Призрак бродит по планете, призрак феминизма.

«Лучший в мировой литературе портрет женщины.»

Реально, дважды читал этот роман — и оба раза возникала одна и та же картинка: отражение женщины в осколках зеркала. Каждый осколок отражает какую-то часть лика. Вот так же и ряд женских образов (со своими характерными чертами — эгоизмом, склонностью к адюльтеру, приспособленчеством и даже жертвенностью) романа помимо воли трансформируется в портрет-образ женщины.

Предтеча феминизма.

Возможно, я и не прав.

Но к прочтению рекомендовать можно (на свой страх и риск).

Роман очень женский, очень сентиментальный и чувственный. Ну, девушки меня поймут...

Видимо, Генри Джеймс не мой автор. В свое время так же совершенно мимо меня прошел «Поворот винта», который считается Классикой с большой буквы. И здесь какая-то нудная тягомотина, полная рефлексий и переживаний главного героя. Мистики самая малость. Пожалуй, из всего сборника (читал «Веселый уголок» в увесистом томе «Дом с привидениями») этот рассказ менее всего имеет отношения к мистике. А основная мысль, которая здесь обыгрывается, — ощущения человека, прожившего бОльшую часть жизни за границей и вернувшегося в ставший чужим родной Нью-Йорк.

Наверное, ситуацию мог бы исправить перевод, но он здесь не на высоте. Чудовищной длины предложения, из которых к концу просто не выбраться, и уже не помнишь, что же было в начале. Да, такой стиль у Джеймса, но можно же было как-то обыграть по-другому. Ну и повсюду встречаются перлы вроде «мужчина того же состава и той же стати»...

»- Я хочу сделать жизнь для нее приятной, – заявила Кейт. – Ради этой цели я использую то, что у меня есть. А самое дорогое, что у меня есть, это – ты, вот я и использую тебя самым беспощадным образом».

(Генри Джеймс «Крылья голубки»).

Если вы принимаетесь за чтение этого романа, необходимо сразу заявить, что играть нужно по его правилам! Это не лёгкое занимательное чтение, когда взгляд бегло скользит по строчкам.

Роман Генри Джеймса на самом деле — глубокий океан, в который погружаешься с головой! И приходится учится жить под водой, подобно скользким разноцветным рыбам... Ещё надо уметь глубоко нырять, достигать дна, добывать драгоценный жемчуг... Это не интеллектуальная книга, и не детективная, и не традиционный любовный роман...

Эта книга просто другая.

Хотя внешне может показаться незамысловатой — любовный треугольник...

Но не всё так просто. Это симфония любви и корысти, самоотдачи и совести.

Но, это только часть жемчужин...

Не знаю (и, если верить Википедии, никто не знает), это Генри Джеймс хотел написать честный ужастик о призраках или принялся бегать по лужайке с радостными криками «Ненадежный рассказчик! Ненадежный рассказчик!» В любом случае, написано очень плохо.

«До сих пор никто не знает этой истории, кроме меня. Уж слишком она страшна. Эту историю не с чем сравнивать. Я не знаю ничего страшнее. Да... по ужасу... по леденящему ужасу... По сверхъестественной жути, по страданию и по мукам» («Nobody but me, till now, has ever heard. It’s quite too horrible. It’s beyond everything. Nothing at all that I know touches it. For dreadful—dreadfulness! For general uncanny ugliness and horror and pain»).

В результате Джеймс временами достигает вершин непроизвольного комизма, достойных если не Лавкрафта (с ним тягаться трудно), то Чернышевского.

«Они были похожи на херувимов из анекдота, которых — морально, во всяком случае, — не по чему было отшлепать».

«Так продолжалось все время, пока незнакомец — и, сколько помнится, была какая-то странная вольность, что-то фамильярное в том, что он был без шляпы, — пронизывал меня взглядом со своей башни при меркнущем свете дня, именно с тем же вопросительным и испытующим выражением, какое внушал мне его вид».

«Мало-помалу, уступая моему нажиму, она рассказала мне очень многое, но маленькая тень на изнанке ее рассказа порой касалась моего лба, подобно крылу летучей мыши».

Ну, и так далее. «Сделайте мне красиво», которое слишком часто принимают за изящество стиля.

На редкость нелепое произведение, весь смысл существования которого — как в том анекдоте про солонку, — в том, чтобы после Джеймса Редьярд Киплинг написал гениальный рассказ «Они». А что «Они» известны куда меньше, чем «Поворот винта», — ну, так известно, в каком мире мы живем.

Эта книга, написанная в 1898 году, легла в основу более пятнадцати фильмов/сериалов и даже оперы и породила огромное количество теорий и толкований. Сюжет «Поворота винта» одновременно и прост, и сложен своей многослойностью; этот клубок можно разматывать бесконечно, до хрипоты споря, чьи же теории верны.

Героиня приезжает в удалённое поместье в качестве гувернантки для осиротевшей девочки. У девочки есть брат, который вскоре присоединяется к ним. До героини в доме уже была гувернантка, мисс Джессел, но она погибла, как и слуга дяди детей, Питер Квинт. И в какой-то момент героиня понимает, что видит призраков, которые, по её мнению, стремятся навредить детям. Джессел — девочке, Квинт — мальчику.

«По её мнению» — важная ремарка. Один из главных вопросов, анализируемых в посвящённых «Повороту винта» работах: были ли призраки? В книге нет ни одного прямого доказательства их существования. Более того, в книге нет ни одного прямого доказательства их желания навредить детям. Зато легко заметить, насколько нервозна и напряжена героиня, как удушлива её забота о детях, как она впивается в них мёртвой хваткой, демонстрируя признаки не вполне психически здорового человека, как ревностно и параноидально оберегает их от выдуманной (в теории) проблемы.

Я склоняюсь к мысли, что не важно, реальны ли призраки. Они вполне могли существовать, но лишь как безмолвные свидетели происходящего. Вообще, фигурам Джессел и её любовника, Квинта, как по мне, читатели уделяют слишком много внимания. Существует даже теория о гомосексуальном подтексте их отношений с детьми — о лесбийских переживаниях девочки и аналогичных — мальчика, направленных, соответственно, на Джессел и на Квинта. Якобы, сестра Генри Джеймса была лесбиянкой, а сам он испытывал схожие чувства к людям своего пола, и так он решил отобразить это в книге.

Ссылались и на увлечённость автора фрейдизмом, и на фаллический символ того самого винта, фигурирующего в названии. Однако в тексте нет ни одного намёка на достоверность этой теории. Более того, автор прямо даёт понять, насколько не важны для истории Джессел и Квинт, опуская даже подробности их смерти, не говоря о жизни. Да, были такие люди, да, не очень хорошие и порядочные, да, умерли. Всё. Остальное — домыслы и фантазии героини.

А вот что я увидела вполне чётко — это подтекст педофилии. Героиня очень быстро теряет интерес к девочке, как только та перестаёт слушаться. Но вот мальчик ей нужен, его «можно спасти», как ей почему-то кажется. Героиня буквально одержима им.

Но даже если отбросить все теории и подтексты, на поверхности лежит одно: любовь героини к чужим детям неадекватна. Она то идеализирует их, превозносит едва ли не до святых и практически молится на них, то, когда встречает отпор и неповиновение, резко демонизирует детей, готовая обвинять их во всех смертных грехах. По тексту и впрямь может показаться, что дети — зло во плоти: хитрят, изводят бедную гувернантку. Но текст-то подан через призму восприятия героини. А что может увидеть нормальный не предвзятый человек? Перед нами — обычные дети, которые иногда ведут себя хорошо, а иногда плохо, которые могут шалить, не слушаться, играть, не понимать каких-то вещей. К тому же, дети, потерявшие обоих родителей. Героиня пытается убедить нас в том, что с детьми что-то не так, но на самом деле что-то не так с ней самой. И в этом, я считаю, гений автора: по-настоящему, до жути, пугают не призраки, которые служат просто фоном истории, а сама героиня. То, как она душит, давит детей собой, своей опекой, своим авторитетом. И не только детей, но даже домашних слуг. От болезненности её воспалённого мышления становится не по себе. Примечательно и то, что до самого конца она остаётся безымянной.

Финал мне сначала не понравился. Я отложила книгу и подумала: «Ну чё за хрень?» Но чем больше я размышляла над сюжетом, тем больше проникалась финалом. Да, он идеально подходит книге.

Но в книге есть и недостатки. Очень тяжёлый путанный слог, например. Чтобы начать вникать в текст, нужно поймать ритм, вчитаться, но это дастся далеко не с первых страниц. Хотя мне непонятны претензии к словам, употребляемым героиней: «питомцы», «испорченность» в адрес детей, и так далее. Это проза XIX века, что вы хотите? Современного слэнга?

Ещё один минус — очень долгое вступление. Оно в принципе лишнее: сюжету не нужны ни все эти персонажи, мелькающие до начала основной истории, ни первый рассказчик. Важным может быть разве что упоминание о любви героини, дескать, она в кого-то влюбилась. Но в кого? Пояснений не даётся. Проскальзывают намёки на влюблённость в дядю детей, но мне это кажется банальной жаждой признания: посмотрите, как я идеально управляюсь с детьми, какая я благочестивая и воспитанная. Любви я не заметила.

За вычетом этих двух недостатков остаётся 8 баллов из 10. Ещё не раз перечитаю эту неоднозначную повесть.

Проза Джеймса великолепна, но она такого рода, что слишком часто в неё погружаться нельзя, это грозит полным отрывом от реальности. Уже после войны я читала «Женский портрет», и на несколько лет напиталась типичным джеймсовским стилем, так что за новую книгу взялась только этим летом.

Американский психиатр Гарри Гантрип приводит Джеймса как типичный пример шизоидного избегания, отраженный в литературных текстах. Это совершенно верно. Базовый конфликт шизоидной личности заключается в том, что человек разрываем одинаково сильным страхом и поддерживать отношения с другими людьми, и остаться в одиночестве. Поэтому для такого человека типично поведение «то внутрь, то наружу» – постоянные изматывающие колебания по любому поводу, которые завершаются как правило ничем, но приносят массу волнений и мучений. Именно так себя ведут главные герои романа, а разговаривают они все только так, под девизом «никакой определенности!». Типичный диалог:

«Тут, однако, снова раздалась музыка, веселая и громкая, и она не столько помешала им, сколько защитила и поддержала. Когда Деншер наконец заговорил, это было под прикрытием музыки.

– Я мог бы, знаешь ли, остаться, ничего не пытаясь сделать.

– Ну, остаться – значит попытаться.

– Ты хочешь сказать, просто сделать ради нее такой вид?

– Не вижу, какой еще вид, кроме того, что есть, тебе надо бы сделать.

Деншер помолчал.

– Так ты думаешь, она может сама предложить мне жениться?

– Да мне даже в голову не может прийти – если ты на самом деле хочешь знать, – чего она не способна предложить!

– Как принцесса, привыкшая совершать такие поступки?

– Да как кто угодно – какая тебе разница?! Так что будь готов.

Ну что ж, он выглядел так, словно был почти готов.

– Значит, мне остается это принять. Значит, так тому и быть.

Молчание Кейт было ему ответом».

Молчание чаще всего бывает здесь всем ответом. Три недели гадать, что означает это молчание, вместо того чтобы спросить и узнать – это типичное поведение самых динамичных персонажей. Ходить вокруг да около, днями не распечатывать полученное письмо, прилагать все усилия, чтобы ситуация не сдвинулась с места – вот как ведут себя любимые герои Джеймса. Неудивительно, что ситуация хоть как-то развивается благодаря неустанным заботам героинь, которые двигают дело вперед посредством разговоров в этом же джеймсовском духе.

А вы говорите, Пруст. У Пруста есть связь времен, есть центральна тема – память – которая держит весь его цикл, есть разные речевые характеристики персонажей и даже какие-то законченные интересные эпизоды внутри повествования. Джеймс же убаюкивает до состояния полной автаркии. Самое приятное чтение в летний отпуск, для отключения от суеты XXI века.

Некоторые имена можно не вспоминать годами, да что там — десятилетиями, внезапный поворот винта, что-то сдвигается и забытое имя стучится тебе в память двумя упоминаниями из разных источников кряду («Совпадение? Не думаю»), что до меня, то стараюсь не упускать из виду. В один день тестовый отрывок «Опознаете ли вы автора по стилю» в статье фантаста Дэна Симмонса — жутко тяжеловесный и совершенно неопознаваемый по причине того еще, что дан в переводе. После писатель с ухмылкой сообщает, что хотя он-то Генри Джеймса узнал (как-никак преподавал в колледже английскую литературу), но сам в молодости нипочем не взялся бы за чтение его тягучих скучных сочинений. А приведенный отрывок был из «Зверя в чаще».

В тот же день искала свой старый текст о «Повороте винта», нашла, какое — думаю занятное совпадение — полный тезка писателя, о котором говорил Симмонс. Но этому в занимательности не откажешь, роман та еще штучка, викторианская готика, жуть, нездоровый психологизм, полуинцестуальные аллюзии, саспенс. И представьте, человек оказался тем самым. Просто проходил многие этапы в своем творчестве. На одном из витков «Поворот винта», на противоположном «Зверь в чаще», «Бостонцы», «Европейцы». Это был вызов, захотелось ужо прочесть нечитаемого, но великолепного «Зверя» и прочесть в оригинале. А почему не попробовать?

Н-ну, то было самое тяжелое английское чтение, с каким мне приходилось до сих пор встречаться. Даже не столько из-за архаизмов, которых на самом деле немного, сколько из-за тяжеловесного стиля с нагромождением прилагательных, сарамагоподобных кирпичей сплошного монолитного текста с очень малым числом диалогов и полным отсутствием действия. Там даже описаний практически нет, все двадцать страниц — извилистый внутренний мир героя.. Думаю, что не будет спойлером пересказать сюжет, тем более. что вразумительного описания не дает даже английская Вика, не говоря уж о русской.

Итак, на приеме в богатом поместье встречаются не первой молодости (35) господин и тоже уже не юная (30) дама. Оба принадлежат к одному кругу по рождению, но финансовые дела мужчины в несколько более хорошем состоянии, хотя на принадлежность к истеблишменту претендовать не мог бы и здесь на положении случайного незначительного гостя. Девушка вовсе на роли компаньонки у владелицы поместья. Он узнают друг друга — десять лет назад встречались в путешествии по Италии. Марчер помнит тогдашние события смутно, Мэй очень ярко. И в какой-то момент она говорит ему, что много раз на протяжении этих лет думала об одной его фразе, о его страхе.

Мужчина одновременно неприятно поражен, он забыл о той давней откровенности. И польщен, конечно. Но главное — впервые в жизни встретил кого-то, кто разделяет довлеющий над ним с детства ужас. Ему все чудится, что он предназначен для чего-то великого и ужасного, что разрушит его собственную жизнь и жизнь близких — как внезапный припадок безумия или, да сколько угодно может быть вариантов. Это как видеть себя самого чащей, в которой до поры скрывается зверь. Но когда он прыгнет, нужно быть настороже, чтобы спасти то, что тебе дорого. Он потому так одинок — словно стеклянная стена окружает его и отделяет от всех. «Я буду смотреть с вами, если хотите» — говорит девушка.

С пустя небольшое время ее благодетельница уходит из жизни, оставив небольшое наследство. Достаточное для покупки домика и скромной жизни в Лондоне, Мэй переезжает, они возобновляют знакомство с Марчером и это становится дружбой, длиной в жизнь. Да, только дружбой, где главным предметом обсуждения — его странный комплекс. Годы идут, они старятся, она заболевает лейкемией и, умирая, говорит своему безутешному другу: «Тебе не нужно больше бдить, ЭТО уже случилось, Зверь прыгнул, теперь можешь жить спокойно». Тот ломает голову над ее словами, требует объяснений, но ничего более определенного так и не добивается.

После уезжает в путешествие, все такой же одинокий. И лишь, вернувшись, спустя годы, придя на могилу своей доброй подруги, видит посетителя у соседнего надгробья. Человека, который мог бы быть его двойником: возраст, телосложение, социальное и финансовое положение. И Марчер поражен гримасой отчаяния от утраты любимого существа, которая застыла на лице посетителя кладбища. Сам он бесстрастен. Как обычно, впрочем. И только тут понимает, что сделал с ним Зверь из Чащи — разрушил его собственную жизнь и жизнь самого близкого человека. Для этого даже не пришлось прыгать.

Всё подряд мы тогда смотрели. Как с голодного края до хлебного города добравшиеся. До земли обетованной, где по три урожая в год с одного куска земли. И никакого троеполья, никакого «под паром». Неостановимый конвейер счастья. Начало 90-х и коммерческие телеканалы. На самом деле определение «пиратские» подошло бы лучше. Но тут уж... Мы же с голодухи были, понимаете?

В «Ночевала тучка золотая» Приставкина есть эпизод, когда оголодавшие детдомовцы по дороге на Кавказ проезжают на поезде через всесоюзную житницу, Кубань. Война идет, никакого порядка и расписания. Теплушки с детьми встают в чистом поле на целые сутки. Совсем рядом — туда и назад метнуться, заманчивая какая-то овощ зреет. Выходить строго запрещено, а воровать стыдно (так в советско-детдомовской школе учили). Да только голодное брюхо к ученью глухо. Пацаны, они близнецы, выбираются из вагона и тырят полные пазухи этих огурцов-переростков. Им почем знать, как в реальности огурцы должны выглядеть? Может до подмосковного детдома какие-нибудь бракованные доходили?

И они набивают животы сырыми кабачками. До отвала, от пуза. А после, ну, вы понимаете? Я к тому сейчас, что среди фильмов, которые довелось тогда посмотреть, случались действием очень похожие на сырые кабачки. По крайней мере, один такой помню. «Поворот винта» по Генри Джеймсу. Он в 92-м вышел, наши оперативно подсуетились с милым сердцу тогдашнего киномана гнусавым одноголосым переводом. Вуаля — ужасы с доставкой на дом. Самое свежее, никаких тебе тупых зомбей и поднадоевших уже к тому времени вампиров — призраки. Смесь викторианского романа с готическим, все донельзя рафинированно.

Посмотрела и надолго ощутила особый сорт душевного расстройства. Не понос (простите), но тошнота и температура, и вялость — все симптомы пищевого отравления неподходящим продуктом. Потом прошло потихоньку, даже и забылось. Подспудно где-то сидело в душе занозой. Зазубренным и нечистым инородным предметом. После, два или три года спустя, наткнувшись на книгу, поняла — читать не хочу, но буду. Надо как-то вынимать эту мерзость. По принципу «клин клином» или «подобное подобным».

И прочитала странную, больную, извращенную историю. В которой то ли над бедными осиротевшими, никому не нужными детьми сотворено надругательство. То ли сами эти дети настолько изначально глубинно порочны, с таким наслаждением измываются над бедной своей гувернанткой. В общем, еще хуже стало. Она так и осталась для меня скверной историей о людях, максимально исказивших замысел Творца в отношении себя. И не вспомнила бы долго еще. Да только есть в моей жизни другая история. Любимая до щенячьего визга.

Никто не разделяет моего восхищения «Тринадцатой сказкой» Дианы Саттерфилд. Максимум — кивнут, занятная история. А то и вовсе плечами пожмут. Для меня открытие нулевых. Целое десятилетие, за которое столько прочитано было. От, прости Господи, Донцовой до Акунина. И Кинг, и Пратчетт, и Лазарчук (ну, это кого больше всего люблю). И много-много Платовой и, да вот хоть Пелевин. Как среди таких архипелагов не затерялся крохотный единичный островок?

Все просто. Это настолько мое, насколько вообще может существовать на свете специально для тебя написаная книга. Лучший роман о природе близнецовости, рассматривающий явление во всех возможных аспектах: насильно оторванные друг от друга люди, самой судьбой предназначенные существовать в тандеме; одиночество в квадрате, в кубе, в десятой степени, сопровождающее Близнецов, из которых вырвали-вырезали партнера; но и возможность в процессе поиска себя, найти в другом человеке того, кто станет ближе тебе, чем кровный родич.

Эта вещь о совершенной одержимости Близнецов текстами. О взаимных обращениях, сопровождающих их на протяжение жизни: людей в истории, истории в людей. О любви к разным языкам, на которых говорят люди, о ненужных, на первый взгляд, в наш прагматичный век усилиях, затрачиваемых Близнецами на освоение и овладение ими. Ты просто приспосабливаешь вокабулярный аппарат к тому, чтобы понять своего, когда встретишь и суметь сказать так, чтобы он понял — ты свой. Оттачиваешь и шлифуешь инструмент понимания. О «Тринадцатой сказке» я могу говорить долго и без остановки. И без какой бы о ни было внешней связи с предметом. Вернемся.

Там есть момент, когда гувернантке Эстер подбрасывают вместо читаемой ею книги сочинение господина Джеймса. «Эта книга, — с негодованием говорит молодая женщина, — Написана человеком, который очень мало знает о детях и совсем ничего не знает о гувернантках». Не могу не согласиться (имея в виду собственное педагогическое образование и опыт общения с детьми). Но именно этот эпизод, с подброшенным романом, как-бы говорящим: Тебе здесь не место, не уберешься — худо будет. Так вот, именно это напомнило о «Повороте винта» и странной цепью ассоциаций привело к «Тучке золотой» и, знаете ли вы, знаете ли вы, милостивые господа, что самое главное? Эти истории невероятно, потрясающе похожи.

В обеих речь об осиротевших близнецах. До которых никому нет дела, и помрут завтра — невелика забота. Неважно при этом, что одна пара обитает в ветшающем британском поместье, а другая — советские детдомовцы. Те и другие по праву рождения могли бы претендовать на лучшее из возможных образование и воспитание, а растут, как сорная трава, сами по себе. Неважно даже, что одна пара девочки, а другая — мальчики. Они близнецы, одно целое и вдвоем они — сила, умеющая противостоять жестокому равнодушному миру, который растопчет одиночку, не заметив.

Там и тут в мир одиноких детей входит молодая женщина, казалось бы, искренне привязанная к ним, исполненная добрых побуждений, желающая помочь в социальной адаптации. И в обоих случаях предает, прежде навредив, напортив, сколько возможно. Там и тут один из близнецов погибает страшной смертью, а место его занимает ( и имя принимает себе) ребенок посторонний. Для целого света становящийся тем, другим, ушедшим в никуда. И для чужого ребенка такая метаморфоза — суть единственное спасение от равнодушного жестокого мира, который раздавит, не заметив.

Вот за тем и нужна была эта книга. Поворотом винта, соединившая любимые книги,

из 80-х прошлого века и из нулевых века нынешнего. О которых в жизни не подумала бы, что есть что-то общее.

Я не люблю, когда автор нагнетает на пустом, недоговаривая, устрашая, он сделал такое, он его научил такому... Я хочу знать, что это «такое», потому что, то что мой развращенный мозг может придумать, не имеет скорее всего никакого отношения к тому, что придумывал автор, особенно тогда, когда на улицу нельзя было выйти без шляпы, это было уууу как неприлично. Но в этом произведении автор специально все сделал так, чтобы окружить нас недомолвками, потому что его главная героиня почувствовала и подумала, все в разряде ощущений) Эти «уууу» выведены в произведении в парадигму. И поэтому я не могу махать своим флагом «да что с автором не так», потому что вижу, что все очень так, все четко продумано для определенного саспенсного эффекта и эффект достигнут) Автор держит благодаря чувственной стороне произведения нас в напряжении давая возможность вариться в своих пороках. Ведь если отбросить собственное воображение, ничто не говорит в пользу того, что мы напридумали сами)

И если я отступаю с вопросом «да что там, что», то у меня не перестают возникать вопросы иного плана. Например, как часто встречались во время жизни автора такие дурные девицы, которые видят нечто?) Судя по моде на спиритизм, их и правда было много и нет ничего удивительного, что появился именно в это время «Поворот винта». Ты понимаешь, чем вдохновлялся автор, кто его героини и на чем они росли, в какой обстановке варились. Мимо тема призраков их не могла пройти.

Произведение любопытное, но я умудрилась раньше увидеть концовку в фильме по мотивам (это я по мере чтения поняла что видела) и уже знала, чем дело кончится, хоть автор не был так прямолинеен с тем, что сделала гувернантка в отличие от режиссера. Мне жаль, что в книге все же остались незавершенные линии, но тут и понятно, завершать их цели у автора не было, не про это у него произведение и именно поэтому он избежал прямолинейности своего произведения.

Удивительно, что до сих пор такое довольно старое произведение держит в напряжении. Наше время вроде бы насыщенно призраками, необъяснимым и объяснимым, но завораживающим, и все же «Поворот винта» втягивает тебя своими недомолвками в собственную голову, и ты уже в ловушке, ты уже идешь ровно по той тропинке, которую задал автор и становится незаметно, что время ушедшее и книга старая.

Осилила до конца эту повесть только со второго раза, и то лишь из упрямства. «Поворот винта» советовала бы почитать только студентам-психиатрам, которым любопытно, как видят мир шизофреники.

Рассуждения главной героини словно скопированы с больного шизофренией. Мне приходится время от времени общаться с женщиной, которая страдает этой болезнью (сразу оговорюсь, что шизофрения бывает разная и не у всех проявляется именно так, как описываю). Так вот, манера моей знакомой рассуждать и делать выводы — один в один, как у героини повести. Это выстраивание фантазий на основе реальных, обыденных событий, галлюцинации, полная уверенность в собственной правоте и невозможность переубедить, ощущение себя жертвой темных сил, испуги на пустом месте, нелогичные поступки. Это и ощущение себя одиноким и храбрым героем, который из последних сил, в душевном надрыве самопожертвования, противостоит чему-то адскому. Героиня приписывает другим людям мотивы поступков, которые не обязательно соответствуют реальности, и сомневаться в своих бредовых «догадках» не спешит. В повести показан даже индуцированный бред, когда

Финал я также не оценила.

Насчет затянутости повествования и сложного в восприятии языка тут уже писали в других отзывах, повторяться не буду.

Я не имею ничего против литературных произведений с неоднозначным финалом. Но в данном случае после чтения у меня осталось только недоумение и вопрос «и что?».

С первой главы уже начинается предупреждение, о том что это очень страшная история, такие напутствия уже сразу вгоняют в сомнения, будто автор сам не уверен в том что пишет. Да и в целом вступление повести очень затянутое, можно было бы все кратко изложить без всех этих замышленных интерлюдий.

После прочтения первых трех глав уже стало понятно что тут очень все сложно обстоит в написании языка и стиля, буквально нужно все читать внимательно,вдумываться в строчки,хотя по сути слишком много лишнего и заунывного,так что читать пришлось долго и порой откровенно говоря приходилось клевать носом.

Вся затея основанная на внутренних переживаниях,страхах, неуверенности в себе, в течении всей повести по моему перебор,как таковых действий не замечается и решительности тоже. Образ персонажей не всех ярко вырисовывается,особенно это касается негативных личностей. Вот и приходится догадываться обо всем основываясь на сплетнях экономки и няни,которые иногда вообще сводят в тупик. Ближе к середине появляется огромное желание взять и бросить книгу куда подальше, но теша себя надеждами что в психологическом триллере развязка произойдет в самом конце меня что то останавливало.

Но к сожалению концовка повести ничего толком и не раскрыла. Опять таки надо строить догадки и прибегать к фантазии о многих моментах, что уже как то не очень хочется.

Не стал бы пожалуй советовать эту повесть к прочтению, тем более для любителей хоррора, так как его тут и нет вовсе, 132 странницы материала, который можно было бы при всем желании сократить до 50-70 странниц, вот и получилась мистика с трудным языком написания и невнятными действиями. Для любителей почитать что нибудь о привидениях посоветовал бы лучше Питера Страуба «История с привидениями».

У меня это произведение вызвало неоднозначную реакцию. С одной стороны, я согласна с теми, кто считает его затянутым, нудным и сложным для восприятия, но с другой — надо отдать ему должное, меня не могло не подкупить столь щедрое и заманчивое предложение автора, как возможность порассуждать. Начну с того, что одержимость главной героини стала очевидной для меня уже довольно скоро. Выводы, которые она делает, основываясь лишь на собственных впечатлениях от увиденного, не делает их хоть сколько-нибудь ценными. Меня искренне удивляет ее нежелание найти реальные подтверждения своим же гипотезам. Героиня вроде бы пытается во всем разобраться, при этом откровенно бездействуя. Заняв позицию «стороннего наблюдателя» она якобы ведет расследование, а на самом деле лишь упивается своей безумной фантазией и продолжает себя «накручивать» (повороты винта?). Почему бы для начала не подсобрать фактов? Почему нельзя было написать письмо в ту же школу с требованием разъяснить причины отстранения мальчика от учебы более подробно и конкретно? Почему нельзя было спросить у детей напрямую — видят ли они призраков и не боятся ли их? Почему нельзя было выяснить у миссис Гроуз об истинной природе отношений детей с их наставниками? Вместо этого она мучает себя и других бесконечными подозрениями и истерическими проявлениями своего неуравновешенного характера и весьма расшатанной нервной системы... Не получив ответы на эти первостепенной, на мой взгляд, важности вопросы, я начала испытывать сильнейшее разочарование от книги, которое достигло своего апогея в конце. И неизвестно, какое бы у меня в итоге сложилось мнение об этом произведении, если бы не спасительная статья Головачевой, из которой я узнала, что нераскрытая интрига и двойственный смысл сюжета — это и есть задумка автора. Ну что ж, замысел удался. Браво!

Очень странная книга, неоднозначная. С одной стороны — это, безусловно, эксперимент со стороны Джеймса, успешного писателя, интересующегося психологией и мистикой, многоплановое и сложное произведение с максимально открытым для восприятия сюжетом. А с другой стороны — однако это уже моё личное мнение — это эксперимент не вполне удачный. Начать следует с того, что я придерживаюсь версии с психологической болезнью главной героини. По сути, автор слишком усердствует, показывая нам её совершенно алогичные заключения из вполне себе логичных событий, реплик, интонаций. Единожды сделав вывод о мистической подоплёке событий (видимо, это и есть тот самый «поворот винта», событие, определяющее все последующие), гувернантка в каждом действии видит лишь подтверждение своей ложной теории. А миссис Гроуз, слабая личность, подпадает — хотя и не до конца — под влияние этой мании и тоже оказывается в паутине сомнений, опутавших усадьбу Блай. В неоднозначности трактовки и сложности замысла я вижу главные достоинства повести. Главным же минусом является, как ни странно, монотонность повествования и некая сумбурность в изложении авторских мыслей. Например вот этот диалог:

И так практически во всех диалогах, они просто наполнены бессмысленными вопросами и ещё более бессмысленными ответами. Иногда реплики вообще на первый взгляд кажутся несвязными, косноязычными, словно в стремлении всё ещё больше запутать автор решил исковеркать текст. Приходится напрягать серое вещество и перечитывать диалог заново, стараясь понять, что именно персонаж имел в виду. Быть может, дело в переводе? Не знаю. Как, впрочем, и того, стоит ли эта книга прочтения.

Вот он — рассказ о привидении в составе антологии «Дом с призраками». Этот рассказ можно по праву назвать достойным именоваться рассказом о призраках.

Как и все рассказы антологии, его отличает недосказанность и открытость финала. Но здесь это выглядит вполне уместно и не вызывает недоумения.Однако рассказ этот не лишен и банальностей — влюбленный юноша, пылкое чувство, семейная тайна, прекрасная девушка. Это несколько портит впечатление от столь интересного замысла.

О какой-то глубокой проработке персонажей и сюжета говорить не приходится — все они весьма поверхностно очерчены, но рассказ не теряет своей таинственности и туманной прелести от этого. При должной проработке из этого сюжета вышел бы неплохой роман.

Рассказ отразил нравы Англии 19 века: пристойность, некоторая чопорность, глубокие привязанности, сильные чувства, скрываемые под масками благопристойности, если не сказать ханжества, страшные тайны, зловещие скелеты в шкафах, шепот в укромных уголках старинных усадеб.

С точки зрения антологий «Дом с призраками» и «Лицом к лицу с призраками», в которые входит данный замечательный рассказ, «Сэру Эдмунду Орму» нет равных по благородству, деликатности и пылкости его героев, по всё возрастающему напряжению при столкновении с непонятным, по манере живописать привязанности. По крайней мере, пока что в первой из указанных антологий ничего, превосходящего данный рассказ, я не встретила.

История сразу представляется мистической, и в ней участвует настоящий призрак. Есть также главный герой, барышня, в которую он влюбляется, и её мать, с которой у героя вскоре устанавливаются самые доверительные отношения. Некая тайна связывает их вскоре — тайна, видимая зрительно, но причинно-следственно непонятная герою. Все отношения очень пристойные, как и свойственно Англии 19 века, чувства глубокие, тайны страшные. И, как следствие, расплата за грехи отцов падает на детей. Вернее, должна упасть.

При всей красивости сюжета и исполнения, в рассказе есть одно «но»: ничем не объясняется причастность героя к зрительному контакту с призраком, а это, на мой взгляд, немаловажно.

Рассказ, полный рыцарства.

+9

Поворот Винта напоминает по составляющим готическую повесть про призраков. В то же время, вот уже больше столетия широкая публика бьется над различными вариантами интерпретации этой повести. Существуют различные подходы: и психологический подход, и фрейдистский, и марксистский, и классический, и синтетический... А мы то считали Поворот Винта простой готический историей. Смешно то, что история Джеймса лишь по ингредиентам напоминает таковую, в самом деле являясь куда более глубоким произведением. В то время, на пороге 20 века были бурно популярны истории про призраков, наверное, более популярны, чем сейчас зомби тематика, например. Сам Джеймс известен тем, что увлекался психологией и парапсихологией, так что неудивительно, что он взялся за за работу в этом жанре.

Язык его повести великолепен, использование различных стилистических приемов и сложносочиненных предложений украшают книгу.

В настоящее время написано немало многостраничных работ, посвященных анализу произведения. Если обобщить, можно выделить 2 подхода: призраки существовали в реальности и второй-это плод воображения гувернантки. Текст построен так мастерски, что дает основание для обоих версий. Я, однако придерживаюсь своей версии, что призраки все-таки существовали, но, в тоже время и что гувернантка была не в себе. На это указывают различные признаки и, как мне кажется, такой вариант вполне уместен. Стоит только изумляться совершенству письма, различным отсылкам и деталям.

Эта повесть считается знаковым произведением, она дала толчок развитию и оказала влияние на всю модернистскую литературу, включая таких писателей как Джеймс Джойс, Томас Пинчон, Вирджиния Вульф и др. Поворот винта определил и послужил основой такого направления в искусстве, как «ненадежный рассказчик», впоследствии использовавшийся во многих книгах и фильмах. Дебаты о значении этой истории вряд ли когда-нибудь умолкнут и прослужат темой для размышления еще многих поколений. Поворот Винта не займет много времени для прочтения, однако куда больше времени для осмысления. Это очень утонченное произведение, балансируещее на самой грани; не легкое для восприятия и понимания, так что далеко не все оценят его. Если нужно что-нибудь из готического ужаса, то лучше обратиться к Дракуле Брэма Стокера, Поворот Винта куда более сложное произведение. Поворот Винта можно назвать обязательным чтением для всех людей, интересующихся литературой. Моя оценка 9 баллов

Англо-американская литература второй половины 19-самого начала 20 века — такая, мне кажется, очень типичная штука. Во всяком случае, изрядное количество читанных мной авторов этого региона и периода попадают в общую струю — по тематике и изложению одновременно. Звездой, на мой вкус, является, безусловно, Голсуорси. Голсуорси, который местами так выкручивает мозг, твои представления о жизни, мире, отношениях и морали, как не снилось куда более общепризнанно-глубоким классикам. Следом за ним идет «Ярмарка тщеславия» — увы, все остальное у Теккерея куда слабее.

Генри Джеймс, судя по этому роману, тоже вполне попадает в струю. Он повествует о людях, принадлежащих к высшему свету своего общества и периода, но при этом не к самому высшему, а, скажем так, низовой ее прослойке. С одной стороны это обедневшая аристократия, которые никогда не работали и гордятся этим, с другой — нувориши, не в последнюю очередь за счет своих денег (которые перестают пахнуть финансовым сектором уже во втором поколении) получившие доступ в этот самый высший свет.

Сюжет романа прост и вполне укладывается в поговорку: если очень долго смотреть на девушку, можно увидеть, как она выходит замуж. В романе все так и есть: юная леди приезжает из Америки погостить в Англию к родственникам своей матери. Внезапно дядя умирает и, повинуясь душевному порыву и уговорам своего безнадежно влюбленного в юную леди сына оставляет ей изрядное состояние. К девушке сватается пэр Англии, но она отказывает ему, хотя он и молод, и богат, и хорош собой, и человек, в общем, неплохой. И вот с этого момента начинается какая-то странная чехарда: с одной стороны, девице было бы куда логичнее согласиться. Но у нее, увы, есть, как у Зоси, некие невнятные искания, так что что сорок шесть рублей, что огромное состояние ей погоды не делали. Вообще искания в данном случае — страшная штука и в итоге они же очень жестоко обернулись против самой героини. Потому что ее угораздило выйти замуж за нечто гораздо старше (почти взрослый ребенок), бесхарактерное, бедное, демонстративно никогда не работавшее, а исключительно витающее в облаках собственной утонченности. В общем, все как по учебнику, «Оля, я так несчастен!» Как очень правильно сказали, для наступления на эти грабли нужно очень высокое мнение о собственной персоне, некоторое количество альтруизма и полное отсутствие жизненного опыта. У девицы все симптомы присутствуют, и дальше мы наблюдаем продукт их не то чтобы ужасного, но весьма несчастливого брака, в котором оба супруга в равной степени пьют друг из друга кровь, но никто при этом не получает удовлетворения.

Собственно, вот и вся история. Она заканчивается примерно тогда, когда девица решается не то чтобы на разрыв, но на открытую конфронтацию со своим Васисуалием. Причем на мой современный взгляд ситуация за всякими нормами морали и здравого смысла: у девушки умирает двоюродный брат, которого она давно знает и любит. Муж отказывается отпустить ее к нему, мотивируя это тем, что брат ему не нравится. И она еще сомневается! ехать — или остаться, как хорошей жене. Нет, все-таки Клара Цеткин и Роза Люксембург не зря прожили свою жизнь, потому что подобного рода моральную проблему я даже представить себе не могу.

По общим ощущениям, роман очень большой и очень скучный. В нем достаточно много периодов авторского текста (из серии «герои говорили о том, о сем и об этом и в итоге она открыла ему всю свою душу»), которые в большинстве случаев, на мой взгляд, являются признаками авторского бессилия. Кроме того, он попросту затянут. Было от силы пару десятков страниц, когда мне действительно становилось интересно, что же произойдет дальше. Но увы, ожидания мои каждый раз не оправдывались. К примеру, от мадам Мертль — весьма неоднозначный персонаж, некая дама, которую все считают с ног до головы идеальной, но при этом у которой по сути совершенно не сложилась жизнь. С первого ее появления я была уверена, что надо ждать от нее фокусов в духе мадам де Мертей — даже сходство фамилий уже намекает. Но она оказалась каким-то очень бледным и викторизованным признаком моей любимой героини; не говоря уж о том, что Гилберт — муж юной леди — ну никак не тянет на Валмона, а куда больше походит на Карненина. И это еще — два самых ярких персонажа, да и они «на зуб» как пересоленная манная каша — вроде нейтрально, но с каким-то неуместным привкусом. Остальные — возможно, и живые, но совершенно неинтересные, увы. Всю дорогу так ждешь, что с ними наконец что-нибудь произойдет, хоть с кем-нибудь, а ничего не происходит. Между тем как в настоящей жизни если взять весь круг своих знакомых и посмотреть на них через пять лет, наверняка у кого-нибудь жизнь поменяется кардинально. Но мир романа Джеймса — мир исключительно статичен. Если пять лет назад герой был влюблен в героиню, то он влюблен в нее и до сих пор, несмотря на то, что они пять лет не виделись. Да, герой живет в лесу, в котором других женщин нет, очевидно. И все в таком духе. В общем, я не то чтобы мучала книгу — она довольно легко написана и неплохо переведена. Но уж точно не могу сказать, что получила удовольствие хоть в одном моменте, увы.

Понравилось именно своей недосказанностью. Давно заметила, что меня в большей степени пугают не красочно изображенные выпущенные кишки, кровища и разнообразные монстры, а лишь намеки на нечто ужасное. К примеру, в кино «Пиле» и «Хостелу» предпочитаю «Пикник у Висячей скалы» и «Паранормальную активность». Воображение не откажется нарисовать самые кошмарные вещи, поэтому многочисленные намеки Генри Джеймса на «испорченность» действуют на меня гораздо сильнее, чем графические описания той самой испорченности, в которых сейчас нет недостатка (и не только в слэш-произведениях).

На мой взгляд, история о привидениях, которая хочет выглядеть реалистичной, должна быть именно такой, как «Поворот винта». В конце концов, существование потустороннего мира и его неприкаянных сущностей пока не доказано (но и не опровергнуто), так что любое повествование, принимающее их как данность, автоматически становится чистой фантастикой. Генри Джеймс описал события, которые вполне могли произойти в реальности, а потому особенно страшные, в том числе и своей непознаваемостью. Вполне возможно, что героиня не совсем здорова психически. Но, может быть, именно таким людям в силу особенностей восприятия проще увидеть и почувствовать явления призраков и т.п.? И это еще один плюс книге: она заставляет думать, фантазировать, строить версии. О ней можно поспорить, а не просто поделиться вострогами или обсудить кто из героев на ком женится после официального окончания истории.

Кошмар. В том смысле, что никчёмная пустая книга. Автор нагнетает атмосферу, и отчасти ему это удаётся — но никакого развития действие не получает. Диалоги пустые, кажется, что они созданы исключительно с целью заполнить пустые страницы. Нудность и однообразие к середине начинают действовать на нервы.

Герои как один зажатые и не способны адекватно воспринимать окружающий мир и реагировать на него.

Мелкомасштабность — лейтмотив всей повести. Мелкие проблемы, полунамёки, о которых тут же забывают сами герои — в общем, плюсы этого произведения искать надо под микроскопом.

Книга показалась абсолютно непримечательной. Во всяком случае, для настоящего времени. Язык, через который продираешь с трудом, который наскучивает тут же. Множество ненужных рассуждений, переливание из пустого в порожнее, повторение одного и того же по нескольку раз. Скучно. Хотя действительно складывается впечатление, что писала женщина — очень уж по-женски написано. Всё сократить — и получится рассказ на 10страниц. К тому же, мистика какая-то уж чересчур топорная. Никаких примечательных мыслей, ради которых стоило бы читать, я не нашла.

Две кузины получают в наследство домик с привидением. Затем возникает необычная ситуация – соперничество старых дев из-за призрака.

Очень хорошо передана атмосфера английской деревушки 19 века. И страстей, которые в ней кипят, но почти никому не видны.

Выразительная зарисовка из жизни маленького английского городка XIX века. Все начинается с невинного желания найти в своей родословной какую-нибудь захватывающую тайну, а заканчивается одним из самых необычных любовных треугольников, с ревностью, соперничеством и бурными страстями — насколько возможны бурные страсти у двух добропорядочных викторианских барышень «в благоразумных летах». Атмосферно, иронично, обаятельно — плюс более чем экзотические способы упокоения призрака! :lol:

Много слышал о «Повороте винта», в том числе и много хорошего. Вроде как признанный шедевр готического романа, кое-кто даже назвал его классической историей о привидениях (это был Стивен Кинг :wink:), но каково же было моё разочарование, когда я наконец прочёл эту повесть.

Сразу скажу — не понравилось. По всем фронтам не понравилось. Во-первых роман абсолютно устаревший в плане языка и стиля. Читать сложно, приходится продираться через текст с боем. Во-вторых: никогда не считал себя идиотом, но признаюсь честно — если бы не обширные комментарии, периодически встречающиеся по тексту романа да не хорошая рецензия вместо послесловия, я бы не понял и десятой доли того, что происходило на страницах «Поворота винта«! Автор не просто напускает туману, он, зачастую, вообще ничего не говорит, а лишь многозначительно отмалчивается. К середине повести этот приём уже начинает изрядно раздражать.

И вообще, весь «Поворот винта» — это какие-то смутные подозрения, расплывчатые догадки и однообразные намёки на нечто зловещее, опутывающее всех обитателей поместья Блай. Диалоги бессодержательны; событий практически нет. Собственно, абсолютно весь роман, со всеми его мелочами, нюансами и поворотами сюжета, можно пересказать пятью-шестью не очень-то длинными предложениями.

Искренне не понимаю восторгов тогдашних критиков по поводу этого произведения. Готический роман? Да нет, читать было скучно. А напугать он может разве что частотой применения слова «испорченность», которое автор использует к месту и не к месту (зачастую последнее).

Да, можно было бы многое списать на время создания романа: всё ж позапрошлый век! Мол, тогда и язык был другой, и нравы более строгие, и представления об «ужасном» не столь... гм... ужасны. Однако никаких скидок делать не буду. Хотя бы потому что так и подмывает сравнить творение Генри Джеймса с рассказами Эдгара Аллана По, чья готика не устарела ни на йоту, хотя писана за полвека до «Поворота винта». И читаются его рассказы просто здорово в отличие от. И ужасные вещи там называются своими именами в отличие от. И — самое главное! — читать их страшно! В отличие от.

В целом — скучная и неинтересная книга. Перечитайте лучше «Падение дома Эшеров» от старины По.

Вчера я дочитала эту всемирно известную новеллу. По ней даже есть опера Бенджамина Бриттена, о чем я по своей темноте естественно не знала. Ну вот. Мне понравилось. Хорошо читается, держит в напряжении. Начинается как хороший вкусный готический роман, с описанием старинной усадьбы с «башнями», парка, семейных тайн и недомолвок. Потом перерастает в чистой воды психологическую зарисовку, местами весьма современно выглядящую, кстати. Единственное что — книга написана давно. Поэтому, многие вещи там указаны полунамеками, очень скромненько, и часто вообще применяется одно слово — «испорченность», причем совершенно к разным типам поведения и ситуациям. Скажу прямо: если бы я предварительно не прочитала рецензию, я могла бы и не догадаться, что в отношениях привидений усадьбы Блай и детей присутствуют инфернально-однополые мотивы. Хотя даже зная это, я все равно часто склонялась к мысли, что толковать произведение надо по второму предложенному автором сценарию, а именно, что гувернантка страдает расстройством психики, и все это происходит только в ее воспаленном мозгу. Дело в том, что с самого начала я заметила в ее поведении болезненную сосредоточенность на мелочах, постоянное их фиксирование, анализ, как бы коолекционирование и нанизывание друг на друга. Где то я читала, что такое внимание к мелочам свидетельствует о психичсеком расстройстве. Так что вспомнив это, я уже никак не могла отделаться от такого толкования. Хотя финал вроде бы указывает все же на то, что все это, включая привидений, имело место быть. Интересная книга; всем рекомендую.