Что такое фэнтези в сознании читателя? Это драки, скучные монологи о добре и зле. Волшебники и драконы — без них просто нет жанра. Динозавры и вараны под драконов косить не смеют! Ибо — не положено! Эти миры вечно заселяют куртуазные маньяристы, повергающие самого дьявола шпажонкой, картавящие на французский манер, читающие стихи, пьющие вино, соблазняющие дам и убивающие злодеев, зачастую в одно и то же время.
Соблазнить королеву или хотя бы вернуть ей ожерелье, убить дракона или мантикору, на худой конец изгнать дьявола в священные воды моря Нафиг-Нафиг, пообщаться с магом — и умереть! Увы — этот типовой набор уже не так востребован. После торжественной победы Поттера над мировой фэнтези, появился еще один непременный и самый важный атрибут жанра — школа.
Теперь в каждой книге обязательно есть школы волшебников, героев, да кого угодно, но непременно со штатом преподавателей в старом замке, в подвалах которого непременно спрятана пара скелетов. Расчет здесь верен: фэнтези любят школьники, и школьная жизнь в ином мире — это им интересно. Для автора тоже образуется прекрасный полигон, дабы поупражняться в схоластике, теософии, теологии. Можно заниматься моралью, и при этом прикрываться сюжетной линией: дак, школа, там жизни учат.
Фэнтези не просто скатилась в школьную тематику, она погрязла в ней, начала тонуть в ней, забывая, зачастую, что сама давно не девочка с бантиками.
Если раньше кровь лилась рекой, Ведьмаки мочили чудищ налево и направо, Волкодавы искали справедливости, а хоббиты таскали кольца, то теперь все они оказались в школе, по обе стороны доски.
Итак, теперь у нас все учат и учатся. Поучают поучат. Иногда это интересно, иногда забавно, иногда натянуто. В целом из прочитанных за последнее время подобных книг в голове складывается эдакий бестиарий, тьфу ты, прости Господи, педадогоарий, причем самые колоритные и типажные его представители, к чести Роулинг, обосновались именно на ее страницах.
Но зато школьные влюбленности и страдания, муки написания рефератов — это разрабатывают другие. К примеру «Год грифона» — забавная, легкая книжка о школьниках, легко читаемая, без особых выкрутасов ровная фэнтези с участием в школьном процессе грифонов и людей.
Проблемы школьного образования, финансирования, содержание материала, система оценки знаний — все это из скучных заседаний педсоветов перекочевало в романы, как будто учителя враз решили покончить с нищетой и переквалифицироваться в писатели. Бог им в помощь. Пусть дерзают. Особо к ним придираться и не хочется, потому что это даже и не интересно.
А вот то, что в этой волне можно откопать вполне достойные и любопытные книги стало для меня откровением.
Нет, не ожидал я найти новое любопытное имя во всей бесконечной смене уроков, интриг и страданий от неразделенной любви если не к вампиру, так к директору школы.
Но я открыл для себя интересного писателя. Это Антон Фарб с его романом «День святого Никогда».
С первых строк книги мне было ясно, что такой стилизацией и обилием чисто советского и постсоветского юмора забугорный автор владеть не может. Житомир, Ивано-Франковск, Владимир, Нижний Новгород — только наши города порождают наш своеобразный тайный язык. Сначала я даже подумал, что это не настоящая фамилия, а стильный псевдоним. Но потом я нашел автора в «Контакте».
И вот что удивительно: я совсем не обнаружил его страницы на Фанлабе. А автор явно этого заслуживает. Ну да, это фэнтези, но зато как блестяще она стилизована. До самого конца я так и не смог определиться: Ойкумена — это параллельный поток времени или будущее объединенной Европы.
Ткань повествования пересыщена мелкими реалистичными деталями. Столица без имени, но в тексте постоянно мелькают Мадрид, Питер. И, вообще, все реалии вполне узнаваемы. Булгаковское «Собачье сердце» стучит в груди романа. Только здесь не профессор, а бывший Герой и ищет не омоложения, а по-прежнему, подвигов, хотя не сознается в этом.
Описание быта профессуры настолько стилизованно под нашу русскую действительность 1916 года, что просто диву даешься. Иногда проскальзывают даже устаревшие обороты, словно автор забыл их подчистить.
И вот что удивительно — это книга не о школьниках, а о преподавателе — старом, больном, впадающим в воспоминания и ностальгию. Такой школьной фэнтези я не ожидал. Никаких любовных мук выбора между вампирами и оборотнями, а именно профессорская дилемма: что добро, что зло?
Мир напоминает детство Бореньки Бугаева. Те же предчувствия, стачки, метели. Это даже не совсем фэнтези и не философская притча, а некое осознание трагедии декадентов Серебряного века, погибающего мира, не оставляющего преемников.
Здесь нет никаких глобальных побоищ и массовых убийств — так, по мелочям, а смерти — по касательной. Ну замерзли в реке трупы, так ведь самой гибели и агонии на страницах нет. Ходынка — она осталась за страницами книги. Зато прекрасно передан мистических дух «Симфоний» Белого, «Двенадцати» Блока.
Черные всадники в метели, кровь на снегу. Современники видят в этом только назгулов, но стоит посмотреть более глобально — и вдруг открывается картина восприятия нашей октябрьской революции глазами эмигрантов: учителей, священников, художников.
Стоит отметить сам язык. Он детален до скурпулезности, он ничего не оставляет без внимания. По началу, когда шло описание мундиров уланов и драгунов я даже грешным делом подумал, что при таком внимании к каждой петельке автор может оказаться женщиной, но вчитываясь все глубже в текст, осознал, что это просто стилистика, манера повествования, которая подкупает своей всеобъемлемостью. Да, автор скользит по многим темам, но будь то парадигма драконов или проблемы нравственности героев — Антон всегда на высоте и каждое слово отдается горами прочитанных книг. Весь романтический антураж с тяжелыми канделябрами, шествие по спускам улиц Нижнего города — все создает живой колорит.
Одно только меня разочаровало — финал истории.
«День святого Никогда» при таком красочном и помпезном подходе вдруг оказался в чудовищном нигде. Финал просто перечеркнул муки и жизнь героев, их поиски, их раздумья. Убить дракона, чтобы он возродился с новыми мистическими способностями — вот идея книги. Но конец истории так скомкан, словно неудавшийся черновик, что поневоле задаешься вопросом, а может быть была какая-то другая, более полная версия романа?