Лунная Дева
С первых строк сюжет рассказа напоминает промежуточную главу, выдранную прямо из середины многотомного фэнтезийного эпика: очередной Избранный (Neo\The One\Chosen One\Whatever.... One), готовый сложить свою буйную голову в битве с очередным Драконом (Темным Властелином\Демоном\Просто Очень Нехорошим Человеком), сперва должен убедиться в своем Высоком Предназначении (здесь, увы без вариантов) и с этой целью отправляется за консультацией к Лунной Деве (Оракулу\Пифии\ Древнему Мудрому Магу\Впишите-Сюда- Первое- Умное-Слово-Которое-Придет-В-Голову). Однако уже на второй странице, это первоначальное впечатление рассеивается без следа: Предназначение героя мутнеет до цветового оттенка грязной лужи, драконы улетают в теплые края, и до читателя постепенно доходит, что вместо эпического противостояния летающего чемодана очередному Шварценеггеру, который одним касанием меча рассекает напополам грозовые тучи и силой утробного крика опрокидывает навзничь тысячелетние скалы, его ждет нечто диаметрально противоположное, а именно — возвышенная история о печальной любви, изложенная столь же печально-возвышенным слогом. Я бы даже сказал — слишком возвышенным, излишне возвышенным, избыточно, чертовски, чрезмерно, чересчур (на этом месте у меня иссяк запас наречий, а в противном случае, этот ряд можно было бы продолжать до бесконечности) возвышенным. Литературный слог «Лунной Девы» представляет собой тот самый случай, когда так сладко, что аж горько: не чай с сахаром — сахар с чаем, не предложения с прилагательными — прилагательные с предложениями. И все бы ничего, если бы за этой повышенной концентрацией литературных красивостей и стилистических возвышенностей не скрывалась вполне обычная история, которых в произведениях фэнтезийного жанра (особенно, тех, которые принадлежат перу авторов женского пола) хоть пруд пруди. Представьте себе молодого художника, который отчаянно захотел выделиться из когорты своих собратьев по художественной выставке, и с этой целью, вместо небольшого тюбика краски вылил на свой холст целое ведро. Да, его картина выделяется из всех прочих за счет необыкновенно сочных оттенков — самое желтое солнце, самое голубое небо, самая зеленая трава, но когда глаз немного привыкнет к диапазону цветопередачи, разум понимает, что под всей этой яркостью скрывается тоже самое, что и у всех остальных собратьев по выставочному залу — обычное солнце, обычное небо, стандартный пейзаж в стиле Шишкина. Или, если буквально применить эту аналогию по отношению к рассказу «Лунная дева» — обычный Герой, обычная (как бы цинично это не звучало) Возвышенная Любовь, стандартное фэнтези маленькой формы в стиле Марины и Сергея Дяченко.
Резюме:— типичный образец т.н. «женского подхода» при написании фэнтези с весьма узнаваемой тематикой, стилистическими приемами и итоговым авторским посылом. Все трудности моего персонального понимания данного текста, скорее всего можно списать на то, что в силу вполне очевидных причин, я просто не отношусь к числу его потенциальной аудитории. 