По детективным произведениям я редко когда смотрю чужие отзывы (а если и пользуюсь рекомендациями, то лично запрашиваю их от двух-трёх давно знакомых товарищей, которые как раз-таки отзывы и не пишут). Ведь получается как — зачастую, рецензент, желающий скрыть какие-то детали, сообщает полунамеки о ходе сюжета, используя «язык жестов», либо стремится свести сравнение с чем-то избитым, давно знакомым конкретно ему. Но такая подача малоинформативна, особенно если учесть, что «полярные» оценки у «обозревателей» детективов возникают чаще, чем в других литературных направлениях.

И всё-таки, правила есть правила — как избежать подсказок? И тут вдруг подумалось — а что если полностью изменить в отзыве имена собственные и локации — ведь тогда формально не будет прямых указаний на героев рассматриваемого рассказа. Ну что ж, значит, пусть «北の女» превратится «Женщину с Северо-Запада», и действие в данном рассказе Аюкавы будет разворачиваться не в пригороде Токио, а ... в Ленинградской области, да еще и переместить во времени — лет на тридцать позже, чем в оригинальной истории. (Любые нижеследующие имена собственные являются исключительно совпадением)....

Тогда, если говорить о сюжете (а не говорить о сюжете малоизвестного произведения невозможно...), получится примерно так. Наде около двадцати пяти лет, она работает секретарем-делопроизводителем в офисном центре, расположенном в Гатчине. Ее друг, Сергей, проживает в Луге. У него нет автомобиля, и он часто навещает подругу на съемной квартире в Гатчине, проводя полтора часа в электричке. Однажды Надя коротала вечер дома одна и, будучи в плохом настроении, выбежала на улицу и зашла в близлежащее кафе неподалеку от Дворцового парка — парка, созданного в эпоху императрицы Екатерины... Седовласый бармен, Андрей Николаевич, подал ей бокал пива «Балтика светлое». В колонках радиоприемника у стойки играло радио, где ведущий Леншин проводил конкурс... В 19:30 на городской телефон заведения кто-то позвонил. Звонивший представился Тимофеем и спросил Андрея Николаевича, нет ли среди его посетителей девушки по имени Надя, после чего описал её внешность. Андрей Николаевич задал вопрос в зал и был очень удивлен, что такая женщина, действительно, сидит у него за столиком у окна, после чего поднес ей трубку. Почему-то бармен запомнил, что во время беседы в правой руке Нади застыли палочки для еды...Утром соседи находят труп Нади в ее квартире, на Соборной улице, с запиской приглашением прийти в то кафе ..

Подозрение падает на Сергея — выяснили, что он приезжал в Гатчину как раз тем вечером из Луги. Его вспомнила пожилая дачница из душного шестого вагона, с которой он сидел рядом во время поездки. Она обратила внимание, что этот человек нервничал и часто выходил в тамбур. Кроме того, выясняют, что в прошлой жизни Нади существовал некий врач Петров, под руководством которого женщине несколько лет назад проводили операцию в областной больнице. Сейчас врач женат, но ранее они дружили, а расстались не очень хорошо... Но у Петрова есть алиби — с 19.30 он играл с друзьями в карты на квартире одного из них ....Что же делать? Кто из этих двоих? Как обычно и бывает, всё решает один маленький нюанс. Как выяснили, после той давней операции Надя навсегда осталась оглохшей на левое ухо...

Что же в итоге. Кое что, конечно, оставлю за скобками, но вот перечитал написанное выше — а что, если бы все так и было, догадался бы кто нибудь о настоящей стране происхождения рассказа? Да, параллельно родился другой вопрос. А, собственно, могло ли произойти всё это в описанных локациях и в другом времени? Ну а почему нет. Могло бы. Как говорил Стивен Хокинг (кажется он говорил, да...) — не существует ни одного закона физики, который бы запрещал временным процессам течь в обратную сторону. И все таки что-то не то. Но вот что? Прихожу к выводу, что все слишком упорядоченно, все слишком разложено по полочкам. Ровесник Аюкавы, предприниматель Акио Морита из концерна «Сони» говорил: «в первую очередь люди должны трудиться ради удовлетворения». Что-то в этом есть. Рассказ исполнен технично, без дурацких диалогов и историй о потере девства. И да, действительно, деньги тут не главное — в первую очередь это занимательная история о том, что мелочи в поведении могут выдавать прошлое человека.

«13 часов, 10 минут» — так называется архивный рассказ из далёких 50-х. Автор вновь подкрепляет свою репутацию истинного демона нерушимого алиби... В скоростном поезде # 817 едет главный подозреваемый в убийстве родственника — успешного продюсера, в смерти которого он в первую очередь и был заинтересован. Но вот какая штука: ровно в 13:10 телефонист принял звонок в театральный офис компании «Акаги» -именно тогда и состоялся, по словам подруги погибшего, последний с ним разговор. Подозреваемого придется отпускать — случись этот звонок минут на сорок раньше, его бы арестовали — тогда возникало бы допущение, что он успел поквитаться с жертвой до отправления поезда. Но получается, что убийство по времени произошло не ДО, а ПОСЛЕ его посадки в салон скоростного сёнана (湘南) # 817...

Описанный здесь путь к разгадке является примером «бриллиантовой дедукции», позволяющей опровергать любое, с виду самое незыблемое суждение. Чтоб додуматься до этого решения, нужно смотреть расписание не того поезда, где ехал подозреваемый, а двух других (!) поездов с того же маршрута. Однако, главным ключом к разгадке тайны признаю необыкновенные слова, прозвучавшие всё в том же 1956-м году (как раз в год публикации данного рассказа!) голосом Гурченко: «Пять минут, пять минут... Даже в эти пять минут можно сделать очень много...». Очевидно, до следователя Тодороко — главного героя рассказа — каким-то образом долетели эти волшебные строчки из уст Людмилы Марковны — иначе решительно невозможно понять, каким образом можно было прийти к последующему озарению...

Перед ними лежит фрагмент расписания. Поезда # 813, # 815, # 817 — с указанием времени для каждого из экспрессов, когда они проследуют со станции в Токио две остановки, включая станцию Офуна. Каждая остановка длится не более минуты. Но вот, странность — у 813-го и 815-го время пути между станциями Йокогама и Офуна — 18 минут, а у 817-го — 23 минут. (Это ж надо было еще догадаться сравнить маршруты...). В чем дело? Откуда взялись эти лишние пять минут? Стало быть, есть исключение: остановка в Офуне этого поезда продолжалась не одну минуту, а целых пять минут — и началась стоянка ровно в 13:10...Казалось бы, и что из этого? Да очень многое — прямо напротив перрона стояли свободные телефонные автоматы... Дальнейшее: чистая техника — с приличествующими нюансами...

Рассказ не лишён экзотики. «Повернув за угол клетки со слонами и поднявшись на три ступеньки, подойдите к священному месту... Здесь находится тама-джари — пруд в форме тыквы с плавающими карпами. Когда вы перейдете через каменный мост посредине и повернёте налево, там будут два или три небольших серпантина инари-даймёдзин, и за воротами тории перед святилищем увидите маленький храм...».

Есть в этом какой-то символизм, ведь, как говорится: «Не считай расстояние в пути. Вперёд идёт время, но оно всё равно остаётся позади...»

«Ученые и священники имеют репутацию людей умных, пусть и немного отдаленных от повседневности, но я еще ни разу не слышал, чтоб кто-то из них перед началом чтения лекции или сутры в буддийском храме пользовался таким расписанием, каким пользуюсь я....»

Да, смысл этого вступления будет понятен только в конце... ~ «Пять радостей от чтения расписания» — одно из самых оригинальных биографических эссе, когда-либо выходивших из под пера сочинителя детективов. По мнению автора (текст написан примерно в 50-60-х гг) существует отдельная категория граждан, фанатиков расписаний — которые скупают всевозможные расписания, выходящие в печатном виде каждый месяц, и начинают настоящую охоту за пропущенными выпусками. Особенность такого собирательства состоит в том, что справочники расписаний не поступают в букинистические магазины — появившись однажды, они исчезают бесследно...

Так что же привлекает фанатиков расписаний (см. название) ? Не только набором дат и цифр. Можно придумать игру — например, задать некую систему координат, в которой требуется разыскать названия станций с животными. На линиях в регионе Кюсю встречается много названий, связанных с млекопитающими. Достаточно бегло просмотреть некоторые из них: Усидзу, Кумамото, Усинохама и др. Другая игра — разгадать смысл названия у сложных станций....[Попутно подумалось — если бы такой справочник с названием всех станций РЖД сейчас вышел у нас в бумажном виде, то какой бы он был толщины? А предложенная игра тоже бы прокатила. Ну например, взять сочинское направление. Что означает название станции «Мамедова Щель» ? Что означает «Лоо» ? (почти по-восточному звучит, кстати). А как, интересно, уважаемый иностранный автор расшифровал бы станцию северо-западного направления под названием «Калище»?]... Далее — станции для гурманов. Автор уверяет, что на линии Токайдо Хонсен таких множество. Суши и сендвичи со ставридой из Офуны, бенто тонкацу из Нумадзу, рис с угрем из Хамамацу, инаридзуси из Тоехаси и т д. Зато у нас я слышал про станцию Пивань в Хабаровском крае...

Но что же автор скажет о самом себе применительно к теме эссе? В этом-то весь «цимес». Слово Аюкава-сану: «Я пишу детективные книги. Большинство моих таинственных романов связаны с преступлениями на железной дороге. Одна из причин, по которой я изучаю расписания, заключается в том, что они привязаны к трюкам, которые я использую в романах. Конечно, эти трюки не описываются в справочнике у всех на виду, они рождаются у меня в голове — только когда я кропотливо следую за строчками со станциями и цифрами. Но стоит придумать один удачный прием, как он быстро превращается в полноценный рассказ, после чего я удовлетворенно закрываю справочник, и спокойно отправляюсь спать, ожидая гонорар от издателя. Ничто не может сравниться с этим. Это удовольствие от расписаний, которым могу наслаждаться только один я.»

В итоге: среди пяти перечисленных «удовольствий от расписаний» у мудрого автора отсутствует одно, самое простое и очевидное — в эпоху электронного документооборота канувшее в лету: удобство пользования бумажным справочником. Но он прав в другом — за каждым названием станции скрывается своя многолетняя история — далеко не всегда известная и понятная современным пассажирам... И добавлю еще то, о чем скромно умолчал Аюкава-сан: касательно того, что со временем расписания менялись, а в букинистические стоки эти справочники не попадали. Ведь этот фактор позволял ему отлично запутывать читателей, особенно если речь в рассказе шла о забытом нюансе на отдаленной станции в расписании десятилетней давности, и на основании которого можно разработать какое-нибудь хитроумное алиби. Проверить-то его сложно, ибо с тех пор могла уже выйти сотня новых справочников с изменениями...

準急ながら (~ «Полуэкспресс «Нагара») -еще одна вещь Аюкавы из далёких 60-х. Да, приемы повторяются и вроде бы ничего нового не приносят — повествование льётся подобно безостановочной пульсации рок-ритмов тех же шестидесятых — не менее девяноста ударов в минуту: в чудовищно плотном тексте ни одного ухода в сторону или пустых разглагольствований, каждый абзац содержит информацию, которую необходимо принимать к сведению, чтобы не потерять связующую нить всей истории. Венцом является последняя четверть романа, когда, наконец, после тщетных усилий коллег, появляется несгибаемый инспектор и вступает в неравную борьбу со Временем -борьбу, которая является символом его одиночества, и в очередной раз пытается доказать невозможное: версии, прокручиваемые одна за другой, делают честь его интеллекту. Как тут не вспомнить мудрую загадку о Времени, которую пыталось разгадать одно странное существо из иного мира: «Пожирает всё: птиц, зверей, деревья, цветы; грызет железо, кусает сталь; размалывает в муку твердые камни; убивает королей...» (А.А. Грузберг © — респект ! ). Ведь всё так и есть: убивает — не то слово...

... У полиции всего две нити: расследуется двойное убийство брата и сестры из Карасуямы, префектура Точиги, всю жизнь вынужденных скрывать свое родство. Случайная статья журналиста выводит наружу информацию, способную поднять на свет божий темную историю с убийством многолетней давности. Дело в том, что когда-то давно сестра лжесвидетельствовала в пользу брата, из-за чего в тюрьму отправился невинный человек, где и скончался от пневмонии. Конечно, можно, возразить: шестнадцать лет срок приличный, даже выплыви всё наружу, захочет ли кто мстить? У того невинно осуждённого остался сын, а у убитого дочь. Но люди разные бывают, для кого-то и данный временной отрезок не имеет абсолютно никакого значения -и шестнадцать лет было будто вчера...

Отмечу линию со вторым алиби. (Это как раз один из тех двух подозреваемых, родственников участников давней истории -врач офтальмолог). Помощник Оницуры Таннер прибывает на допрос и видит у доктора забинтованной правый палец руки. Ну всё, думает, значит, специально травмировался (а он как раз думал взять образец почерка). После опроса Таннер решает проследить за свидетелем -тот садится на паром и спешно направляется на встречу с какой-то бабой. Детектив уверен, здесь явно нечисто- видать сговориться хотят. Однако, показательно с точки зрения совпадений- глазной лекарь всего лишь хотел сделать своей женщине предложение: благодаря сегодняшней новости он узнал, что не является сыном убийцы, и с его плеч спал психологический груз...

Что касается центральной загадки — конечно же, она вновь посвящена фактору времени: каким образом человек сумел переместиться в пространстве на значительное расстояние быстрее любого из доступных технических средств передвижения. Все уверены -вот эта женщина и мстила за убитого отца Ивасаки, разработав хитроумный план и перепоручив исполнение задачи мужу: тот провожает её с токийского вокзала на поезд, отправляющийся в 2:56 пополудни. Она работает в редакции и едет по служебным вопросам. Но при этом, потенциальный убийца, проводив супругу, даже если он садится на ближайший синкансен до Нагои -все равно не успевает добраться в условленный час в Инуяму. Очевидно, он каким то образом уехал раньше. Но как? Ведь хитроумный убийца предоставляет полиции доказательство -пленку из двадцати кадров идущих подряд: вечеринку с друзьями накануне, потом фото железнодорожных путей, часы над головой и, наконец, тот самый полуэкспресс « Нагара». Приводится ещё и такой факт -накануне он сбривает бороду и усы (что подтвердит цирюльник из парикмахерской «Обама»), и на фото он везде без растительности. Сделать снимки фото позже тоже не выйдет: «Нагара» ходил как раз до 6-го сентября...

... Сентябрь 1966-го года. Знаменитый писатель только что довольствовался скудным ужином -были поданы пельмени киби, варёный омар, тофу и соления синко. С некоторым раздражением он смотрел на стоящую в углу стола куклу в виде енотовидной собаки, держащую в лапках токкури -маленькую чашку для сакэ, и раздумывал, чем успокоить желудок после приема острой пищи...Из динамиков двухполосных акустических систем EAB-1204, отделанных коричневым шпоном — разработка новой фирмы «Technics», доносились звуки какой-то популярной современной мелодии. Играла недавно выпущенная пластинка «Runaway» британской штамповки, приобретенная знаменитым писателем на сдачу — в довесок к комплекту LP классической музыки — в магазине подержанных товаров Канда. «Чортъ возьми! Рок 'н'ролл бывает полезен для усталых мозгов только в умеренных дозах -пусть я ещё слишком молод, чтоб умирать, но уже слишком стар для него.... Да и кто таков этот Шеннон? За быстрым взлетом неминуемо и скорое падение ...». Аюкава-сан задумался. « У меня тоже появится беглец. Оницура на сей раз превзойдет себя. Вдумаемся -если некто планирует убийство с прикрытием фотографического алиби, довольствуется ли он только одной серией снимков, как делают в дешёвых романах в мягкой обложке? А если что случится с камерой, дефект пленки, затвора и проч.? В таком случае необходимо сделать как минимум две серии снимков. И после проявки второй плёнки, в другом магазине, хозяин случайно оставит себе копию с негатива. Важно прийти к этому выводу, догадаться зайти в подходящий магазин и спросить об этом...».

Молчаливая женщина в темно-красном хаори с мелкими узорами хиримен принесла с кухни стакан холодного ячменного чая. Слегка поклонившись, она поставила поднос, после чего быстро и беззвучно удалилась обратно. Аюкава-сан отхлебнул глоток... «А теперь представим, что на второй, уцелевшей пленке, осталось нечто на снимке. Да, он похож как две капли воды на предыдущий снимок, но как насчёт уголка грязной коробки из-под бенто-ланча в купе, попавшей в кадр сквозь просвет в окне? Вроде мелочь, но догадливый человек поймет, что это фотография прибывающего поезда, ибо отправляющийся поезд всегда идеально чист...»

Итого. 7.5 из 10.0. Интересна мысль, что человеческий глаз не обманешь -и фотография с фотографии (для фальсификации последовательности кадров) это все равно как «подложить чучело вместо тигра из зоопарка». Но высказывается предположение, что будущая техника позволит это делать...Ну а в целом — автору удалось в полной мере отработать свой индивидуальный стиль, что немаловажно, ибо в любом жанре предостаточно проходного материала, где порой невозможно отличить одного автора от другого.

«Название для этой длинной истории предложила моя тогдашняя жена. Как обычно, я долго думал над данным вопросом, а она наблюдала за моими муками со стороны. И тогда она сказала: «Почему бы тебе просто не выбрать: «Отправитель неизвестен?..»

Это слова автора из послесловия к роману 宛先不明 (aka «Blind Letter»). Книга вошла в серию из девяти томов — разных писателей, и являлась детищем редактора Мацуо из «Гаккен» — подборка посвящена производственной тематике, характерной для послевоенной Японии и начала 60-х (шпионаж, деловые люди, недобросовестная бизнес -конкуренция, проблемы современного мира и.т д.). Аюкава был удручен тем, что продажи оказались плохими — однажды он увидел всю серию со скидкой -она легла на дно в магазине подержанных книг Канда. Если имена остальных восьми авторов сейчас забыты даже на родине, то как раз его роман (замыкающий, 9-й том) вышел удачным — ибо это одна из лучших книг японского короля «нерушимого алиби» и, в некотором роде «фантаста» — его персонажи всегда отчаянно пытаются обмануть Время. Ключевая загадка алиби здесь заключается в следующем: главный подозреваемый предположительно уезжает на вечернем экспрессе из Токио в отдаленное местечко префектуры Акита, куда поезд прибывает на следующее утро, и там он сразу совершает убийство. Однако, детективы заходят в тупик — дело в том, что этот человек утверждает, что в вечер отъезда он отправил письмо одному из участников литературного конкурса....Казалось бы, любой может решить — и что в этом странного? Ну отправил и отправил, что здесь такого? А вот что. Итоги конкурса объявили тем вечером в 21:30, а поскольку в письме подозреваемый сочувствует проигравшему и точно называет победителя, значит, он не мог писать текст ранее времени подведения итогов конкурса, и получается, что на последний экспресс в 19:45 он никак не успевал...Что ж, письмо находят — правда, до адресата оно не дошло из-за ошибки в адресе, но по счастливой случайности осталось в почтовом отделении (срок хранения не превысил три месяца) — отправитель второпях забыл ещё и проставить свой обратный адрес. Штемпель и содержание однозначно подтверждают вышесказанное — автор текста мог составить его только после прослушивания официального сообщения об итогах конкурса. Полиция разводит руками...

... Но придется сказать и пару слов о завязке. В книгопечатном концерне «Рекуе Сёбо» происходит борьба за власть: управляющий директор пытается продвинуть на выгодное место отдела реализации своего свёкра. Для этого с помощью цепочки посредников устраняется конкурент с «живого места» — подставная женщина втягивает его в сексуальный скандал в поезде, и того увольняют после огласки происшествия (ибо неприличное общественное поведение на таких должностях карается незамедлительно!). Озлобленный сотрудник разрабатывает план мести бывшему работодателю — он шлет анонимное письмо старому знакомому из той же среды, «сливая» ему данные о новом издательском проекте — журнале для пожилых — тем самым саботируя перспективный проект, поскольку теперь информация будет передана конкурентам из «Киндай хёронша», дабы они оперативно занялись тем же самым....Но что же выходит? Кацуо Ибуки начинает шантажировать уволенного начальника отдела (каким-то образом он угадывает, кто был отправителем анонимки, несмотря на то, что текст катаканы был написан с помощью линейки!), и завязка принимает плачевный оборот — одним ранним октябрьским утром некий человек, прибывший с вокзала Уэно в парк отдыха Сендзю префектуры Акита, набрасывает удавку на шею бывшего печатника Кацуо Ибуки. Остается разобраться, кто приехал на том поезде, назначил встречу незадачливому шантажисту и обронил золотую запонку от галстука...

Редкий случай — промежуточная полицейская версия (ещё до финального триумфа Оницуры) выглядит не менее красиво, чем основная: как насчёт того, что преступник был в сговоре с получателем, и отправил не одно, а два письма -«a» и «b»? И тот просто переложил послание из «b» в конверт от «a», уничтожив потом письмо «a» и конверт от «b»? Да и труп всего один, но концентрация внимания не спадает до последней страницы (выходит, умеют и так...). Ну и женоненавистнические мотивы автора: вся цепочка начинается именно с подвоха, подстроенной из-за якобы имевших место быть половых домогательств в поезде, кончившихся для главного героя весьма плачевно... И очередное подтверждение того, что ведущий«сыщик» не должен быть в кадре постоянно, а достаточно оставить рутинную работу подмастерьям -инспектор Оницура появляется лишь в последней главе и делает всего пару выводов, но зато каких выводов!...А поднятые здесь проблемы заметны и по сей день — бывали случаи, как после интересного анонса одного отечественного микроиздателя, на скорую руку появлялся альтернативный продукт от «соседнего» книгопродавца...

...Июль 1965-го года. Знаменитый писатель только что перекусил — на ужин были поданы мисо-суп с тофу и грибами фамико; а также цукудани с говядиной и мелкой рыбой, подслащенной белой фасолью и морскими водорослями. Умиротворенный и отдохнувший Аюкава-сан расположился в гостиной, и еще раз поднёс к глазам конверт с письмом из европейской части Старого Света от одного своего знакомого британского музыканта, доставленный сегодня днём почтальоном. «Please, please mister Postman...», -пробормотал он про себя, разворачивая и перечитывая текст на листе бумаги... После ответного обмена любезностями и благодарностью за высланные сувениры, автор письма сообщал Аюкава-сану о предварительной договоренности гастролей его группы с организаторами в Японии в следующем году. Но последнее слово будет за Брайаном...Также он обещал, что несмотря на предстоящий ажиотаж, Аюкаве будет предоставлен VIP- билет на самый первый концерт, 30 июня — для этой цели задействуют журналистку Хосико Румико, которая лично привезет приглашение домой писателю. Письмо заканчивалось словами: «Best wishes, George (H).»

...Знаменитый писатель откинулся в ротанговом кресле и задумался: «Хороший ты парень, Джордж. У тебя большое сердце. И Восток ты понимаешь лучше кого бы то ни было среди своих беспечных западных друзей. Но твое послание натолкнуло меня на одну мысль...». Аюкава-сан еще раз посмотрел на необычный европейский бланк листа.» Именно по тому, как будет сложен лист (пополам по вертикали), а вовсе не по почерку, в письме-анонимке в моей книге, получатель догадается, кто был отправителем, у которого будет характерная манера... Но мой трюк с алиби будет исключителен. Помнит ли кто, что в крупных городах, наподобие Токио или Осаки, на одной улице могут находиться сразу три разных почтовых отделения? Равно как и то, что шорт-лист литературной премии состоит не из семидесяти участников, а только из трех?». Знаменитый писатель сделал добрый глоток из бокала сакэ на подносе, который ему принесла с кухни женщина, облаченная в каппо-ги — белый халат для приготовления пищи. «Мой герой отправит сразу три письма из трех разных отделений... Вот только как лучше сделать — он направит их все к одному из финалистов, сетуя, что победил кто-то из двух оставшихся, а его творение лично он считал лучшим; или наоборот, отправит к трем разным, и каждого поздравит с победой? Хм. Нужно как следует пораскинуть мозгами. Говорят, что и Конфуцию везло не всегда...»

Итого: 8.5 из 10.0 — книга с умными и логичными трюками, по мере объяснения которых получаешь удовлетворение от хода мыслей автора.

После «Мальтийского сокола» Дэшила Хэмметта каждый уважающий себя автор детективных романов середины прошлого века считал за непреложную истину написать хотя бы одну книгу, где речь пойдёт о фальшивом произведении искусства известного мастера, например — о картине, или, на худой конец, статуэтке. В романе Аюкавы 砂の城 (~ «Женская нога в дюнах» aka «The Castle of Sand») говорится о художнике, изготовившем полотно кистей «Бракмона». После продажи поддельной работы третьим лицам, творческий порыв выходит авангардисту боком — он подвергается давлению и вымогательству со стороны бывшей пассии, которая была в курсе предмета его рисования...

Корней Иванович Чуковский, давний читатель детектива, однажды метко высказался о королеве «кровавого жанра» Агате Кристи следующим образом: «не следует верить ни одному ее слову, ибо те, кого в первой главе она изображает чуть не ангелами, на последних страницах непременно окажутся — по крайней мере один или два из них — отпетыми мерзавцами.» У Аюкавы в этом смысле всё гораздо проще — ни у кого нет никаких сомнений в том, что именно художник Наката мерзавец и есть, и что это он и заманил бывшую любовницу в прибрежные дюны Тоттори, где и задушил бельевой веревкой...А как поэтично всё начиналось. Прибрежные зоны отдыха, куклы кидзухан, кивающие гостям в стеклянных витринах; джипы и автобусы близ станции; повсюду вокруг лавки, где подают чазуке, такуан и цукудани. Утренние ветряные волны на песке, меж холмов у Японского моря. И вот, в отдалении, среди «паучьих» желтых лилий торчит женская нога в чулке... Бронебойное алиби придумал творец (ключ к нему останется загадкой до самых последних страниц): на ближайшую станцию приходит только один дневной экспресс «Идзумо». Чтобы успеть приехать на нем из Токио, художник Наката должен был выехать накануне, в половине одиннадцатого вечера. Однако, именно в это время он всё еще находился в баре, где выпивал в компании знакомых, и ушел оттуда ровно в ту минуту, когда поезд должен был тронуться. Как же он успел добраться к тому часу, когда его видели в закусочной у дюн Тоттори?...

Вторая линия с алиби также выстроена витиевата — автор идеи придумал подтвердить свое местопребывание в нужном месте 11-го числа тем, что как бы случайно «забыл» сумку с еженедельным журналом, выходящим по средам, в отдаленном кафе (а тогда как раз среда и была...). Стало быть, он находился в указанном месте не ранее указанной даты...

Однако, на сей раз мотивы, придуманные Аюкавой, откровенно скучные — шантаж и убийство шантажиста, работают они как штамп. Он не выступает с осуждениями чьих либо поступков или морализаторской стороной вопроса — автора интересует только каким образом доказать виновность. И ещё, художник по какой-то глупости оставил свою подпись на холсте: «Hakata». Но зовут-то его «Наката». Оказывается, имелись ввиду русские буквы, которыми он почему-то подписывался — сообщается, что любил посещать эмигрантский ресторан «Эхо». Такой вот получился у автора тройной клубок из японского, английского и русского языков...И я уж не говорю о том, что со стороны жертвы соглашаться на встречу в уединенных дюнах было крайне неосмотрительно. Она что, не читала книг и не понимала, что происходит в таких случаях в детективных романах?...

... Ноябрь 1963-го года, последнее воскресенье месяца. Знаменитый писатель расположился в гостиной с бутылкой сакэ чоси и бокалом, намереваясь перебить во рту сладковатый вкус краба мацуба. Рядом с ним, на столике, лежала стопка листов новой рукописи. «Художника-этюдиста можно узнать по тому признаку, что правая рука у него всегда темнее, чем рука левая — ибо в ней он держит палитру. Как замечательно я это придумал», -пробормотал Аюкава-сан...Но последующая мысль никак не могла сформироваться в голове знаменитого писателя. Он взял в руки листок бумаги, на котором были набросаны следующие строчки:

«Однажды рано утром, суровым днём воскресным,

в пылу холодной стужи, пришла ко мне она —

С крупицами снежинок на чёрных, блестящих волосах

И нет в душе ответа, как путь нашла скорбящий,

та дева, что явилась, пока бреду во тьме

Той битвы я не выиграл, одни лишь разрушенья легли вокруг всего

Не смог я дать подсказку ей на вопрос прямой...».

Аюкава-сан еще раз перечитал их. «Нет, это не мои строчки. Тот мудрец, что их сочинил, пребывал в депрессии, в подавленном состоянии. Когда-нибудь он допишет их до конца. Но как они попали ко мне? Они настраивают меня на мрачный лад. Лучше отправлю их по назначению...», — размышлял знаменитый писатель, вынимая конверт, в верхнем углу которого мелькнул аккуратно написанный по-английски адрес в Лондоне. «Да, как говорят у нас, — для тех, кто уходит, завтрашних дней не существует...». Знаменитый писатель снова вернулся к рукописи и пододвинул к себе железнодорожный справочник, где были подчеркнуты названия станций Аябе, Тоттори и Фукутияма. «Геометрия, которую я придумал, это путь настоящего художника. Ведь поезд, который обходит две стороны треугольника, находится в пути дольше, чем поезд, курсирующий только по одной стороне; а значит, во втором случае быстрее будет достигнуто место назначения. Странно, что до меня никто не выявил этой очевидной истины...Ну а что касается того журнала...Сообразит ли читатель, что ведущим авторских колонок, а также иллюстраторам или музыкальным обозревателям выпуска, «Нихон шукан» высылается за два дня до официального выхода из печати? У меня всё будет по-честному...»

Итого: 6.5 из 10.0. Если одновременно гнаться и за мухой, и за пчелой, велик шанс не поймать ни ту, ни другую. Так здесь и получилось.

Недели три-четыре назад старший коллега во время кофейного перерыва поинтересовался вопросом: в чем отличие скамьи от лавки? Поскольку я слушал вполуха, то не помню уже, чем был вызван его вопрос- вероятно, какой-то отвлеченной новостью, но ответ был таков, что лавку переносить с места на место можно, а скамью нельзя...Забавно, что именно озвученный нюанс является одним из трюковых элементов романа, о котором пойдет речь ниже..

死びとの座 (~ «Скамья для мертвецов») — последнее крупное произведение Тэцуя Аюкавы. Название символизирует «народное» прозвание мест для сидения в Центральном парке Токио. Часть из них располагались вдоль проезжей дороги, ближе к краю, и, будучи освещенными светом натриевых ламп, давали необычный эффект — лица влюбленных парочек, решивших разместиться в ночном сумраке на таких скамейках, приобретали красновато-коричневый землистый оттенок, напоминающий цвет кожи мертвецов...Разумеется, данное место выбрано автором не просто так — именно на одной из этих скамей будет обнаружен труп человека из индустрии развлечений, двойника известного среди местных певца «Джека Уэно». Поскольку пуля застревает в деревянной спинке скамьи, а сидевший напротив подвыпивший свидетель-неудачник обозначает время, пока скамья пустовала, полиции удается очертить временные промежутки, когда был совершен выстрел. Однако, как я заметил в подсказке выше — одно простое допущение способно обрушить эту конструкцию, тем более что появляется ключ -оказывается, тот свидетель нацарапал перочинным ножиком какую-то надпись внизу скамьи...

Как обычно и бывает в романах Аюкавы полиция займется проверкой алиби лиц, имевших недвусмысленные мотивы в отношении покойника. Здесь характерна линия, связанная со стюардессой «Нитто Эйрлайнс», чем-то напоминающая сюжеты американского хард-бойла, вроде работы для какого-нибудь «Лу Арчера»: поскольку свидетель не знал имени девушки, а знал только ее профессию, для идентификации личности ему было предложено пролистать два альбома с портфолио всех стюардесс, задействованных в оной авиакомпании. А это, ни много ни мало, тысяча четыреста душ женского пола. Ох уж эти восьмидесятые...Поначалу свидетель приходит в ужас, но его подбадривают: /«Не расстраивайся. Если тебе повезет, ты найдешь её, может быть, десятой по счёту, листая по-порядку. Кроме того, они все красавицы, так что это — пиршество для глаз...»/... И вторая линия, где автором вырисована прямо-таки эстетическая цепочка по отработке другого алиби: полиции необходимо проверить слова некоего репортера -по некоторым данным, тот «имел зуб» на покойного из-за обесчещенной им сестры. Но вот закавыка, как назло, у того имеется подготовленная реплика: известно, что в полночь репортер пришел с двумя девицами в дом своего друга, писателя Танаки, который и удостоверил этот факт полиции. Однако, изощрённым путем, детективы устанавливают, на самом деле Танака провел вечер не дома, а в Сендае, на музыкальном концерте. Стало быть — он лжец. Получается хитрый «финт» — если полиция докажет, что писатель был на концерте, значит, он не мог вернуться домой вовремя, и подтвержденное им алиби для своего приятеля будет разбито вдребезги. А ежели тот скажет, что ушел с концерта раньше, то и здесь имеется дополнительный ресурс — певец, обращенный лицом к публике, воспринял бы уход зрителя из зала как личное оскорбление и запомнил бы данный факт. Остается опросить его... Как видно, построение фактов имеет вид карточного домика — один вывод следует за другим, и если вытащить снизу одну подпорку, то обрушится вся конструкция... Зато какая фантазия в жизненных ситуациях. Многим есть что скрывать. Тут и неверные жены («чем целомудреннее женщина, тем труднее ей подтвердить свое местонахождение прошедшей ночью» © Аюкава-сан...), и места для тайных встреч, и мелкий шантаж вкупе с чувством признательности за давнюю оказанную услугу... «Мыслительные способности одного, отдельно взятого писателя -«загадочника», ограничены, поэтому трюки, которые он придумывает после долгих раздумий, как правило, являются сотворением нескольких шаблонов». Да, автор абсолютно прав — все использованные здесь приёмы уже встречались ранее. Равно как и традиционные для него филофонические экскурсы в историю японской довоенной звукозаписи. Но зато здесь есть мини-лекция о стальных гитарах Rickenbacker, Джерри Берда, старого гавайского мастера -многие ли знают это имя?..

...Июль 1978 года. Рано утром знаменитый писатель приехал в новый — недавно открытый аэропорт «Нарита». Он стоял в зоне прилета — поминутно поглядывая на табло. Аюкава-сан ожидал возвращения из командировки с Филиппин редактора Y. Времени до сдачи рукописи оставалось совсем мало, и последние детали они планировали обсудить вместе по дороге из аэропорта в центр города...Смешавшись с толпой, Аюкава-сэнсэй услышал позади себя русскую речь. Обернувшись, он увидел оживленно беседующую группу людей в деловых костюмах, и догадался, что это пассажиры только что приземлившегося после десятичасового перелета — с задержкой, советского лайнера ИЛ-62. Очевидно, Токио являлся для прибывших пересадочным пунктом. Делегацией руководил строгий, возрастной, тучный человек в очках. Вскоре он выдвинулся навстречу другому человеку — видимо, только что приехавшему для их сопровождения — протягивая руку и обращаясь к нему «Дмитрий Степанович»... Между тем, внимание Аюкава-сана привлек худощавый молодой русский, лет 25-27, державшийся несколько отстраненно от остальных, и будто бы просчитывающий в уме, чтоб зря не терять время, решение какой-то сложной многовариантной задачи. Иногда он что-то спрашивал у своего коллеги лет шестидесяти, находившегося рядом. Тот был невысокого роста, со слегка растрепанными поседевшими волосами, с блестящими глазами, выдающими живой ум, и прямо-таки демоническим взглядом; в левой руке у него была газета «Советский спорт», а в трёхпалой правой он нервно сжимал портсигар, с трудом подавляя желание закурить...Знаменитый писатель догадался, что, несмотря на возраст, именно тот, который молодой, является одним из ключевых людей в делегации, и пытался понять, где мог видеть его лицо, показавшееся знакомым, но так и не смог вспомнить. Наконец, со стороны послышалось: «Анатолий, идём...», и группа советских гостей быстрым шагом направилась к выходу...

«Кто же всё-таки они были такие?», задумчиво пробормотал Аюкава-сан.. Поскольку рейс с Филиппин задерживался, знаменитый писатель отошёл в сторону зала ожидания для VIP-персон, устало присел на скамью, рассеянно взглянув на шахматный журнал с анонсом крупного соревнования у соседа слева, и переключился на мысли о своей книге, которую никак не мог завершить. «Успею ли я вечером сходить в сэнто?...».Спустя некоторое время он почувствовал прикосновение руки на плече -задремавшего писателя усиленно трясла проходившая мимо миловидная стюардесса, указывая изящной рукой в конец зала: «Аюкава -сан, вас искал вон тот господин...»

Итого: 6.5 из 10.0. Семидесятые встретились с восьмидесятыми. Автор окончательно передал эстафету следующему поколению.

«Я приехал к дому Такаги Акимицу в Кёдо. Был июнь, вовсю цвела виноградная лоза в садовых поместьях, расположенных вдоль линии. Но я вспоминаю тот день как пасмурный. Такаги, с карбункулом на лице, одетый в кимоно, встретил меня на пороге с мрачным видом. «Ваша рукопись — чёрная», первое, что он тогда сказал мне...»

Да, в послесловии к сборнику автор не только рассказывает о встрече с другим писателем — Такаги, редактировавшим рукописи, но и вспомнит начало 50-х, когда он остался «без гроша в кармане» и не мог вылечить лёгкие. А вознаграждение за «Дело Петрова», в котором он отчаянно нуждался, журнал под названием «Сокровище» так и не выплатил....

黄色い悪魔 (~ «Желтая акума» ~ aka «Желтая дьяволица)» — рассказ из цикла о Рюдзо Хошикаге, все названия в котором указывают на какой-либо цвет. Это ранний дедуктивный рассказ автора, причем слово «желтый» в названии — отсылка к английской речи, где «yellow» иногда может также означать и «ревнивый» (что и подтверждается сюжетом). Рассказ немудреный — танцовщица стрип-клуба «Театр Розы» Лилия погибает в собственной ванной (закрытой изнутри, кстати). Вероятное орудие смерти (кинжал) брошено за домом, прямо в снег. Но как же убийца выбрался? Кандидат на эту роль (напарник артистки) — провел вечер на станции, алиби нет. Он сказал, что Лилия вызвала его на свидание, но не пришла. Выходит, что-то здесь не так...

...Хмурая осень 1955-го года. Поздно вечером знаменитый писатель расположился в небольшой гостиной на шесть татами. Тарелка сируко и хирумеши медленного приготовления из гречневой лапши настроили его на благодушный лад. Отдохнув, знаменитый писатель еще раз взглянул на тоненькую, потрепанную по углам книжку, подаренную ему одним одесским эмигрантом. «Графиня-артистка. Сенсационная история наших дней», — так она называлась. Внизу титульного листа были напечатаны мелкие буквы, которые Аюкава-сэнсэй никак не мог расшифровать, сколько бы он ни силился и не напрягал зрение, прищурившись рассматривая надпись сквозь засохшее потемневшее пятно: «Тип. Акц. О-ва «Моск. и-во, 1916». Но он верно прочёл имя автора на обложке, которое почему-то было выведено ручкой — «Графъ Амори». «Что за странный псевдоним у этого писателя? Разве настоящий граф сочинил бы такую непристойность? Может, это не имя, а какая-то анаграмма?», — думал про себя Аюкава-сэнсэй, пытаясь прочесть имя автора задом наперёд. «Но писать-то он умеет, чувствуется, богатый опыт у него наработан. Надо же, про кого пишет: женщина из высокого сословия, вынужденная зарабатывать на жизнь не так, как полагалось у аристократов... И в чём же здесь сенсация? У нас такое тоже бывает. Думаю, лет через пятьдесят это издание никто не найдет даже в публичной библиотеке на родине автора. Разве что в читальном зале один экземпляр уцелеет чудом. Как говорят мудрые: не задерживай уходящее, но и не прогоняй приходящее...». Внезапно знаменитый писатель отодвинул гёан-дон и вернулся к рабочему столу. «Однако, этот проворный русский граф Амори натолкнул меня на сюжет для журнального рассказа. Моя героиня, как и у него, будет женщиной легкого поведения, истинной артисткой. Только профессию придется слегка облагородить. И мотив я сделаю похитрее. Почему она сразу не убьет изменника — своего содержателя? Она сделает так, что уйдя из жизни, бросит на него подозрение, и тот свой оставшийся век проведёт в муках. Вот это настоящая месть по-японски...» . Увлеченный Аюкава-сан принялся быстро заполнять страницы рукописи...

Итого: 5.5 из 10.0 — видимо, автор не очень любил цикл о детективе Рюдзо Хошикаге, и скорее всего писал рассказы для него по заказу. Длинные произведения у него значительно сложнее.

«По заданию редакции я должен был писать историческое моногатари с продолжениями. Но идея не получила поддержки и я вновь переключился на детективные истории. Поскольку было ограничение во времени, я не мог тщательно планировать новую историю, и преобразовал в полнометражный роман один свой небольшой рассказ. Мне жаль тех читателей, которые уже знакомы с ним, но я бы попросил их проявить терпение, учитывая вышеизложенные обстоятельства...»

朱の絶筆 (~ «Правки красных чернил») — заключительная вещь Тэцуя Аюкавы с участием сквозного персонажа Рюдзо Хошикаге. Описывается убийство хозяина дома, задушенного шелковым зеленым шнурком от занавески на втором этаже двухэтажного поместья, объятого дымом. Рядом с ним рукопись, которую он начал вычитывать и успел сделать ряд красных пометок на полях. Двое основных подозреваемых: гостивший на вилле однорукий поэт-самоучка и персональная помощница хозяина (а также любовница по совместительству...). Однако, обоих приходится исключить- одной рукой задушить человека не представляется возможным, а что касается девушки по имени Фумико Нагава, то с ней посложнее. Посложнее, ибо в ее случае играет один из любимых фасеточных приёмов Аюкава-сана: оченно тонкое обстоятельство, позволяющее подозреваемой выстроить временной барьер между часом убийства и собственным местопребыванием в оный час. А именно-с: перед выездом на прогулку девушка оставляет в доме только что набранную рукопись, на которой шеф позднее сделает правки красными чернилами собственной рукой. Что это значит? Очевидно, хозяин был жив до ее отъезда...

Что касается Хошикаге — это самый фантастичный типаж у автора. Перед его появлением Аюкава всегда выдерживает гроссмейстерскую паузу (такой подход импонирует больше, чем бессмысленное мельтешение в кадре, сопровождаемое хвастливыми репликами и утомительными опросами). И во всех основных книгах о Хошикаге присутствует какой-либо цвет в названии -ещё одна особенность... «Мудрый ястреб летает молча». Никто толком не знает, кто он, какова его настоящая профессия, для чего он ездит по миру, и откуда появляется — ровно в последних главах, когда полиция в бессилии разводит руками. Он настолько занят, что у него нет возможности встретиться с участниками этой длинной истории вживую. Хошикаге разгадывает замысел убийцы во время прямого включения — посредством телефонной связи. Вдумаемся — ключевого персонажа, озвучивающего правильный ответ, никто даже не видит вживую (прямо как когда-то давно было с ведущим игры «Что? Где? Когда?», появившейся, к слову, спустя год после выхода рассказа -одноименного прототипа настоящего произведения...), в кульминационный момент все собравшиеся слышат только его голос ..Такой подход можно трактовать как немой упрёк для читателей, не разгадавших вовремя честный авторский замысел при большем, можно сказать, присутствии...

Синодзаки Госукэ, известный сценарист и романист, владелец роскошной виллы в Каруидзаве отличается большим трудолюбием. Его сравнивают то ли с Эдгаром Уоллесом, то ли с Гарднером. Госукэ диктует роман на аудиокассету, после чего помощница переносит текст на бумагу. Затем писатель читает рукопись, правит красной ручкой, и передает на доработку редактору. Как всегда — сроки горят, кругом цейтнот. Здесь же, как я уже указал выше, получилось так, что помощница уезжает на прогулку, а рукопись (ее видит рассказчик...) остается дома. Позднее на ней появляются замечания, написанные рукой Госукэ, и сделанные, видимо, пока он был еще жив. Если считать Фумико убийцей, то что же, выходит, пометки были созданы рукой мертвеца?..

К сожалению, все сказанное в послесловии вполне справедливо. Чувствуется, что история искусственно раздута до необходимого формата, и дарование писателя проявляется лишь в единичных эпизодах. Но итоговую оценку я снизил не за это, а за парочку последних, явно лишних трупов, портящих миролюбивую атмосферу, ибо первых двух мертвецов, над которыми поработал душитель, будто ступивший на японскую землю из джалло ранних 70-х, и так хватило бы с лихвой.

... Май 1975-го года. Поздний вечер. За окном давно стемнело и затихло пение канаканы. Знаменитый писатель расположился в гостиной с кружкой холодного ячменного чая. Кофе плохо действовал на его желудок, но необходимо было чем-то заглушить неприятный привкус. Он с содроганием вспоминал, какое ужасное блюдо из охлажденной чуки — китайской лапши довелось ему сегодня попробовать в привокзальной закусочной... Из мониторных колонок JBL серии 4300 доносился мелодичный голос певицы Терезы Тенг. Играл первый, заглавный трек с её новой пластинки 空港 («Kuukou» -«Аэропорт»). «И почему я написал так много книг о железнодорожных вокзалах, и так мало об аэропортах?» , — подумал про себя Аюкава-сан. «Я сделаю свою героиню, Фумико, похожей на Терезу Тенг. Такой же юной и красивой, в юкате цвета индиго с красным оби... Хочу верить, что у Терезы жизнь сложится лучше, чем у моей героини, только не пойму, что за щемящее чувство одолевает меня в душе, когда я слышу ее песни. Песнь птицы становится печальной на пороге несчастья. Поберечься бы ей...». Аюкава-сан, словно сбросив некоторое оцепенение, вызванное прослушиванием пластинки, или пытаясь прогнать какое-то недоброе предчувствие, попытался переключиться с Терезы Тенг на других женщин, и начал представлять знакомую хостесс из бара «Биби» на Гинзе.... «Не знаю, обратит ли кто-нибудь внимание, что красные чернила продолжаются только до тридцать второй страницы рукописи? У девчонки отличное алиби... И до такого отравления, как у меня, еще никто не додумался — яд будет во всех чашках, но достанется именно тому человеку, который и являлся мишенью убийцы. Придёт ли им в голову то, как держит кружку однорукий поэт?... Наконец, Киеко, не уехавшая на прогулку. Уверен, никто не поймет, что заставило её остаться на террасе, и не обратит внимание, что рука девушки покоилась на правом бедре...», — продолжал размышлять знаменитый писатель, не замечая, что на листах бумаги с его цветными отметками на полях образовалось огромное темное пятно...

Итого: 6.5 из 10.0.

«Эту историю однажды поведал молодой редактор С., находясь у меня в гостях. Было это лет пятнадцать назад. Я долго думал, как применить в своем романе рассказанную им технику о буфетном джентльмене- грабителе, похожем на Люпена, в движущемся поезде. И вот, пару лет назад, когда «Wild Age» попросили написать длинную историю, у меня в голове наконец-то начали формироваться очертания фокуса...»

王を探せ (~ «В поисках Короля») — поздний роман Тэцуя Аюкавы, содержащий действительно неотразимый трюк: подозреваемый предоставляет собственную фотографию на фоне поезда «Иватэ» во время остановки на станции Куроисо, сделанную в тот день и час, когда было совершено убийство в другом месте. В руках у него вышедшая тем днём газета. Разбить столь крепкое алиби представляется чем-то из области фантастики — ведь в Японии не существует ничего более точного, чем расписание поездов... Кроме того, параллельно ведется хитроумно проработанная игра в алиби и по другим четырем подозреваемым, образующая, можно сказать, двойную петлю...

Начало также примечательно, ибо оно содержит следующую вариацию: с первых строк не только известен убийца, но и весь состав — что, когда и как он совершил. Но при этом роман никак не может считаться, как принято говорить при подобных условиях, «перевернутым» детективом. Как же такое может быть? Когда перо в руках опытного мастера — запросто... Итак, Дзиро Каметори направляется в автомобильную поездку к полуострову Идзу. На пустынной трассе происходит несчастный случай -он сбивает малолетную девочку. Пытаясь второпях скрыть следы преступления, Каметори не замечает наблюдавшего за ним с моста постороннего человека, и тот (как оно непременно и случается по законам жанра), вместо того, чтобы идти в полицию, принимается шантажировать нарушителя... Дальнейшее — предсказуемо. Спустя некоторое время труп человека, шантажировавшего Каметори, будет обнаружен уборщицей в его собственном офисе. У полиции единственная зацепка — оставленная рукой погибшего пометка на календаре о дате встречи с посетителем, и его имя. В Токио проживают 26 человек, отзывающихся на «Дзиро Каметори». Путем последовательных итераций список сокращается всего до четырех лиц, по физическим признакам подходящих на роль убийцы: издатель, декоратор интерьеров, торговец и писатель. Таким образом, хотя читатель и знает чуть больше, чем полицейские, он далеко от них не уходит: любой из четверки «Каметори» может являться тем, кого Аюкава описал на первых страницах. «Перевернутый» детектив внезапно трансформируется в загадку с поисками неизвестного. Придется распутать сложнейшие нити алиби всех перечисленных, образующие, как на подбор, нерушимые звенья... Конечно, здесь читатель вправе слегка усомниться — не слишком ли надуманная стратегия у полиции? Начнем с того, что имя на листке календаря могло являться псевдонимом, или вообще относиться к другому лицу, не имеющему отношения к рассматриваемому делу. Наконец, самое простое: почему вообще искомый «Каметори» непременно должен обладать токийской пропиской? Что мешало ему приехать из других префектур? Но, позвольте, это трюк из той же серии, как иллюзионист заставляет зрителя в зале вытащить из колоды необходимую карту -всё должно быть так, как и задумал автор, иначе это была бы какая-нибудь другая книга, сухая и скучная — и кому бы это было интересно?...

Аюкава не всегда придерживается строгих фактов — на самом ли деле в Токио существовала сеть магазинов «Русь», где можно было купить «длинные папиросы» из Советского Союза? Правда, один из героев выражает сомнение в их качестве...Или для чего, например, такая деталь, как тугоухость одного из второстепенных полицейских на правое ухо? Чтобы повернуться этим ухом в нужный момент к жене, и тем самым уйти невзначай от ответа на неудобный вопрос?...

О названии. Иероглиф 王 («король»): три горизонтальные полосы и одна вертикальная. Это предсмертное послание умирающего из второй части книги. Преступник китаец «Ванг» ? Или намек на иностранный язык? «По-английски это будет «King», по-немецки — «Koenig», по-французски — «Roi», по-русски — 'Царь». Тогда, например, убийцей может быть американец, носящий фамилию Кинг...»

И разве бывает японский роман без поэзии?.. «Вспомнив историю, рассказанную писателем-путешественником Дзиро Каметори, Танна повернул налево на Т-образном перекрестке...Рядом со святилищем находился памятник из природного камня. Он прочел высеченную на нем фразу: «...из Акасаки поплыла летняя луна...». На табличке с другой стороны было указано имя автора хайку — Басё...».... Полиции приходится побывать в Камате, рядом со старой киностудией «Сётику», где снималась актриса Сумико Курисима. И даже заглянуть в платный туалет Камакуры, опросив дежурную студентку Мейко — вдруг вспомнит, действительно ли заходил туда тот самый киноактер, как он утверждал... Одним словом, сюжет вытягивается за счёт последовательных эпизодов: проверить и установить истинность слов «Каметори» -о том, как и с кем каждый из них провел день убийства. И какой широкий спектр деятельности охватывают эти реконструкции, ведь ни один из тех четырех человек, как назло, не сидел на месте...

...Поздняя осень 1979-го года, десять часов вечера. После ужина знаменитый писатель расслабленно откинулся в ротанговом кресле с бокалом красного вина. «Все таки лучшая соба делается в Токио», — подумал он... Рядом с книжным шкафом, где стояли на полках сочинения Достоевского, а также детективные романы на японском, английском и французском языках, в гостиной писателя находился угловой столик с проигрывателем Technics SL-1200 выпуска 1972-го года. Опорный диск начал вращение, и заиграла коллекционная пластинка-гигант пятилетней давности со звуками мелодии «Цветок вражды». На крутящемся лейбле в центре винила виднелось имя певицы — «梶 芽衣子»... «Эх, дивно хороша. Такая могла бы и в зарубежном фильме петь, аки звезда. Так и представляю себе, как под музыку госпожи Кадзи худая остроносая белая дева с мечом смотрит вдаль горящим взором — после битвы, а белый снег кружит повсюду...Кстати, о мечах. Интересно, умеют ли их женщины пользоваться палочками для еды?... И название фильму бы какое-нибудь незамысловатое, как у этих американцев принято, иначе их публика не поймет ни черта — «Убить Джона»...или «Убить Билла», как-нибудь так...Только вот родился ли у них толковый парень, режиссер, способный проникнуться самурайским духом? Время покажет... А перед госпожой Мейко Кадзи я чувствую себя виноватым -ещё несколько лет назад обещал подарить ей свою последнюю книгу. Но и она про меня совсем забыла, давно не заходит...», — продолжал размышлять Аюкава-сан... Внезапно знаменитый писатель вспомнил, что отвлёкся. Он аккуратно отключил тонарм, и вернулся к письменному столу. Аюкава-сан достал блокнот и маленький карандаш. Он начертил на листе два прямоугольника, и вписал в один — «станция Уэно», а в другой — «станция Мориока». Потом он соединил прямоугольники пунктирными линиями. «Для начала — как они поймут в какую сторону ехал дневной поезд «Иватэ»- по нисходящему пути или восходящему? У меня будет великий трюк... Проводник выйдет на этой станции отправить телеграмму. Путь в «бизнес-комнату» купе проводника будет свободен на несколько минут. Посторонние не знают, как открываются маленькие окна в этих купе. Там есть небольшие углубления овальной формы, внизу. Если нажать на них, то, подставив что-нибудь под ноги, можно будет открыть окно и ... сделать то, что он сделал. Правда, говорят, в новых поездах другой конструктив со стеклами, скорее всего моя задумка не пройдет. Похоже, я старею... Но пусть уж остается так, как есть — познавай новое, обращаясь к старому», — подумал знаменитый писатель и устало отложил бумагу в сторону. Он закрыл глаза, запрокинув голову назад, и неподвижно застыл в кресле...

Итого: 8.5 из 10.0. Вероятно, этой книгой Аюкава-сан мог смело закрывать серию своих произведений и передавать эстафету новому поколению- здесь квинтэссенция его лучших приёмов, которыми он полностью исчерпал тему.

«В последнее время высветились противоречия в мерах, применяемых для борьбы с болезнями. Если читатели хоть немного заинтересуются этим вопросом, цель автора будет достигнута...».

Головоломная история: сотрудница компании Fujimaku, занимающаяся проверкой страховых случаев, сама становится жертвой — ее обгоревший труп вытаскивают из печей для изготовления кавара. Поскольку убийца с сообщницей-проституткой в тот же вечер сдал ее платье в пункт приема старых вещей, полиции удается довольно точно установить время смерти. Заслуживает внимания и история, предваряющая основной эпизод — погибшая оказывала давление на своего коллегу из конторы, зная, что ранее он закрыл глаза на отчет о преступлении в курортном городке на озере Хамахама. Там повесилась женщина, не выдержавшая извещения о своем медицинском диагнозе; но муж ее, ради страховки, специально поменял нижнюю коробку, используемую той для подставки, создав видимость преднамеренного убийства. В бамбуковую корзину был брошен клочок бумажки с фрагментом стихотворения вака:« Мать старая, дерево старое, и ворота старые/ Я возвращаюсь домой, чтобы взглянуть на них еще раз...». Автор устами своего героя мудро отмечает: понять смысл стихов вака при ограниченности символов, способен не каждый...

Своеобразен рассказ о профилактории Таканамори на острове Акадзима Внутреннего моря Сето для больных проказой. «Пациентам с легкой формой заболевания дают небольшую работу. В течение трех лет лечения они могут делать то, что не могут позволить себе занятые городские жители, например, освоить итальянский язык или прочитать японскую классику. Государственная казна покрывает расходы на жизнь. В отличие от города, здесь нет шума, воздух чистый, а рыба вкусная». Однако, в послесловии автор сообщает, что этот остров он выдумал, а значит, написанное им — лишь попытка привлечь внимание к мерам по борьбе с болезнью, ибо дальше следуют жестокие строчки: «Один из тестов, позволяющих выяснить, болен человек проказой или нет, заключается в том, чтобы воткнуть иглу в кожу. Если у пациента определенная степень проказы, он ничего не почувствует...». Проблема, по мнению автора, еще и в том, что тогдашние пациенты стремились скрыть первичное наличие недуга (даже в описываемых ситуациях, когда они могли попытаться выдать болевые ощущения во время прохождения теста)...

В одиннадцать вечера знаменитый писатель, без устали работавший в кабинете вторые сутки подряд, включил потолочную лампу-светлячок. Он еще раз посмотрел на стоящую в углу стола композицию с куклой кокеши на гондоле, имитирующую канатную дорогу горы Окуса, и крепко задумался. Потом он подошел к проигрывателю Nippon Columbia, модель 4206, и включил его. Заиграл миньон на 33⅓ оборота, изготовленный на одном дальнем заводе другой страны- подарок знакомого моряка. Сверху пластинки виднелась надпись с фамилией исполнительницы — «М. Кристалинская». «Эх, хороша дева. Почти энка. Только о чем поет непонятно — слов не разобрать совсем...». Затем Аюкава-сан отключил пластинку и пробормотал: «Никто не смог бы придумать такую цепь алиби, как у меня. Любовная парочка в домике в Гёсо. Смотритель внезапно вспоминает о татуировке гостя на запястье в виде морского якоря- в момент, когда Оницура протягивает руку за сахаром. Ведь не было её раньше!.. А красное платье с чернильным пятном в печи? Никто никогда не сможет взломать мой трюк — у убийцы железное алиби на 12-е, а жертва на самом деле погибла 13-го. В печи будет другое, точно такое же платье...»....В этот момент знаменитый писатель почувствовал, будто десятки маленьких муравьев быстро-быстро побежали по коже, прямо под рубашкой. «Чортъ побери! В чём дело? Что за злая шутка — померещилось, не иначе...» ...Спустя несколько минут обессилевшее тело Аюкава-сана сползло вниз со стула...

Итого: 6.5 из 10.0 — виртуозная игра с алиби хороша чересчур. В этом и минус.

«Мне всегда тяжело придумывать название романа, иногда даже сложнее, чем написать сам роман. Я завидую Футаро Ямада и его именам в рассказах о ниндзя. Это — форма таланта. Когда моя история вышла в печать, один из критиков сказал, что название книги пробило дно бочки...».

Бывает иногда ощущение — как бы скучно не начиналась книга, рано или поздно она войдёт в нужное русло и не заставит жалеть о потраченном внимании. /Да, именно так, не времени. Как говорил один мой знакомый товарищ: время — оно ведь всё равно пройдёт.../. Вроде бы регулярный для японских авторов 60-х криминальный сюжет с социальным подтекстом — двойное самоубийство в лесной чаще Хаконе. Служащий из министерства, погрязшего в скандалах, и его любовница. Трупы давние, но сомнений истоки происходящего ни у кого не вызывают -чиновник покончил с собой — как самурай, из-за трудного положения, в которое его поставили обстоятельства, а верная спутница составила компанию. Однако, заготовленное автором «второе дно» способствует уверенности, что общая задумка могла родиться в голове только опытнейшего мастера...

Интересна проработка действующего фона. Финн Карвонен, приехавший в Японию из Тампере пятьдесят лет назад, организовал завод, производящий содовую воду, сидр и другие напитки. Экономика позволила выйти за местные рамки и распространить продажи на Китай и Маньчжурию. Автор наделяет директора завода отеческими чертами с восточной признательностью: в юбилейный год тот желает наградить одну из сотрудниц, пожертвовавшую своей молодостью и красотой ради работы на его предприятии — в ноябре её ждет солидная денежная компенсация. Но, жизнь такая штука -за три недели до этого события с девушкой происходит несчастье... Сказать, что сестра погибшей и ее муж, влачащие жалкое существование, расстроены — ничего не сказать. Однако, не зря Аюкава вспомнил о ниндзя в послесловии — придуманный ими план, позволяющий ближайшим родственникам получить выплату за погибшую, выделяется запредельными цинизмом и бесстрастностью, даже для японских книжек (хотя герои — авторы замысла смотрели на всё это, вероятно, со своей колокольни...).

...В половине первого ночи знаменитый писатель, несмотря на недомогание и обострившиеся рези в желудке, разложил на столе две фотокарточки с изображенными на них женщинами в коричневых кимоно с полосами и хаори из черного хиримэна. Сквозь приоткрытое окно доносились звуки джаза и дразнящий запах кофе от работающего допоздна ресторана на потемневшей улице... Аюкава-сан отхлебнул из стакана глоток дорогостоящей финской минеральной воды, добытой по знакомству, и еще раз внимательно посмотрел на снимки. «Чортъ возьми! Как же они похожи. Обе на одно лицо...». Затем знаменитый писатель вновь открыл страницы рукописи. «Никто и нигде лучше меня не работает с алиби. Человеческая память избирательна. Если один человек в Синдзюку столкнётся с другим два дня подряд в одном месте и при схожих обстоятельствах, то спустя некоторое время второй никогда не вспомнит, когда именно это произошло...», — подумал он про себя. Внезапно листы вылетели из рук читающего рукопись: тело утомленного Аюкава-сана будто само собой подалось вперед и в изнеможении рухнуло на стол...

Итого: 7.5 из 10.

На обложке романа помимо светловолосой женщины (как обычно, с явно неазиатским типом лица...) присутствует название на латиннице — «Tower of Blocks». Сюжет — стандартный для этого автора, но вот внутренняя подоплека очень сложная. Один из героев, маньчжурский репатриант, ради трудоустройства в престижной компании подтасовывает университетский диплом. Из-за убеждений, что его академическое образование — секрет, который он должен хранить даже с риском для жизни...

Любимый для автора трюк с алиби, как обычно, исполнен очень хорошо. Сначала в кофейне на станции Мегуро погибает промоутер из звукозаписывающей компании. Полиция начинает поиски отравительницы — женщины в темных очках. О ней известно только то, что погибший некогда учился с ее мужем (или близким ей человеком) в железнодорожной школе в Маньчжурии. Вскоре обнаруживается и второй труп — этой самой отравительницы. Убийца выбрасывает ночью ее бездыханное тело близ Хиросимы -прямо из окна туалета поезда «Морская Звезда», на который жертва взяла билет и выехала из Хакаты в Осаку в 17:53. Осколки ее разбитых часов, остановившихся после двадцати трёх, разбросаны по полу... Что ж, быстро вычислен главный подозреваемый — мужчина, звонивший той женщине из Фукуоки, работник строительной компании. Он же последний, кто из знакомых видел ее живой, ибо провожал вертихвостку на злополучный поезд. Но вместе с ней он не уехал — его видели позднее на вокзале. И вот теперь вопрос — каким образом провожатый догнал свою жертву? Ни у кого ведь нет сомнений, что убийца именно он. Обогнать «Морскую Звезду» другим экспрессом технически невозможно из-за расписания и сопутствующих обстоятельств. А может, он сел на самолет и все-таки успел пересесть на маршрут на одной из впереди идущих станций? Такой рейс (до Хиросимы) и правда вписывался во временные рамки, но и здесь факты не бьют --зафиксирован его телефонный звонок другому лицу в тот час, когда самолет должен был находиться в воздухе... Итак, как обычно у автора, личность убийцы очевидна. Но как же будет сломлено его алиби?..

Интересно, что сначала все эти выкладки следуют исходя из расследования одного полицейского (его зовут Танна). Он заходит в тупик. Упирается в башню из непроходимых блоков. Потом появляется инспектор Оницура (везёт тому, кто везёт- хоть и неприметный он персонаж, но велико его умение..) и делает всё то же самое. Да, как бы невероятно оно не звучало (учитывая фактическую ситуацию — ведь против законов физики возразить что-либо сложно, ибо мы помним, что время есть расстояние, поделённое на скорость...), но всё же и здесь возможно доказательство.

...В половине второго ночи знаменитый писатель оторвался от рукописи. Свет уличных фонарей Гинзы слабо освещал приоткрытое окно. «Чортъ возьми! А это ещё откуда? Я сплю что ли? Пора завязывать» пробормотал он, глядя на нефритовые серьги в виде морского конька, лежавшие в маленькой коробочке из павловнии на обложке пухлого железнодорожного справочника. «Кто подбросил мне это на стол?»...В этот момент дверь в комнату тихо приоткрылась и на пороге показалась незнакомая женщина с сумочкой, внутри которой она ощупывала свободной рукой какой-то предмет. «Аюкава-сан, -прошептала она, — теперь у вас нет выбора...»

Итого: ещё одно произведение из тех давних времён, когда авторы детективов (и здесь абсолютно не важно откуда они родом) включали голову и делали крутые вещи без показного насилия, извращений и иных внешних эффектов, ныне прочно вошедших в обиход у массовых издателей; в первую очередь обладая способностью озадачивать витиеватым мышлением, не исключая при том и констатации горькой социальной реальности.

«Если вы начали читать эту историю с неприязнью, задавшись целью найти ошибки и высмеять автора, то рискуете не заметить, как прочтёте всё до конца...». 鮎川哲也, 1962.

В послесловии автор сообщает, что название книги он придумал еще до ее написания. У него на стене висела поблёкшая картина с пейзажем (чем-то ему памятная, по всей видимости). Аюкава перенёс финальные строчки на кладбище, где один из героев оплакивает смерть подруги, используя в тексте в качестве фона то, что было изображено на той картине. А что, вполне так решение...Интересно, что в романе звучит православный колокол храма Николая -все-таки запали автору в душу юные годы *...

翳ある墓標 (~ «Надгробный камень») внецикловая работа Тэцуи Аюкавы, вызывающая поначалу ощущение обычного романа-загадки, но потом всё же поступательно подходящая к отточенным моментам на тему ложного алиби. И еще здесь нет ни одной случайности. Сомневаюсь, что в начале 60-х у англоязычного автора сходного направления (из высшей лиги, не андеграунда) в качестве одного из ведущих доказательств исчезновения девушки в воскресный день (да, это крайне важно по сюжету — определить, что в тот день было воскресенье..) прозвучал бы столь интимный момент, как цвет нижнего белья беглянки.** Причем, этот фактор играет действительную логическую роль в сюжете (именно что в японском сюжете...), а не вставлен по причине того, что Аюкава-сан решил вдруг продемонстрировать осведомленность в разновидностях женских стринг. Хотя кто его знает...

Вкратце. Журналист Сугита из престижного издания Metro гуляет по Гинзе с подругой из того же издания — Эйко Такамори. Они посещают заведение «Кабаре», где проводят время с общей знакомой — Хифуми. Ближе к ночи они расходятся, а утром сотрудники редакции читают новость о вероятном самоубийстве вчерашней собеседницы — Хифуми выбрасывается с обрыва близ лодочной станции Атами. Сугита и Эйко начинают параллельное расследование. Выясняется, что молодой человек, подвозивший погибшую, не справился с управлением. По тому, как было обрисован этот диалог, не остается сомнений в том, что парень сказал правду. Несчастный случай, и он, вообщем-то не виноват — неисправность тормозов заводская. Тут бы и истории конец, но неожиданно пропадает Эйко, решившая продолжить поиски в сторону недобросовестного автомобильного продавца. Ее труп найдут через несколько недель...

О коронном приёме автора, подтверждающем его квалификацию. Здесь придется говорить развернуто — а что делать?..Комната, где проживала Эйко. Казалось бы, ничего особенного — обычная квартира одинокой женщины. Среди прочего — на столе открытка из клуба «Рено», на обратной стороне которой Эйко написала строчку из какого-то стихотворения. А теперь перевернем открытку. Это пригласительный билет от 21 декабря из закрытого клуба эротических услуг для женщин. И обратим внимание на надпись: «Скидка только сегодня, 21 декабря»... Известно и подтверждено, что открытку разносили в тот же день, в первой половине дня — 21 декабря, анонсируя вечернее представление. И раз на обратной стороне стихи написаны почерком Эйко, значит тогда ещё она была живой и невредимой. Повторюсь, из типографии, открытки в количестве тысяча штук вышли именно 21-го. Главный подозреваемый находился как раз с этой даты в больнице, и имеет значение, успел ли он свести счёты с журналисткой до наступления сего дня. И как здесь расколоть подвох? А если бы открытки были отпечатаны раньше, всё сошлось бы идеально, но нет же...И все-таки решение есть (и решение красивое...) — стоящий пример мастроты под руководством Аюкава-сана.

* по традиции вставлен и персонаж с русской фамилией. Госпожа Кутузова -специалист по харбинским диалектам. Причина активных появлений у него русскоговорящих персонажей воистину непонятна, ибо зачастую они играют второстепенную роль. В послесловии к «Делу Петрова» автор заметил, что в молодые годы покупал грампластинки с русской оркестровой музыкой, слушал и разглядывал надписи на кириллице. Факт есть факт, но навряд ли дело в этом. Будем считать, что Аюкава-сан тайный поклонник красоты славянских женщин.

** Микки Спиллейн не в счёт.

Итого. Далёкий нырок в ранние шестидесятые от японского «султана свинга» Тэцуя Аюкавы. Автор напоминает, что у них наступило время открытий, свободных развлечений, цветных неоновых огней, вкусной ресторанной еды и дорогих автомобилей. Но почему же в романе всё равно всё звучит так печально? Вспомним-ка по случаю обложку одной дивной переводной антологии ужасов из 90-х, точнее надпись на ней: «Memento Mori», имеющую известное значение. А по-японски «мори» означает «лес»... «Ветер доносил звуки колоколов и звонниц, будто загородом происходило собрание. У края небольшого водоема слышался треск сухого дерева- издалека виднелись печатные буквы на новом указателе... «.

«Когда поздно ночью возвращаешься домой и ищешь на крыльце замочную скважину в кромешной тьме, то иногда кажется, что предпочтительнее счесть за лучшее уйти отсюда и остановиться где-нибудь в гостинице...» 鮎川哲也, 1969.

鍵孔のない扉 ~ «Дело о ключе, для которого не было подходящей замочной скважины», примерно так называется этот роман... По ходу вспомнилось, как давно, уже много лет назад, проходя по центру города где то в районе Сенной площади, я приобрел в качестве подарка достаточно дорогую «паззл»-головоломку — «замок Гудини». Это действительно был небольшой замок с двумя ключиками, которые как не пробуй, в какой бы последовательности их не вставляй — хитрый механизм никак не поддавался. Верчение, перевороты, простукивание -ничего не помогало. Кому я его тогда не показывал -никто не мог справиться с «замком Гудини». Наконец, одна обаятельная знакомая проявила чудеса смекалки и хитрости (как раз от нее этого никак не ожидалось...). Секрет оказался в том, что нужно было сдвинуть с некоторым усилием вбок замочную скважину- за ней оказывалась... другая, точно такая же скважина, но к которой уже отлично подходил один из ключиков. Вот оно что — значит, все предыдущие бесплодные попытки велись не в том направлении... У писателя Аюкавы работа строится примерно по сходной рецептуре. Полицейские кропотливо выясняют алиби подозреваемых, и постепенно сужают круг, определив место и время убийства на основании некого факта, который поначалу представляется абсолютно устойчивым. Затем в какой-то момент времени всплывает другое обстоятельство, после которого уже очевидно — а убийство то было совершено совсем в другой час. А это значит, нужно шерстить всё по новой. И вот в этих то способах, которые чудесным образом переводят стрелки часов алиби вперёд или назад (что почти фантастика...), Аюкава не имел себе равных среди равных. Конкретно в данном романе один из персонажей свидетельствует в пользу другого, подкрепляя его алиби хитрым способом и создавая впечатление, что он спасает его. Но на деле же, он тем самым устанавливает алиби для себя, родного! В разделе шахматных задач на тему мата в два хода такая игра получила бы название «дуаль»...

Сначала пара вопросов. Что произойдет в книге конца 60-х от японского автора, если в ней рассказывается о том, как хозяин комнаты — телесценарист, решает уступить ее как место для регулярных встреч с «женщиной четверга» старому знакомому? При том, что в один из «четвергов» хозяин комнаты вдруг по какой-то причине не уйдет, а будет присутствовать в своем жилище лично? К вопросу надобно добавить, что, по несчастию, телесценарист и его друг одинакового роста, и оба носят солнцезащитные очки *. Разумеется, произойдет следующее — узнав где пропадает еженедельно в один и тот же день жена, обманутый муж заявится на эту квартиру «поговорить по душам» и случайно убьет не того, кого надо...

И второй вопрос. Если 21 мая рядом с загородным святилищем храма Асама находят коричневый правый ботинок с ноги пропавшего человека, а через день на озере неподалеку всплывает труп, у которого ботинок той же самой модели обут на левой ноге, то последует однозначный вывод, что этот человек был убит накануне вечером? Или как минимум не позднее этого срока? Верно ли это, или возможны варианты?...

Роман достаточно давний, и потому может считаться устаревшим. Какие же могут быть преимущества у него по сравнению с современными триллерами, где даже сверхумный убийца, подобный тому, что работает здесь, был бы отслежен и передан в руки правосудия в течение нескольких часов ? Ответ очевиден — это воспоминания о вещах, которые давно уже погребены на свалках истории, например, стационарный телефон с крутящимся циферблатом... Трюк с телефоном настолько хорош, что стоит остановиться для его описания. Пианист Сузуки идет по следам своей неверной жены ** Кумико. Однако, в комнате 705, где он ожидал встретить обидчика, обнаружен труп совсем другого человека, из телеиндустрии. Тем не менее, мотив замыкается на Сузуки, и сидеть бы ему под арестом, если бы не одно но...В полицию обращается некий господин Такатори и заявляет буквально следующее — он, дескать, звонил в эту квартиру после 18 часов, и спокойненько общался с хозяином, то бишь жив он был тогда ещё, курилка. Причем звонок подтвержден секретаршей Такатори — девочка лично записала номер куда звонить, набрала пять цифр, и передала трубку боссу — как только лицо на другой стороне проявило готовность к общению... Одно из живых проявлений «дедукции» инспектора Оницуры. Его смутил акцент, услышанный секретаршей от абонента и тот факт, почему Такатори передал трубку с номером на листке, когда секретарь вошла, будто он сам только отнял ее от уха. Трюк сказочный, и взять его не реально. Основную психологическую «фишку» здесь сработавшую, пропущу, конечно...

У Аюкавы нет финального крещендо. Он ведёт игру на нескольких запоминающихся, как сказали бы гитаристы, «рифах», разбросанных по сюжету — и не экономит их. В романе около пяти-шести таких «рифов», но суммарно они бьют совсем неплохо, создавая ритм композиции. Про ботинки, это, конечно, в «классику». С удовольствием процитирую недоумение инспектора Оницуры, ибо такое можно встретить теперь только в старых пожелтевших книжках (да и то, если знаешь, где искать):

«Ботинок, надетый на левой ноге трупа — коричневый. Ботинок, найденный под полом строения дома — коричневый, правый. Ботинки, найденные в сумке — черный левый и коричневый левый . Всего вместе выходит три коричневых и один черный. Три левых и один правый. Как бы ни ломал Оницура голову, он никак не мог понять смысл этих четырех туфель...».

Будничный мотив подкачал — свойства социального детектива во всей своей красе с персонажами высокого статуса, дорожащими своей репутацией, и предпринимающие любые пути для ее удержания. Но так время тогда было такое — до наступления в японском детективе эпохи «Токийского Зодиака» и молодой «хонкаку-гвардии» оставалось еще целое десятилетие...

* здесь не стоит ухмыляться — дескать, что за дурачки, в квартире защитные очки носят. Нет. Речь идет о публичных персонах телевизионного круга, которые не желают выдать себя находясь в публичном месте (допустим, находясь в ожидании доставщика еды или услуг). Надеть очки в такой ситуации при открывании дверей вполне естественно.

** Тэцуя Аюкава — закоренелый женоненавистник, поэтому ничего удивительного в такой завязке нет. Зато на страницах книги появляется живенькая русско-китайская девушка по имени Анна Вонг, но и это не удивительно — ни один роман без русских имён у него не обходится.

...В половине третьего ночи Аюкава-сан вложил пухлую рукопись в конверт с черной лентой, запечатал, и надписал для посыльного.: «Доставить в редакцию Kobunsha не позднее девяти утра». После этого он принял традиционную таблетку от желудочных колик, запил стаканом воды и подумал: «Чортъ возьми! Зачем я опять вставил в свою книгу сцену с семейной ссорой?»...

Итого: очевидно, роман был написан рукой большого мастера, настоящего джазмена -при всей сложности и наворотах радует лёгкость и доходчивость объяснений, которые автор предлагает для решения любых задач.

» У входа в подвал горели русские буквы на неоновой вывеске «Фантазия». Оницура спустился вниз, зажмурив глаза от яркого света, и сразу ощутил запах пота и шум оркестра...Инспектор подозвал худого мальчика с подносом и обратился к нему, протянув чаевые: «Послушай, сынок, здесь бывала такая госпожа -Татьяна Григорьева? Ты знаешь её?...»

И снова манчжурский городок. Канун Рождества. Офицер Горячев заходит в кабачок на улице Мирная. Выходя, он слышит два выстрела и устремляется за пошатывающейся женщиной в пушной шубе. Теряя сознание, та произносит имя — «Теодор Векслер». Больше она ничего сказать не успевает, скончавшись в тот же вечер в Еврейской больнице. От неё остался только билет в театр «Модерн» и имя «Татьяна Григорьева», вышитое на заднике туфли... Инспектору Сафину приходится нанести визит к этому самому Векслеру (эмигранту немецких корней) в дом на Пекарную улицу, но у того оказывается весомое алиби — именно в момент выстрелов он ехал с двумя приятелями в автобусе. Собственно, название, и обыгрывает самодовольство этого товарища, уверенного, что у него всё получилось...

Что характерно, в рассказе вновь действует пара инспекторов — Сафин начинает дело, Оницура ему помогает. Зачем это было нужно автору? Легко хватило бы и одного из них. Навряд ли здесь имел место умысел противопоставить одного другому с точки зрения национальностей и менталитета — оба они нормально ладят. Можно предположить, что убийства в эмигрантской среде поручались расследовать кому-то из «своих». Забавный штрих — по окончании работы Сафин и Оницура следуют в «Викторию» подкрепиться русским борщом (понятно почему не окрошкой, т.к. автор пишет в послесловии, что от кваса у него болел живот...).

Оницура-утомленному коллеге:«Тебе лучше пойти домой и как следует проспаться. В вашей стране есть поговорка -хороший сон сделает тебя мудрым. Как-то так она звучит, верно?».

С дедуктивной точки зрения — рассказ сделан симпатишно, хотя и чересчур напоминает предыдущую вещь этого небольшого харбинского цикла. Почему-то кажется, что убийца исхитрился выстрелить прямо из окна автобуса (ну мало, ли, праздник, вдруг бы выстрел с хлопушками и смешался...), но я не угадал — у автора нашлось другое объяснение. Также забавный момент — коллеги с иронией обсуждают некого западного писателя (чье имя не называется), придумавшего сюжет, где пистолет привязывается к лапкам птицы. Неужели кто-то и так мог извратиться?...

«Старый инспектор Сафин присел на колени и принялся тереть голову мертвеца белым платком. Когда краска постепенно отступила, показалось угловатое лицо с застывшим хитрым выражением... При виде его Сафин поднял брови и воскликнул: «А вы хоть знаете кто это? Перед вами известный вымогатель из Назаровки — Анатолий Григорьевич Абрамович.. «.

Да, среди своих собратьев из страны восходящего солнца Тэцуя Аюкава был, наверное, самым большим любителем русской культуры и искусства. В рассказе 楡の木荘の殺人 (если очень вольно, то ~ «Убийство в доме на улице Вязов»...), действие происходит в послевоенном Харбине, и почти все персонажи здесь — русскоговорящие граждане. Исключение сделано для японского инспектора Оницуры, помогающего своему пожилому коллеге Сафину...

Завязка сюжета строится на двух убийствах (или, если дотошнее, во втором случае можно говорить о самоубийстве...), совершенных поздно вечером в китайский Новый год. В доме на улице Вязов, что неподалеку от русского кладбища, обнаружен труп отъявленного шантажиста Абрамовича из соседнего поселка, преследовавшего семью старого графа Артамона Милославского /немного странное имя выбрал автор, ну да ладно../. Труп обнаруживает дочь графа Елизавета, она же вызывает полицию. Необычным было то обстоятельство, что лицо мошенника некто покрыл белой краской...Допросить самого Милославского Сафин и Оницура не успевают — тем же вечером граф покончил с собой в собственном доме выстрелом из маузера.«Внешне он походил лицом на Чайковского, только казался более упитанным»... На следующий день газета «Заря» выходит с заголовком: «Записки из мертвого дома», рассказывая о двойном скандальном происшествии...

Из чисто дедукционных приемов в рассказе стоит выделить «нерушимость» алиби основных участников,коих тут всего двое (довольно-таки не частый, кстати, дуэт для такого плана произведений — отец и дочь...). Понятно, что смерть шантажиста была больше всего выгодна Милославским, но Лиза провела тот вечер в концертном зале, слушая симфонию «Океан» Антона Рубинштейна, а ее отец вряд ли успевал доехать до улицы Вязов из оружейного магазина. Однако, Оницура вскроет маневр (который вполне можно считать классическим) сводящий решение дела в одну точку...

Есть здесь и бытовые ремарки. Например: «Жена Абрамовича завтракала в одиночестве, не зная , что ее муж умер. На столе лежал чёрствый черный хлеб, квашеная капуста и какой-то неизвестный кисло-молочный напиток...». Вот он какой — Абрамович, выходит, с женой не делился...

Итого: в целом — рассказ очень хорош (даже несмотря на некоторую прямолинейность). Настоящий скачок в прошлое — в небольшой мир, где всё кажется необычным, и от которого наше время отделяют семь долгих десятилетий: люди, город, а также терпеливое внимание автора к деталям, подчеркивающим его собственные воспоминания.

砂とくらげと («Песок и медузы») вроде бы простой рассказ, но совершенно замечательный по компоновке. Дело в том, что главный «мозг» находится всё время за кадром, не появляясь вживую, но тем не менее, его участие придется признать полноценным... Рассказчик (сам Автор, от первого лица), как нормальный белый человек, отдыхает в небольшой компании на Розовой Вилле (это местечко, видимо, имеет переходящий статус, т.к обозначено в нескольких произведениях). Попивает апельсиновый сок, спит после обеда, играет в шахматы с соседом (причем не в сёгу, в именно в привычные для запада шахматы), гуляет по тихоокеанскому пляжу...Кстати, о пляже. Когда там происходит некоторое происшествие, он пишет длинное письмо своему старому знакомому, Рюдзо Хошикаге, которого судьба на сей раз заносит...в Бразилию. Обращаясь, так сказать, за советом -с целью узнать его точку зрения на происшедшие события... Почему же автор забросил своего красавца в Бразилию? В тексте об этом ни слова не говорится, но, как мы помним, обычно писатели детективов так поступают, если серийный персонаж начинает им надоедать, и они тем или иным способом пытаются от него избавиться, в т.ч. отправив его куда-нибудь далеко-далеко...

«Уважаемый господин Аюкава. Извини что не ответил тебе раньше. Я был в командировке в Сантосе, и только вчера вернулся. Ты как всегда многословен и мне противно от того, что ты говоришь столько всего о ненужных вещах...».

Само же происшествие отличается тем, что одна из двух девушек погибла во время купания... от «электрических» укусов медузы. Необычный прецедент для криминального рассказа. Итого: небольшой, по примечательный прощальный перформанс от мистера Хошикаге.

«Этот трюк неожиданно пришел мне в голову, когда я держал в руках спичечный коробок, мысленно представив его перемещение между точками А и Б ...».

黒いトランク (~» Чёрный чемодан») первое произведение автора, вышедшее под псевдонимом «Тэцуя Аюкава» (до того, из-за худобы и проблем со здоровьем, он носил pen name, похожее на фамилию «Огурцов»...) и считается одним из известных: 8-е место в лучшей национальной сотне всех времён 東西ミステリーベスト100, сформированной по опросу пятисот квалифицированных респондентов в 1985-м году. В самом деле, геометрия движения двух чёрных чемоданов, «обменявшихся» весом — одна из самых причудливых задач, когда-либо порождённых дедукционным умом беллетриста...

Книга пролежала в столе у автора лет пять-шесть (события в ней начинаются в декабре 1949-го года), а потому эхо войны ощутимо. Показателен диалог инспектора Оницуры с вдовой Юмико (когда-то она предпочла Оницуре Чизуо Конамацу, его однокурсника...) и некогда изнасилованной в северно-восточном Китае. Её даже не трогает новость о самоубийстве мужа -сообщение Юмико воспринимает совершенно безразлично. Да и сам Оницура производит впечатление холодного, отстранённого персонажа, напрочь лишённого обычных человеческих привычек ...

Итак, злоумышленник использует два чемодана — с целью создать иллюзию, будто обе жертвы были убиты в месте А, а не в Б... 10 декабря 1949 года груз с неприятным запахом вскрывают работники станции Сиодом — это огромный чемодан, весом 73 кг. Внутри — труп мужчины из Фукуоки. Имя отправителя (Кономацу) приводит в дом этого человека в Ниидзиму. Но выясняется, что он уже уехал в Беппу, где покончил с собой, утопившись в море. /Да, подобные книги — это не всегда попутно называемые изысканные морепродукты (к слову, оказывается есть термин «сотану» — горшок для ловли осьминогов), здесь встречаются ещё и «пальцы, объеденные рыбами»/. Удивительное выясняется позже, когда сообщают, что водитель подвозил на станцию ещё одного человека — в приметном голубом костюме и темных очках — и точно с таким же чемоданом. В какой же точке пересеклись их пути и где произошла замена чемоданов? И кто прятался за столь яркой маскировкой?... Кстати, насчёт кожаного чемодана больших размеров. Вопрос отнюдь не праздный, в книге поясняется — что в 1948-м году изготовитель смог выпустить только 33 таких экземпляра. Запаса кожи в стране было мало, и материала у какого-то предприимчивого коммерсанта «в горах» хватило только на данное количество. Стоил в то время такой чемодан примерно 25 -30 тысяч иен. Для автора это дополнительная возможность излюбленного варианта сузить кольцо вовлечённых в происходящее...

«В кендо есть позиция, когда кажется, что везде разрывы, но противник не может ударить вас, когда пытается атаковать...». Факт для библиографии Оницуры: в тексте говорится, что здесь ему, в 1949-ом, уже «под сорок». Выходит, в последних книгах цикла (1976-78-й) ему должно было быть под семьдесят...

Несмотря на определенную «математичность» в построении сюжета (Оницура и его помощник Таннер много рассуждают и моделируют маршруты), автор проявляет временами острую эрудицию в мелких деталях, разбросанных по всем страницам.«Это доказано законом Менделя, и даже Лысенко не стал бы возражать». Вот так в тексте всплывает советский агроном Лысенко Трофим Денисович. Или: «маловероятно что он страдает синдромом Корсакова» — а здесь вдруг ни с того ни с сего поминается русский психиатр Сергей Сергеевич Корсаков...Изящно вставлено в повествование и метафорическое парадоксальное утверждение древнекитайского логика Гунсунь Луна («белая лошадь -не лошадь»).

Возвращаясь к загадке. Эта головоломка характерна тем, что мало изучить железнодорожные маршруты, по которым происходило движение грузов (для определения точного алиби). Необходимо понять, откуда и при каких условиях началось их начальное движение до погрузки на поезд. Получается так, что вроде бы и нет ничего ошеломительного или невероятного, но откуда же возникает сложность в восприятии? Возможно, из-за того, что, в отличие от герметичного детектива, концентрироваться требуется не на отдельном статичном эпизоде, а представлять всю линейную цепочку событий, разбросанных и пересекающихся по времени, чтобы выделить «слепое пятно»....Итого: излишне подмечать, что к настоящему времени используемая фабула путешествия «груза» безбожно устаревает, в какой бы стране не происходило подобное действие. Однако, подобно фотографическому снимку, происходящее запечатлевает определенный исторический период на родине автора.

«Когда я поднял глаза, то заметил нечто странное. На стене прямо перед упавшим телом Рёсуке висело около двадцати масок Отото, расположенных ярусами в четыре ряда. Маски такого типа иногда называют также Отафуку или Окамэ. Одни круглые, другие длинные, одни белые, другие черные.. Моё внимание сразу привлекла маска со второго ряда (лицо с высунутым языком), по какой-то причине висевшая вверх ногами...»

Еще одна, практически неизвестная «нетленка» от Тэцуя Аюкавы. Даже не знаю, что здесь более примечательное — причудливый ли трюк с перевёрнутыми вещами, или же история в истории («друг подарил отцу русскую куклу») — о контрабандной игрушке, набитой опиумом. Причём, автор сообщает в послесловии, что толчком для рассказа послужил реальный случай, происшедший с ним при отплытии судна из Даляня, когда таможенники заставляли каждого пассажира снимать ботинки...

Итак, 悪魔はここに (~ «Грядёт зло»). Здесь вновь не обойдётся без Рюдзо Хошикаге — всезнающего человека, носящего дорогие пиджаки, и появляющегося в рассказе на финальной стадии... Герои истории собираются на шестидесятилетии уважаемого г-на Рёсуке, смотрителя горного домика. Далее следуют один за другим три причудливых эпизода с убийствами, в каждом из которых происходит нечто странное, а именно: в первом случае в комнате жертвы оказывается перевернутой вверх ногами одна из настенных масок; во втором — с непонятной целью точно также был перевёрнут вверх дном маленький холодильник; в третьем — на месте убийства перевешена вверх ногами картина маслом, высотой около десяти дюймов... В чём же состоял замысел этого проклятого преступника? Для чего он трижды переворачивал вещи?... Возможно, кому-то почудится нечто знакомое в этой сюжетной постановке — вроде бы что-то сходное описывалось у кого-то из англоязычных авторов.

«В романе Дойла или кого-то другого имеется отрывок, где говорится, что у людей есть плохая привычка сомневаться в квалификации врача в тех случаях, когда речь идёт об ухудшении его здоровья. Но ведь даже врач может заболеть, как и любой другой человек. Если бы меня сейчас здесь убили, газеты, несомненно, заинтересованно сообщили бы о смерти человека, пишущего детективные истории об убийствах. Я усмехнулся от этой мысли...».

Вообщем, разгадка перевёрнутых вещей довольно-таки хитрая, и, к чести Аюкавы, она имеет совершенно иное, отличное решение, нежели случившееся в книге известного англоязычного писателя. И, что занятно, ключевая и вполне понятная подсказка была на поверхности.