Опять не верю, что в 1983 году могли разрешить такое к публикации. Это конечно лихой почти зорро — боевик, но элементы пазла — проститутка, ее «пользователь», коррупция в «органах» и интриги вплоть до тяжких — не могла власть пойти на шельмование самой себя. Да и верится в это всё же с трудом. Но на качество текста это не влияет, классик есть классик.

Рассказ безусловно великолепный. И так же, как и остальные из книги про дядю Сандро явно с гиперболами, хотя в отношении понятий горцев против осквернителей чести семьи автор ничуть не приукрасил.

Относительно же публикации, я читал в современном издании, крайне сомневаюсь, что в советское время этот текст мог пройти дальше местного журнала на национальном языке.

Но как притча рассказ практически классика. Прямо «Маттео Фальконе».

Сказка-притча. Об удавах, кроликах, природе власти, слабости, предательства и познания. Разумеется, в декорациях некой условной южной жаркой местности — то есть Африки.

Много размышлений, игры со словами, картин общения «власти» и «народа». По этой же причине повесть так и тянет назвать остросоциальной.

Чисто в художественном плане мне не понравилось — слишком много карикатуры, неприятных картин, сокрытия неприглядных фактов казенными формулировками («обработка кроликов», брр).

С другой стороны, не могу не признать, что написано профессионально, образы персонажей яркие и запоминающиеся, а некоторые фразы хочется процитировать.

Проще говоря, это не то произведение, которое захочется прочесть ради удовольствия — но и горькие пилюли порой тоже нужны.

Напоследок несколько цитат:

«Но оказалось, что будни королевской жизни заполнены таким большим количеством государственных мелочей, что до великих замыслов руки у Короля никак не доходили.»

«Потерявшие идеал начинают идеализировать победу. Победа из средства достижения истины превращается в самую истину. Запомни: там, где много говорят о победах, – или забыли истину, или прячутся от нее.»

«Когда после мучительных раздумий тебе открывается крупица истины, ты, защищая ее, делаешься бесстрашным...»

«Но если мудрость бессильна творить добро, она делает единственное, что может, – она удлиняет путь зла.»

«И пока я не совершил самого предательства, радость по поводу того, что я обманул судьбу, то есть мысленно украл все блага предательства, ничего за это не заплатив, так велика, что она перехлестывает представление о будущем раскаянии. Вот же как мы устроены! Мы можем радоваться радостям, которые нам предстоит испытать, но мы не можем убиваться угрызениями совести по поводу задуманного предательства. Если и можем, то в тысячу раз слабей. »

«Ты понимаешь, какое коварство судьбы! Дьявол для того, чтобы нас подтолкнуть ко злу, облегчает ужас перед ним возможностью не совершать зло, возможностью поиграть с ним. »

«Вот почему предателям всегда платят вперед и всегда платят так позорно мало! Но ведь можно было бы платить еще меньше! Ведь как мало ни плати, а предающий до совершения предательства воспринимает эту плату как чистый выигрыш: предательства еще нет, а плата уже есть, и радость тоже. И опять же, раз есть радость, значит, и в самом будущем предательстве ничего особенного нет, иначе бы откуда взяться радости...»

Повесть-притча «Кролики и удавы» конечно же хочется сравнивать со «Скотным двором» — точно также за зверьками иносказательно повествуется о людских нравах, обществе и его пороках. Но там, где у Оруэлла — жестокая, агрессивная, навязчивая сатира с гротеском, здесь — добрая, милая ирония.

Добрые ли кролики? Вроде бы да, но они наивные, стадные, их легко испугать и успокоить подачками и красивыми речами. Злые ли удавы? Вроде бы да, но у них есть своеобразный кодекс чести, правила и так сказать, природная необходимость. Нарушения баланса в их «царствах» быстро приводят к коллапсу — система вновь находит гармонию, но и кролики, и удавы, тоскливо вспоминают о том, что раньше было лучше.

В свете нынешних событий очень чётко выписывается из повести и очень тонкая, гуманистическая мораль произведения. «Кролики и удавы» в отдельном месте становятся просто сборником афоризмов:

«там, где много говорят о победах, – или забыли истину, или прячутся от нее. «

«Если мудрость бессильна творить добро, она делает единственное, что может, — она удлиняет пусть зла»

Прекрасно же сказано, не правда ли?

Тёплая, солнечная, ироничная повесть о тружениках пера — газетчиках. А ещё — о социалистической реальности, нелепом колхозном эксперименте скрещивания тура и козла, молодости и Абхазии. Тут всё пронизано доброй сатирой, повседневностью, жизнью, юмором, кавказским колоритом и гастрономическим привкусом — местного алкоголя, шашлычка, свежих фруктов и солёным морем.

Фазиль Искандер — один из самых позитивных писателей, читать в моменты депрессии и тоски — перед сном!

Повесть про простого абхазского мальчика по имени Чик в своё время производила, вероятно, впечатление разорвавшеся бомбы: в тексте были реалии, в принципе не встречавшиеся в советской детской литературе. Ведь в советских книжках для детей и подростков взрослые могли заблуждаться или быть мещанами с ограниченными интересами (это выгодно оттеняло нравственную чистоту главных героев), но показ воров, развратников, негодяев был исключён. Тем более, не могла идти речь о богатых и бедных в советском обществе. Но Фазиль Искандер с лёгкостью нарушает все писаные и неписаные табу советской литературы, показывая обыденную реальность. Это очень обаятельно, потому что Искандер избегает морализирования. Все монструозные ситуации даются с иронической дистанции, как само собой разумеющееся и даже забавное.

Хотя, при всём при том, повесть не лишена недостатков. Она механически составлена из двух рассказов, так что первая половина повести никак не связана со второй. К тому же, во второй половине, в описании похода за сосновой смолой, характер Чика представлен совсем неубедительно — то он довольно подлый гопник, то вдруг благородный и самоотверженный герой. Чик составлен из взаимоисключающих параграфов, и Фазиль Искандер произвольно включает то один модус, то другой, по надобности сюжета, но без всякой логики. Зато все второстепенные персонажи, поданные через восприятие Чика, выглядят очень убедительно.

Сначала Чик и Бочо перекрикиваются на школьном дворе, затем сходятся и перешептываются. Так весь рассказ идет переключение регистров с форте на пиано и обратно, чередуются песни и музыка без слов, разговор и тишина, явное и тайное, взрослое и невзрослое. К серьезным темам: наступающая война, шпиономания, тяга к алкоголю, любовный треугольник, формулы и проявления физических законов — рассказ подходит с двух позиций, со взрослой и детской, и точка зрения на события то как бы приподнимается на цыпочки, то присаживается на корточки.

Блестяще сделано. Ирония в том, что описывается ситуация на грани пошлого анекдота. Поэтому очень трудно определить возраст читателя, которому предназначен рассказ. Но для расслабляющего чтения на ночь — практически идеально.

Для чего мы живем и есть ли смысл в нашем существовании? И это не праздное любопытство. Потрясающий рассказ — еще одна попытка ответить на вопрос, волнующий человечество во все времена. Для меня эта версия оказалась очень убедительной. Я даже позавидовал героине рассказа, понимая что так уже не смогу жить. Стало немного грустно...

Как писать частицу «не» в нашей солнечной стране

«Вообще Чик заметил, что чем слабее умственно человек, тем меньше он чувствует оттенки. Оттенки — это лакомство умных, вот что заметил Чик.»

Блистательный, яркие, густо окрашенные национальным колоритом, порой уморительно смешные рассказы Фазиля Искандера о Чике были и остаются читательским наслаждением. Современные, несмотря на то, что написаны в шестидесятые, а рассказывают о еще более ранних пятидесятых. Читать удовольствие, слушать аудиокнигой еще большая радость, а когда в исполнении Игоря Князева — чистый восторг

Сегодня их легко воспринять как оду счастливому советскому детству и удивиться, почему эту литературу не поднимают на знамя сторонники идеи о стране, которую мы потеряли. Потому же, почему в собственно советское время эта чудесная проза не только не стала хрестоматийной, но попросту обходилась вниманием: не издавалась и не переиздавалась, в отличие от гор идеологически выдержанного словесного шлака, не входила в число рекомендованной для внеклассного чтения. А если и входила, то достать и реально прочесть возможности все равно не было и массовый читатель познакомился с этими чудесными рассказами только в позднеперестроечный период.

Отчего так? Наверно оттого, что Искандер не лакировал действительность, а показывал жизнь такой, какая есть. Люди у него часто говорят одно, подразумевая совсем другое — а признание такого рода двоемыслия, хотя бы и относящегося к бытовой сфере, в Советском Союзе, где нормой были эзопов язык, чтение между строк и кухонная откровенность, было крайне нежелательно — признай за этим право на жизнь в одной сфере, ну как распространится крамола на остальные? Нет уж, пусть лучше эти рассказы останутся в серой зоне не выдающейся в библиотеках, и от того благополучно забываемой литературы.

Примерно в том же положении в Советском Союзе были книги Владислава Крапивина, в полном соответствии с пелевинским тезисом об элитном интеллектуальном потреблении, доступные лишь детям номенклатурных работников. Теперь можно всем, но уже как-бы не очень интересно, так? Не совсем так. Замещающих вариантов, на самом деле, хватает: сериалы, сети, компьютерные игры и музыка в наушниках. Однако уровнем возможности осмысления хорошая литература превосходит большинство альтернатив. А просто возможность выбрать, что тебе по вкусу, уже хороша.

Я переслушала вчера эти рассказы, которые прежде читала в разное время. В большинстве узнавая себя в детстве — по большому счету разница между книжным мальчиком и девочкой, для которых важно утвердить свой авторитет и в дворовой среде, не так велика. Чик именно такой герой, смышленый, крепкий, открывает для себя мир элитных радостей литературы, но не может позволить себе пребывать в статусе ботана. Да и не его это, природная бойкость, подвижность требуют познавать жизнь во всех ее проявлениях.

Характерное для полукровок и детей, воспитывавшихся не в традиционной семье умение усидеть на двух стульях. Странные, занятные, забавные логические построения, которыми оправдывает свои, не всегда безупречные с точки зрения общепринятой морали, проступки. Взаимодействие и способы нахождения общего языка с самыми разными людьми из своего окружения, все это так узнаваемо. Хотя допускаю, что изначально цельная натура, без этой внутренней раздвоенности воспримет Чика не с той безоговорочной приязнью.

Моим фаворитом был и остался рассказ «Защита Чика», вчера точно так же умирала со смеху над несчастным дядей и Акакием Закидоновичем, как в первый раз вот и теперь смеюсь.

Повесть «Созвездие козлотура» открывает второй том семитомного собрания сочинений писателя от издательства «Время». Эта повесть осталась мной недочитанной. Ибо, похоже, сатира – не мой жанр.

Впрочем, первые страницы повести беды не предвещали. Искандер коротко, но емко, описал, за что главного героя выперли из одной молодежной газеты. Читать об этом, и о наивности молодого, с небольшим жизненным опытом, журналиста было весело и интересно.

Но потом… Автор описывает, как герой возвращается в родной город и, спустя несколько месяцев, устраивается на работу во «взрослое» издание. И тут… тут начинается сатира. И почему-то становится скучно. Автор приводит длиннющие куски заметок об огромных животноводческих перспективах животного, получившегося в результате скрещивания тура с козой. И, по идее, должно быть смешно, но, на самом деле, было мне не смешно ни разу. Уж и не знаю, в чем тут дело. Возможно, в том, что, в ранней молодости, доводилось читать подобные заметки не единожды во вполне себе серьезных издательствах. И иммунитет, привитый к лжи газетных полос – никуда не делся.

Повесть осталась сильно недочитанной.

Не так давно, в одной газете, попалась мне на глаза статья, посвященная обаятельному веселому человеку – Фазилю Искандеру. Среди прочего, в статье говорилось, что Искандер считается русским Марком Твеном. Именно русским, потому что свои произведения этот великий представитель абхазского народа создавал по-русски.

Я в свое время не один раз перечел «Детство Чика». И о книге этой у меня остались самые приятные воспоминания. Кроме того – я очень люблю творчество Марка Твена. Так что то газетное сравнение было для меня явно в пользу абхазца. И вот я раскопал семитомник Искандера издательства «Время» и принялся за чтение первого тома.

Он называется «Путь из варяг в греки», по названию одного из составляющих его рассказов. Да-да, это – сборник рассказов. Причем рассказов достаточно разноплановых. Здесь и рассказы о мальчишках, живущих в южном городе у моря, и о мальчишках, гостящих у родственников в горных деревушках, и о молодых людях, покупающих себе велосипед на первый приличный гонорар, и о вполне успешных, перебравшихся на жительство в Москву, мужчинах. А, порой рассказы не об этих мальчиках — молодых людях — мужчинах, а об их знакомых – соседях, земляках, согражданах.

Полагаю, что рассказы эти автобиографичны. Такое просто нельзя придумать! И, при этом, рассказы эти написаны человеком очень наблюдательным и неравнодушным. Чувствуется, что автор любит тех людей, о которых пишет. И любит жизнь. И любит русский язык, которым владеет виртуозно. Вроде бы о простых (преимущественно) вещах пишет автор. А читаешь, и понимаешь – да, и сам ты такое видел, и сам ты так чувствовал. Только вот забыл давно, или и вовсе – не сумел сказать, не сумел выразить своих чувств. А вот Искандер – сумел и сказал. За что ему большое человеческое спасибо и светлая память. Ну а нам – нам остается читать и завидовать. Легкий и светлый писатель был. Думаю, что и человек такой же. Но – чего не знаю, того не знаю, и врать не буду.

Это даже не рассказ, это эссе. Небольшое, странички на полторы.

В нем Фазиль Искандер спокойно, очень интеллигентно, но, в то же время, совершенно четко и бескомпромиссно излагает свою точку зрения на один, очень конкретный вопрос: право существования мавзолея на Красной площади с его жутковатым содержимым.

Не могу сказать, что полностью разделяю точку зрения автора на этот вопрос. Отношусь к мавзолею как к филиалу исторического музея, не более. Но восхищаюсь умением автора вести диалог и выражать свои мысли.

Фазиль Искандер остался не совсем удовлетворён своей философской сказкой. Впоследствии он говорил, что теперь написал бы её иначе. Но на самом деле именно этот вариант, созданный в начале и напечатанный в конце восьмидесятых, оказался книгой на все времена.

Уже много поколений сосуществуют в джунглях королевство кроликов и государство удавов. Друг без друга им не прожить. Не будет порядка. В основе общего порядка лежит гипноз. Лишившись гипнотических свойств, удавы не вымрут, конечно, но сильно отощают. А отощавший удав может вспомнить, что каждый удав, собственно, может стать Главным, если сумеет удавить предшественника. И кролики тоже, оказавшись в безопасности, начнут думать. Сначала немногие, потом все. Появятся вопросы к кроличьей власти. За ними очень нежелательные выводы. А так — нет кролика, нет проблемы. Хотя говорить об этом вслух в травоядном королевстве не положено.

И вот порядок рухнул. Гипноз больше не действует. Что делать? Завести новый порядок. И снова воцарится стабильность. Конечно, как всегда и бывает, новый порядок не слишком приятен ни тем, ни другим. Ничего, привыкнут. Кролики тихо жалуются друг другу на ухо. А удавы, собравшись погреться на поляне, вздыхают:

— Раньше было лучше.

И добавляют из осторожности:

— При гипнозе.

Меня удивил отзыв уважаемой makelen. Действительно, «Кролики и удавы» и «Скотный двор» несравнимы по качеству, но соотношение здесь ровно обратное, на мой взгляд. У Оруэлла получился довольно примитивный политический памфлет невеликих художественных достоинств. А Фазиль Искандер написал книгу умную, тонкую и ироничную, смешную и грустную одновременно, с двумя убедительно выписанными обществами — очень разными, но в чём-то и неуловимо похожими.

Ещё одна деталь, которая выгодно отличает Искандера от Оруэлла. Последний стоит в сторонке в белом пальто и обличающее указывает перстом на своих антропоморфных зверюшек: «Посмотри же, мой читатель, как они глупы, эгоистичны, властолюбивы...». А Искандер не обличает, он скорее сочувствует своим героям. «Да, мы такие, — говорит он, — но ведь с этим же надо что-то делать, как вы считаете?..»

Кстати, у нас в семье цитаты из «КиУ» разошлись на мемы. Например, чтобы сослаться на советские времена, мы говорим: «это было при гипнозе». На первый взгляд, действительно, кролики, которых гипнотизируют удавы — это наше советское прошлое. Тогда кролики, поборовшие страх перед удавами, вроде бы, должны быть настоящим? На самом деле всё сложнее, конечно. В каждом из нас живёт и кролик, и удав, хотя и в разных пропорциях.

Я не готов сейчас глубоко анализировать эту книгу, хотя она этого, конечно, заслуживает. Но если вы её не читали — усиленно рекомендую. Особенно если Оруэлл вам, как и мне, не зашёл.

Встретив два негативных отзыва подряд, заинтересовался: чего же такого нехорошего написал Фазиль Искандер — писатель, насколько мне известно, умный и глубокий, к тому же вовсе не склонный к прославлению тоталитаризма и психологического насилия?

Прочитал (рассказ очень короткий). М-да... Это какие-то специальные проекции нужно использовать, чтобы увидеть в этой истории учителя, злобно натравливающего класс на свою жертву!? Да этот Харлампий Диогенович — фактически святой по сравнению с тем, что я лично наблюдал в советской школе, не говоря уже о том, что слышал и читал. Если уж мотивировать учеников — которые далеко не ангелы — к учёбе и приличному поведению, то боязнь показаться смешным — это, вероятно, одно из наилучших и наименее травматичных средств в списке возможных, среди которых много довольно мерзких. Указкой по пальцам вам никогда не били?

Конечно, нынче, в эпоху расцвета ювенальной юстиции и прочей политкорректности, можно и описанному учителю математики инкриминировать psychological abuse. Но, вообще-то, любое воспитание и обучение — это насилие. Ну не хочет школьник учиться, а учителя, гады такие, его заставляют, а ещё и глумятся всячески. С принцем Уэлльским сравнивают, злодеи. А лучше бы оставили дитя в покое, в самом деле. Авось само вырастет...

Вот так выглядел идеальный педагогический процесс в советское время: учитель выбирал жертву и натравливал на неё класс. Было очень весело, прекрасная подготовка к дальнейшей советской жизни. Дети должны были с самого начала уяснить, что надо высмеивать и унижать тех, на кого указал начальник. Самое милое в этом рассказе, это то, что Искандер считает, что всё правильно, так и следует поступать.

Рассказ писался уже во времена Хрущева, в начале оттепели, когда уже было разрешено радоваться и юморить, но ещё не грянуло разоблачение сталинизма. Поэтому дети, герои рассказа, уже смеются, но ещё под строгим лукавым прищуром Великого Корифея Всех Наук.

Ностальгический рассказ о школьном учителе математики Харлампии Диогеновиче, который высмеивал учеников и давал им прозвища. За что автор ему очень благодарен.

Из рассказа мы не узнаем, был ли хорошим или плохим учителем Харлампий Диогенович, а также почему на уроке математики проходили задачи по физике. Мы не узнаем. выучил ли автор математику благодаря учителю, полюбил ли этот предмет. Это не важно. Главное заслуга учителя, по мнению Искандера, что он провоцировал весь класс детей смеяться над своим одноклассником.

Очень странное решение включать этот рассказ в сборники книг для младших школьников.

Содержательный такой рассказ, с рассуждениями о жизни и роли человека. Причем саму историю о ласточкином гнезде можно было изложить двумя-тремя фразами, но автор, видимо, ставил другую цель.

Большое количество отступлений показывает читателю портрет современного ученого. Но, оказывается, и в среде ученых, как и в любом другом сообществе, — ученый ученому рознь. Наш герой – профессионал своего дела, увлечен только наукой, поэтому слабо приспособлен к остальным аспектам жизни. Он и сам себя признает «неловким»: «Но что было первичным? Неостановимая тяга к гармонии науки отнимала жизненные силы и делала его жизнь неловкой или страсть к науке была компенсацией за неловкость жить? Он не мог сейчас ответить на этот вопрос». Но при этом наш ученый обладал уникальным искусством избегать публичности, держать дистанцию как от поклонников, так и от завистников, находя своеобразный компромисс при выборе: повелевать или подчиняться: « Николай Сергеевич пренебрегал основным законом человеческого сообщества — повелевать или подчиняться. Николай Сергеевич демонстративно отказывался повелевать и мягко уклонялся от подчинения. И это раздражало и склонных подчиняться и склонных повелевать. Пожалуй, готовых подчиняться его авторитету раздражало больше».

Вот именно отлично прописанным образом такого неловкого ученого мне и понравился рассказ. А так же тем, что заставил задуматься, поразмышлять вместе с героем о цели жизни. Финал довольно трагичный, но не в нем суть.

Очень люблю творчество Искандера, и эту повесть в частности. Мудрая, добрая и ироничная вещь. Кстати, информация для тех, кому она понравилась — была, оказывается, очень неплохая экранизация этой повести, близкая к оригиналу (разве что добавили эпизодов из других рассказов Искандера), и с хорошими актерами — Автандила Автандиловича играл А.Джигарханян, а бурлящего энтузиазмом Платона Самсоновича — С.Фарада (попадание в обоих случаях, по-моему, в десятку). Жаль, что этот фильм мало известен.

Соцреализм с лирическими отступлениями. С иронией и кавказским колоритом, и всё равно, как ни странно, соцреализм. И я поспорю с теми, кто считаем книгу сатирической. Сатира – это жестокое обличение зла. А в этой книге нет ни жестокости, ни зла, как такового. Есть «советские перегибы», не больше. Есть главный герой, честно зарабатывающий на хлеб, оказывающийся со своей честностью в нелёгкой ситуации, но продолжающий быть открытым этому миру. И есть люди, добрые и не глупые по сути люди, которые искренне верят в то, что все их старания принесут благо; но жизнь всё расставит на свои места.

Нет, это не сатира. Это ирония. И даже самоирония, в самом глобальном смысле: не только над собой, но и над действительностью, в которой живешь, и которую, несмотря на все её перегибы, любишь, без желания эту действительность (боже упаси!) как-то унизить. Наоборот: с уважением к миру и с любовью к жизни. Поразительно, но в этой «сатире» больше любви к родине, чем в том пафосном ура-патриотизме, который порой так нелеп, но которого так часто в нашей стане больше, чем нужно.

Мне кажется, что это лучшее описание Сталина, его поступков, их причин и последствий. Но доказательств у меня, конечно, нет, это просто эмоциональное впечатление от рассказа. Где-то примерно в середине рассказа автор нам вдруг открывает, что сам Сталин считает, что ему Судьбой предназначено занимать то место, которое он занимает. У него «траурная необходимость» занимать это «страшное и величественное место». Хотя «хлопот много, крови много придётся пролить... Крестьян жалко. Пришлось бы всех объединить»... Тут вообще такая «альтернативная» история. Как бы относились к Сталину люди, не займи он свой пост, но при этом люди знают, как бы он правил... «Пусть, <говорит такой «невинный» Сталин про крестьян> живут сами по себе, пусть каждый имеет свой кусок хлеба и свой стакан вина». «Но откуда он знает, что будет с крестьянами?» «Такой человек всё предвидит». «Дай Бог ему здоровья!»...

Вообще, какие здесь глубокие авторские отступления. Одно такое про подлость и человечность надо изучать всем тем, кто идёт в политику, да и не только туда...

Мне кажется, основой для этой главы стали многочисленные произведения о противостоянии красных и белых, т.е. о Гражданской войне, например, романы М. Шолохова, Д. Фурманова, А. Серафимовича и т. д. В итоге получилась великая пародия на эти произведения, и не только на эти. А о том, что автор находится НАД схваткой, т.е. не принимает чью-либо сторону (что верно для автора), говорят следующие строки (напомню, что главный герой лежит в укрытии и наблюдает за приготовлениями белых к бою с красными): «...Зачем меньшевики, зачем большевики, зачем вообще я здесь лежу и выслеживаю это деревянное чудище? [Тут кстати вспоминается «троянский конь», вот ещё образ, который Автор включил в сферу своих высоких пародий]. Боясь шевельнуть затёкшей ногой, он смотрел в небо и думал о бренности человеческих усилий. Да и стоит ли делать какие-то усилия, думал он, если оттуда, сверху, Главный Тамада [тут мы встречаемся с пародией на Библию, во как!] следит в небесный бинокль за всеми людьми, чтобы каждый делал предписанное ему в согласии с Его великим замыслом».

А как свободно, пронзая время, летит мысль автора, я имею в виду авторские отступления. И тут, неожиданно для себя, сталкиваешься с мыслью, что это может быть пародия на Герберта Уэллса. Не исключено...

И опять хочу поправить аннотацию. Алихан не скотопромышленник. Скотопромышленник в этом рассказе не имеет имени. Алихан не один из игроков, а третейский судья, и по совместительству третий муж Даши.

Сюжет этой главы отличается от аннотации, по крайней мере в том издании, которое я читал. А читал я версию издательства «Время», т. е. собрание сочинений и последующие издания. Я думаю собрание сочинений Фазиля Искандера создавалось не без пристального внимания самого Фазиля Искандера, поэтому ошибки здесь быть не может. То, что написано в аннотации относится к предыдущей1-й главе, которая называется как и вся эпопея «Сандро из Чегема», и другое название «Дядя Сандро, княгиня и богатый армянин», тоже относится к 1-й главе. А в этой главе главный герой находит дядю Сандро уже в городе (тот уехал из Чегема). Сандро выходит на пенсию, работает тамадой и рассказывает историю о неожиданно пересохнувшем ручье, как воздаянье за грехи дяди Сандро и его товарища.

Как ни старалась, я не смогла увидеть прямых аналогий и целей высмеивания. А значит, для меня это была не злая и беспомощная сатира, а тонная ирония. На общечеловеческие пороки конкретных людей и целых государств; на принципы развития общества и на этапы жизненного пути отдельно взятого человека; на систему ценностей и методы управления массовым сознанием.

Чего стоят одни цитаты? «Если мудрость бессильна творить добро, она делает единственное, что может – она удлиняет путь зла». Иронично, но ведь как точно!

И что ещё меня зацепило, так это ирония даже больше над кроликами, нежели удавами. Люди, почему-то склонны жалеть кроликов, потому что они травоядные, и их едят, и осуждать удавов, потому что они хищники и едят кроликов. Но ни те, ни другие не являются добром или злом в чистом виде, ни те ни другие не заслуживают ни жалости, ни осуждения. Они – и кролики, и удавы, и мартышки, и туземцы, и «мудрый крот» – просто такие, какие они есть по своей природе. Разные, но похожи друг на друга больше, чем хотят признавать, и существование одних невозможно без других. Хрупкий баланс, основанный на закольцованности основ бытия, как бы их не расшатывал прогресс.

Я не люблю перечитывать книги. Считаю, что в мире слишком много хороших книг, которые все не успеть прочитать и по одному разу, что бы трать своё время на то, что уже прочитано. Но эта книга, настолько тонкая и забавная, однозначно возвращается на книжную полку с пометкой «время от времени перечитывать».

Один из лучших рассказов книги. Очень смешная, лёгкая и необычная история женитьбы Сандро. Любой пересказ может только испортить от неё впечатление. Уже за одну эту историю, вернее, за то, как она рассказана, можно было бы поставить десятку. Но к ней ещё прилагается рассуждение о трёх видах эндургенции: либеральной, патриотической с её национальными филиалами и правительствующей. Вот это шедевр на все времена. Создан рассказ ещё при Брежневе (и напечатан тогда же, что самое поразительное).При чтении кажется, что написан он именно про нас, сегодняшних. Боюсь, что и следующие поколения будут видеть в нём себя. Что характерно, автор, либерал по убеждениям, больнее всего покусал либеральную эндургенцию. Вероятно, оттого что знал её особенно хорошо.

Слышала очень много положительных отзывов на это произведение: великолепная филосовская сказка, юмористическая притча, и тому подобное. И решила сама прочитать повесть и оценить.

Скажу честно, читать было скучно. В том же «Скотном дворе» Оруэлла кроме сатиры есть еще и интереснейшая сказочная история про животных. В «Кроликах и удавах» сатира уж слишком явная, как говорится «бьет прям в лоб», а если сатиру убрать, то книга как сказка совершенно не воспринимается.

В общем, не мое это произведение, абсолютно.

Читал в юности в журнале «Юность», очарован до сих пор.

Великолепная притча!

Мне думается, эта публикация окупила всю мою годовую подписку на журнал.

Редкая удача и для «Юности», и для советских читателей.

А знают ли звезды ,что они так называются?

Глубокий рассказ, наполненный психологизмом, поднимает извечный вопрос о нравственных и духовных различиях между дворянами и крестьянами. Дворянский статус, высокое образование — это еще не показатель нравственности и человечности. Крестьянин же, пусть и не имея «благородных» званий и знаний, чувствует народ, его нужды гораздо сильнее, а потому, будучи выходцем из народа, является более человечным. А знания... Так на каждого мудреца довольно простоты. Так что прежде чем изучать что-то далекое, неизведанное, давая названия звездам, планетам, вещам недостижимым, вначале стоит изучить самих себе.

Именно пропастью между дворянами и крестьянами в понимании народа, его истинной потребности, Искандер объясняет феномен Революцию 1917-го года.

Но все же для меня рассказ больше запомнился кавказским колоритом. На фоне разворачивающейся вражды между двумя молочными братьями, которые олицетворяют дворянство и крестьянство, Искандер красочно изобразил Абхазию, те традиции и обычаи, которые существовали тогда, а некоторые существуют и поныне. И именно в отображении образа мышления абхазов, их устоев, верований, отношению к жизни, отличного от нашего, я вижу рассказ ценным для себя.

Мне было лет 10-11, год 90-91, в общем еще СССР был, когда я по радио услышал чтение этой гениальной повести, которая произвела на меня огромное впечатление. Через год-два купил ее, до сих пор в моей библиотеке, издательство Альфа-фантастика 1992 год. Философская и очень запоминающаяся повесть, показывающая как устроено человеческое авторитарное общество, как советское, так, к сожалению, и современное постсоветское. Закон кроликов

Простая и приятная история об одном дне двенадцатилетнего мальчишки, оставшегося без обеда. Ничего особенного в ней нет, но звучит диалог мамы с сыном, и хочется улыбаться. Не потому, что герои говорят какие-то смешные вещи, нет. Просто очень симпатичный живой мальчишка этот Чик, и мама так старательно прививает ему хорошие манеры, и видно, что им друг с другом хорошо. Потом поход по деревне из дома в дом и изумительные описания местной кухни. Когда дело дошло до чурчхели, я не выдержала и сделала себе грецкие орехи с медом. Не то, конечно. Но тоже вкусно.

Жизнь абхазской деревни предстает такой уютной, что хочется вчитаться в каждую подробность и получше представить себе изгородь из персиковых деревьев, и низкие столики, которые подвешивают за чердачный выступ, и рыжего пацаненка, дважды отобедавшего по недосмотру тетушки, которая всё видела, но не гнать же ребенка из-за стола. Хороших людей показывает нам Автор, видно, что он любит и уважает своих земляков.

Портит впечатление только упоминание о Сталине. С одной стороны, понятно, что это больная тема для поколения Автора, личное. С другой, рассказ написан в 1996 году, когда тему эту не эксплуатировал только ленивый, потому что уже можно, и даже модно. Не так много эпизодов данной теме посвящено, всё-таки герой рассказа — мальчик и события мы видим его глазами, но момент искренности смазывается.. Разглагольствования дяди Сандро как-то уж слишком звучны для того времени.

Несмотря на малую ложечку дегтя, в целом рассказ оставил очень хорошее впечатление. Обычные люди, обычная деревня, всё обычное и ничего в общем-то не происходит, а сердце откликается...

Рассказ о гостеприимстве.

Хотя действие происходит в Абхазии, я думаю, что такое могло бы тогда произойти в деревне любой страны. Деревня и город — два разных мира. В городах мы всё больше замыкаемся в себе, и стремимся уединится от назойливых взглядов. Это не удивительно — от количества людей на улицах голова идёт кругом. Хочется дома забыть о суете и отдохнуть. Но от этого грустно — ведь дома наши уже не открыты, как и души. Мы и в гости-то перестаём ходить. И даже толком не знаем уже, как это делается.

Чик, двенадцатилетний мальчик, приехал из города к родственникам в деревню. Мама учила его перед поездкой чтить обычаи, как взрослые, чтобы в деревне не показать себя неучем, забывшим свои корни, чтобы не ударить в грязь лицом. Не без иронии рассказывает автор, как Чик, пытаясь соблюсти традиции, остаётся без обеда. Образ Чика прекрасно удался — это ребёнок, остро чувствующий несправедливость, но легко прощающий обиды. Он с мальчишеским восторгом слушает рассказ дяди Сандро про расправу с абреком. Он по детски терпеть не может неловкости и насмешек, но, надо сказать, с честью выходит из неудобных ситуаций. У Фазиля Искандера все герои — живые люди. Не приходится задумываться об их реалистичности. Ну может быть вызывает удивление только то, что Чик иногда мыслит не как ребёнок, а как взрослый, совсем не по возрасту. Особенно, когда возникает тема политики. Я понимаю, что через это автор высказывает свою позицию.

Рассказ дяди Сандро — рассказ внутри рассказа — к такому приёму Фазиль Искандер часто прибегает (по крайней мере в этом цикле) — тоже о гостеприимстве. Это почти притча, мораль которой — в доме, который тебя приютили, иголки тронуть не смей. Почему это притча? Потому что, названный закон касается уже не столько традиций, определяющих поведение хозяина и гостя в его доме, а общечеловеческой темы добра ближнему и предательства.

Вообще в каждом из рассказов о Чике Фазиль Искандер использует приём, когда заставляет читателя взглянуть на некоторую проблему глазами ребёнка. Чик хорошо отличает фальшь и притворство в разговорах и поведении взрослых. Он как увеличительное стекло высвечивает всё это. А что есть традиция и обычай, как не ритуал, игра, притворство? И зачем же их соблюдать, и почему в этой игре, как нигде нужна искренность?

Такое погружение в прошедшую реальность времени, при чтении, не каждому писателю удается передать самобытный колорит.

И, это прошлый век, в настоящем такого нет, и в будущем не будет наверняка.

Да.... были люди, чтили обычаи, уважали родителей, семью, и вокруг живущих. Жили по совести и чести.

И, задаешься вопросом, неужели это действительно было? Неужели это реально существовало? Куда же оно ушло? И, что случилось с потомками?

Это такая деградация, или что-то все таки недоступно для понимания, для нас, настоящих?

Спасибо за совет an2001

«Ласточкино Гнездо» печальный такой рассказ,нелепая такая, несправедливая смерть Николая Сергеевича расстроила.

В этом сборнике прочла рассказ «Звезды и Люди» про Сафара, Бата и их учителя. Каждому свое, у Сафара черная душа, и вряд ли он что либо понял, или его совесть заела, забыл... а вот люди, которых он растоптал... Не осуждаю Бата.

Что то есть в рассказах Фазиля Искандера, читаешь его, и берет за душу иногда светлая печаль, и горечь разочарования, иногда улыбаешься, как вот в последнем рассказе «Десять шпилек на стол уронив!», понимаешь этого Грекова... чувствуешь его.

Созвездие Козлотура.... название такое, скачивая, в жизни не могла догадаться, о чем будет содержание романа. Удивительное совпадение, перед этим только-только прочитала рассказ «Хромая судьба» Стругацких. Писатели, журналисты, корреспонденты, поэты, редакторы, и так далее, вся эта братия «бумагомарателей», по сути выполняет тяжелый труд.

Понравилось, как описывается жизнь простых обывателей, жителей Абхазии, рассмешила лекция сержанта-милиционера о том, как нужно пить, чем именно заедать, поискала даже в интернете рецепт подливы из алычи... Жалко, украденные часы не нашли.

Не хочется углубляться в мотивы поведения, политическую подоплеку, и все прочее. Восприняла эту короткую повесть такой, какая она есть. Всё таки, главный герой молодец, между молотом и наковальней, по сути находился.

Умение играть словами не всем дано.

«Чик» был моей настольной книгой а далёком детстве.

«Сандро» — одна из любимейших сейчас.

Я не буду сегодня скорбеть и горевать, он это вряд ли бы одобрил.

Я просто снова возьму «Детство Чика» и вновь стану маленьким, на один вечер.

Буду читать эту вкуснятину, буду вспоминать своё первое знакомство с Искандером, буду радоваться и смеяться.

Иногда сквозь слёзы, как сейчас.

Роман, который сделает богаче любого читателя, даже самого искушенного. Не в последнюю очередь из-за своего внушительного объёма, но прежде всего благодаря огромному авторскому дару и колоссальному труду, вложенному в это произведение. Социальный, психологический, приключенческий, лирический, гуманистический, этнографический, юмористический и трагический, иронический, философский, сатирический, ностальгический, плутовской – любая из этих характеристик полностью применима к занимающей центральное место в творчестве автора книге. Роман, читая который, я понял, что Искандер – «мой» писатель. Сам не очень жалую пространные отзывы, поэтому постараюсь выразить самое важное, что я извлек для себя.

Не мне спорить с Фазилем Искандером, но фактически, роман представляет с собой сборник рассказов и повестей. Отдельные главы могут связаны друг с другом, а могут и не быть. Дядя Сандро, имя которого стоит на обложке, может считаться главным героем, хоть он действует едва ли в 2/3 глав и далеко не в каждой из них играет основную роль. Но для меня главным героем стал не он. Про себя я называю этот роман не иначе как «Абхазия с Кавказа». Именно горное село, прототипом для которого послужила малая родина писателя и его жители, становится для читателя олицетворением Абхазии. И знаете, просто удивительно, каким неисчерпаемым источником вдохновения и сюжетов стало для него это селение.

Именно форма романа позволила собрать, сшить как лоскутное одеяло, целостную картину жизни горной страны и её жителей. Повествуя о людях разных социальных слоёв и возрастов, об абхазах горных и долинных, о представителях других этносов, в разное время и при разных обстоятельствах, он ненавязчиво предлагает читателю понимание своей родины настолько глубокое, насколько это возможно для человека, никогда в ней не бывавшего.

Стиль прозы Искандера в основном размеренный, тягучий как патока, насыщенный деталями, но при этом совершенно не надоедливый. Он как бы реализует в творчестве латинское «спеши медленно» и, по-моему, весьма успешно, успевая больше других.

Старое, выцветшее от времени выражение «Кавказ — дело тонкое», валявшееся в пыли на чердаке сознания, обрело, наконец, и смысл и наглядность.

Ещё одно часто употребляемое выражение хочется применить к автору. Фазиль Искандер – Ум, честь и совесть, больше чем писатель, диагност человеческих душ, умелый психолог-самоучка и мудрец. Человечище!

Он умеет писать сложно о простых вещах и просто о сложных. Никакого парадокса здесь нет, а есть умение увидеть незаметные для других причины и предсказать последствия, указать на то, как «мелочи» меняют характеры и судьбы, сделать необычные выводы, построить стройные, точные, выверенные и изящные формулировки своих мыслей. Рассказ о бытовом пустяке превращается у Искандера в очень занятное повествование. Повесть о сложном этическом конфликте или морально-психологической коллизии выходит простой и ясной прежде всего из-за предельной откровенности и честности автора.

Роман, в общем-то, реалистичен, за исключением одной легенды и двух глав, написанных от имени животных, но если представить себе, что между реализмом и магическим реализмом есть четкая граница, то книга эта находится так близко к ней, как только возможно. Мальчишки из Чегема, несясь по улице, вполне могут сбить с ног Дуга Сполдинга, испытывающего свои новые летние туфли.

Отдельно хотелось бы отметить, что на протяжении почти века, при большом количестве социальных потрясений, Искандер не нашел сколь-нибудь значимого повода для описания межэтнических конфликтов. Абхазы, грузины, мингрелы, русские, греки, армяне, персы и многие другие национальности мирно уживались между собой вплоть до конца 80-х годов. Как говорится, и откуда что берётся…?

Особенно хочу выделить два фрагмента. Рассказ «Пиры Валтасара» – о застолье Сталина и его присных, на котором довелось побывать Сандро – просто быль, однако по своему саспенсу – триллер и даже едва ли не хоррор. Другой рассказ, «Большой день Большого Дома» — на первый взгляд простое бытописание обычного дня в Чегеме, которое ко времени прочтения читатель знает уже очень хорошо. И когда становится немного скучно, автор произносит три простых слова и на душе становится тепло.

С романом я познакомился ещё весной, главное произведение Фазиля Искандера стало для меня первым. А сейчас, под конец года, огляделся и понял как мало из созданного этим выдающимся писателем, ещё осталось мною непрочитанным. И только об этом я и могу пожалеть.

Первая повесть Фазиля Искандера выглядит сатирой на только что отгремевшие хрущёвские кампании. Тогда над ними не издевался только ленивый, включая тех, кто эти кампании раскручивал. Но «Созвездие Козлотура» — это, скорее, сатира на кампанию как метод управления нашим обществом. Этот метод пережил все власти, сколько их ни сменилось за сто лет, и, боюсь, переживёт всех нас. Показаны все стадии процесса — руководящая реплика, раскрутка, доведение до абсурда, повсеместное внедрение, апофеоз. И, наконец, тот момент, когда начальство смотрит с некоторым удивлением на последствия своей инициативы и спрашивает, кто это сделал. Тогда кампания моментально завершается, и начинается поиск виновных. Большинство облегчённо вздыхает, а местные вольнодумцы уже слегка ностальгируют по отшумевшей кампании в ожидании новых напастей.

С блеском показаны и основные типы идеологических работников. Вахтанг только озвучивает в доступной форме руководящие идеи, возлагая их исполнение на слушателей. Платон Самсонович воспринимает идею начальства как свою родную, развивает её, углубляет и повсеместно внедряет, не жалея сил и средств. Сил своих, средств государственных. Ну и Автандил Автандилович. Это настоящий идеолог — человек, который первым меняет свои идеи, когда меняются обстоятельства.

Но обаяние повести не в издёвке над особенностями нашей жизни. Под ней у автора всегда просвечивает искренняя любовь к людям и к жизни. Произносятся речи, гремят аплодисменты, печатаются статьи, рассылаются эмиссары, а вокруг продолжается нормальная жизнь нормальных людей, с повседневным трудом и повседневными заботами, с проблемами детей, воспоминаниями, влюблённостями, мелкими глупостями, дискуссиями в ресторанах, рыбалками, футбольными матчами. Бесконечные кампании могут кое-что испортить, но не в силах разрушить эту жизнь. И сами организаторы, поднимаясь из кресел после тяжёлого дня, превращаются в обычных людей со своими проблемами.

А вообще трудно передать всю прелесть этой небольшой повести. Её надо читать.

Давным-давно, в середине 90-х, я впервые услышал — не прочитал, а именно услышал! — главы этой книги на волнах культовой московской радиостанции «Ракурс», теперь уже давным-давно прекратившей вещание. Ироничный голос ведущего Константина Волкова читал, подчеркивая ударные моменты, разошедшиеся в кругах моих друзей на цитаты, этот забавный свод представлений народной социологии предперестроечной эры под жутковатый визг саксофонов и пугающий бой барабанов авангардного джаза Владимира Чекасина... Да, именно устройство нашего собственного общества так иронично представлено Фазилем Искандером в этой сатирической сказке- надеюсь, никому не приходит в голову воспринимать ее только как сказку? Другое дело,что представленная Искандером модель общества на самом деле сама по себе глубоко сказочная,и искать в ней прямых аналогий с советской действительностью тоже не стоит, иначе грош бы ей была цена. Тот единственный случай, когда Искандер отступает от этого правила,только подтверждает опасность слишком прямых аналогий: образ Поэта слишком легко ассоциируется с образом небезызвестного

Прошло около двадцати лет, и я с удивлением обнаружил сохранившиеся в архиве радиоведущего на компакт-кассетах отдельные главы «Кроликов и Удавов» выложенными в виде мп3 на его сайте — и тогда же с удивлением и удовлетворением узнал, что под псевдонимом Константин Волков скрывался писатель-фантаст и музыкальный критик Кирилл Мошков.

А те самые ключевые фразы, которые разошлись на цитаты в «моем кругу», мы продолжаем время от времени употреблять и сейчас. И не сказать, чтобы на новом этапе исторического развития они не находили отклика у слушателей...

Ну и так далее...

В перестроечные времена вышло много интересных книг. Некоторые из них дали новую информацию,некоторые заставили по-новому

взглянуть на давно известные события. И все. И были забыты. Не так чтобы совсем, но перечитывать не хочется. Как говорится, мавр сделал свое дело... И только такие шедевры, как «Собачье сердце» и «Кролики и удавы» остаются с тобой навсегда. Книги, которые можно перечитывать с любого места в любое время. В богатстве и в бедности, в болезни и в здравии...

У Фазиля Искандера есть удивительный талант — писать живо и светло об очень печальных вещах. Это тот писатель, который будет писать про грязь — но никогда читателя ею не вымажет. Но в то же время так... пронзительно, что ли, не скажет никто. Это есть — в большей или меньшей степени — во всех его произведениях. Но особенно в «Софичке».

Это лучшая книга Фазиля Искандера. Она лучше, чем знаменитый «Сандро из Чегема», великолепное «Созвездие козлотура», мягко-ехидные «Кролики и удавы». Я только предлагаю всем, кто её читал или ещё прочтёт, забыть на время о своём отношении к Сталину или там к либеральной интеллигенции. Книга всё-таки не об этом. Книга о Человеке. Ведь вроде неудачно сложилась жизнь. Потерял первую любовь, убивал и сам проходил на волосок от смерти, сидел ни за что, ничего не добился, расстался с женой, остался без детей, последним в роду. И махолёт, дело всей жизни, так и не полетел. Но не озлобился, не опустился, прожил жизнь так, как подобает человеку. Пронёс через всю жизнь доброту, мужество, благородство, умение понимать людей, способность совершать поступки, тонкий ум, чувство юмора. Сохранил неистребимый интерес к жизни и любовь к ней. И при этом не идеальный герой, не памятник самому себе. Я не знаю, был ли у Фазиля Искандера подобный знакомый (автор любит смешивать вымыслы с реальными историями), но Виктор Максимович оставляет впечатление абсолютно живого человека.

Повесть, как обычно, состоит из рассказов. Есть посильнее, есть послабее, но неудачных нет. Сильнее всего рассказ о юности героя. Удивительное сочетание нежности, мягкого юмора, парадоксальных высказываний, добродушного, ироничного и тревожного отношения к героям. Мальчики и девочки считают себя самыми умными, самыми храбрыми, самыми неуязвимыми, вовсю делают глупости, губят себя и других. И душа переворачивается от симпатий к ним и боязни за них. Что характерно, никто, даже из третьестепенных персонажей, не живёт в атмосфере страха и ненависти, как часто изображают это время. Хотя время действительно страшное.

А чего стоят афоризмы, рассыпанные на каждой странице книги! Не со всеми соглашаешься, но удовольствие от знакомства гарантировано. Вот несколько взятых наугад, не самых сильных:

«Культура — это не количество прочитанных книг, а количество понятых».

«Миф о стукачах создан людьми, испытывающими острую нехватку в стукачах».

«Бывшие кухарки, потеряв барынь, стали кухарками своих детей. А бывшие барыни, потеряв кухарок, сделали кухарками своих дочек».

«Человек устаёт бороться и делает вид, что помудрел».

Признаюсь честно, от книги я ожидал совсем другого. Объявленный в многочисленных аннотациях и статьях юмористическим, роман на поверку оказался куда ближе к драматическому жанру — смех здесь если и присутствует, то большей частью сквозь слезы. Да и вообще, многое здесь воспринимается со скрипом, особенно если вы молоды и мало что повидали в жизни, вот как ваш покорный слуга. Притом молодость здесь отнюдь не тривиальный показатель того, что читатель не застал описанные Искандером времена. Да, для нынешних двадцатилетних большой террор, вторая мировая и последовавшее переселение народов в лучшем случае главы из учебника отечественной истории, а учитывая плачевное состояние нынешнего образования, и это уже никакой не показатель. Что уж говорить о колхозах, нэпах и прочих пятилетках — так, дела давно минувших дней. Но это на самом деле не главное. Живущему в сытое и спокойное время читателю непросто представить те ужасы, но и героев они обошли стороной. Да, Чунка погиб на фронте, Кемал оставил в оккупированной Германии внебрачного сына, но для большинства чегемцев потрясения времени-в-котором-стоим остались отголоском дальней грозы, не более. Здешние сквозные персонажи, пережившие всех и вся — горбун Кунта, лесник Омар, Сандро Чегемба собственной персоной — что-то вроде путников, которые попали в зачарованную страну эльфов и прожили там год и один день, а вернулись век спустя. С той единственной разницей, что в волшебной стране они оказались с рождения и в итоге пережили и волшебство, и саму страну. Именно в переживании и скрыт ключ к пониманию книги, притом в переживании вовсе даже не войн, что случаются раз в столетие, а самых заурядных и в этой своей заурядности страшных вещей, которые рано или поздно происходят с каждым. Поэтому если вы прочитали роман как бессовестно затянутую гротескную сказку про диких горцев-чудаков, не расстраивайтесь, просто вы, кажется, из тех счастливчиков, кому выпало «поздно». Потому как роман на самом деле — крик стареющего, потерявшегося человека, который вдруг понял, что мы вовсе не стоим во времени, а падаем в него, как в ревуший неумолимый поток. Время уносит близких, стирает их лица из памяти, уничтожает родной дом, а то и самую родину. И однажды вдруг оказывается, что всего-то и осталось, что три вздорных старика да зелёная лужайка, на месте которой стоял когда-то полный весёлых, работящих людей дом.

Увеличивает разрыв между читателем и текстом, конечно, и абхазская культура, малопонятная нынешним русским. Искандеровская Абхазия обетованная ушла в прошлое, забрав с собой и мудрых старцев, и записных балагуров-остряков, и босоногих работяг-пахарей, и весь этот милый патриархальный мирок целиком, и с тех краёв вдруг полезло что-то настолько мерзкое и непотребное, что самым эндуристым эндурцам и не снилось. Сейчас идеи чести, рода, мудрости, гармонии с природой — далеко не первое, что приходит в голову в связи с Кавказом и горцами. Время Сандро стало для нынешних русских мифом, слишком далёким от того, что мы видим своими глазами. Потому-то и так трудно понять общество, в котором можно убить врага и скрыться от правосудия в лесу, но каким-то чудом все ещё не истребили друг друга подчистую. Да и прыжки на лошади через стол, за которым играют в нарды, с трудом укладывается в голове у законопослушного горожанина.

Интересно почитать и размышления о судьбах страны, путях развития, месте интеллигенции в будущем России. То есть, простите, Союза, потому как в торжество демократии автору как-то не очень верилось. Вообще, примечательно, что прямо обвиняя Сталина, Искандер даже не сомневается в жизнеспособности системы вообще. Просто не тот человек прорвался к власти — протяни Ленин подольше, будь Троцкий порешительней, расскажи юный Сандро отцу о чужаке с карабином, глядишь, и пошла бы история какой-то новой, невиданной для нас колеёй.

Ещё примечательна манера автора постоянно отвлекаться от основной сюжетной линии того или иного рассказа, хоть на помянутые выше рассуждения, хоть на милые, но никак не относящиеся к делу байки. Повествование становится похоже на раскидистое дерево, по которому мы взбираемся не абы как, лишь бы поскорее на вершину, а мимо всех самых спелых плодов, чтобы как следует полакомиться. Здесь нужно иметь терпение — лазать бывает довольно утомительно, да и не каждый плод придётся по вкусу. Я вот, кстати, посмотрел хорошенько, что такое мамалыга. Бедняги, как они вообще это кушали?

Помимо особенностей национальной кухни любопытно и то, что цикл назван в честь Сандро, хотя этот вздорный и неприкаянный парень-мужчина-старик мне сразу не понравился, да и на страницах романа мелькает чем дальше, тем реже. Вероятно, нужно было родиться абхазцем образца этак 1920-х, чтобы понять, как умение пить не пьянея и травить байки может сравняться с проницательностью и рассудительностью Кязыма или трудолюбием и благородством Махаза. Кроме этих двух, в романе предостаточно героев на самый любой вкус, даже если появляются они всего пару раз. Прелесть в том, что многих мы увидим в самые разные годы и при самых разных обстоятельствах. Вот тот же Кемал, он и степенный неторопливый мужик за сорок, и молодой бесстрашный офицер, и вовсе мальчонка, объедающийся вместе с сестрой спелой вишней. Жалко только, что кое-кого мы так и не увидим ещё раз, хотя Фазиль Абдулович вроде как собирался. Любопытно ещё и отношение автора к героям, ибо книжка в какой-то степени (интересно, в какой?) автобиографична. Поди разбери, какая тема тоньше и деликатнее — собственная родня или свергнутые тираны.

Словом, книжка далась мне нелегко, хотя были моменты, за которые я готов простить очень многое. Это и сцена с признанием автора в любви матери, и история смерти Кязыма, и обе главы, написанные от лица животных, особенно та, где рассказчиком выступает мул старого Хабуга. И, пусть даже поначалу мне хотелось забросить чтение, роман сумел меня очаровать и увлечь. Думаю вернуться к нему спустя время, перечесть главу-другую. Как знать, может, житейская мудрость Искандера и засияет для меня новым светом. Никогда не знаешь заранее.

Удивительная книга! Антиутопия, экстраполирующая низменные государственные игры человеческих государств на джунгли.

Два лагеря, две стороны: кролики и удавы. Жертвы и хищники. Так было. Но однажды кролик не пожелал быть съеденным! Равновесие нарушено, и Король кроликов отнюдь не рад этому...

Не буду раскрывать сюжет, но если сравнивать с тем же «Скотным двором» Оруэлла, книга получилась намного интересней и не пропитанной агитационными речами, пропагандирующими коммуну.

Рекомендую к прочтению неглупым людям, способным к самоиронии и критическому взгляду на мир.

Писатель Зенон за один год похоронил маму и брата, а теперь умирает ещё и сестра... Понятно, что подобные сюжеты к юмору особо не располагают, и этот рассказ Фазиля Искандера читается чуть тяжелее других.

По идее вопрос, волновавший автора, близок и понятен каждому. Как пережить утрату? Утрату в самом широком смысле слова — и близкого человека, и, например, высокой должности. Каких-то откровений искать в «Утратах» не стоит, ответ очевиден и так. Универсального рецепта нет. Кто-то с головой уходит в работу, кто-то утешается мыслью: «У соседа дела ещё хуже моих», а кто-то, собрав волю в кулак, продолжает жить дальше...

Частной истории Искандер стремится придать глобальность, но, по-моему, перебирает с пафосом. Оцените хотя бы такой пассаж: «Народ — это вечно живой храм личности, думал Зенон, это единственное море, куда мы можем бросить бутылку с запиской о нашей жизни, и она рано или поздно дойдёт». Конец цитаты. Без комментариев.

При этом Фазиль Искандер даже в проходных работах остаётся мастером, в «Утратах» есть интересные жизненные наблюдения, и в определённом настроении рассказ может быть воспринят «на ура».

Великолепнейший рассказ, по силе воздействия сравнимый с «Холстомером» Л.Н.Толстого.

Итак, буйвола по кличке Широколобый везут на бойню. Автор не делает секрета из цели поездки, но при этом на жалость не давит и делаться всех вегетарианцами не призывает. Рассказывая о животных, большой писатель продолжает думать о людях. Кто-то увидит в «Широколобом» метафору гибели крестьянства в годы коллективизации и, наверное, будет прав. Мне же симпатична другая трактовка. Искандер создал притчу о том, что даже в условиях тотальной несвободы можно оставаться свободным. А это уже сюжет на все времена.

- каждая строка этого безмерно любимого мной автора доставляет почти физическое наслаждение. Это искрометная, брызжущая всеми соками жизни, проза. Искандер — автор умный, тонкий, добрый, всё подмечающий и бесконечно любящий людей и родную Абхазию. В одном из его рассказов («Колчерукий») есть персонаж, который может срезать всю кожуру со спелого персика одной лентой, ни разу не прервав ее неосторожным движением. Вот так же Искандер срезает слой за слоем в своей прозе, ни разу не нарушив стройности повествования. Его рассказы, повести, романы словно написаны одной долгой текучей фразой, хотя в тексте присутствуют запятые, точки и многоточия. Но есть писатели, которые становятся назойливы в своих описаниях, в своих любованиях деталями, а у Искандера хочется пить и пить эту нескончаемую реку слов и образов, хочется утонуть в ней и насладиться буйным пиршеством до самого конца, каким бы он ни был. От его прозы можно буквально опьянеть, только без горького чувства похмелья наутро.

Героев Искандера надо познавать, читая о них страницу за страницей неторопливой прозы. Ими надо любоваться так, как любуется ими автор, надо представить себе всю их жизнь на протяжении почти что века, оценить их человеческие качества, прощать с улыбкой их маленькие слабости и, в конце концов, полюбить это вымышленное горное село Чегем, полюбить Абхазию, природу края и его простые законы. По его произведениям пытались снимать фильмы, но неудачно. Проза Искандера намного объемнее и шире любого фильма, она имеет свой запах, свой вкус, свою ауру, ее нельзя брать с наскока, ее надо читать и перечитывать, смаковать, как вкусное вино или спелую виноградину, ее надо носить в своем сердце и только тогда можно попытаться перенести ее на экран. И то не факт, что получится.

Не хочу выделять никакое из его произведений – все достойны внимания и прочтения. Прочтения неоднократного, вдумчивого, со смакованием и обсасыванием мозговых косточек. Такой писатель…

В романе «Сандро из Чегема» большинство глав выстроены по принципу матрёшки. Внутри одной истории спрятана другая, потом неожиданно возникают третья, четвёртая и т.д. «О, Марат!» — вещица куда более цельная. Все эпизоды повести крепко связывает главный герой, фотограф-ловелас по имени Марат. Чувство юмора и замечательный стиль Фазиля Искандера никуда не исчезли, но оценить «Марата» высшим баллом я не могу. Проблема как раз в главном герое. По-моему, менять женщин, как перчатки — никакая не доблесть, а только личный выбор каждого. Но оставим спорный вопрос о мужской полигамности. Я твёрдо уверен в другом. Настоящий мужчина никогда не будет хвастать своими любовными победами. В случае с Маратом в курсе его похождений чуть ли не весь город Сухуми и даже его чегемская родня.

К счастью, автор не спешит возводить дамского любимца на пьедестал. К Дон Жуану придёт Командор. Казанова станет старым и немощным. И мотыльковая жизнь Марата тоже не бесконечна.

Зайнаб из повести «Чегемская Кармен», Миледи из «Трёх мушкетеров», Настасья Филипповна из «Идиота» — женщины одного типа. Про таких интересно читать в книгах, но в жизни от них лучше держаться подальше. Думается, автор со мной солидарен. Во всяком случае излишним романтизмом по отношению к своей героине Фазиль Абдулович точно не страдает. Под финал этой истории очень забавный «двойник» появляется у Зайнаб — молодая ослица, за которой толпой бегут разгоряченные самцы. Да что там, свой приговор роковой красотке Искандер озвучивает открытым текстом. Нечего кивать на тяжёлое детство и социальные условия! «Женщину делает проституткой именно желание быть проституткой. Споткнуться может любой человек. Дальше все зависит от него. Или у него есть воля выпрямиться, или он находит удовольствие в том спотыкании.»

Если бы писатель был так же объективен к бандитам! Есть в повести другой важный персонаж — «криминальный авторитет» Даур, как раз сильно романтизированный. Я допускаю, что бандит может быть книголюбом и вообще интересным собеседником, но разве это что-то меняет? А уж намекать на родство рэкетира и убийцы с героями лагерной прозы Солженицына и вовсе не красиво.

Чегем Фазиля Искандера больше, чем просто абхазское село. Это в своём роде маленькая вселенная, такое здесь разнообразие человеческих типов и богатство сюжетов. Так история с невыразительным названием «Бригадир Кязым» начинается как настоящий детектив. Неизвестный трижды обчищает сейф в правлении колхоза. В лучших традициях жанра изобличить преступника поможет сыщик-любитель, тот самый бригадир Кязым... Впрочем, с точки зрения чистого детектива в повести многовато лишних подробностей. Кязым лечит свою корову, подкалывает приятеля, выпивает и закусывает (какой Кавказ без застолий?), слушает интересные истории и сам что-то рассказывает... Зачем автору так распылять наше внимание? Наверное, ради доказательства простой мысли: талантливый человек талантлив во всем. И в крестьянском труде, и в быту, и в детективном расследовании. Да и тесно Фазилю Абдуловичу в рамках одного жанра! Потому книга «Сандро из Чегема» (история про Кязыма там глава 18-я) вышла такой пестрой и многогранной, как, наверное, и сама жизнь.