Майн Рид
.
Вест-Индия, сердце креольской земли
.
Скажи, заходил ли ты в добрые воды,
Где южную землю ласкает волна,
Где щедрой рукою богиня-природа
Дарует красот изумрудных тона?
Скажи, ты ль кристальные видел заливы,
Где жемчуг блестит, глубину озарив,
Где ветер над гладью вздыхает сонливо,
И гасит барашки коралловый риф?
Скажи, ты скитался ли по океану,
Растительность пышную видел ли ты,
Где густ аромат тамариндово-пряный,
Где дуя над мелью, над Ломой и Льяно
Дыханием неба, от специй духмяный,
Бриз фрукты колышет, листву и цветы?
Взмывая на крыльях зари ароматной
Он в синем далёке встречает валы
И, вспенивши гребни их, мчится обратно
Близ рощи вздремнуть иль у тихой скалы,
Счастливцу и темные мангры милы,
И зыбкая тень одинокой ветлы.
Скажи, довелось ли тебе очутиться,
Где пальмы чудны и пахуч амарант,
Где благоухает над рощей корица,
Тенистый банан где растет у веранд?
Где сбор апельсинов проходит на славу,
Созрел ананас, зацветает гуава?
Где иволга свищет в тени миндаля,
Колибри таятся средь роз, попугаи
По роще лимонной порхают, шаля...
Где мягко поет пересмешников стая,
В саду ночью лунною не умолкая?
Где манго скрывает пичуг золотых,
Игрив трупиал в мангостинах густых,
Плакучие ивы прижались к бунгало,
Невольник-гребец спит у лодки устало?
Где песня креолки, дикарско-сладка,
Небесною музыкой льется в луга.
Где в гротах, беседках и рощах зеленых
Доносятся шепот и вздохи влюбленных?
Блаженство зайти за посадки жасмина,
Где сборщик срывает рдяной виноград!
Креол, с наслаждением пробуя вина,
Край лоз и цитронов восхваливать рад.
В лазури небес облака белоснежны,
А облачный контур янтарно-лилов,
Антильские ж дочери страстны и нежны,
Сердца их — огонь негасимых костров.
С мечтою смешалась романтика края,
Оркестры звучат, упоенье ссужая...
В тех землях мелодий, любви, красоты,
Скажи, побывать имел счастье ли ты?
Имел! Я мальчишкою будучи юным,
Страдая душой, тосковал по лагунам
Романтика Юга таилась вдали...
И парус тугой вдруг ветра понесли
К Вест-Индии, сердцу креольской земли.
Я странствовал над океанской пучиной,
Под небом, где Страсти запечатлены,
Где знаменьем веры для христианина
Глядит Южный Крест с голубой вышины,
Звезду где Полярную видно едва ли,
Где в дни равноденствия золот простор,
Где спеет луна в серебристой вуали,
На пляжи и пальмы направивши взор.
Я дальше вел барку меж водоворотов,
Где к синим волнам наутилусы льнут,
Что в уединенье коралловых гротов
Иль в алых саргассах находят приют.
Минув мексиканские темные воды,
Вест-Индий красуются где острова,
Где чужда златым облакам непогода,
И шкотами парус напружив сперва,
Я выбросил якорь в коралловом море,
Где остров любой изумруду под стать,
Над пряною рощей где вольно летать
Душистому бризу, ластясь к пассифлоре,
Чтоб красть ароматы ее, словно тать.
Я долго там жил, но не надо о Рае!
Среди островов переливчатых он
Во фруктах, цветах и листве воплощен —
Дом ярких красавиц креольского края
Под сенью блестящих, сверкающих крон.
Взамен сонма гурий небесных там, право,
Вас встретит Хорульо бурлящая лава...
Не надо ни гурий, ни пери, ни фей,
Осмеянный символ лелеять без толку!
От грезы, где вязнут умы всё сильней,
К живой красоте обернуться недолго...
А кто обаяньем сравнится с креолкой?
Она синеглазой черкешенки лик,
Гречанок затмит и француженок вмиг!
Один парвеню лгал о женщинах Рима,
Но ложь его здесь неудобоварима...
Поэтов побасенки, сказки святош,
Мечтателей грезы и школьный зубреж.
И смуглой испанской красе не сравниться
С дарованной Господом сей чаровнице!
Сердечная верность испанке дана,
И локонов иссиня-чёрных волна,
И алые губки, и взор светоносный,
Да только сложенье пафосскому розно.
Креолки же здешней божественна стать,
Ее красота носит неба печать,
От берега Чили до землей команчей
Красавиц в пуэбло найдешь и на ранчо,
Плато мексиканское, рай островов,
Саванна, ширь пампы и льяноса кров —
Везде их отыщешь от виллы до пляжа...
И между креолок гаванки всех краше!
Забудь о Востоке, чьи дни позади
Чья слава былая подернулась тенью,
На Запада край островной погляди,
Где правит Краса в ореоле цветенья.
Взгляни на дома благолепные ты,
Где словно бы кущей эдемских цветы,
Блистательны, ярки, открыты, горды,
Прекраснее грез, светлых ангелов чище
Креолки собой украшают жилища...
Любовью полна их высокая грудь,
Глаза и уста могут лаской блеснуть,
Сиянием зыбким лучатся их взоры,
Волнуя сердца негой будто бы скорой.
Взгляд темных очей преисполнен умом,
Не явствуют ли все поступки о нем?
А голос, небесной мелодии вторя,
Развеет отрадною музыкой горе.
Душа ему внемлет: так в темную ночь
Мы внемлем тоскливым стенаньям Эола,
Что лютня и арфа, что звуки виолы,
Когда напевает креольская дочь!
Так горлица милому другу воркует,
И сердцу напев надоесть не рискует!
Чарующа песня, когда в ранний час
Лазурью небес полны омуты глаз!
Но слаще мелодия в сумерках ночи,
Когда отгорит в контрадансе закат,
И звездам подобны блестящие очи,
И чистой любовью заискрится взгляд!
Он взяться за стих заставляет поэта,
Он пламенем страсти жжет анахорета!
Расправься же, парус! Задуйте, ветра!
Вновь душу пронзила былая хандра...
Вперед! Отдать сезни! Скорей за работу!
На правом борту! Выбирайте-ка шкоты!
Вот ветер ударил по кливеру слёту!
Мы крылья орла в парусах обрели!
И мчимся к мечте, что сокрыта вдали,
К Вест-Индии, сердцу креольской земли!
.
Перевод Вадима Раскумандрина