикой.

Есть повод для праздника? Кажется, да: редкий мотив заражения из космоса подан не как прямолинейный экшен Гаррисоновской «Чумы из космоса», а как дегустация чего-то изысканного и камерного. Тайные правительственные программы, подземные лаборатории и липкое ощущение: а вдруг такое происходит в самом деле. А может уже было? Будоражит не меньше Тунгусского метеорита. Аутентичность – главная заслуга Майкла. Спасибо.

Это объективность семидесятых. А что сегодня?

Рассказ не захватывает как в 70-е. Технологии и научные данные успели потерять актуальность. Он устарел. Томная обволакивающая атмосфера – это интерес того, что творится на пике науки; что скрывает власть. Напряжение проходит, стоит коллегам собраться вместе. Будни. Легко забыть, что от их работы зависит жизнь на Земле. Мы с самого начала знаем, что все будет хорошо – и зачем было с первых же строк играть реквием по драматичность? Ради пущей «псевдодокументалистичности»? Странный размен.

У «Штамма “Андромеда”» удачная завязка, но никудышная драма, ни одного персонажа – лишь говорящие головы, провисание сюжета в середине, скудный язык и крупица «научпопа». Можно продолжать, но с точки зрения «Твердой» фантастики – это действительно классика со стружкой идей о том, чего человеку делать не стоит. У нас просто может не оказаться под рукой талантливой команды спасателей мира в белых халатах.

Классическая космоопера – это когда пара-тройка отщепенцев делают день всей галактики. Каппс взялся именно за классику. Высокопарную, примитивную, нудную. Ту самую, что уже на другой день после трудов «Дока» Смита и «Звездных королей» Гамильтона некоторые критики загнали в кандалы низшей касты бульварных романов, продающихся на пересадочной станции. А ведь на дворе уже были 70-е.

Как и первопроходцы, Каппс не вдается в подробности истории, мира. Боевые сцены воображения не взрывают тоже. Пиф-паф, счет один ноль. Все, идем дальше. Зато много внимания пустым диалогам со словами, какие могли б вылетать из уст персонажей Жюль Верна, но не героев будущих войн. Слишком много ахронимов, напыщенности, недалекости. Поверхностно.

В то, что кто-то там гениальный тактик, а другой – старый хитрец, проживший пару тысяч лет в бегах, не веришь ни на миг. Все – даром, что с разных планет – ведут себя одинаково, имеют схожий этический кодекс и наивны. Как злодеи в мультфильмах для детей. И как дети же восторгаются чему-то новому, театрально хватаются за сердце и сотрясают воздух пафосными речами. Как тут не вспомнить Джона Гордона.

Читать тоскливо. Те напали, эти отбились. Третьи поняли, откуда ветер дует, и напали на первых. Явного апогея так и нет – автор швыряет настроение повествования от тоски к неумеренному воодушевлению – такая вот амплитуда.

Незамысловатая сказка. Из литературной ценности описание представителей различных цивилизаций, да отсутствие пошлости. Урна тут же, на пересадочной станции.

Пусть и с резким социальным передергиванием – а как иначе ярко впечатать в сознание идею? – рассказ представляет внуков поколения «Я, Я, Я». Жестко. Даже жестоко. Но правда: это наше будущее. Не о том, что будет, а какими будем мы. Да все такими же эгоистами. Трюизм? Ещё какой.

Зато автор с толикой грубой иронии демонстрирует два состояния социальной деградации одного индивида. Легко подавлять совесть, когда асоциальное поведение отразиться на ком-то другом, кого не знаешь. Сложно, когда понимаешь, что от преступления до наказания на деле шаг.

Для полной аутентичности герою следовало сунуть голову в петлю. Тогда бы: «браво, верю». Увы, он был просто мертвецки пьян.

Стоит ли читать? А почему бы и нет. Хотя бы с тем, чтобы подумать: что чувствовал бы я, на месте мужа Евы. А может над тем, что бы сделал я на месте доктора: настаивал на правах или решил остаться человеком, не животным?

«Учебник выживания в “Последнем легионе”» гласит, что это не космоопера, а планетарный боевик. Во втором пункте пособие настоятельно рекомендует не воспринимать мир Банча всерьез. Ещё была там рекомендация, — сомнительная, правда, — читать каждую третью страницу или главу по нашему выбору. Познакомившись с «Последним легионом», можно лишь поразиться мудрости составителей «Учебника».

Постреляв в космосе, Банч сажает нас на первую подвернувшуюся планету, надевает на двух приятелей мундир и выдает винтовки. Здешняя армия – полуразвалившийся Корпус с допотопной техникой и хромой дисциплиной. Драндулеты умирают под брань служивых, пехота мокнет под дождем, карабкается по скалам и участвует в постановочных учениях.

Неудивительно. Планета на окраине мира. Все что она может дать агонизирующей Конфедерации – руду. Классовая иерархия и апартеид в добрососедских отношениях и выпивают по чашечке чая ровно в полдень. Зря, что Банч соавтор «Стена» — над расизмом не смеется, угнетенных не жалеет. А посмеяться все равно есть над чем.

Если не считать неудачных шуток автора, то умиляет в первую очередь едва уловимый шлейф фарса, театральности. В этой пьесе нет ролей умных. Карикатурными дураками и сорвиголовами выставлены все: богатые, бедные, офицеры и солдаты. Да и сами герои от них не отстают.

Гарвин и Ньянгу выдают себя за крутых перцев, а ведут себя как спятившие посетители, скажем, океанариума: безрассудно ныряют к акулам и дурачатся с морскими ежами. Авантюрность, достойная Гаррисонского ДиГриза. И глупость. Оба персонажа с самого начала настолько верят в себя и удачу, что их похождения смахивают на спектакль. Раздробленность армии и шаржированные злодеи – местные религиозные фанатики, добывающие руду (см. Red Fraction), усиливают ощущение.

Авантюрность и серьёзность там, где за милю виден гротеск – явный признак подросткового романа. Интересного? Только если внять совету и пролистывать каждую третью страницу или главу. Рассказ топчется на месте, буксует на асфальте. Не из-за языковых конструкций или описаний природы – этого, спасибо, нет. Как нет и лишних акцентов на второстепенных персонажах и смакования постельных сцен.

Проблема в том, что в «Последнем легионе» действий на рассказ. Хорошо, на небольшую повесть. А он на цыпочках тянется, чтоб сойти за роман. Получается со скрипом. Впрочем, для неискушенного читателя вполне неплохой «леденцовый» роман с усреднёнными героями и злодеями. Почти образцовое чтиво для подрастающего поколения. Но не факт, что даже его представители захотят читать продолжение.

Было темно. Отчасти поэтому, отчасти потому что, и в этом не стыдно признаться, испугался, я так и не разглядел, как выглядел тот чертик, что дернул меня посмотреть в сторону фантастических боевиков. Может оно и к лучшему – вынырнуть из одного озера и бултыхнуться в другое. Стоя по уши в воде, запутавшись в тине и ловя глазами возносящиеся пузырьки воздуха, я вспомнил – не иначе синапсы-землеройки запоздало докопались до древней мудрости: «не зная брода, не лезь в воду». И пожалел, что не подумал об этом раньше.

Нет, отнюдь не из-за того что фантастический боевик «Ангел-Хранитель 320» ужасен, или похороны ушедшего времени прошли как-то не так. Все было вполне на уровне, чтобы удовлетворить такую брюзгу как я. Вкусные угощения из простых предложений, динамичная донельзя музыка повествования. Хотя, кажется, кто-то кричал, что, мол, не подобает на таком мероприятии веселиться, контраст неверный и все в таком духе. Этого чокнутого – не помню, как его звали и чей он родственник – быстро спровадили.

А чего возмущаться? По мне так она такой и должна быть. Не быстротечные схватки с подниманием руки победителя, а жесткие, резкие, обрывочные, но подробные. Как хорошо поставленный клип, когда в минуту времени нужно уложить жизнь незадачливого парня и рассказать обо всех его отношениях с девушками. Кстати, девушек, как на мой взгляд, пригласили многовато. Все, конечно секс-бомбы и обязательно покажут в постели высший класс, на радость гостям пубертатного периода. Ну зачем, а?

Но увяз я не в этих деталях. Просто так говорю, чтоб вы не подумали. Тиной оказались второстепенные персонажи (включая девушек, но об этом ниже). Стиль, классно работающий для описания войны, для мирных сцен годится не лучше, чем кувалда для лечения головы. Мало кто ждет от боевиков расписных матрешек-характеров. Все больше хромают ожившие поленья. Солдат-де только у Хайнлайна (Звездный десант) бравый и дрессированный. Ну, может ещё в «Цельнометаллической оболочке», откуда «Триста двадцатый» позаимствовал структуру повести — четкое деление на учебную и боевую части. Но, так вот, у других авторов, у Поля тоже, солдат – пьяница и распутник. Стандарт. Да и как друг, наш герой Серж, скажу честно, так себе. Хотя надежды подает.

Но и жуй с этим Сергеем, не до него. От своих слов не отрекаюсь – стиль отличный и боевые столкновения описаны так, что пальчики оближешь, если ценитель, конечно. Но не интересно за ним наблюдать. На его месте мог быть Джон, Кей, Фил – кто угодно. И тут я начал крутить головой. Темно было, вы же помните? Вот и показалось, что где-то туда дальше, ближе к горизонту, что-то достойное. Ну, думаю, может другие герои заслуживают внимания.

Скажу сразу, разочаровался: раз уж ввели их, этих друзей и случайных девушек для блуда, да ещё и заострили на них внимание, на девушках особенно, то хотелось бы немного больше последить за Самураем, послушать солдатские байки Кнута. Узнать, много ли таких как Мэд (полевых психологов — этаких Эллисон, пришедших сюда на подработку со страниц «Графа Ноль» Гибсона) и может ли она уволится со своей работы? Нет, автор подразнил и ушел, как это называется: «рассказывать историю героя». Рассказал. Все счастливы. Занавес.

Вот так и запутался в тине. Читаю о бойне, и не покидает мысль, что хочу узнать о других солдатах, а не о том, как лихо русский парень воюет. А в Сергея не верится. Да и не герой он. Просто буратино с мозгами.

Словом, вылез я из воды под утро, слегка разбитый и порядком разочарованный. Хэппиэнд вообще не гармонирует с описанием мира. Ну так ведь, нет ни мира, ни описания — пиф-паф без претензий. От этого ещё грустнее. Могло ведь получиться что-то большее, чем клиповый боевик.

«Вторжение в Империю» (хотя правильный перевод все же «Империя Воскрешенных») из тех космоопер, что склонны кружить в вальсе со всеми дамами на балу. Одновременно. Скотт поднимает массу тем: о политике, жизни после смерти, любви, технологиях будущего, прогрессе, королях и капусте. Но главные ворота, куда намечено забить гол: боевик, космоопера и «твердая» НФ. Забить мяч удалось только в одни.

Космоопере не к чему технические подробности. Люди – вот что по-настоящему важно. Остальное – довесок. Впрочем, если уж захотел создать мир, будь готов писать обо всем: и почему зубочистки квадратные, и как кот в детстве укусил героя за ногу, отчего у последнего с тех пор случаются приступы истерического мяуканья. Вестерфильд подготовился к этому не хуже бойскаута. Почти научно рассказал о принципах работы всего, от дронов до системы кровотока у расы Риксов, вторгшихся во владения Империи Воскрешенных.

Одна печаль – в этом самом «почти». Описания поверхностны, в духе: «эта штуковина сделана из мега-нано-волокна и по идее должна танцевать джигу на столе в самый разгар празднования, но никто не знает, как она это делает». То есть от наукоемких приставок мега- нано- гипер- транс- зарябит в глазах, как в каком-нибудь подростковом романе, но цельность «твердой» части не больше чем у скомканной салфетки.

О расах, истории и всем-таком прочем, автор упоминает в лучшем случае вскользь. Разве что о населении «Чумной оси» нам расскажут побольше. Но эти ребята так и остаются фоном и лишь немного подыграют во второй части романа («Уничтожающий миры», но в нашем переводе: «Корабль для уничтожения миров»). О становлении империи мы не узнаем ровным счетом ничего. Изобрел человек, как оживить людей, сделал зомби, надо думать, разбогател, но как, почему он стал императором восьмидесяти миров? Как смог создать цельный культ-религию имени себя?

Личность, режим и история диктатора вынесены за скобки. Он злой, самодур, негодяй – это аксиома. Но что «хорошие» предлагают взамен? Абстрактный прогресс как многовековой процесс смены поколений? Не маловато ли для ненависти к стабильной империи, тем более что «хорошие» политики в лице главной героини тоже не лишены недостатков.

Женщина-сенатор готова душить неугодных финансово, опосредованно убивая тысячи, но боится за единственного возлюбленного, с коим она разделила несколько ночей и четыре дня в личном поместье десять лет назад. Вот уж, поистине, сила любви. Её любовник, капитан Зай как раз оказался в центре конфликта. Человек, верный императору от костного мозга до селезенки, готовый умереть за него, не раздумывая. Но мысли предатели. Подумал о возлюбленной и — муштра, честь и собачья преданность императору слетели, как шкурки с жаренного арахиса.

Мотивация персонажей шита белыми нитками, едва ли заставляя переживать, кто выживет, а кто нет. Зато тема лесбийской любви инопланетянки и местной девушки умиляет, пусть изложена пунктирно и плоско.

Выписаны скрупулёзно, но изящно боевые действия. Каждое движение морпеха, сражения микроскопических дронов, диверсии – все это читается на одном дыхании. На недолгие минуты, погружая в атмосферу изъеденного молью лоскутного мира.

Будучи первой частью романа, «Империя воскрешенных» оставляет половину вопросов открытыми и главный из них – здешний саспенс – что за тайну так охраняет император? На фоне общей слабой драмы, умелое увиливание от раскрытия этой тайны и захватывающие – хотя и локальные – сражения на земле, в воздухе, космосе вполне вытаскивают книгу в разряд читаемых, и даже читаемых с интересом. Но ни о каком шедевре, изысканности, цельном мире и героях нет и речи.

Хотя «Праксис» по праву рождения нужно отнести к династии космоопер, от ощущения, что девица перепутала духи с одеколоном, не избавиться, прочитав и две сотни страниц. Запах приятный, но резко не тот. Долго гадать не нужно. Уильямс пошел на смелый эксперимент, хотя вряд ли сам это осознает.

Представьте – выкинуть за борт героев и пропитать подвиги потом, а не увенчать их вершителей славой. Розгой высечь правых и выгнать из класса. Оставить простых смертных и антигероев, возвести в абсолют реализм и не стесняться показать изнанку жизни.

Вы получите «Праксис». Вы прочтете антикосмооперу. И это… неплохо, для разнообразия.

Мир, несколько миров, завоеванных тысячи лет назад высшей расой – зрелище печальное по определению. Масса запретов на развитие технологий, высокая интеграция инопланетных рас в сплоченное общество единой Империи. Болото бюрократических головастиков и морального разложения. Такой рисует вселенную автор? Может быть.

Миропорядку посвящена от силы страница. Остальное осознание мира Уолтер оставляет за нами. Равно как и интерпретацию мотивов и поступков героев. Они отнюдь не плохие. Просто лишены идеалов. Откуда им взяться в обществе, которое и без завоевателей было бы готово с ними расстаться за миску с похлебкой.

Бедные беднеют, богатые наперегонки соревнуются, как их предки в феодальной Европе, за титулы, покровительство и карьеру. Герой, молодой офицер, в общем-то, славный парень (стойко напомнивший Печорина Лермонтова), но сын своей вселенной. Все мысли: как лучше устроиться, да с кем переспать.

Второй персонаж – зря, что молодая красивая девушка-кадет, живет теми же заботами. Вы ещё ищите здесь доблесть и героизм? Напрасно. Прогнивший, как кажется одним мир, для других – всего лишь отражение наших будней. Чуть преувеличенное, но сильно – едва ли.

Большая часть романа – история этих двух персонажей. Размеренная жизнь, погружение в атмосферу – скверного или обыденного мира, для кого как, – основа книги. Лишь ближе к концу, когда вдруг начнется война, парень и девушка, разделенные световыми годами, окажутся за штурвалами своих кораблей.

Масштабных столкновений нет. Изысканных маневров тоже. Слегка унылая часть, где герои ходили на светские приемы, без разбору с кем занимались сексом и мечтали о житейских радостях на порядок веселее здешних клаустрофобных боев, напоминающих сражения ржавых списанных дизельных подводных лодок. Но так антикосмоопера.

Автор плевать хотел на развлечение. Он за реализм. Корабли ведут себя по всем законам физики – кроме гипертуннелей, и аннигиляционных двигателей никакой фантастики. Ньютон был бы доволен. Цепкие пальцы реализма, несмотря на ускорение, удержались за обшивку кораблей и пробрались внутрь. Пилоты мучаются от давления на мочевой пузырь при перегрузках, теряют сознание и не в силах удержать рвоту. И все же воюют. Без пафосных речей и благородных целей. Ради жизни. И повышений.

Флот похож на разложившегося мамонта, который сам ещё этого не осознал. Главное – хорошо играть в футбол, правдоподобно льстить и скрывать под слоем краски царапинки на боеголовках ракет. Шутовские учения, призванные напомнить, на какие кнопки нужно нажимать (если что), под стать бессмысленным законам правительства. О субординации тут не слышали. Переспать со своим капитаном – а что такого? Разве что тараканы по стенам не бегают и паучки не облюбовали темные уголки кают. Дивно, с каким усердием автор представил нам самую неподходящую для побед армию. Низкий поклон за врученный конверт с мрачным реализмом. Есть что пощелкать.

У поклонников ортодоксальных космоопер от романа может наступить когнитивный диссонанс. К «Праксису» нужно привыкнуть. Вернее можно, но едва ли все захотят.

С первых страниц книга настраивает на меланхоличную отповедь ещё не совсем старого, но уже видавшего виды солдата. Немного о космосе. Немного о технике. Совсем чуть о душе. О войне и людях. Роман не обманывает ожиданий. Тут всего понемногу. Поверхностный. Такое определение будет справедливым и нейтральным.

А теперь без эвфемизмов. Бредовый. Скучный.

Окрасив тоской небо и землю, мы мчимся с молоденькой девчонкой в бар творческой тусовки. Драка. Беспамятство. Все люди зомби. Ок, нет, зомби не будет. Есть военные, переместившие на планету центр планирования; поставили базу и переругались с местными хиппи. Вернее раздарили им по пригоршне свинца на брата. Сурово – ну так война же.

Инопланетный захватчик за кадром – он тут при чем только в воспоминаниях, да ближе к последней главе. До этого люди решают мелкие дрязги, галопом летая по страницам. И умирают. Привычка у них есть такая мерзкая – умирать. Пачками по двенадцать штук.

Тут-то – внезапно – мы расшибаем нос о научную составляющую повествования: всеобщее человеческое сознание. Память поколений, заточенную в нематериальной сфере. Эфир, откуда великие умы выхватывают гениальные идеи. Вторично.

Луис все же выкрутился. Вместо гуманитарной фантастики о душах всея живых и мертвых, он вписывает их в рамки научных постулатов квантовой физики. На привычный манер: поверхностно, впихивая гранд идею в несколько страниц.

Куда ведет автор ясно: мы де, техническим прогрессом сами себя губим. Не ведая. Решение есть: на помощь приходят сверхлюди в одном экземпляре и герой, внезапно – извините, снова вырвалось – ставший кем-то большим, чем поддержанный вояка с полки в комиссионке.

Ах да, война. Она закончилась. Также как началась: за кадром, беззвучно и безэмоционально.

Имея полный набор штампов, перечислять которые нельзя без раскрытия сюжета, роман уже со второй главы на вкус как несоленый переваренный рис. Быть бы ему рассказом на пять страниц, а не полновесной книгой, с двумя страницами слабо раскрытой идеи и сотней-другой её убийц.

Иногда стоит смотреть по сторонам. Например, переходя улицу. Или выбирая, что прочесть. Вот и «Обряд перехода» был найден, во время вглядывания за горизонт. История о подростках – это так жизненно… в юности. Потом – не до тех мелких романтичных будней, какими был наполнен воздух детства. Но Паншин писал не для детей. Не только для них.

«Обряд перехода» не пропитан влажным воздухом ностальгии о славных беззаботных деньках (помните «Вино из одуванчиков» или «Тело»?). Не готовит загодя зонтик перед потемневшими тучами взрослой жизни. Он как будто всего этого не замечает. Но так только кажется.

Миа Хаверо, умная девочка, увлекает нас за собой путем воздуховодов корабля жизни, ни разу не намекая, куда приведет и чем ей кажется эта дорога. Важен процесс.

Не спеша, – а куда торопиться – героиня с детской непосредственностью вводит нас в мир своего внеземного детства. Доверительно, словно лучшей подруге, говорит все, о чем думает. А думать ей придется не только об играх. Так уж заведено – в 14 лет нужно отправиться на чужую планет и выжить. Доказать, что достоин жить. А то как же, место на корабле ограничено. Жить достойны лучшие.

Автор, как и Миа не протестуют. Такова цена билета. Плодитесь и размножайтесь. Но в меру. И под чутким руководством евгеника: подскажет, чьи хромосомы лучше. Рожать по приказу придется всем. Любить и уважать партнера необязательно. Если что, чадо вырастит интернат. И воспитает членом общества, чья цель – существование для собственного блага.

Вам нравится этот мир этического геноцида? Паншин не скажет. Миа тоже промолчит. Так заведено; альтернатива – перенаселение, уничтожившее родную планету человечества. Из зол выбирают меньшее.

Мию больше беспокоят отношения с колонистами. Поначалу, правда, она даже об этом не задумывается. Грязееды они и есть. А мы – обитатели корабля – настоящие люди. У нас есть знание, а они только в земле копошатся, борясь за выживание на новых родных планетах. Справедливо.

Позднее все изменится. Без надлома и трагедий – тут их почти нет, очень ровно написанный роман, мягко нравоучительный. В лучших традициях Хайнлайна. Мия растет. Замечает, не может не замечать – умная девочка, — что у всего есть обратная сторона. Даже – и особенно – у режима, который совершенно справедливо и гуманно отправляет беременную незаконным ребенком женщину, практически на верную гибель.

Революций и переворотов не будет. Только понимание неоднозначности привычного и зыбкости сложных, противоречивых этических систем. Системы эти – лишь оправдание выбранной линии поведения. Что же лучше: хаос или порядок? Мия хотела бы сказать, но она уже усвоила: нет черного и белого. Решить, должны ли отношения корабля и колонистов измениться, нам следует самим.

***

Эскизно книга напомнила «Убить пересмешника», вплоть до некоторых ключевых сцен. Но этические вопросы, поднятые в книге, не только давят числом, но и глобальнее.

Приятно отметить непротиворечивый образ девочки. Легко и естественно раскрытый характер. Это не «Игра Эндера» с его застывшими во времени детьми-вундеркиндами. В рассказ Мии не трудно поверить, как и в неё саму. Несмотря на это, Мия – всего лишь непредвзятый рассказчик. Истинные герои действия читатели. Защитники и обвинители этических основ, по которым живут все вокруг.

Я трачу 0,012 секунд на решение написать о «Мне ехать ещё далеко». Отправляю запрос на дополнительную информацию о цикле. Через 0,021 секунду получаю ответ: Вебер подхватил эстафету авторства в межавторском цикле у Лаумера, Кейта и Фосетта. Ещё 1,203 секунду изучаю содержимое книг серии. Теперь мне требуется всего лишь 4,503 секунды на составление собственного мнения.

В отличие от других писателей, Дэвид сосредоточился не на динамичной истории или боевых действиях, а на отношениях человека и машины. Поправка. Кейт в «Бригаде Боло» тоже изображает отношения, имеющие с точки зрения человека эмоциональный фундамент (вероятность этого 64,4%). Но речь идет о преданности. То чем мы, Боло, обязаны отвечать на отношения с человеком по замыслу наших конструкторов.

Вебер идет дальше. Его Боло – почти человек, искусственное самосознание. Женщина. С командиром – побитым жизнью мужчиной-военным, сосланным на окраину обжитых миров. Из этого получаются отношения… совсем иного рода.

Я пытаюсь подобрать правильный термин, чтобы описать жанр. Для этого подключаюсь к классификатору стилей и сопоставляю их с циклом «Боло». На это уходит 0,003 секунды. Серия уживается в жанрах «приключение» и «боевик». «Мне ехать ещё далеко» — «мелодрама» и «боевик». Бортовой компьютер находит в словаре определение: абсурд. Я перепроверяю информацию. С вероятностью в 78,5% книга – непопадание в целевую аудиторию.

Возможно у Вебера талант работы в этих жанрах? В базе данных я ищу его произведения. После изучения цикла Honorverse за 0,503 секунды я делаю вывод, что это не так. Недостаточно выразительный язык автора на 95,2% идеален в описании машин и создании цельного мира. Но запинается в мелочах. Таких как люди. Малый размер книги усугубляет проблему: раскрыть характеры не хватило времени.

На боевые действия затрачено ещё меньше страниц. Большая часть книги – знакомство с обитателями планеты, посвящение в заговор и подготовка к нему. Параллельно герой знакомится с вверенным ему Боло; под конец мы видим единственную скоротечную стычку. Конец.

Тем не менее, с вероятностью в 61,7% допускаю, что читать интересно. Плавный, хотя и поверхностный ход сюжета не ставит перед интеллектом сложных задач: понимать героев, мотивы врагов и видеть цельную картину не нужно. Язык автора скуден, но динамичен. Идеи самопожертвования и взаимной любви наивны, а оттого притягательны. Бортовой компьютер подсказывает ещё один термин: трогательно.

Трогательная мелодрама о боевой машине, которая любила. Вам это интересно? Если Вы желаете услышать мое мнение, то я, Боло бортовой номер P1L0tUS, считаю, что это мило. Потенциал истории раскрыт едва ли на 34,7%, но все же мило.

Вебер на финишной прямой. Даже вселенной когда-нибудь предстоит сделать последний вздох. У Харрингтон впереди ещё один рывок, не больше. Впрочем, может быть, вселенная переживет смерть «Саламандры».

«Грядущая буря» не меньше «Дела чести» отодвигает Хонор на третий план. На открывшейся панораме противостояния с Солнечной Лигой и Мезанскими кукловодами она – крошечная клумба в ухоженном саду межзвездной жизни. Все ещё эпик. Все ещё космоопера. Но люди важны меньше, чем столкновение взглядов. Это не только о «Буре» — обо всем, что вышло после «Эха Чести» («Испытания Адом»).

Повествование статично. Конец войны с Хевеном, военный и торговый союз, зарождающаяся война с Лигой и тайные операции Мезы. Диалоги, диалоги. Автор все время оглядывается на недоверчивых читателей, будто боится услышать от них презрительное фырканье: «не верю». Опасения не беспочвенны – только взгляните на распухший инфодамп на сайте издателя. Основательность превращает многие главы в постановочные сцены, предвосхищающие недоверие. Атмосферно. Убедительно. Наиграно.

Все привыкли, что каждые три, четыре книги появляется новый враг, которого нужно вписать в привычный мир и раскрыть. Крайний такой роман «Дело Чести». Видно его не хватило. «Грядущая буря» продолжает расширять вселенную, выливая на мельницу повествования все новые доказательства того, почему солариане такие тупые, почему Меза так коварна и насколько умны и благородны мантикорцы и хевы.

Все это было не раз. И что же это значит для читателя? Момент невозврата был пять книг назад. Те, кто устал от склонности к монометаллизму, до 13-ой книги просто не дожили. Остальные? Они рады расширению любимого мира. Пусть даже сама Хонор теперь фигура номинальная. Её тема уже раскрыта. Разве что королевой осталось стать. Или погибнуть.

Смещенные акценты обратили внимание на мир, как таковой, а не его героев. А раз так: много диалогов, объясняющих сюжетные решения? Прекрасно. Читать это – с учетом, что вам нравится этот мир – одно удовольствие. У Вебера сладковатый язык. Он не усложняет простое. Использует понятные метафоры, легкие шутки и за его логикой не трудно следить. Даже если от количества персонажей голова пойдет кругом.

Первая четверть книги подошла для «теневой» саги, а не основной. Было бы ещё хуже, если содержание следующего романа – «Тень свободы, не вынесли в отдельную книгу. А ведь планировалась одна «мегакнига» объемом с «Пепел победы». Видно кто-то в Baen подсказал Дэвиду, что большие книги хуже продаются. Упомянутая четверть книги читается как протокольный довесок и справка о положении дел накануне, а не часть основного действия. Жертва капитализма.

Оставив на перроне первые десять глав, поезд истории рванул вперед, что стук колес о стыки рельсов-глав слились в монотонный звон. Динамика возросла — действие ожило. Разве кто не любит теории заговора? Кому-то наскучили космические баталии? Кто-то не хочет посмотреть контраст глупости и мудрости, которые убивают или возрождают из пепла державы?

Роман, по-прежнему написанный с любовью, благоговейным размахом и достойной восхищения фундаментальностью. Но не согревает как «Станция Василиск» или «Честь королевы». Там где было по-домашнему тепло от камина – теперь не согреться. Огонь остался тем же, но обогреть нужно слишком много. Это другой роман, а может, подсознательно, другой цикл.

Изменить форму, размер и стиль – трудный шаг для мастеров ленточно-конвейерного труда. Но Вебера к ним едва ли отнесешь. Это раньше события каждой серии повторялись и шли по кругу как спираль на раковине наутилуса. Со времени «Поля бесчестия» сериал стал другим. «Среди врагов» и «В руках врага» подтвердили курс экспериментаторства. «Эхо Хонор» (она же «Испытание Адом») – отдает приказ: «полный вперед». Что получилось? Мир Хонор больше не вращается вокруг неё. Не съеживается до размеров подсобной станции на задворках вселенной.

Автор на наших глазах мнет в руках снежок размером с галактику, отводя жизни героини едва ли четверть рассказа. Играть в снежки пришли все: мантикорцы, грейсонцы, хевениты и дружная бригада Хонор. Каждый позвал друзей. В результате история – консилиум наций на открытом воздухе.

Хэвы с манти воют, успевая плести интриги против своих и чужих. Грейсонцы и родственники Харрингтон скорбят о кончине дочки и народного героя; разгребают политические последствия. Хэмиш терзается чувством вины: не уберег любимую. Каждая история заботливо огорожена в отдельные мини-новеллы, охватывающие в совокупности почти два года.

Больше всего времени автор отводит хэвам на пороге решающих атак и преобразований в обществе. Фанерно-декоративная размазня а-ля злющий враг начинает обнаруживать признаки ума и благородства. Во «В руках врага» уже было и это. Теперь ясно – не показалось. Нас знакомят с новыми персонажами в стане врага – теми, к которым нам стоит присмотреться и полюбить.

Между этим, сама история закулисного политического мордобоя скучна. Она – по-прежнему фон, такой же, как описание технической базы. Красивый, реалистичный, но фон.

Чего не скажешь о Хонор, надевшей с друзьями умозрительный камуфляж в джунглях Аида. Партизанская война на планете-тюрьме – пример того, что Вебер талантлив не только в космосе (впрочем, «Мне ехать ещё далеко» подтвердила это на два года раньше). Если части о хэвах полнятся душной подлой интригой, то сражения Хонор – напряжением от азарта и искренними переживаниями за героиню и её крошечный отряд.

Напоследок космический бой и, пожалуй, самый красивый и трогательный во всей серии финал. Веберу – реверанс за четыре замечательные истории, волей жизни, оказавшиеся одной превосходной книгой.

Несмотря на обычный для сериала размер и форму, книга воспринимается особо. Печально, тревожно. И это здорово – если книга способна зацепить. Такие же чувства вызывает «Поле бесчестья». Но в той пеше-политической книге ни слова о космосе и боях. И даже не это важно: четвертая книга о вопиющей несправедливости. Эта – об угрозе пыток и бесславной смерти.

Различить истинно веберовский динамизм и крутой замах автора на героиню, можно лишь осилив половину книги. Первая её часть — повторяющиеся, порой откровенно бессмысленные диалоги, словно специально приписанные позднее – когда оказалось, что размер рукописи не дотягивает до романа. Предвзятые домыслы? Возможно. Вебер всегда опасно близок к границе занудства, рассказывая мелкие детали. Но не будь их, вряд ли бы этот мир полюбило столько народа.

Но то, за что любят вселенную Хонор Харрингтон преданные читатели, начнется ближе к концу. Путь от безнадежности к тому, что можно с оговорками назвать победой. Заросшая тропинка, наполненная воздухом чести и дружбы.

Возвышенные чувства, как всегда, портят безмозглые «хэвы», которым по сюжету пристало быть некомпетентными, отсталыми, но напыщенными паразитами. На реализм, где «хэвы» доминирующая межзвездная держава это едва ли похоже. Но их роль беспринципных подлецов играет на тяжесть атмосферы, за что Веберу стоит сказать спасибо.

Если бы не откровенно слабая первая половина, «В руках врага» можно было бы считать не выдающемся, но крепким, достойным высоких оценок романом. На деле – трагический псевдореализм воспринимается скорее как злая, затянутая притча о везении, дружбе и Хонор, чести, стало быть. Но ведь что будет дальше все равно интересно? Ещё как!

Детектив – игра напересточника. Нужные детали остаются за туманной оградой, созданной авторам, ради единственного острого момента – разоблачения. Роман Азимова не такой. Почти. Играя роль на пару с героем, нам предстоит увидеть и услышать все тоже, что и он. Единственное преимущество Дэрайеса Джаста – он близко знал убитого. Впрочем, все что знал – честно рассказал.

Открытость изменяет дух рассказа. Это уже не триллер, каким должен быть, — динамичная повесть. Цель героя – последовательно выяснить, что случилось с жертвой за последние сутки. Отсюда множество мелких глав, привязанных ко встречам с конкретными людьми. Неброский таймер подгоняет повествование: доказать, версию убийства нужно до похорон. Динамика, динамика, динамика.

Её же поддерживает общий курс на диалоги. Их тут много. Это не напыщенные измышления, а, как обычно у Айзека, простые беседы обычных американцев. Преобладание простых форм и коротких предложений с лихвой окупает недостаток интриги, поя рассказ нектаром, отчего чтение «Убийства в Эй Би Эй» не менее азартно, чем иной триллер.

Попутно, роман – отповедь Азимова. «Все что Вы хотели знать, но я стеснялся сказать». Для этого он заигрывает с читателями, вставляя авторские заметки, ведя прямой и закулисный диалог с Джастом, как бы извиняясь перед коллегами: «парни, извините, я не лучше Вас, просто много работают и вот – я известен, а вы – нет».

Как и «Дуновение смерти», перед нами вряд ли выдающееся произведение, но столь же легкое, приятное и отнюдь не вульгарное. Динамика и небольшой объем делают его ещё и доступным.

Ветер наполняет паруса, волны беспомощно штурмуют борт, а в небе над ними потешаются чайки. Как, вы не видите все это? Наверняка оттого, что мы в космосе. Оставшись без воздуха, повествование «Меж двух огней» не перестает украдкой наблюдать за «Одиссеей капитана Блада» и, чего скрывать – при наличии-то прямой отсылки – за Хорнблауэром. Наблюдать и подражать.

Первый раз за серию мы спустимся с обдуваемого семью ветрами капитанского мостика на нижние палубы. Присмотреть за крысами и командой, что в чине ниже офицерской. В машинных отделениях трудятся тысячи людей. Нас припишут к «юнге» — технику Вундерману. Талантливому, умному, сильному. Почти как Хонор в «Василиске». Как тогда радовали успехи юной особы, решившей все делать правильно, так здесь – Вундермана.

Жаль, что мини-новелла о плохих и хороших ребятах в команде очерчена лишь тонкой пунктирной линией. Не вглядишься – не заметишь. Как и во «Флагмане в изгнании», история Вундермана сворачивается ближе ко второй трети романа, оставляя место для главной темы оркестра – войны Мантикоры и Хэвена.

За тактическими маневрами героини следить чуть менее интересно. Рассказ о каперстве и пиратстве едва ли раскрыт столь же сочно, как у авторов, описывающих возмущенную пушечными ядрами водную гладь Карибского бассейна XVII века. Да, Вебер в очередной раз сумел – хотя и с роялями – придумать новый антураж для развития героини и подсунул новых врагов. Но не нашел ничего лучше, кроме как изобразить удивление от тактического гения Хонор на пиратских мордах. И тут размазать эти физиономии по стенке. Veni, vidi, vici. Тривиально, чтобы вдохновлять.

К чести Вебера, на сей раз военное действие не ушло на второй план. Всю книгу оно на виду. Поэтому развязка плавно подплыла к читателю и, отвесив полную меру тревоги, с беззаботным смехом уплыла назад – к благополучному, но непривычно ровному финалу.

Написано без надрыва, но без былой яркости. По-прежнему вкусно, но больше не восторгает. Возможно, потому что книга сильно напомнила «Василиск» и при этом слишком многим ему уступает.

Если точка – место пересечения двух прямых, то «Флагман в изгнании» образцовая точка. Книга уже не претендует на низкий старт простой космооперной истории, какой была «Станция Василиск», но и до морализаторского «Поля Бесчестья» ей как до Арктура на лодке. Маятник «Флагмана» колеблется, не решаясь, стать ему притчей об обществе или лихим боевиком. Стал всем. И превратился в точку.

Пересечение двух сюжетов, точка, и есть «Флагман в изгнании». Большей частью попытка повторить успех монотонной, но слегка умной четвертой книги, разбавленная классическими Веберовскими космобоями. За кои традиционный низкий поклон.

Два сюжета – гражданский и милитаристический – идут бок о бок, не пересекаясь, как супруги после ссоры. Лишь к концу один свернул за угол, помахал на прощанье ручкой. Это тот, что гражданский. Жить стало легче. Освободившись от ноши громоздких диалогов и раздутого на пустом месте политиканства (конечно, не совсем пустом: он зиждется на стереотипном понимании автором религиозного фанатизма), сюжет весело долетел до финала, удобно примостившись на выпущенный из супердредноута ракетный снаряд.

Несмотря на унылость – и шаблонность – мирной части, именно она заставляет пустой боевик вырастать в левиафана фантастики. Типичная твердая поначалу, серия Вебера окончательно подалась в гуманитарии, хотя и чистой космооперой быть перестала. Приходится – за похождениями плоских героев не будешь следить пять книг подряд. И даже людское «а что дальше?» не спасает, если неинтересно.

Но интересно. Многочисленные диалоги, зарисовки грейсонской культуры, новый этап становления Хонор. Мелочи, что превращают буквы во вселенную. Деталей много. К «Полям бесчестья» — и «Флагман в изгнании» это только подтверждает – сериал стал больше для «своих»: кому интересен и этот мир и лично этот герой. Для остальных, объективно: просто ладно написанный боевик, с непонятно зачем зацикленном на заговорах сюжете.

«Особенный» — только это слово подходит для «Поля бесчестья». Особенный не только для Вселенной Харрингтон, но и всего творчества Вебера. Уж очень книга вышла личной, волнующей и даже – где-то между строк – философской. Лейтмотив: отношения людей. Получилось ли у автора, знающего толк в описании техники и масштабных баталий? Да.

Без литературного опыта четы Голон, люди у Дэвида не столь живы, как хотелось бы. Но теперь это определенно люди. Каждый из них занимает свое место в величественном витраже местного космоса. Глупо упрекать их в негибком поведении. Характер каждого – механизм с шестеренками и пружинами, что вращаются вокруг несгибаемого стержня. Именно он превращает безынтересных людей в колоритных персонажей галактической саги.

Таких, как Хонор Харрингтон, чьи мысли и поступки всегда подчинены порядочности, чести и справедливости. Такая она сама – этого ждет от мира. А он совсем не такой, и в «Поле бесчестия» она врежется в него на скорости несовместимой с жизнью. Спасибо Павлу Юнгу и всем тем, по чьей воле мир именно такой.

Никаких орбитальных битв, минимум описаний истории и традиций. Только кристально ясные, лишенные самообмана мысли и чувства Хонор. Вебер рискует, играя на чужом поле; рискует и выигрывает. Акцент на людей преображает рядовую космооперу. Делает её завораживающей.

Автор цинично проходится по всем идеалам Харрингтон, топча их, разрывая душу несправедливостью и жесткостью «идеального» мира Мантикоры, которому она верно служит. Стремится сломать её стержень. С какой страстью Дэвид вгрызается в мысли и чувства! Иногда косно, не всегда правдоподобно. Но неизменно искренне. Это рождает сопереживание. Её жаль. Её чертовски жаль.

Где та идеализация Мантикоры? Где наивная история о правильной девочке, которой все восторгаются? «Маленькая победоносная война» — взрослая книга? Эта лучше. Овации стоя! Ни до, ни после автору не удалось создать роман, читать который интересно исключительно из-за глубокого личностного трагизма и небезразличия к персонажу. Зенит серии. Эмоциональный, напряженный, без простых ответов и счастливого финала.

Вебер волшебник, не иначе. Уже третий раз, а де-факто – какой? семнадцатый?! – водопад его мысли рождает там, чуть ниже по течению все новые звездные системы, корабли, адмиралов ведущих их в бой, шпионов и простых граждан далеких планет. А потом, в промежутках ещё и успевает «Ехать ещё далеко» в кабине Боло и делать другие, чуть менее значимые дела.

«Маленькая победоносная война» стала для серии тем камушком, что перевесил чашу весов, раздув огонь серии до вселенских масштабов. Обернул камерную космооперу, чуть не ударившуюся лицом при восхождении о скалу самоповтора, в большее, чем просто история человека. Самую малость большее.

Нет, третья книга не фонтан идей и по форме мало чем отличается от предыдущих. Изолированная система, разведчики, друзья и враги. Огонь не горит в вакууме космоса. Он летит внутрь, изменяя подход. Не такой динамичный, не настолько однозначный, не лучше предшественника. Но и не сильно хуже. Дамы и господа, это первый в серии по-настоящему взрослый роман цикла.

Дело не о мизерных инъекциях легкой эротики. Место приключений одинокой женщины заняло что-то другое. Мир и люди в нем пришли в движение. Повествование не стремиться увлечь читателя. Оно течет со своей скоростью, раскачиваясь и меняя ракурс. Понравится далеко не каждому. Этюды из жизни флота, двух разных режимов, прошлого и настоящего Харрингтон.

Едва услышав свое имя, ближе к середине рецензии, Хонор улыбнулась. Это стало что-то значить. Впервые автор старается как можно крепче окопаться на незнакомом поле чувств героев. Биографии, обстоятельные и прежде, начинают приобретать размах судеб.

Вы, правда, считаете, что это все о «Маленькой победоносной войне»?

И да, и нет. Светотень. Да, наверное, именно «светотень» — она дает плоской картинке объем. Так в природе. Но не у Вебера. Играя чувствами героев, показывая их как можно многограннее, ему по-прежнему непокорна градация. Проще говоря, есть хорошие и плохие. В традициях жанра. Сами по себе характеры и мотивы ярко расписаны. В этом достижение. Но общая картина – все ещё плоский монотонный плакат.

Палитры для мантикорцев Дэвида не жалел. С каждой книгой они чуть менее благородны. Оператор сдает назад, давая посмотреть на их неприглядные стороны. Он это делал и раньше, но робко. Хевенитам повезло куда меньше. Главы им посвященные – резкий переход от картины маслом к зарисовке углем.

Но и здесь есть улучшения. Впервые нам показали общество, строй, лица из толпы. Нет, эту часть мира не посмакуешь. Это даже не описание «темной стороны Луны» в полном смысле. Это плацдарм для будущих романов. Для новых врагов. Чтобы не утечь в русло комиксов, с их вечно оживающими злодеями. Но здесь и сейчас ничего нового автор придумать не хочет. Не может или боится.

Центром Хевенитской истории станет Имя, созвучное с таковым у идейного вдохновителя французской Революции, предрекая его судьбу и Хевена вместе с ним.

У Дэвида свой взгляд на события французской революции? Может он хочет показать, что у зла всегда рождается зло, что мотивы революционеров корыстны? Может. Но вряд ли. Уж слишком он старается вытянуть эту второстепенную, по сути, линию повествования-аллюзию, способами, которыми это делают писатели юмористических фантастик: подсовывая Робеспьера, Париж и обделенную толпу. «Ну что уловили, насколько я ироничный писатель?» — беззвучно спрашивает Вебер-комик.

Истинный Вебер появляется лишь там, где мало людей и много техники. Или драки. А драка будет большая, хотя всего одна. В остальное время персонажи любят, завидуют и ненавидят. Пустяк, по сути. Для саги о Харрингтон – откровение.

Поэтому-то книга воспринимается чуть иначе. Как чтение, для тех, кому мало Хонор и космических баталий; кому интересен факт жизни в космосе. А там, поверьте, будут не только славные бои, но и тысячи людей, делающих повседневную работу. Жизни не получилось, но в «Маленькой победоносной войне» сделано несколько малюсеньких шажков на пути к ней, к её глубине.

Тонкий английский юмор. Это то, чего в произведениях Азимова никогда не было и, к сожалению, Reason тому живое, вернее, печатное доказательство.

Все рассказы о Доноване и Пауэлле в цикле о Роботах едва заметно ироничны. Вне этого мини-цикла был, разве что «Робот ЭЛ-76 попадает не туда». Ему присущ все тот же вкус сладкой помадки, у которой от слова «сладость» только надпись на этикете. Весь юмор Айзека – это грубоватый ситком американских саванн и каменных джунглей. Его истоки можно найти у О. Генри, его предшественника Брета Гарда и Марка Твена. Но здесь «толстый», как сказала бы современная молодежная тусовка, юмор разбавлен чем-то особым.

В советские времена это бы назвали сатирой. Сейчас – пародией с лицедейством. Или как-то так. Но как не называй, Айзек явно надсмехается над религией. При этом плюет в выкопанный собой же колодец железной логики трех законов робототехники. То есть, разумеется, есть объяснения жукам, поселившимся в стальной голове подопечного Донована и Пауэлла. Но притянуты они за выступающие с обеих сторон головы человека хрящевые отростки.

Насмешка становится эффектом бумеранга, лишь только автор вкладывает слова о логике робота в уста героев. Ведь следуя рассуждениям персонажей, можно объявить науку столь же нелепой и все также основанной на домыслах и экспериментах, цель которых увидеть то, что хочется (Блестяще, Миллер, вы доказали, что жизнь могла появиться сама!).

Здесь бы преломить ход повествования и повернуть его в философское русло. Вышло бы все равно не так глубоко и многогранно как в «Пасынках вселенной» Хайнлайна или в «Космической одиссеи» Кларка, но и не так постыдно глупо. Азимов, будучи ученым, предпочел остановиться на курьезном, пошловатом рассказе.

«Не чини, что работает» — так ведь часто говорят в американских фильмах? Не только в кино. Дэвид Вебер, создавая второй роман цикла о Харрингтон, придерживался того же правила. Поначалу кажется, что книга едва ли привносит что-то новое в общую панораму местного космоса, что видна в иллюминатор с места читателя. Самоповторение? Отнюдь.

Если роман — путешествие, то чем мы ближе к посадке – финалу, тем заметнее возросшая глубина и объем. Сначала реки сюжетных поворотов, потом города общемировой истории и, наконец, дома отношений. Скорость прежняя, остановки те же. Автор ни на дюйм не отступил от динамики первой книги, все также посвящая много времени боям, миру, но на этот раз – описанию чуждой самой Харрингтон цивилизации.

И первая, и вторая книга о наведении порядка. Это базис общности. Но вектор иной. В «Василиске» была запущенная система контрабандистов. Нужно действовать по уставу. В «Честь королеве» приплетается новая неизвестная составляющая – особенно для героини – дипломатия.

Наладить отношение со своей командой – мелочь; когда нужно заключить союз с теми, кто тебя презирает – титаническая задача. Как действовать? Оставаться собой, подстраиваться, добиваться компромиссов? Устав молчит. Решать человеку.

Если раньше автор не сильно вдавался в характер Хонор, теперь он этого себе позволить не может. Смещение акцента на героиню (это при том, что треть романа её в повествовании нет вообще) и позволило Веберу не скатиться до повторений. А ведь он был близок: отдаленная система, неразвитая цивилизация, ограниченная поддержка местного правительства, заговоры вражеской разведки.

Поменялась «человеческая» линия. Её стало больше и идет она совсем по другому руслу, стремясь не показать протагониста идеальным. В характеры героини начали появляться оттенки, хотя стрежнем личности остается честь. Она научилась бояться, плакать и выходить из себя. Прогресс. Будет ли много размышлений о жизни, отношениях и самобичеваний? Не в этом мире. Дэвид сух в эмоциях и рассудочен, пожалуй, даже слишком. Его стиль – причины и следствия, но не сами чувства. Он их называет, а не описывает. Ух, пронесло.

Эволюция книги не только в очеловечивании капитана. Враги и друзья Харрингтон перестали сливаться в монотонную желейную массу. Они со временем меняются. Робкая попытка оживить театр одного актера. Не шибко удачная. Шаблонные фанатики ими и остаются. Патриархальное общество их оппонентов за одни дикие выходки капитана-женщины готовы отказаться от мертвых традиций. Чудно, трогательно, но нереально.

Это и понятно. Даже с динамичными боями, относительно мощной технической базой, тщательной проработкой мира и его населения (новинка!) перед нами все же космоопера. «Честь королевы» верен прежнему курсу развития: от неприятия к восхищению; от сражений в космосе, на земле до полного триумфа с трогательным, идеальным как в сказке концом. Сказке, где добро побеждает зло. Отныне с полутонами.

Разве есть сериал, ближе нашему сердцу, чем Babylon 5? То есть, конечно, мы знаем о Star Trek, но для многих первая любовь не он. Его опередили. Для нас, выходцев из Советского союза B5 стал путеводной звездой на небосводе космоопер. Да и разве на западе было иначе? Что было бы сейчас с телевизионными космооперами без B5? Там, в бутафорском космосе Капитан Кирк одиноко блуждает на «Интерпрайсе». Ему скучно.

«Вавилон 5» не безупречен. Его прагматичное достоинство в том, что он появился в эпоху, когда мало кто думал конкурировать со Star Trek. А он конкурировал, и в чем-то превзошел.

Шоу все время балансировало на грани жизни и смерти. Тогда мы этого не знали, да и было ли это важным? Мы просто жили на «станции из картона» (слова Брюса Бокслейтнера). Это оттого, что космос для нас никогда не был так реален, а фантастика – взрослой. А может и были, но мы не знали. Блаженное неведение.

Наверное, какую-то звезду B5 все же зажег. Интересно, стал бы Star Trek чистить перышки и «омолаживаться», если бы В5 не подкинул топливо в термоядерную печь тухнущей звезды кинофантастики. Вышел бы ремейк Battlestar Galactica, и каким бы был FarSсape? Неизвестно. Да и не хочется знать, какой он мир фантастики без В5.

Говорят, когда Стражински пригласил Бокслейтнера сыграть капитана Шеридана, то порекомендовал ему прочесть «Властелина колец». Чтобы лучше понять идею. Эпичность B5 поменьше, но детализация полотна не приносится в жертву размаху. Это-то и удивительно.

Кинороман одинаково виртуозно описывает бои в разгар галактической войны и переживания каждого участника драмы. Персонажи меняются, развиваются, становится лучше и хуже.

Сюжет живет отдельной от его героев жизнью. То забегая вперед, то возвращаясь в прошлое, пересекая пространство и время, он не стесняется рассказывать, что будет дальше. Ложное ощущение, что зритель знает все наперед. Благодаря этому B5 как фокусник удерживает внимание: никогда не знаешь, вытащит он из шляпы кролика или кого-то ещё. Но точно вытащит.

С другой стороны – В5 социальный сериал. Без предвзятости он раз за разом поднимает моральные, этические, нравственные, религиозные, политические и социальные вопросы. Они то и дело вылетают из уст героев. Умалчивая выводы, авторы дают нам право самим решить, что правильно, а что нет. Во время интерлюдий в воздухе витают легкая ирония и философская меланхолия. Они магнитом сближают сериал о будущем к нашей повседневной реальности.

В5 закончился пятнадцать лет назад, дойдя до логического финала, раскрыв все тайны. Закончив историю каждого героя, он трогательно нас покинул.

Резонансный роман. Даже несмотря на скромный размер и простой, почти разговорный язык. Хайнлайн, верный себе вмещать все богатство размышлений о жизни в каждое произведение, затрагивает классическую тему места человека во вселенной. Он осторожно нащупал едва заметную границу, где заканчивается Понимание и начинается Истина.

Эта находка, вернее, как ею оперирует автор, позволила не просто обратить внимание на место человека во вселенной – как, кажется, очевидным из названия. У морали много уровней. Сначала – социальный сказ об одичавших людях, запертых внутри корабля Поколений. Дания – тюрьма, корабль – мир. Со стороны верно первое; для них – второе.

Затем – едва различимая ирония. Я знаю только то, что я ничего не знаю. Увы, это признают не все. Скорее наоборот. Абсолютно уверены лишь идиоты. Что ж, тогда на корабле дефицит здравого смысла. Ограниченности героев сочувствуешь. Их хочется разбудить. Без толку. Мир – то, как я его воспринимаю. Это и есть истина.

Что это, как не циничная правда о людях, запертых на своей планете, поделенной на лагери «людей» и «мутов». Лагери можно назвать по-разному: религия и наука; твоя страна и моя страна, твоя нация и моя.

А на деле – мы всего лишь крупинка в растущей вселенной. Но не признаем и не допустим в мыслях. Лишь единицам дано вырваться из границ, диктуемых традиций и начать по-настоящему учиться. Тяжело, больно, нет уверенности – и не должно быть. Дело сделано, героем корабль покинут. Но где-то близко все равно не прекращается бессмысленная в своей глупости борьба двух лагерей.

Серое небо и здания. Разрушенные города и порабощенная нация. Унылая картина завоеванного мира будущего – то, что с отвратительной дотошностью читается во всех строках романа. Автор тщательно возводит кирпич за кирпичиком стену мира, в котором случилось что-то страшное, но освобождение близко. Конспирация. Тайные логова Сопротивления. Пароли, условные сигналы. «Семнадцать мгновений» XXn-ного века. V for Vendetta межпланетного масштаба.

Прелюдия нагнетает атмосферу, погружая в неторопливые, осторожные, как сама суть подполья, шажки. Кажется, основное действо вот-вот начнется, сразу после этой главы. Или этой. Или этой. А когда оно и правда начинается, декорации постапокалипсиса рушатся будто детский конструктор, не выдержав встряски. Под грохот рухнувшей надежды нас покидает и интрига – помахала ручкой и села на другой космолет.

Плохо всё: големы, именуемые тут персонажами, провисание сюжета, но больше всего – литературный талант Зана. Извольте: приступая к дуэли, он продолжает рассматривать пуговицы на кафтане. Скача во весь опор – берет скакуна повествования за уздцы, слазает и рассматривает диковинный цветок. Именно так выглядят со стороны читателя моменты, когда в самый разгар сражения начинается монотонный не к месту рассказ из чего, как и когда сделана чудо-штуковина, с помощью который герой сейчас «напинает» супостатам.

«Штуковины», будь-то сыворотка супер-солдата (привет, Капитан Америка), омолаживающие инъекции, нунчаки или сюрикены выглядят архаичным барахлом, ниспосланным из параллельной вселенной. Но рассказывая о неимоверно технологичных приспособлениях спецназа в духе палка-веревка, автор делает это с неподдельным детским восторгом. Будто, в самом деле, нашел что-то стоящее и ему не терпится поделиться находкой с родителями.

А на деле? Псевдобоевик – без героев и экшена. Наивная история, героический комикс в духе 60-х, который сегодня стыдно показать и подростку – засмеют, как в свое время Марти МакФлая, решившего пострелять утят в баре будущего.

«Сделай настолько просто, насколько это возможно, но не проще». Лаконичное изречение Эйнштейна скажет о дебютном романе Вебера из серии Хонор Харрингтон красноречивее рецензии. Простой по форме, простой сюжетом, простой по изложению. Но не проще. Не слащаво-приторно «простецкий», чтобы быть выплюнут, как теплая вода в жаркий день.

Автор славно потрудился. Вселенная выглядит шерстяным свитером ручной работы с причудливыми узором, сплетенным руками любимой бабушки. В нем хорошо, тепло и уютно. Ничего не вызывает отторжения в истории, которая насчитывает века, и технологиях, описанных не шибко ярко, зато подробно. Технари не заскучают.

Богатство мира выплеснется на читателя разом. Автору не терпелось расставить все точки над i. Читать генеалогическое древо далекой звездной монархии не слишком занятно. Героиня от этого краше не становится, а характер, описываемый урывками, вряд ли позволяет ощущать её цельной, а не шаблонной пай-девочкой, живущей по уставу. Читать романы о гениях, «Избранных» приятно. Иногда. О живых людях – всегда. «Василиск» из первых.

Чего другого ждать, если уже в имени Хонор замурован стержень её характера, да и лейтмотив всей саги?! Героиня зажала автора железной хваткой жительницы Сфинкса. Все серии он вынужден – будем думать, с радостью, — сносить этот жутко «правильный» характер.

Получается добрая сказка о злых и добрых. Подлинная космоопера. Простая космоопера. И как космоопера она хороша. Даже бесподобна, учитывая проработку мира и технологий (если не придираться и устраивать пикеты – чай не «Мир-кольцо»).

Хороша «девочка Нина» не благочестивым нравом – прежде всего девственной простотой, ясным изложением, с обилием (не поверите) простых предложений, и, черт возьми, динамичным сюжетом.

Стоит пережить начальные реверансы со вселенной, как действо становится на порядок насыщенней. Даже когда оно перемещается на задворки галактики. Диалоги не глупы или затянуты. Интриги – в меру закручены. Звездные бойни отнюдь не гениальны, но к месту и размеру. А герои… эх, быть бы им чуточку объемнее – стал бы роман сенсацией. Но перестал бы быть простым, но небанальным чтивом. А зачем нам ещё одна «Дюна»?

Книжка с яркой гравированной надписью «военная фантастика» — что ещё нужно, чтобы расслабиться от «серьезных» романов обо всем телесном и не очень. Проходное развлекательное чтиво, так? Ну, вроде тех романов в мягкой обложке, что печатаются в год от имени одного автора количеством, превосходящим число пальцев на всех конечностях здоровой человеческой особи безотносительно пола. Кажется, так. И скажите на милость, при чем здесь «На пути в рай»?

Далеко немолодой мужчина рассказывает историю, пропахшую зноем южноамериканских городов будущего. Терпеливо, меланхолично, а порой с жаром юнца, разрываемого изнутри гормонами. Но все же, хотя речь идет и о сражениях, это почти мелодраматичная молва о проживаемой жизни. А ещё, лавочный, без минуты старческий, но все ещё остроумный треп о политике и жизни – прошлой, настоящей и будущей.

Автор филигранно расписывает политическую – во всех смыслах – картину мира. Играя с воображением героя, рисует натюрморты того, какое будущее нас ждет, приди к власти тот или иной режим. Всевременная картинка политической истории почти осязаема. Чего не скажешь о герое. Вернее о рассказчике.

Важен не он сам, а ход размышлений. Голос автора. Любой волей обстоятельств мог стать беглецом и участником чужой войны. Но мудрость лет позволила именно нашему герою делать далеко идущие выводы и философствовать о силе, привязанности, ответственности и власти.

Все это настолько искренне и мило, что диву даешься: зачем нужны все эти фантастические штуки? Мутанты, генетические опыты, искусственный интеллект. Зародыш киберпанка, словом. Не воспринимать же его всерьез?! Только если как гиперболу существующих общественных проблем. Слишком натянуто, но лучше чем ничего.

Версия получше – развлечение. Но читать «На пути в рай» увлекательно и без фантастики. Пускай, акцент смещен на мысли рассказчика, а не реальные действия. Хотя и странно для книги, на треть состоящей из ярости, сожженных тел и больших пушек. Но факт. Книга написана приятным, необычным языком. Кому-то этого достаточно. Она – бодрый напиток из слов и запятых. И трезвящих мыслей.

В конце концов, «На пути в рай» — космическое путешествие под аккомпанемент латиноамериканскому темпераменту; забористая смесь «Игры Эндера», «Звездного десанта» и чего-то неуловимо-где-то-в-глубинке-края-души киберпанкового. «На пути в рай» может быть чем угодно, но только не военной фантастикой. Уж скорее любопытной попыткой осмыслить политику, не превращая приключенческий роман в политический триллер.

Нам сильно не повезло с Черри. Её романы никак не хотят печататься на великом и могучем. «Последняя база» – исключение. Тем обиднее, что продолжение начатой в нем истории – «Сытин» – мы не прочтем, вероятно, никогда.

Книга из тех, что долго запрягает. Всю первую часть автор знакомит с историей мира. Всю вторую – с персонажами. Теряется задор. Но счастлив, кто выдержал. Третья часть книги – сущий праздник для тех, кто ценит масштаб.

Размах для космоопер, к счастью, выбран нетипичный. Героями становятся не отдельные люди. Черри как Ной, сгоняет группы по классовым загоном. Здесь станционеры, тут – вояки, вот – инопланетяне, шпионы и оппозиция тоже есть – в дальнем углу. Каждая шестеренка крутит другую. Все вместе они – механизм мирового масштаба. А по отдельности — прохожие.

Будь иначе, история лишится реалистичности. А именно в реалистичности её сила. В этих людей и даже в эту станцию веришь. Чудо. Хотя нет. Автор всего лишь дотошен в деталях. Это масштабная, тотальная приверженность деталям. Понравится не всем.

Тем не менее, селекторскому искусству Кэролайн остается завидовать: космоопера по цвету походит на бытовую истории о жизни на далекой космобазе. С дикой правдоподобностью проработанной психологией станционеров, не видевших Землю. Их картине мира, отношениях, чаяниях и страхах.

По части передачи атмосферы людских переживай – «База» вне конкуренции. Без распластанного на сотню страниц вступления эффект погружения был бы не тот. Если вообще бы был.

Думаете, будут чувства и истерики, любовный роман в космосе? Отнюдь, все сдержано. Персонажей, в коем-то веке, ощущаешь не по описательным приемам или стекающим со страниц соплям – по едва заметным действиям. Они дышат. Обнимают. Решают. Все это фон истории, который то и дело играет главную роль. Сила в деталях. Мы же бесстыдно смотрим за их семьями, да ещё в самый стервозный момент.

Уходя со станции, смотря на этот мир в целом ясно – и война и мир здесь – дань необходимости. Без геройства и истинных героев, вершащих судьбы империй. Так может это ода семье (ей в романе отводится огромная роль)? Возможно. Ни коварные планы злодеев, ни политическое противостояние не цепляют так сильно, как описание жизни в космосе. Исключительный случай. Как и почти все в этой книге.

Те, кто учился в институте, помнят не только неприятный на вкус камень, коим потчевали преподаватели несчастных студентов. Институт – это ещё и целый организм, своего рода Люксембург, или, уместнее, Ватикан, где есть свой Папа, кардиналы, монахи и, конечно, миряне. И мир почти безобидных слухов, зависти и лести. Кто не скучает по тем годам, поднимите руки?!

«Дуновение смерти» проводник к тем прекрасным временам. Луис Брэйд, наш герой, не великий ум, а рядовой ученый, сбежавший за стены «Ватикана», чтобы обрести покой и уверенность в будущем. Не вышло. Подозрительная смерть аспиранта – его ученика – убила мечты о безопасности.

Автор любезно подкидывает на дорожке к разгадке новые лица, раскрывает их мотивы, скатывая огромный ком догадок в головах читателей. Приятное чувство. Очевидное становится чушью, лишь на горизонте замаячит новая улика или чья-то ненависть к бедняге, охладевающему в морге, окажется сильнее, чем у предыдущего.

Притом, что эта игра в «угадайку» с все новыми и новыми версиями случившегося продолжается до самого финала. Азимов не старается тут же обнародовать домыслы и находки героя, от чего нам остается смаковать минуты в измышлениях: что же понял или нашел Луис? Это единственный прием, используемый в романе, но автора не упрекнуть в бедном арсенале. Ему нравится честно и последовательно раскрывать все, что знает герой. Но в свое время, с задержкой в несколько страниц перманентного напряжения. Исполнено блестяще.

Постигать этот загадочный мир ему придется, попутно становясь детективом. Когда друзья и приятели, вроде знакомые, становятся чем-то иного рода – подозреваемыми. Это как если вдруг обнаружить, что можешь видеть в инфракрасном диапазоне.

Хотя это и детектив из серии «следствие ведет дилетант», он не только о преступлении. Айзек играет на три поля. Детективная линия изрядно разбавлена личной драмой героя. Ответ на вопрос, почему его место в мире так шатко важен почти так же, как личность преступника.

Ключом к нему становится небезразличный автору порядок, сложившийся в ученых кругах, где правят аксакалы лицемерия, диктующие правила игры. Им важен не ум, не вклад в науку, а публикации, разнузданность, гранты и постоянная должность, столь вожделенная и для Луиса.

Смерть аспиранта заставила вагон жизни Брэйда сойти с рельсов. Он с удивлением обнаруживает, что курсируя между станциями «дом» и «работа», гоняясь за должностью, никогда не замечал, какая она жизнь за мутным стеклом перрона. Изобличение нравов читается между строк, но оно очевидно – не пропустить.

Каждая из составляющих романа ничего не стоит сама по себе, но собранные вместе они вдохнули жизнь в произведение и её героев. Редкое достижение даже для повелителей пера.

Крошечный, на пару страниц рассказ за несколько минут, которые уходят на его чтение, успевает закидать ум таким количеством идей, что будь эти идеи камнями, образовался бы небольшой памятный холм.

К истории взаимоотношений детей и роботов на заре появления последних Азимов возвращается нередко. Во всей серии «Рассказах о роботов» они – самые трогательные. Хатико далекого будущего. Из их числа A Boy's Best Friend выделяется разве что большим смещением акцента с действия на размышления. И даже, что совсем несвойственно Азимову, к чувствам.

Фабула проста и вполне могла бы быть бытовой историей без всякой фантастики: у мальчика есть робот-собака, а родители хотят заменить её живой. Потому что робопес не умеет любить, а собака – может. Вот только мальчика спросить забыли. В этой обстановке без преувеличения проникновенна и глубокомысленна мысль о том, что важно на самом деле: выражать любовь, а не получать её. «Блажение давать».

Вряд ли мальчик знает о евангельской заповеди. Это скорее «этический солипсизм», если можно выразиться так. Во всяком случае, этот малыш знает о жизни, похоже, куда больше родителей. А что знаем мы?