Всем и каждому у нас одна дорожка,
Жизнь устроена как русская матрешка.
Всё едино – правит хамство или барство,
Сверху грубая матрешка государства.
А попробуй приоткрыть ее немножко –
В ней торчит национальная матрешка,
А внутри ее лежит – как ты ни цыцкай! –
Пеленашечка матрешки большевицкой!
Но и это – только ложная обложка,
В ней культуры нашей вложена матрешка.
Открываешь – удивляешься сверх меры:
В ней матрешка православной нашей веры,
А потом пойдут сниматься, как одежки,
Родовые и семейные матрешки,
И в какой-нибудь матрешке двадцать пятой
Я покачиваюсь, голый и мохнатый.
Семейный архив
Мне из Москвы писали
(Участвовать пригласив)
О том, что хранится в ЦГАЛИ
Наш семейный архив.
Задуматься есть причина,
Что там ни говори.
Воображаю, как чинно
Выглядит всё внутри.
За стеклами в морозилке
Хранится родитель мой,
Положен с пулей в затылке.
Дата: тридцать восьмой.
А рядом с отцом на полке
Заполнены все места –
Сплетни и кривотолки,
Доносы и клевета.
В отделе того же года
Хранится газетный крик.
Вырезка – «Враг народа»
Болтается, как ярлык.
Тут же и комнатенка
С полуслепым окном,
Куда меня, как котенка,
Вышвырнул управдом.
Наверно, среди архива
Им тоже место нашлось –
Знакомым, что торопливо
При встрече глядели вкось.
Тут даже оскал разъяренный
Пса, угрожавшего мне,
Которого вдоль перрона
Охранник вел на ремне,
Когда в товарных вагонах,
Растянутых на версту,
Гуртом везли заключенных
Куда-нибудь на Воркуту.
И думали вы, что сунусь
С воспоминаньями я
В архив, где хранится юность
Растоптанная моя?
Над мальчишкой, крепким и румяным,
На скамейке суетится мать.
Вырастет и станет хулиганом,
Будет грабить, жечь и убивать.
А, быть может — колесом раздавлен —
Мальчуган поселится в раю,
Будет Богом в ангелы поставлен,
Чтобы жизнь замаливать мою.