Ехали мы, ехали...

Царица грозная, Чума Теперь идет на нас сама И льстится жатвою богатой;

И к нам в окошко день и ночь Стучит могильною лопатой... (А.С. Пушкин «Пир во время чумы»)

Среди тематического разнообразия триллеров конечно же есть и тема медицинская, связанная чаще всего с вспышками каких-то эпидемий, бактериально-вирусных инфекций и прочего болезнетворно-смертельного. И для меня в этом смысле на первом месте всегда стоит Тесс Герритсен — там целый цикл имеется. Однако вот теперь сюда же присоединился и творческий дуэт отечественных авторов.

Так получилось, что первой книги дилогии в нашей библиотеке не оказалось (хотя возможно она просто была на руках) и мне досталась книга вторая. Печалька состоит в том, что события нашего романа напрямую продолжают историю, приключившуюся в первом томике — вспышка чумы в Москве и действия по купированию и уничтожению заразы. Однако в принципе из контекста всё и вся понимаешь и потому вся предыстория постепенно раскрывается практически со всеми необходимыми и важными деталями.

Помимо чисто медицинского аспекта в нашем романе мы сталкиваемся ещё и с недоброй и преступной волей нескольких людей, ставивших опыты и производящих опаснейшие эксперименты. И соответственно, в книге хватает и чисто приключенческой составляющей, весьма остросюжетной и криминально-детективной. При этом острота происходящего написана авторами с такой живостью, что буквально просится на экраны, так что не удивлюсь, если киношная братия ухватится за сюжет и сообразит сериальчик. Было бы любопытно глянуть на происходившее.

Книга эта, на мой взгляд, об отражении истории России и российской медицины в судьбе одного человека — уникального во многом, но в чем-то и типичного. Сам автор пишет, что книга о Судьбе (как действующей силе, противостоящей хотениям людей).

Поразило меня, как много людей даже и спустя 70 с лишним лет, даже и вдали от России — в Израиле — воспринимают День Победы как свой праздник, как свою победу. Выходят на улицы, заводят песни, знакомые с юности, с детства — и будто возвращают те времена.

Мне кажется, что именно поэтому книга называется «Герой прошедшего времени»: и юность, и молодость остались в двадцатом веке, и именно в ушедшем веке складывались характер и убеждения главного героя. Он понравился мне цельностью своей натуры, своим отношением к себе. Очень понравился его дед, роль этого поистине уникального человека в жизни внука трудно переоценить. Дед помог герою вырасти не «совком», а советским человеком в лучшем смысле этих слов, взять лучшее от двух цивилизаций: западной и российской. По-хорошему завидую главному герою: я не застала в живых своих дедушек.

С таким человеком, как дед героя, я хотела бы подружиться, хотела бы тоже поучиться у него, с ним было бы интересно о многом поговорить и, может быть, даже поспорить. Хотя он почти наверняка одержал бы в споре верх. Это, на мой взгляд, необычный и очень притягательный персонаж второго плана, державший в руках нити последующих событий.

Книга обогатила меня доступно поданной информацией об одной из сложных систем человеческого организма, об истории здравоохранения, дополнила то, что я помню из реальных событий рубежа веков, выстроила связи — цепочки ассоциаций и воспоминаний — с другими книгами, посвященными девяностым годам и первому десятилетию нового века. После прочтения я думаю над непростым философским вопросом: о правомерности прямых аналогий между биологическими и социальными системами. Однозначного ответа пока не нахожу.

Автор не случайно охарактеризовал истории как душевные. Некоторые из них произошли настолько давно, что уже приближаются к фольклору и живут собственной жизнью в разных местах Рунета. Не будь они душевными, а интонации рассказчика — задушевными, — продержались бы так долго? Скорее всего, забылись бы. А они по-прежнему помнятся.

Некоторые другие истории — из разряда «правда любого вымысла странней» (изречение приписывается Эдгару По). Ни один выдумщик не вообразит таких казусов, какие может накрутить реальная жизнь.

Медицинский юмор специфический, он по определению физиологичен, потому и содержится в книге раздел «Только для взрослых». А куда же без него!

И вот читатель от души нахохотался и, утирая слезы, переворачивает последнюю страничку… а там авторское послесловие. Беспощадная правда жизни — огненным прутом в размякшую читательскую душу! Правильно, так и надо. В точности по Булату Окуджаве: «А душа, уж это точно, ежели обожжена — справедливей, милосерднее и праведней она!»

Если у вашего пожилого родственника или соседа внезапно обострилась хроническая хворь, а никого, кроме вас, нет рядом, то именно вам звать на помощь врачей и облегчать состояние страждущего в ожидании, пока они прибудут. Но знаете ли вы, что делать? Из сборника рассказов Андрея Звонкова вы узнаете и запомните, что. Удачная творческая находка автора (изложение важной информации на серьезные темы в рамках увлекательных сюжетов) и здесь срабатывает на все сто процентов. Внимательный читатель станет и более подготовленным к жизненным неожиданностям, и более чутким к проблемам тех членов общества, кому обычно достается мало внимания и участия. Для обозначения таких людей автор книги придумал собственное слово: бедульки (бабульки и дедульки, попавшие в беду). Совсем рядом с нами, буквально за стенкой, происходит что-то, о чем никто не догадывается. Тикают часы, отсчитывая чье-то время, ждут своих разгадок тайны, на первый взгляд совсем на тайны не похожие...

Не зря говорят, что на ловца и зверь бежит! Хороший врач и его талантливая помощница не останутся не только без еды, но и без работы, даже если просто решили в выходной день приятно провести время в кафе. В сюжет рассказа умело вплетены полезные сведения еще об одном способе быстро помочь попавшему в беду человеку, раньше, чем до него доберется скорая. И пока люди благодарны за свое спасение, они найдут способ даже без денег отблагодарить спасителя. На это и намекал товарищ Сталин, урезая зарплаты среди прочих и медикам.

Мир детства у каждого свой, но общее для всех то, что хотя бы кусочек его, хотя бы крохотный уголок с высоты прожитых лет кажется раем. Куда возврата нет, потому что жизненное время не повернуть вспять.

Детские глаза всё видят иначе. Знакомый всем москвичам парк еще не прошит насквозь пешеходными дорожками. В нем было интересно и загадочно, как в лесу. Мама всегда приносила еду, а папа присылал или привозил диковинки. Пока взрослые работали, дети под присмотром соседей постигали мир.

Миры детей и взрослых не совпадают, но пересекаются, и отголоски событий, творящих историю, слышны в детских играх. Детство писателя пришлось на время, сравнительно недалеко отстоящее от Великой Отечественной. Это уже не послевоенные годы, но о войне всё еще много живых и близких напоминаний. И трагических, и курьезных. Еще не стыдно плакать, пиявки в стоячей воде еще кажутся страшнее родительского гнева, а добрый мамин голос и теплые папины руки — лучшая защита от всех напастей.

Пролайферская пропаганда — занятие очень сомнительное с моральной точки зрения. Отговорившие от аборта возьмут на себя обеспечение ребенка до аспирантуры? И тем более, возьмут ли они на себя риск, что женщина умрет от родов?

В рассказе есть и антисемитский душок (главная злодейка говорит, что родственница поэта Багрицкого). Интересно, сознает ли это автор?

И пропаганда добрачной чистоты часто оказывается... нездоровой. Но для поколения автора это еще простительно.

Рассказ все равно нужно внимательно читать мужчинам, пусть знает, на что они обрекают женщин, отказываясь от презервативов!

Частенько мне советуют помалкивать о том, что это было в моей жизни: мол, не я первая, не я последняя, и никто не кричит, одна я бью на жалость... А если бы слушала мудрых взрослых и никого не подпускала бы к себе до свадьбы, то и была бы и морально целее, и здоровее. Как пишут в интернетах, мы (1970-х годов рождения) последнее поколение, которое еще делало вид, что слушает своих родителей. Но все-таки больше делало вид, а поступало потом по-своему. Еще пишут, что, как ни странно, самый правильный способ избежать столкновения с проблемой незапланированной беременности — просто не связываться с мужчинами, которые всю вину перекладывают на женщину. Вероятно, так и есть. Но вот как развязаться, уже связавшись?.. Сложный вопрос, прямого отношения к рассказу А. Звонкова не имеющий.

Рассказ этот в свое время произвел на Самиздате эффект разорвавшейся бомбы. Жуткая буря вокруг него поднялась! Прибежало поделиться своим мнением очень много желающих осудить женщин — жертв аборта. Обсуждение рассказа даже в отдельное место перенесли... По результатам этого обсуждения я подсознательно жду, что меня осудят и за то, что сделала, и за то, что не стала молчать в тряпочку, а сколько-то там еще стихов написала об этом. Сторона, победившая в захватнической войне, еще осмеливается что-то там вякать о своих страданиях. Жива-то осталась? Вот и радуйся, что имеешь еще возможность что-то говорить и писать. Мертвые молчат.

Случается, что люди, живущие в некоем времени, опережают его. Бывает и так, что от своего времени люди отстают. И крайне редко встречаются уникумы, способные не только хранить в памяти ключевые события прошлого, не просто просчитывать варианты возможного будущего, но и держать под контролем многие нити, из которых соткано настоящее. Из таких людей был император Хуор Эленсаар.

Нащупать брешь в идеально продуманной броне столь дальновидного правителя весьма непросто. Неужели он ни в чем никогда не дает слабины? Можно попытаться сыграть на его слабости к прекрасному полу. Женщины не могут устоять перед обаянием венценосного красавца, которому ни за что не дашь его настоящего возраста, даже с учетом его природной предрасположенности прожить вдвое дольше обычных людей. Но быстрые романы не затрагивают глубин сердца императора. Женщина, перед которой он дрогнет, должна и сама быть особенной.

Такая женщина отыскивается, роковое свидание происходит. Наутро в жизни Хуора Первого настанет новый этап...

Многие захватывающие истории вырастают из случайных фраз в разговоре. Так и здесь: пролог открывается беседой свободных от вызова бригад скорой помощи.

По поводу того, насколько наша жизнь пронизана мистикой и есть ли вообще в современном технократическом мире место потустороннему и иррациональному, мнения расходятся. Но даже тем, кто твердо придерживается рационалистических взглядов, хотя бы раз в жизни доводилось развести руками перед необъяснимым. И вряд ли много найдется желающих поспорить с утверждением, что любовь — и тайна, и чудо. Этому загадочному многоликому феномену рациональные объяснения прямо противопоказаны. Если можешь объяснить, почему и за что любишь — значит, у тебя не любовь. А где любовь, где счастье, там зачастую рядом и зависть. Она столь же иррациональна, и недооценивать ее темную мощь неосмотрительно.

Жизнь подстанции скорой помощи и окружающего ее города бурлит в своем ритме, а где-то неподалеку, до поры до времени за кулисами, а затем и наяву действуют колдовские силы. И со знаком минус, и со знаком плюс.

На вопрос, чью сторону в конечном счете принять — сторонников существования мистики или противников — ни автор, ни его герой не отвечают. Персонаж, говорящий от первого лица, только прикасается к тайне, свидетелем которой стал, но не берет на себя смелость судить. Возможность сделать это или не делать этого, сопереживать героям или беспристрастно следить за перипетиями их судеб предоставлена читателю. Откройтесь любви, и ею спасены будете.

Однажды дочь уходит из дома. Чем заслужил отец такую немилость? Вечный конфликт отцов и детей отражает больше, нежели просто разность позиций нового и прежнего поколений. До каких пор прощать невыполнение обещаний? Сколько мириться с последствиями родительских заблуждений? Как заставить взрослых считаться с мнением подросших детей?

Девушка отправилась в самостоятельную жизнь. Окружающий мир состоит из случайных попутчиков, будущих друзей и врагов, и четко разделен на дневную и ночную половины. Между ними хрупкое перемирие, временный договор, и каждая из сторон своими методами стремится утвердить собственное понимание стабильности. Из стен родного дома правила безопасной жизни в раздвоенном мире видны лишь в общих чертах, а потому первые самостоятельные шаги не обходятся без ошибок. Часть из них столь серьезна, что может до срока оборвать едва начавшийся путь. Неопытность и юношеский максимализм героини задевают интересы и древнего зла, и не менее древнего добра. Приключения, откровения, новые ошибки и искупление прежних — шаги по дороге в Регалат и из него, от детских обид и секретов в превратности взрослой жизни, и дорога эта — лишь начало, предвестие многих путей, пока не открытых, но уже манящих.

Героине многому еще предстоит научиться, но и ее близким есть чему поучиться у нее. В конце книги — не точка, а многообещающее многоточие, через которое, как сквозь иллюминаторы, можно мельком разглядеть темный и опасный образ новой неизвестной земли.

Лихие девяностые уже отодвинулись от нас настолько, что можно оглянуться на них и попытаться понять: а что это, собственно, было (как пел Шевчук) с Родиной и с нами?

Это было время, благоприятное для авантюристов всех мастей. Втиснутые в жесткие до крови рамки пословицы «хочешь жить — умей вертеться», даже самые обычные граждане, до того мирные и законопослушные, поневоле зарабатывали на жизнь не всегда честным путем. А уж те, чьи пути лежали совсем далеко от честности, наперегонки бросились воплощать самые безумные свои фантазии. Общее и вроде бы ничье моментально стало чьим-то.

Еще одна примета того времени — множественность ликов и личин. Мир, будто накануне Дня всех святых, заполнился оборотнями. При свете дня ты один человек, под покровом ночи — уже другой. А можешь оборачиваться и многократно, в зависимости не от времени суток, а от обстоятельств: кто твой собеседник, куда дует ветер и какими деньгами в воздухе запахло.

Смерть, кровь, деньги, наркотики, безумное хитросплетение своих и чужих игр, чем опаснее — тем интереснее разобраться, что происходит!

И разбираться предстоит вовсе не искушенному в чужих интригах профессионалу, а мальчику, совсем недавно ставшему мужем. И в матримониальном, и в житейском смысле. Вот он-то и становится невидимкой: приманкой и пешкой, глазами и ушами, в чем-то героем, а где-то и жертвой более старших, более опытных и менее честных сограждан. Волею автора вчерашний младенец брошен из люльки в лужу и выплывает как может, разгребая голыми руками кровь, мокроту и дерьмо, стремительно взрослея, как новобранец в гуще боя. Он пока не врач, только фельдшер. Он еще не разведчик, только ученик агента. Сумеет ли он выжить там, где погибли столь многие другие?..

Представьте себе, что все худшие обвинения в продажности, когда-либо брошенные в адрес властей предержащих, стали правдой. Страшно? Это вы еще не всё знаете. Представьте, что ваша авторучка не только выполняет свое прямое назначение, но еще и записывает компромат на вас и передает куда следует. Ужас-ужас? А это тоже еще не всё. Представьте, что утром мысленно пожелали престарелому больному родственнику смерти, а вечером обнаружили, что ваше пожелание сбылось. Намерения становятся действиями быстрее, чем вы можете предположить.

Я — не я, и лошадь не моя. Это о главном герое. Он говорит от первого лица, но не раскрывает всей правды даже самому себе. А уж читателю и подавно! И от этого создается ощущение некой двойственности, скорее даже двуличности. Грань между конспирацией и неискренностью, и без того не всегда явная, в романе-антиутопии размывается.

Когда ты пешка в чьей-то игре, то, естественно, до самой развязки не догадываешься об истинной расстановке сил. Но когда ты заявляешь, что игра твоя, ты в ней безликой эпизодической фигурой быть не можешь. Есть твоя роль, внешне похожая на статус пешки, и есть — в тайне от любопытных глаз, в твоей голове — планы, расчеты, догадки и представления о следующих шагах. А если следующий шаг и для тебя не меньшая тайна, чем для окружающих… видимо, тогда игра уже не твоя.

Закон суров, но это закон. Или… закон, что дышло — как повернул, так и вышло? Поворотов много, даже чересчур, в этой круговерти друзья так похожи на врагов, а желаемое — на действительное, что даже не слишком удивляет то, с какой легкостью и быстротой врач превращается в воинственного сверхсекретного агента. Не удивляет и то, что здесь, как и в большинстве антиутопий, действует тайная группа оппозиционеров. Удивляет другое: как люди еще живы в том аду, что сами создали. А хотя человек — существо конформное, приспособиться может буквально к любым обстоятельствам. Давайте попробуем достать до дна…

Прочитал повесть Звонкова Дура Лекс, ну что сказать.., назвать повесть чистой фантастикой, ну никак не могу, пока читал, не покидало чувство, что события, точнее действительность, описанная в произведении, буквально завтрашний день, к тому ведь и идём, сюжет завёрнут необычно, думал уж ничего не удивит, ан нет, концовка буквально поразила, даже не ожидал, читать я люблю, читаю много и в общем то бессистемно, в последнее время книг в бумаге почти не покупаю, всё электронка, НО, вот эту приобрету непременно, за последние пару лет купил всего несколько, Дивов, Янковский, теперь вот Звонков, а знаете почему? Объясню, чего я не приемлю, так это некомпетентности, я сам имею некоторое отношение к скорой, поэтому в теме, тут автор просто ас, не отнять не прибавить, врачам понравится, уж на что они привереды, с нетерпением буду ждать продолжения, а то, как говаривал попугай Кеша «На самом интересном месте», в общем огромное спасибо автору.

Есть такой термин: сортирный юмор. Он как раз есть перед вами. Скучная история о том, как солдатику-срочнику пришлось нырять в выгребную яму в поисках потерянного рожка от автомата. И ведь автор в армии не служил, а просто пересказывает по принципу испорченного телефона слышанную где-то байку.

Если бы автор не только мог живописать обосравшихся алкоголиков, но и слегка знал латынь, как то прилично медику, он бы не стал в названии своего очерка делать грамматические ошибки. Всё-таки, латинскую фразу следовало бы писать не «Habitus patatori», а «Habitus pоtatori».

Ну, рецепт, как рецепт, не самый лучший, но солянку и впрямь довольно трудно испортить. Непонятно одно: какое отношение этот рецепт имеет к художественной литературе, почему он поставлен в разряд рассказов? Зайдите на любой кулинарный сайт, там таких «рассказов» тысячи.

Уж не знаю даже с чего я вдруг решил прочитать сие произведение. Скорее всего листал новые работы Янковского (его трилогия «Рапсодия гнева» в свое время очень понравилась), прочитал аннотацию и решил посмотреть, а вдруг что-то интересное.

Этот роман не претендует на чрезмерную глубину, да и высокоинтеллектуальным его не назовешь.

В первой половине интересно наблюдать за закулисной борьбой с потенциальной эпидемией, но потом начинается вполне типичный боевик, с обычными супер героями, которым море по колено и горы по плечу. Напомнило чем-то боевики Головачева второй половины 90-х.

Немного покоробило упоминание старого мифа о работе обычного мозга лишь на 10 процентов от возможностей. Вроде бы 2018 год на дворе, наука всё разложила давно по полочкам, ан нет — кто-то еще использует этот миф.

При всем при этом, читается роман необычайно легко — этого не отнять, персонажи прописаны сносно, их поведение вполне логично. То есть как проходное чтиво, чтобы расслабить мозг перед чем-то более серьезным — вполне пойдет. Пару вечеров отвлечься, окунуться в похождения бравых героев, с которыми всегда всё будет ок, которые пройдут через все препятствия и достигнут нужных целей. Иногда, наверное, и такое нужно читать. Хотя бы, чтобы было с чем сравнивать другие книги.

Я работаю в педагогическом институте, преподаю возрастную физиологию. Дисциплина к медицине очень близкая. Так сказать, теоретические основы.

Недавно довелось мне прочесть «Пока едет скорая» Андрея Звонкова. О последствиях – чуть ниже. А сразу после прочтения вспомнилась совершенно другая книга.

Читаю я с 5 лет. И вот, будучи ещё в дошкольном возрасте, откопала в домашней библиотеке замечательную штуку. Вацлав Коваль, «Петя, я и атомы», перевод с чешского, 1958 год издания. Сюжет прост до чрезвычайности. Дядюшка отправляется с племянником на загородную прогулку, собирать грибы и чернику, и по пути, отвечая на случайный вопрос мальчика, начинает ему излагать основы знаний о структуре материи. Разноцветные камешки, найденные на дороге, превращаются в атомы, ягоды черники – в квантовые частицы…

Книжку я практически выучила и ещё до школы вполне чётко уяснила атомно-молекулярный уровень мироустройства. А позже -12 лет преподавала химию в школе.

Похожее впечатление произвела на меня и «Скорая».

Сведения о том, какие необходимые действия нужно срочно совершить, чтобы внезапно занедуживший человек дожил до приезда скорой, изложены в форме увлекательных рассказов, поучительных и не лишённых юмора.

Мои студенты – будущие педагоги, работники сегментов дошкольного и начального образования. То есть иметь дело им предстоит с самым уязвимым слоем населения – с детьми младшего возраста. С которыми может произойти всё, что угодно, и, к сожалению, иногда происходит. И скорая едет.

Ну и, само собой, неожиданные болезни близких и случайно встреченных на улице людей никто не отменял.

Книгу я стала настойчиво рекомендовать студентам. Не секрет, что нынешняя молодёжь читать не очень любит. Для стимула – задала при подготовке к семинарскому занятию проработать одну из описанных ситуаций.

Проработали. Прониклись. Увлеклись. Вместо нескольких страниц прочли всё. И остались очень довольны. Как полученными знаниями, так и формой их подачи.

- Вот если бы нам так основы БЖД (безопасности жизнедеятельности) излагали! – заметила одна студентка.

Все учебники, разумеется, в таком духе не напишешь. Но ведь не зря в нашем не столь уж далёком прошлом огромное внимание уделяли популяризации знаний. Одна книжка Якова Перельмана могла дать больше, чем год учёбы. И прекрасно, что мы к этому возвращаемся.

Удачи автору на этом поприще и новых, таких нужных, работ!

Попытка выйти за границы попаданческого направления альтернативки. Автор хорошо показал многослойность сюжета — одна маска снимается, потом вторая, третья. Хорошо показано, что человеческая борьба в каждую секунду рождает другое будущее — и узловые точки, от которых можно направить историю по иному руслу, они вообще-то присутствуют в каждом дне человеческой истории. Идея не то, чтобы оригинальна, но в контексте попаданчества, классического попаданчества в 41-42 гг. из нашего времени — её хорошо оформили и подали. Так же характерно, что «узловые точки» сместились в постсоветский период — в попаданчестве это достаточно редкое явление.

Этот рассказ слит с «Один взгляд назад» и опубликован в антологии «Настоящая фантастика-2015».

Также опубликован в апрельском выпуске журнала ZAZA — Зарубежные задворки. Альманах русской литературы, издаваемый в Германии и США.

Я не могу писать отзыв на свое же творение. Потому даю информацию. Если экземпляр ЗаЗа доберется до меня, можно будет фотографию опубликовать.

Автору писать отзыв на свою книгу неэтично, поэтому скажу:

Прочитал я «Популярную энциклопедию Скорой помощи». Разные случаи из практики бригады «Скорой помощи», фельдшера Дорофеева (очень непростого мужика с загадочной судьбой, блестящего диагноста и практика) и стажерки Тани (очаровательной студентки мед.училища).

Художественные достоинства вполне на высоте, а в последних 3 -4 рассказах так просто очень на высоте. Последние 2 рассказа читал с огромным удовольствием (это я о художественных достоинствах).

А теперь о всем остальном. О практической стороне «Энциклопедии».

Это действительно Энциклопедия! Да «Домашний доктор» нервно курит за углом! Вместе со всеми прочими пособиями такого толка. Рассказы не то, что надо читать, их надо читать в обязательном порядке! Каждому, кто хочет остаться в живых в критической ситуации, кто хочет помочь близким своим остаться в живых! Надо читать в порядке самосохранения! Я не врач, но то, что сказано в цикле о симптомах болезней, о первой помощи еще до приезда «скорой», что вообще надо делать, когда и у больного, и у вас мозги враскорячку и руки трясутся — мне запомнилось намертво.

Цикл этот, по моему, надо продолжать бесконечно, и в обязательном порядке распространять среди страждущих. Может быть — насильно.

Лирическое отступление: в нежно любимом мною сериале «Страна 03» (автор сериала — И. Куликов, тот, который и «Глухарь», и «Карпов», и т.д.) есть такая сценка: бригада СП приезжает на вызов. Поддатая компания. Одному из поддатых (качку такому) что-то не понравилось в процессе помощи больному, он затевает потасовку с врачом, в которой врач одерживает верх. Уводимый в участок ППСниками качок кричит врачу: «Я тебя урою, я в ВДВ три года служил!», на что врач отвечает:«А я — пять лет в «Скорой«!. По моему, фельдшер Дорофеев вполне мог ответить так же.

Этот рассказ уникален тем, что он мой самый первый. В то время, как раз, ко мне приезжал тогдашний главный редактор Гудка Сережа Фролов, с которым я познакомился, еще когда он был журналистом в Комсомолке. У Сережи болела мама, и я старался ей помочь. Жутко смущаясь, я, провожая Фролова, протянул ему распечатку с этим рассказом (там еще были «Матюхин, Негры и Склероз»). Он взял, пообещал глянуть. Маму мы его выписали. Она уехала в Брянск. А Серега пропал почти на полгода. Где-то к лету он мне позвонил и сообщил, что у мамы опять проблемы со здоровьем, спросил, где достать кое-какие лекарства, и, как бы между прочим добавил: — Кстати! Мы твой рассказик опубликовали! Заходи за гонораром! Вот это была новость! Мой рассказ напечатали! И где?! В Гудке! Там где печатались Олеша, Булгаков, Зощенко! И я в их компании... обалдеть!

А потом сменился министр путей сообщения, сменили и главного редактора Гудка. За гонораром я не поехал. Может, зря? Впрочем, больше в Гудке я не издавался.