Создание, появление и и успех «Сговора остолопов»- тот случай, когда история автора и романа интереснее самого романа. У нас всех был великий риск не увидеть книгу никогда — автору отказывали в публикации, он ушёл из жизни и лишь настойчивость его матери позволило этой вещи увидеть свет. Ну а дальше 18 переводов на разные языки, тиражи и посмертный Пулитцер.

Насколько заслуженный? Сказать сложно, ведь минуло больше 40 лет с этого момента. История эдакого современного дона Кихота, интеллектуала, революционера и гедониста Игнациуса Ф. Райлли на свой момент была удивительной и яркой да и сейчас потускнела разве что незначительно. Кроме характеров героев Дж. Кеннеди Тул смог передать язык и быт жителей Нового Орлеана, свести в мести сатирическую язвительную паранойю, драму и весёлую комедию, создать причудливый литературный винегрет, у которого явно есть шарм.

Но причислять к главным романам XX века? Пожалуй, нет. В нашу культуру эта книга не вошла и не войдёт, она чужда и оторвана, а что не универсально то и не достойно.

Долго мучала эту книгу, и вроде бы ничего, и даже интересно посмеяться над главным остолопом, и речь соблюдена в плане раскрытия персонажей, но ... именно речь мне не давала осилить книгу быстро. Продираться через все эти стремные конструкции, расшифровывать речь «черного публика», переводить на нормальный человеческий язык Игнациуса или Санты... Блин, ужасно. Лишь к Манкузо прониклась какими-то эмоциями, остальные не давали своей речью.

Эпичная вещица, бесспорный сатирический шедевр, в сравнении с которым многие признанные мастера навроде Пратчетта выглядят бледновато. По сути — чехарда социальных перемещений фриков, среди которых тон задают тролли- демагоги. Солирует, понятно, Игнациус, выспренные сентенции и обороты которого эстетически прекрасны, но и его подруга и негр- демагог и жена владельца фабрики — из этого же паноптикума уродцев. Большой социальной критики не нашел, но бурлеск, тотальная ирония, фарс и композиция — на высоте.

По настоящему смешная книга, цитатная, плотная. Сравнительно с высоким стилем Игнациуса перевод сленга временами надоедал, но трудности перевода очевидны. Немцов справился

«Гений -- парадоксов друг...» Образ Игнациуса настолько незауряден, что сразу вызывает парадоксальную смесь эмоций, от сочувствия до брезгливости.

Однако гротеск с двойным дном: главгер по сюжету не только главпсих, но и главгений, особенно среди многочисленных ушлых пройдошистых хищников, которые, как нам кажется, в любой момент могут обглодать такого «элджернона» до костей.

Автор сумел создать уникальный стиль полета под гнездом кукушки, нарисовать типаж сына века, несчастного бунтаря и дальновидного кадавра.

Это произведение сюрреалистично и болезненно на размахе маятника между оптимистической комедией и диким памфлетом.

Тут грязь и безысходность приобретают смысл жизни, в рамках которого персонажи создали новую философию, концепцию противостояния обществу.

Главный козырь сюжета — в бессмертной духовности и умении формировать мир по своему образу и подобию.

Аллегория на махатму Ганди?

Почему бы и нет...

«Психиатрия хуже коммунизма!»

Эти и другие максимы поведает нам Игнациус Райлли — типаж и впрямь удивительный, этакая смесь Швейка и Дон Кихота.

В книгу надо въехать. Сначала идёт с трудом. Наибольшее недоумение вызывает, конечно, странная речь главного героя — вычурная, нарочито усложнённая и при этом полная штампов. «Люди так не говорят!» — наверняка воскликнете вы через страницу-другую. Но вот чудеса: стоит прочитать главу, и речения Райлли будут уже казаться милым чудачеством, придающим герою шарм. Это — удивительный, невероятный талант: изобразить эгоиста и закоренелого лгуна симпатичным в целом персонажем.

Книга реально смешная. Ровно до тех пор, пока мы смотрим на мир Райлли изнутри, глазами самого Райлли. Но как только меняется фокус, книга вдруг превращается в горький плач по отвергнутому обществом странноватому толстяку, живущему на пенсию матери-алкоголички.

Чем подкупает книга? Отточенными диалогами, прописаностью каждого персонажа, калейдоскопом ситуаций, но больше всего тем, что здесь выстреливают все ружья. Редко мне доводилось встречать произведения, где любая деталь играет роль. Тулл не забывает ни о чём. И даже какая-нибудь мелочь, о которой вы давно забыли, непременно напомнит о себе спустя пару сотен страниц. Эта книга — как картина старого мастера, где наполнено смыслом все, вплоть до оброненной пуговицы или рассыпанных небрежно ягод.

Совершенное творение гения.