Предположительно, прежде на русский язык не переводился, есть перевод на украинский язык —
Золотая рыба
Оригинальный текст взят из следующего издания:
Кыргыз эл жомоктору / Түз.: Б. Кебекова, А. Токомбаева. 3-бас. — Б.: Бийиктик, 2007 — 368 б.
Киргизские народные сказки / Сост. Б. Кебекова, А. Токомбаева, 3-е изд. — Бишкек: издательство «Бийиктик», 2007 — 368 с.
ISBN 978-9967-13-226-9
стр. 50-59
Записан от жителя села Буджум Баткенского района Баткенской области Киргизской Республики Салиева Пайзиллы.
Золотая рыба
В стародавние времена правил одним большим городом хан по имени Бекджан.
На окраине города протекала большая река. На берегу этой реки жили старик со старухой, и был у них единственный сын по имени Исмаил. Жили они тем, что ловили рыбу. Однажды старик забросил в реку сеть, тянет-тянет, а вытянуть не может. Стал он тянуть со всей мочи, лежа для упора на берегу, вытянул наконец сеть, смотрит, а в сеть попала золотая рыба. «Если я в одиночку завладею этой рыбой, хан меня не оставит в покое, пойду сообщу ему» — подумал старик и побежал к ханской ставке.
А в это время Исмаил решил проверить сеть, заброшенную отцом, дошел вдоль берега до сети. Вытянул он сеть и увидел, что попала в нее золотая рыба. «Ээ, бедная тварь, немало погубленной рыбы на совести моего отца, хотя бы ты, несчастная, получи избавление» — сказал юноша, освободил рыбу, выпустил ее в реку, вместо рыбы положил в сеть большой камень и ушел домой.
Тем временем старик пришел к хану и сообщил ему весть: «Мой хан, попала в мою сеть не простая рыба, а золотая, пришел я к вам, чтобы вы собственными руками извлекли ее из сети». Хан сказал: «Ладно», взял с собой десяток джигитов и в сопровождении старика отправился к реке, чтобы достать из сети золотую рыбу. Прибыли они к реке, вытянули сеть, а в ней не рыба, а камень. Разгневался хан: «Эй, глупый старик, кого ты вздумал обманывать? За то, что выдал ты камень за золотую рыбу и меня, самого хана, побеспокоил, я тебя завтра со всей семьей вздёрну на виселице, а сейчас убирайся к себе домой». Сказав это, хан вместе со своими джигитами уехал к себе в ставку.
Старик пришел домой и сказал своим старухе и сыну: «Хан решил нас завтра казнить на виселице. Наказал меня Бог — обманул я хана, выдав камень из сети за золотую рыбу». Старуха его на это сказала: «Если и помирать, то только нам с тобой, видели мы в этой жизни все, испили сполна все, что нам причиталось. Беги сынок, спасайся». Бедная женщина завязала сыну в пояс две лепешки и с плачем напутствовала его в путь: «Сынок, в дороге повстречаешься ты с разными людьми. Людям этим, какого бы они возраста не были, устрой ты такую проверку — предложи им поесть и разломай лепешку из тех, что завязала я тебе в пояс, на две неравные части: большую и маленькую. Если спутник твой выберет себе большую часть лепешки, то не принимай ты его в товарищи. Если же выберет он себе маленькую часть, а тебе оставить большую, то подружись с ним. Второе, что я хотела тебе сказать — когда будешь идти по дороге с встретившимся тебе человеком, взаправду или понарошку, скажи ему, что тебе нужно облегчиться, сойди с дороги и присядь. Когда встанешь, если окажется, что он тебя ждет, то подружись с ним, сделай его своим товарищем. Если не будет он тебя ждать и уйдет, то не бери его в товарищи». Так мать поучала своего сына, попрощалась она с ним, пустился Исмаил в путь.
Хан не стал выполнять свою угрозу, не повесил стариков на виселице, отпустил их. Стали искать старики своего сына, но не нашли. Идущего по дороге Исмаила нагнали несколько человек. Юноша испытал их всех, но ни один не подошел под условия, высказанные его матерью. Шел Исмаил, дошел до города другого хана, уже собирался вступить в этот город, как нагнал его и поздоровался с ним юноша, примерно одного с ним возраста, шестнадцати-семнадцати лет. Исмаил ответил на его приветствие и продолжил идти рядом с ним. В какой-то момент предложил Исмаил: «Давай поедим», развязал пояс с лепешками, разломил лепешку на две части и поставил перед юношей. Юноша подвинул ему большую часть лепешки, себе же взял меньшую. Подумал Исмаил: «Вот теперь нашел я такого друга, о котором говорила моя мать». Но решил он еще раз испытать юношу. Когда зашагали они дальше, Исмаил притворился, что ему надо облегчиться и присел у дороги. Прошло какое-то время, глянул Исмаил, а юноша все еще ждет его на дороге. Вот наконец тот человек, о котором говорила моя мать, решил Исмаил, подошел к юноше и позвал его: «Пойдем». По дороге юноша, присоединившийся к Исмаилу, спросил его: «Как тебя зовут и сколько тебе лет?». Ответил Исмаил: «Зовут меня Исмаил, мне 17 лет», и спросил его в свою очередь: «А тебе сколько и как твое имя?». Юноша ответил: «Меня зовут Исраил, мне 16 лет, вы меня старше, считайте поэтому меня своим младшим братом».
Вот дошли они до города другого хана. Бродили они по городскому базару, как вдруг стали над ними потешаться одни заносчивые юнцы, стоявшие там: «Эй, оборванцы! И такие вот бедолаги еще считают, что живут на этом свете», хохочут, за животы держатся от смеха. Разозлился Исраил, одному оторвал ногу, другому руку, кому-то разбил голову, кому-то выбил глаз, а затем покинули они базар. Собрались пострадавшие, числом около сорока человек, пошли с жалобой к хану: «Вот что натворили эти двое». Хан пришел в ярость: «Что это за люди, нарушающие покой мирного города!», и отправил одного своего визиря с десятью джигитами, приказав: «Найти и привести этих двоих парней». Пошли они и нашли юношей, застав их за умыванием.
Велел им визирь: «Сюда идите», юноши отказались идти: «Нет, подойдите сами». Визирь разозлился, приказал джигитам: «Вяжите их!». Десять джигитов с шумом соскочили с коней, направились в сторону юношей. Исраил вскочил с места и воскликнул: «Не приближайтесь, иначе лишитесь голов». Десять джигитов не послушались его, собрались их схватить, тогда Исраил выдернул из голенища что-то, взмахнул им в их сторону — у пяти-шести джигитов слетели головы с плеч, остальные убежали к хану. Обратились уцелевшие к хану: «О, мудрый наш господин хан! Эти двое не люди вовсе, а колдуны! Взмахнули они чем-то, слетели головы у пяти-шести из нас, остальные еле спаслись бегством. Если не попробуем их одолеть хитростью, не хватит у нас сил бороться, воевать с ними». Воскликнул в ярости хан: «Как вам не стыдно рассказывать, что убежали вы от двух мальчишек, безмозглые глупцы! Соберите всех, идите и доставьте их сюда, связав им руки-ноги». Тогда мудрый визирь обратился к хану: «О, господин мой хан, могут эти юноши оказаться нам полезными, лучше уговорим их добром, примем их как своих». Хан сказал: «Коли так, поступай как считаешь нужным», и дал мудрому визирю разрешение действовать на свое усмотрение. Мудрый визирь взял двух, богато убранных, коней, отправился к юношам и обратился к ним: «Приглашает вас хан к себе в гости, хочет с вами поговорить». Ответили Исмаил и Исраил: «Ладно, пожалуй, пойдем». Но конь не вынес Исраила, переломился у него хребет. Воскликнул мудрый визирь: «О, всемогущий, что это за диво! На вид вроде бы не большие совсем ребята». Пораженный увиденным, визирь попросил их: «Пожалуйста, подождите тут», сам во весь опор поскакал к хану и сообщил ему: «О, мой хан, одно чудо сменяет другое, не вынесли кони этих юношей, что будем теперь делать?». Велел хан: «Возьмите с собой повозку, запряженную сорока конями, отправляйтесь за ними». Взял мудрый визирь повозку, запряженную сорока лошадьми, отправился к двум юношам, еще издали воздал он им почести, стал кланяться со словами: «Пожалуйста, садитесь господа джигиты». Усадил визирь юношей в повозку, крикнул сорока коням: «Чу!», еле-еле сорок коней, обливаясь потом, потащили повозку, с трудом привезли ее в ханскую ставку.
Увидел хан в каком состоянии прибыли лошади, перепугался, сошел с трона, прижал умоляюще руки к груди, встретил юношей и повел их беседку для гостей в своем саду. Стал хан угождать юношам, угощать их из собственных рук, говорит им: «Дам я вам десять джигитов, чтобы разводили они для вас огонь, еще десять джигитов дам, чтобы развлекали они вас, будете жить здесь, чтобы можно было гулять в саду, о пище не беспокойтесь, отдыхайте в свое удовольствие!».
Дни прошли за днями, месяцы за месяцами, только и делали два друга, что веселились и развлекались. Но однажды в ханской ставке началась беготня и суматоха, шум поднялся. «Что такое? Что происходит? Иди узнай, что случилось» — отправил визиря Исраил. Сходил мудрец, узнал в чем дело, вернувшись, сказал: «Ээ, мой повелитель, дело плохо. За вот этими горами живет с незапамятных времен один дракон. Каждый год платили мы этому дракону дань: одну овцу и одну девушку. Дни прошли за днями, месяцы за месяцами, пришла сегодня очередь рассчитываться нашему хану. Собирается хан отдать дракону свою единственную дочь Гюльджамал. Потому в ханской ставке сегодня такой шум и переполох, плачут все навзрыд». Тогда Исраил сказал визирю: «Идите к вашему хану и передайте, что мы пойдем вдвоем вместо его дочери». Передал мудрец сказанное хану, воскликнул обрадованный хан: «Если смогут они убить дракона, отдам я Гюльджамал за любого из них». Сказали юноши: «Если так, то мы пошли», и отправились к дракону. А хан радуется: «Хоть и половину дня, но еще будет жива моя Гюльджамал!». Добрались юноши до подножия горы. Тут Исраил и говорит другу: «Пойду я первым, должен ты уцелеть». Не соглашается Исмаил: «Нет, пойду я, а ты спасайся». Стали они спорить, наконец решил пойти первым Исраил. «Когда я доберусь до вершины горы и покажусь на ней, дракон взвизгнет один раз и потянет воздух себе в глотку. Вырвется пламя из его пасти и затопит всю гору. Тогда и я закричу. Крикнет дракон во второй раз, а за ним и я крикну во второй раз. Только тогда может ты выйти и идти ко мне. Если не услышишь ты моего второго крика, значит погиб я. Не подходи тогда, а уходи прочь, спасайся, возвращайся в свои родные края». Сказав это, пошел Исраил на дракона.
Когда добрался он до вершины горы, взвизгнул дракон в первый раз и огонь затопил всю гору. Когда дракон завизжал во второй раз, покатились камни с горы, затряслась вся гора. Но Исраил не издал ни звука. Решил Исмаил: «Погиб Исраил, сожрал его дракон, если погиб Исраил, то и мне жить незачем. Пойду и погибну вместе с ним». Забрался он на вершину горы, а там лежит огромны, с гору величиной, дракон, разрубленный надвое, а из хвоста его кровь бежит как ручей. А под хвостом, придавленный, лежит бездыханный Исраил, сжимая в руке свой меч, которым взмахнешь один раз, а он наносит сорок ударов. Заплакал Исмаил, отнес Исраила на берег большой реки, омыл его и погрузил в воду. Тут Исраил чихнул три раза, открыл глаза: «Если не умру я, то пригожусь еще тебе, спасибо, друг мой», и встал на ноги.
Отрубили они дракону одно ухо, чтобы показать хану и с большим трудом приволокли его в ханскую ставку. Вызвали они хана и визиря: «Убили мы дракона, вот притащили его ухо». Хан, не поверил, кликнул сорок джигитов, велел им: «Ступайте, узнайте, правда или нет, что дракон убит. Если окажется, что дракон не убит, то лучше вам всем сорока джигитам там и погибнуть, не возвращайтесь». Испугались сорок джигитов, пришли к подножию горы и долго там спорили, решая кому пойти первым. Наконец оказался среди них один храбрец, подвязал он хвост своего коня, затянул покрепче подпругу, взял наперевес свой меч и сказал остальным свою последнюю волю: «Если не вернусь я, уходите все обратно». Собрался храбрец с духом, поднялся вершину горы, смотрит, а там лежит издохший дракон, разрубленный пополам, возвышается как две горы. Крикнул остальным удалой джигит: «Эй, идите сюда, дракон мертв!». Поднялись на гору остальные, увидели мертвого дракона, схватились от страха за свои воротники, помянули Бога. Подумали они: «Не поверит хан на слово, опять придется утруждаться», отрубили второе ухо и еле-еле притащили это ухо хану, волоча своими сорока лошадьми. Тогда только поверил хан и объявил: «Отдаю я Гюльджамал за одного из этих двух джигитов».
По двум причинам, первая — что сдох дракон, вторая — что дочь его осталась в живых, устроил хан грандиозный той, праздновал сорок дней. Веселился и радовался народ хана.
После тоя, хан в один из дней пришел к двум джигитам, стал их торопить: «Кто из вас двоих вызовется, тому и отдам Гюльджамал». Сказал Исмаил Исраилу: «Возьми ты». Ответил Исраил: «Нет, старше ты меня, ты и бери. Меня это устроит». «Если так, то ладно, возьму я, пожалуй, Гюльджамал» — согласился Исмаил.
Сорок дней праздновал хан, устроил и пир, и состязания по улак-тартыш (игра, в которой всадники соревнуются, кто забросит тушу козла в специальные ворота), выдал Гюльджамал за Исмаила, заключив между ними брак. Между озером из молока и озером из масла поставил он роскошную свадебную юрту ак ёргё, поселился в ак ёргё Исмаил с молодой женой. Дали им в услужение сорок девушек и сорок джигитов, зажил Исмаил, не ведая забот.
Прошло много месяцев, совсем опьянила Исмаила красота Гюльджамал, забыл он про Исраила, совсем о нем не вспомнит.
Как-то задумался Исраил: «Забыл совсем мой старший брат Исмаил о родной земле, о соплеменниках, об отце с матерью, если на то пошло, то и обо мне он позабыл, одурманили его голову богатства хана и прелести Гюльджамал. Как же так? Надо мне освежить его память».
Вышел он на улицу и встретил бродячего дервиша дубана, который переходил от дома к дому. Вынес Исраил из ханской казны поднос, полный золотых монет, вынес новую одежду. Вручил он дервишу поднос с золотыми, переодел его в новое с головы до ног, забрал себе его одежду и выпроводил прочь дервиша.
Надел Исраил одежду этого дервиша, взял в руки его посох, перекинул через плечо его курджун (переметная сума), пришел к ёргё, в которой жили Гюльджамал и Исмаил и долго там изрекал такие проклятия: «Есть ли среди вас люди, которые позабыли свои родные края, своих родителей, поселились среди чужих людей? Если есть, знайте, что не ведают они ни совести, ни стыда, совсем пропащие они». Возможно, сам Исмаил не придал бы значения словам бродячего дервиша, но Гюльджамал сразу поняла, в чем дело, и сказала ему: «Эй, Исмаил, этот дервиш правильно говорит. И у тебя ведь есть отец и мать, есть родной твой народ. Если получится, поедем к своим — чужой народ не станет никому родным, не приютит никого чужая земля». Подумал Исмаил, согласился: «Ну, хорошо, если нужно — уедем». Гюльджамал позвала мудрого везиря и сказала ему: «Идите к моему отцу и скажите, что Исмаил просит разрешения уехать в свои родные края, к отцу и матери, если устроит это его, то пусть отпустит нас побыстрее». Передал мудрый визирь хану слова его дочери, хан ответил: «Ладно, пусть уезжают. Пусть заберут с собой тысячу коров, тысячу овец, тысячу лошадей, тысячу верблюдов, да всех белой масти, а также пусть возьмут с собой тысячу джигитов». Вот так вот Исмаил и Гюльджамал решили уехать, засобирались в путь. Проводил хан дочь и зятя, выдав им скота всех четырех видов, предоставив им тысячу джигитов.
Но Исмаил все равно позабыл про Исраила. Через два-три дня, оседлал Исмаил резвого скакуна, взял второго в поводу, и приехал за Исраилом. С этого момента проехали они какое-то расстояние, и в чистом поле, в какой-то безлюдной пустыне приехали к одиноко стоящей чинаре.
У корней чинары протекал маленький родник. Поэтому решили они задержаться на этом месте один-два дня, чтобы дать передышку коням и погоняемому скоту. Поставили юрту и Исмаил с Гюльджамал заснули в ней. Исраил не спал, следил за округой, как вдруг прилетели и сели на ветви чинары семь черных голубей. То были духи дракона. Тут заговорил один из них по-человечески: «Исмаил и Гюльджамал спят в этой юрте. Если коснется их голубиный клюв, отравятся они и умрут. Если кто-то услышит это и расскажет кому-нибудь, то станет камнем». Другой голубь произнес: «Пойду, отравлю их» и с шелестом слетел в юрту. Слышавший все Исраил, забежал в юрту и увидел, что клюв голубя успел прикоснуться к щеке спящей Гюльджамал. Чтобы не успел яд распространиться по ее телу, стал он высасывать яд с ее щеки. Тут проснулся Исмаил, увидел это и закричал в ярости: «Эй, почему ты целуешь мою жену?! Сначала сам отказался от нее, заставил меня взять ее, а теперь как понять твой поступок?». Хочет Исраил рассказать ему правду, так ведь превратиться в камень, хочет промолчать, а Исмаил обиделся не на шутку. Наконец не выдержал Исраил, решил рассказать, как все было. Дошел он до середины своего рассказа, окаменел до пояса, а как закончил свой рассказ — весь целиком стал камнем.
Зарыдали Исмаил и Гюльджамал, а сделать ничего не могут. Решила Гюльджамал: «Подождите, оседлаю я белого тулпара, догоню этих голубей. Если сумею я поймать этих голубей, омоем Исраила их кровью, если и исцелится Исраил, то только так». Села она на белого тулпара и поскакала вдогонку за голубями. Тулпар покрыл однодневное расстояние за один час. Тут пролетел перед ним с шумом один голубь и сел на кусты жёлтой акации. Схватила его неожиданно Гюльджамал, спрятала за пазухой и вернулась обратно раньше, чем успел бы свариться плов. Немедля зарезали голубя и омыли голову Исраила, чихнул он три раза и обратно принял прежний свой облик. «Ну все, собирайтесь в путь» — сказал Исраил и, встав во главе, повел их дальше.
Когда приблизились они к городу, в котором жили родители Исмаила, отправили они одного джигита гонцом к хану Бекджану, поручив ему: «Отправляйся к хану Бекджану, скажи ему, чтобы он либо сразу отказался от власти, либо пусть выходит сюда, чтобы сразиться с нами. Передай, что идут на него войной Исмаил и Исраил». Выслушал гонца Бекджан хан, пришел в ярость, собрал своих визирей и велел им: «Собирайте всех воинов, кого только сможете, начинайте битву, сровняем с землей этих загордившихся выскочек!». Свыше тысячи воинов во всеоружии прибыли на поле сражения, а там против них стоит один единственный всадник. «Кто будет воевать с нами?» — спросили его, на что одинокий всадник ответил: «Я». Воскликнул предводитель войска: «Что же мы будем воевать с одним человеком, а ну-ка свяжите его, да доставьте хану!». Понеслись джигиты на Исраила, чтобы связать его, выдернул Исраил из голенища что-то, взмахнул им — несколько сотен людей упали обезглавленными. Остальные в панике убежали в ханскую ставку хана Бекджана. Тогда хан Бекджан сошел с трона, отправил послов с просьбой: «Забирайте мой трон, только оставьте меня в живых». Вошел Исраил в ставку безо всякого сопротивления, усадил на трон Исмаила.
Через несколько дней Исмаил нашел отца и мать, переселил их в ханскую ставку. Когда все устроились и немного пришли в себя, как-то, сидя, Исраил спросил Исмаила: «Успокоилась ли твоя душа после того, как нашел ты отца и мать?». Ответил Исмаил: «Да, успокоилась». Тогда сказал Исраил: «Раз так, собери все добро, все богатство на берегу реки».
«Будет сделано» — сказал Исмаил и сложил все имущество, все богатство грудами на речном берегу. Исраил сказал: «Все это добыли мы с тобой, поэтому разделим все пополам», разделил все на две равные доли и спросил у Исмаила: «Нет ли у тебя недовольства?». Ответил Исмаил: «Нет». «Коли так, то веди сюда Гюльджамал, ее тоже разделим пополам». Закричал Исмаил: «Как так, если разделить ее пополам, умрет она, забери ее лучше всю целиком!». Но Исраил был непреклонен: «Нет, заберу я только половину. Выбирай, какую половину возьмешь ты: правую или левую?». Подумал Исмаил, решил: «Возьму правую». «Тогда, держи ее за правую руку» — велел Исраил, сам взял Гюльджамал за левую руку, выдернул из голенища давешний свой меч, который с одного удара рассекал сорок раз, и замахнулся им со словами: «Вот, бью!». Гюльджамал испугалась, упала без чувств. Тут все увидели, что у упавшей Гюльджамал из ноздрей выскочило черное нечто, похожее на мышь, и попыталось скрыться. Исраил догнал эту тварь, изрубил ее на части и объявил: «Вот это опасное создание и было душой дракона, а теперь Гюльджамал чиста». Обратился он затем к Исмаилу: «Обрел ты свою землю, свой народ, стал правителем, достиг всего, чего можно желать. Рассчитался я с тобой сполна за твою доброту. Я не Исраил вовсе, а та золотая рыба, которую ты отпустил на волю. Прощай, оставайся в здравии». С этими словами золотая рыба прыгнула в воду и уплыла. Только тогда понял Исмаил...