И Салтыков Сухопутный моряк


Вы здесь: Авторские колонки FantLab > Авторская колонка «slovar06» > И. Салтыков. Сухопутный моряк (А.Е. Миронов)
Поиск статьи:
   расширенный поиск »

И. Салтыков. Сухопутный моряк (А.Е. Миронов)

Статья написана 4 мая 2018 г. 18:54

Для нескольких поколений минчан парк Челюскинцев – культовое место. Кто-то любит здесь отдыхать,

кто-то – назначать встречи, но практически каждому жителю нашей столицы, пусть и всего раз в

жизни, это место чем-то запомнилось. Свойство человеческой памяти таково, что со временем многие

события уходят на второй план, как бы «сбрасываются в корзину», говоря компьютерным языком. Но

однажды возникает новый интерес: а что здесь было, какие события происходили, в честь кого или в

знак чего данный объект получил именно это, а не другое название?

Так вот. Когда-то на месте нынешнего

парка была окраина города, куда по

улице Советской, ныне проспект Незави-

симости, ходил трамвай. Он проезжал на

конечную и разворачивался как раз там, где

сейчас находится здание Детской железной

дороги. Остановка называлась просто и ем-

ко – «Выставка». Название было неслучай-

ным – здесь располагалась сельскохозяй-

ственная выставка БССР. А сам новый парк

в белорусской столице своим названиемк

отдавал дань памяти и уважения минчан

участникам арктической эпопеи челюскин-

цев, которая началась в Мурманске почти

восемьдесят лет назад – 10 августа 1933 го-

да. К слову, семеро участников полярного

похода парохода «Челюскин» были урожен-

цами Беларуси: минчанин Александр Миро-

нов, выходец из Брагина Борис Могилевич,

начальник научной экспедиции могилев-

чанин Отто Шмидт, уроженцы Витебщины

Николай Ломоносов, Иосиф Малаховский,

Алексей Харкевич и Александр Канцына.

Кто из них думал, что станет не просто

свидетелем, но и участником событий на

корабле, который мировая пресса назовет

советским «Титаником»? Думаю, что никто.

У каждого была своя судьба со сложными

поворотами и зигзагами и своя сухопутная

тропа, которая, в конце концов, привела

всех их в море.

Время многое изменило в оценке тех

далеких событий и, казалось бы, дало но-

вый ответ на вопрос, что произошло тогда

в Чукотском море. Но в потоке современ-

ных небылиц, слухов, домыслов и догадок

остались письменные воспоминания о тех

далеких событиях. Наш земляк Александр

Евгеньевич Миронов оставил не только

дежурные записки, но и подробно и четко

описал, что видел, с кем встречался и как

все происходило.


У каждого поколения минчан свой кар-

кас и периметр родного города. Время ме-

няет многое: город растет вширь и вверх, на

месте старых зданий появляются новые, но

бегущая строка памяти возвращает каждо-

го из нас в ту исходную и отправную точку,

которая запоминается раз и навсегда в ран-

нем детстве. Детство – это всегда целост-

ность и нерасчлененность, полное ощуще-

ние окружающего мира без его изъянов и

недостатков. Вы можете не помнить, что

делали вчера, но события многолетней дав-

ности воспроизводите в точных деталях и с

такими мельчайшими подробностями, что

собеседнику иногда кажется, что это не рас-

сказ об увиденном и пережитом, а сказка.

…Для юного Саши Миронова, как и для

всех мальчишек его поколения, Минск

1923–1925 годов – это, прежде всего, желез-

ная дорога. Вся жизнь крутилась и бурлила

здесь. Хотя работали уже завод «Энергия»

(ныне станкостроительный завод имени

Октябрьской революции), выпускавший

ручные соломорезки и конные плуги, и

чугунолитейный (ныне станкостроитель-

ный завод имени Кирова), всю продукцию

которого в то время составляли жестяные

ведра, печные ухваты, чугуны, колосники

да дверцы для дымовых печей.

В то время в городе было два железно-

дорожных узла – Виленский и Московский.

С пассажирскими вокзалами, паровозными

и вагонными депо, горками для формирова-

ния поездных составов и огромной товар-

ной станцией. В этом же районе неподалеку

располагались поликлиника с больницей и

две школы: четырехлетка на улице Москов-

ской и семилетка – за мостом, отделяющим

Московскую от Советской. Сейчас этой шко-

лы нет. На ее месте построен Главпочтамт.

На Московской улице и в отходящих от

нее переулках и улочках стояли дома. Семья

Мироновых жила в большом двухэтажном

кирпичном доме Дрейцера на втором этаже.

Рядом с ними жили Азаркевичи, Пекарские

и Лившицы – полный интернационал того

времени. На первом этаже дома распола-

гались магазины. Но наиболее приметным

местом во дворе Мироновых была кустар-

ная колбасная мастерская Ротера.

У ребятни на Московской имелось одно

преимущество – ни у кого не было побли-

зости таких «болотных джунглей» – не хуже

бразильских. С Московской болото тянулось

далеко в сторону Немиги, посреди него

была чистая водная гладь, казавшаяся без-

донной. Летом мальчишки на самодельный

крючок из булавки, привязанный к суровой

нитке, ловили карасей. А зимой это был ка-

ток для всех.

Но болото «безвременно погибло»: ор-

ганизатором его уничтожения был всем

известный в то время главный врач желез-

нодорожной больницы доктор Хундадзе.

Его знал и уважал весь район, он принимал

пациентов в любое время суток, а если кто-

то предлагал плату за лечение, то Хундадзе

грозно на него рычал. Стараниями Хун-

дадзе и с согласия руководства железной

дороги за несколько субботников болото

было ликвидировано. Работы возглавил

сам доктор. И в этот же год умер, просту-

дившись под многочасовым холодным лив-

нем во время визита к больному. Хоронил

его весь район, гроб с телом Хундадзе несли

на руках до немецкого кладбища, сменяя

друг друга, все жители улицы Московской.

Сегодня уже ничто не напоминает минча-

нам о том болоте – на его месте стоит му-

зыкальный театр.

…С замиранием сердца Саша Миронов

переступил порог семилетней железнодо-

рожной школы имени Червякова. Все было

новым, с прежним почти домашним режи-

мом обучения в четырехлетке, где учителя

по-соседски водили дружбу с родителями

школьников, пришлось расстаться. Для

юного Миронова началась другая жизнь,

с выходами в город. Выклянчив у родите-

 Александр Миронов

9 4

лей деньги, Саша отправлялся в кино – в

«Спартак», в «Чырвоную зорку» или «Ин-

тернационал». Кинотеатры находились в

сотне метров друг от друга.

Учеба у Миронова пошла легко, но изу-

чение родного языка давалось мальчишке

с трудом. Домочадцы, привыкшие считать,

что они говорят по-белорусски, даже не за-

мечали, что на самом деле это был язык «ин-

тернационала» улицы Московской – смесь

русских, белорусских, польских и еврейских

слов.

Мать Миронова к тому времени работала

актрисой Первого Белорусского драмати-

ческого театра – БДТ-1, открытие которого

состоялось 14 сентября 1921 года. Ныне это

Национальный академический драматиче-

ский театр имени Янки Купалы. До этого

она была актрисой железнодорожного теа-

тра «Красный путь»: за громким названием

скрывался ветхий дощатый барак, неимо-

верно душный летом и насквозь продувае-

мый зимой.

Актеры железнодорожного театра ре-

петировали вечерами дома у Мироновых,

благо у них было четыре комнаты. Малень-

кий мальчик и не догадывался, какие люди

приходят к ним домой на репетиции. Коре-

настый, немного сутуловатый человек был

для него просто дядей Ваней: он захаживал,

когда актеры репетировали его пьесу «Рас-

киданное гнездо». А был это не кто иной,

как Янка Купала.

Уроки истории и географии были лю-

бимыми у всех ребят в классе, в котором

учился Миронов.

Они с замиранием серд-

ца слушали учителя Ивана Михайловича

Федорова. На его уроках им казалось:

исчезают школьные парты, вместо них

появляется Чудское озеро, где ратники

Александра Невского топят псов-рыцарей,

или Римская империя и ведущий рабов на

восстание Спартак… Объемные картины

мира возникали и на уроках географии.

Ребята твердо верили: все, о чем расска-

зывает их учитель, он когда-то пережил

сам. Иван Михайлович «путешествовал»

со своими учениками от Минска до севе-

роамериканских прерий, где из последних

сил бьются с бледнолицыми завоевателями

краснокожие соплеменники Чингачгука.

Они даже спорили, где все-таки побывал

учитель. Чтобы рассудили их, за помощью

обращались к его сыну Федору Федорову –

будущему академику-физику, Герою Социа-

листического Труда, имя которого носит

сегодня одна из улиц Минска.

Иван Михайлович Федоров так заворо-

жил ребят, что однажды Саша Миронов со

своим другом Шурой Тарулиным решили по-

пробовать сбежать в Америку. Подготовили

компас на кожаном ремешке, два больших

ножа и два пистолета-пугача. Продукты на

дорогу припасали вместе – сушили сухари

из хлеба, полученного дома на завтрак. Все

это добро они хранили в картонной коробке

на чердаке дома. «Торжественное отбытие»

экспедиции назначили на воскресенье – за

неделю до начала летних каникул. Но случи-

лось непредвиденное: его мама, идя из теа-

тра, заглянула в школу, где ее в очередной

раз «обрадовали» победами сына по мате-

матике. Надо сказать, что отношения Саши

Миронова с учителем математики Иваном

Доминиковичем Монцеводой всегда закан-

чивались неудом и пересдачей экзамена

осенью. Так произошло и на сей раз. При-

шлось Тарулину двинуться в путешествие

одному с уговором встретиться в Одессе.

Но встречи на Черном море не получилось –

в Борисове транспортный милиционер

поймал Тарулина и отправил домой. Узнав

о происшествии, Иван Михайлович на уро-

ке географии иронично и тонко заметил,

что ребята не в Америку собирались сбе-

жать, а в мечту. Учитель всегда был твердо

убежден, что путешествия у них впереди.

Окончание шестого класса стало траги-

ческим для Саши Миронова – умер отец.

Школу пришлось оставить. Нужно было ис-

кать работу, а учиться по вечерам на курсах.

Правда, с работой в то время в Минске было

сложно. На бирже труда предложений для

всех не хватало. Помогла случайная встреча

с учителем Иваном Михайловичем Федоро-

вым. Он обещал помочь. Говорят, чудес на

свете не бывает, но с Мироновым произо-

шло именно чудо. Через два дня после раз-

говора с учителем его берут чернорабочим

на строительство минской обсерватории.

В то время это была далекая окраина горо-

да: на месте будущей обсерватории когда-

то находилось единственное в Минске му-

сульманское кладбище. Но его решено было

снести. Почему, сказать трудно. Ходить на

работу Саше приходилось пешком по пол-

тора часа в одну сторону: денег на проезд

не было. А после возведения обсерватории

Миронова послали строить шоссе Минск –

Могилев в район Красного урочища, сейчас

это район Минского автозавода.

Но работой жизнь молодого человека

не ограничивалась. Тяга к знаниям владела

им безраздельно – читал он всегда и везде.

Как-то, встретив своего друга Бориса За-

хоща, он обменялся с ним мнением о но-

вой прочитанной книге. Это была повесть

Янки Мавра «В стране райской птицы».

Внутреннее чутье подсказало юному Ми-

ронову: прочитанное напоминает ему то,

что он уже когда-то слышал. Но друг Борис

был неумолим – такое мог написать толь-

ко англичанин или американец, а никак не

твой учитель географии. В довершение спо-

ра он предложил Миронову самому спро-

сить об авторстве книги у своего учителя.

Стеснительность не позволяла Миронову

напрямую обращаться с таким вопросом к

Ивану Михайловичу Федорову. Все снова

решил случай. Однажды Миронов встретил

учителя в обществе писателей и понял, что

он и есть Янка Мавр…

С учебой в университете ни у Алексан-

дра, ни у Бориса ничего не получилось. Ми-

ронову пришлось ехать в Могилев к даль-

нему родственнику. На заводе «Красный

возрожденец» он работал обрубщиком от-

ливок в литейном цехе. Но через три месяца

по сокращению штатов Миронова уволили,

а биржа труда направила в приграничный

район в Колосово строить узкоколейку.

Впервые в жизни на заработанные деньги

удалось купить костюм. Но дорогу закончи-

ли строить, вновь пришлось искать работу.

Вдруг удача опять улыбается Миронову – его

берут на работу внештатным корреспонден-

том в газету «Звязда». Испытательный срок

подходил к концу, но репортерская фортуна

не оставила нашего героя. «Неслыханная

эксплуатация батрака-француза» – с таким

заголовком, набранным крупными буква-

ми, в 1930 году «Звязда» сообщила своим

читателям об исключительной истории.

В первой своей крупной заметке под соб-

ственным именем Александр Миронов

рассказывал о судьбе французского солда-

та Марселя Бако, в течение долгих 11 лет

находящегося в кабале, а фактически в

рабстве у хозяина хутора Садки Смолевич-

ского района матерого кулака Зенкевича.

Воспользовавшись тем, что француз боялся

расстрела за добровольную сдачу немцам

в плен во время Первой мировой войны,

Зенкевич спрятал Бако у себя на хуторе и

с 1919 по 1930 год эксплуатировал. И, ко-

нечно, скрывал от него все грандиозные по-

литические события, которые произошли за

это время в мире. Все эти годы он держал

француза в глубокой яме, специально вы-

рытой в хлеву! Во время коллективизации

благодаря репортеру Миронову эта инфор-

мация стала известна всем.

После публикации в редакцию позво-

нили и попросили Александра Миронова к

телефону. Взяв трубку, он услышал знако-

мый голос. Ему звонил Янка Мавр. Сюжет

статьи заинтересовал писателя. Он посове-

 Янка Мавр

9 6

товал Миронову написать об этом повесть,

уж больно неординарным выглядело собы

тие. Но в планах 20-летнего Миронова пи

сательство не значилось. Ему продолжали

сниться, как он потом вспоминал, манящие

цветные сны: «Ни «Красного возрожденца»,

ни приграничной узкоколейки, ни даже те

перешней редакции газеты в них не было.

Было другое: расплывчатое, голубовато-

белопенное и зыбкое. Откуда? Ведь я еще

ни разу не видел моря». И он уезжает вместе

с Борисом Захощем в Архангельск. Бориса

берут кочегаром второго класса на ледокол

«Седов», а Миронова – матросом второго

класса на ледокол «Малыгин». Неведомое

море позвало его в путь!

Единственное, чего удалось добиться

Янке Мавру от своего ученика, – это обя

зательства записывать в дневник все, что

он увидит. Миронов сдержит слово и со

временем станет одним из самых извест

ных писателей-документалистов, описы

вающих морские походы. Они пойдут по

жизни вместе с Янкой Мавром. До самой

смерти белорусского классика их отноше

ния будут гораздо глубже отношений учени

ка и учителя. Наталья Ивановна Мицкевич,

невестка Якуба Коласа и дочь Янки Мавра,

в последнем своем интервью незадолго до

смерти говорила, что ее отец относился к

Александру Миронову как к собственному

сыну. Они и жили практически рядом – Мавр

в писательском доме по улице Энгельса, а

Миронов – по улице Янки Купалы.

Уже на склоне лет Александр Миронов в

своей повести-воспоминании «Дед Мавр»,

посвященной Учителю, четко разделит два

понятия, актуальные во все времена, – учить

и воспитывать. Без детских обид – какие оби

ды, когда тебе за семьдесят! – он разделит

эти два понятия и даст свое точное и очень

пронзительное определение «Учителя» и

«учителя». «Иван Доминикович Монцевода,

учитель математики, тоже, по-своему добро

совестно, учил нас, «червяковцев». И если

бы все остальные учителя были такими, как

он, мы покидали бы школу не окрыленными

верой в будущее юнцами, а пришибленными

тихонями, из которых со временем выраста

ют и приспособленцы, и подхалимы, и спо

собные на любую мерзопакость карьеристы.

Потому что одних лишь педагогических зна

ний, умения преподавать предмет от корки

до корки по учебной программе ничтожно

мало. Для формирования психики, миро

воззрения, характтера, душевной чистоты

школьников необходимо гораздо большее.

И это гораздо большее вмещает в себя то, что

принято называть воспитанием детей».

Янка Мавр делал из своих учеников лич

ностей. И это правда. Читаю еще раз вос

поминания Миронова, которые написаны

о событиях 90-летней давности, а как будто

это сказано о вчерашнем классном собра

нии у сына в школе. Хороший учитель – это

подарок судьбы, это как выигранный лоте

рейный билет в будущее. Для очень многих

выпускников «червяковки» таким учителем

был Янка Мавр, 130-летие со дня рождения

которого мы будем отмечать 11 мая этого

года.

По первоначальной задумке автора в

этой статье должен был быть один герой –

Александр Миронов. Но судьбы Александра

Миронова и Янки Мавра настолько тесно

переплелись, у этих двоих столь разных лич

ностей было столько точек соприкоснове

ния, что невольно задумываешься о другом:

биография Миронова – это биография его

поколения, и, как ни крути, разговор нужно

вести не просто о человеке, а о человеке и

его времени.

Пару лет назад в журнале «Полымя» дочь

Ивана Михайловича Федорова, которого мы

все знаем как Янку Мавра, по настоятель

ной просьбе своего супруга – сына Якуба

Коласа Михаила Мицкевича опубликова

ла книгу воспоминаний «Доўгая дарога (ад

дома Янкi Маўра да дома Якуба Коласа)».

С предельной искренностью и добротой в

ней описаны перипетии жизни того време

ни, многое из того, чего мы не знали, что

тщательно скрывалось в советское время.

Жизнь Янки Мавра – сюжет для телеви

зионной саги. Потерявший работу в школе

в деревне Бытча, что в пяти километрах от

Борисова, он устроился домашним учите

лем шестерых внуков священника Федора

Адамовича. Поповна к тому времени была

вдовой, и сельское общественное мнение

озаботилось проблемой: как может жить в

ее доме молодой холостяк. Постановка во

проса со стороны Варвары учителю была

четкой и простой: или женись, или уходи.

Спустя много лет он с улыбкой вспоминал,

что женился на детях, к которым успел при

вязаться. У Янки Мавра было космически

большое сердце. Казалось, что в нем есть

место для всей детворы мира.

БЕЛАРУСКАЯ ДУМКА № 4 2013

***

http://www.polarpost.pro/forum/viewtopic....




Файлы: 000167_945550.pdf (414 Кб)


255
просмотры





  Комментарии
нет комментариев


⇑ Наверх