Вольные переложения известных книг всегда ожидает незавидная участь. Они обречены на сравнения со своим известным предшественником и в большинстве случаев это сравнение оказывается не в пользу продолжателей. Объективно стоит сказать, что в большинстве случаев это вполне справедливо, классическая история всегда западает в душу и примерять ее на что-то новое как правило не хочется дабы не смазать уже сложившееся восприятие. Но есть и другое мнение, исходящее от любителей так сказать свежей струи, когда уже полюбившиеся герои начинают жить новой жизнью, приобретая тем самым иные черты в воображении читателя. Не открою Америки если скажу, что тут все зависит от качества переложения, как в определенной преемственности от первоисточника, так и в наличии своей оригинальной идеи помноженной на интересный сюжет.

Елена Яковлевна Данько пошла что называется по горячим следам вышедшей всего лишь несколько лет назад сказочной повести Алексея Николаевича Толстого. И собственно в тексте постоянно присутствует ссылка на «Золотой ключик», являясь своеобразной эстафетной палочкой. Могу сказать, что некая преемственность все-таки ощущается и как мне кажется она в первую очередь обусловлена именно этой небольшой паузой в написании двух книг, вкупе с близкими особенностями литературного стиля обоих писателей. Большая разница заключена в самом сюжете книг, ведь здесь герои «Золотого ключика» появляются в Советском Союзе тридцатых годов прошлого века, стране счастья по литературной формулировке Елены Данько. Вот тут-то для меня заключена главная оскомина в повести, исходящая из мировоззрения уже взрослого человека. Вовсю функционирующий ГУЛАГ, низведение отдельной личности до скотского, рабского состояния, очень трудно ассоциировать со счастьем, понимая, что это всего лишь пропагандистский фантом того времени. Лично мне при чтении книги трудно было отгородиться от такой реальности, слишком черен был ужас, пустивший свои корни через годы и очевидно несоответствие между представлением и реальностью.

Однако книгу я читал своему сыну и представляя себя на его месте, все-таки понималось, что ребенок воспринимает только непосредственно сказочный сюжет в отрыве от прошлой или существующей действительности. В этом смысле повесть смотрится весьма неплохо, правда Буратино с друзьями несколько отодвинуты на второй план и побольше внимания уделено Карабасу с Алисой. Оно и понятно, ведь надо же было показать, что подобным типам нет места в социалистическом реализме. Вот таким образом и получилось две сказки: вымышленная и вроде бы существующая.

Одна из любимых книг моего детства.

В библиотеках моего города в то время был довольно спартанский и репрессивный подход к юным читателям. В фонд не пускали. На стол, преграждающий доступ к стеллажам, ставили несколько деревянных ящиков с унылыми тематическим подборками, которые не обновлялись годами. Попытки обратиться к библиотекарю на основе выловленной в каталоге заветной книжицы игнорировались или пресекались, а кое-где каталоги вообще были упрятаны от греха подальше в недоступных для простого смертного «служебных» помещениях. Так что огромный пласт детской литературы прошел «мимо», приходится наверстывать сейчас. Конечно, что-то находилось в магазинах, дарилось и присылалось добрыми знакомыми со всех концов страны, покупалось во время поездок. Что-то удавалось взять почитать. У моей подруги было две полки чудесных книг, потрепанных и зачитанных до дыр еще ее мамой и ее подружками. «Дорога уходит в даль» А. Бруштейн, «Пеппи» и «Карлсон», «Мэри Поппинс», «Капитан Коко и зеленое стеклышко» Л. Кузьмина, «Алые погоны» Б. Изюмского и «На краю Ойкумены» И. Ефремова…

И были там «Деревянные актеры»… Вот не знаю, но как-то так получилось, что история скитаний двух итальянских мальчишек-кукольников по дорогам Европы, чудесно рассказанная Еленой Данько, навсегда поселилась в каком-то уголке моего сердца. С первой же страницы мой нос ловил вонь рыбьих потрохов на венецианском рынке, где мыкался Джузеппе, затем пальцы ощущали остроту ножа и грубую поверхность необработанной деревяшки, во рту был вкус медовых лепешек, которые достались несчастному Паскуале. Как я сочувствовала главному герою во время его злоключений в Германии, ах, мейстер Вальтер, вы были так добры к итальянским бродяжкам и так расчетливы…

Я с удовольствием перечитывала старую книжку неделю назад, отмечая, естественно, неслабый революционный пафос, раздумывая, как бы современные «эксперты» оценили бы «описания страданий» и антиклерикальные пассажи:

«Он надел себе на руку горбоносого кардинала в пурпурной мантии, обшитой кружевом, заставил его сложить ручки и загнусавил:

– Покайтесь, грешники! Отдайте свое добро церкви, будьте нищими и голодными! За это вы попадёте в царство небесное. А я буду есть и пить, во дворце роскошном жить, буду я ходить в шелках, вас оставлю в дураках! Тру-ля-ля, тру-ля-ля, небо – вам, а мне – земля!»

Одна из самых запоминающихся глав повести – «Они все забрали». Герои путешествуют по Франции, которой правит Людовик XVI и попадают в деревню, где царит Голод, потому что сборщики недоимок забрали у людей все подчистую:

«На земляном полу хижины тлели угли. Страшное существо в грязных лохмотьях металось над ними, затаптывая огонь. Из опрокинутого котелка на угли шипя выливалась вода.

– Гляди, гляди, ты котелок опрокинула! – снова крикнул мэтр.

Женщина в лохмотьях схватила котелок костлявой рукой и прижала его к груди, словно защищая от нас. Из-под свалявшихся косм дико сверкали её глаза.

– Не отбирай… не отбирай… – бормотала она. – Это моей дочурке… не отбирай, ты всё равно не будешь есть… это только мясо дохлой лошади… Ааа! – вдруг завыла она по-звериному, увидев, что метр переступил порог землянки. Она упала на пол, прикрыла грудью котелок и растопырила руки, готовая вцепиться в того, кто подойдёт.

– Не отдам! – хрипела она. – Изверги! Всё отобрали, всё! Мы один мох едим… Неделю огня не разводили… Я не отдам.

– Не бойся, матушка, мы ничего не отберём, – ласково сказал мэтр, – мы тебя накормим. Жозеф, Паскуале, тащите сюда наши сумки!

Женщина замерла на полу, всё ещё прикрывая котелок. Она недоуменно смотрела, как Розали вынимает из сумки хлеб, сыр, яйца, а мэтр Миньяр вываливает из мешка лук. Розали протянула ей дрожащей рукой кусок хлеба с сыром. Она жадно схватила его и, озираясь, отползла в угол.

– Мари!

Из кучи лохмотьев в углу выкарабкалась девочка лет пяти – маленький скелет, обтянутый жёлтой кожей. Её большая голова качалась на слабой шейке, глаза были мутные. Она стала есть хлеб из рук матери, сопя и давясь от жадности, стоя на четвереньках, как собачонка. Мать глотала слюну».

Елена Данько написала повесть в 1939 г., и, прочитав этот эпизод сейчас, мне показалось, что это отголоски событий куда более близких – голода 1932-1933 гг. в СССР. И, наверное, предчувствие страшной судьбы.

Ненавижу вольные продолжения любимых книг, они всегда отвратительны. И эта моя ненависть началась много лет назад, когда мне попалась книга «Побеждённый Карабас». Теперь я знаю, что Елену Данько благословил на написание этой книги сам Алексей Толстой, но лучше от этого она не стала. И даже то, что я сейчас выяснил, что одна из любимейших моих книг «Китайский секрет», много раз читанная в те же годы, что и «Побеждённый Карабас» тоже написана Еленой Данько, ничуть не улучшило моё отношение к этой книге. Не надо, не читайте. И, главное, не давайте детям.

Скептически отношусь к продолжениям, написанным не автором оригинального текста, особенно если они полны пафоса либо желания и себе урвать кусочек славы. Но скепсис сформировался уже во взрослой жизни, а в детстве авторство такого значения не имело. Вот и эту книжку я, хоть и смутно, но помнила — в отличие от имени её автора. Было, конечно, ощущение, что не Толстой это написал :)

Книга Елены Данько (почему-то пишущей от имени мужчины) началась довольно сумбурно: автор будто бы ещё не знает, куда его/её кривая выведет, и набрасывает эпизоды как попало, лишь бы главные герои «Золотого ключика» были упомянуты. Мне было грустновато это читать. Смешанные чувства вызвал эпизод эвакуации (по-другому не скажешь) детей из Тарабарской страны на пароходе под красным флагом в «далёкий, счастливый край», в котором без труда узнаётся страна Советов. Он, этот край, не так однозначен, как у автора «Золотого ключика»: да, страна счастливая, да, всем там, конечно же, будет хорошо, но дети печальны — им жаль расставаться с родиной, пусть даже она объективно нехороша. И ножницы цензора этих «опасных» страниц не коснулись, вот что удивительно.

А вот дальше… Елена Яковлевна будто расписалась, перо летит по бумаге, нанизывая на сюжетную нить всё новые приключения. Герои отправляются из сказочного Тарабарства в реальный (и тоже чуть сказочный) Ленинград: куклы и Артемон — чтобы помочь папе Карло, Карабас и лиса — чтобы изловить непокорных марионеток (ахха, каков оксюморон, нет, это случайно получилось).

В этом новом пространстве сказки действуют дружелюбные и активные советские мальчики и девочки, внимательные взрослые: милиционер, врач, учитель и с особой симпатией выписанная автором бабушка Дуня — продавец игрушечного ларька (в частности, она оскорбляется, когда Карабас называет её «госпожой купчихой», и устраивает ему гневную отповедь). Но не меньшая доля любви Елены Данько достаётся собственно Ленинграду, и в этом одна из привлекательных черт полузабытой детской книжки.

Отмечу и то, как удались отрицательные герои: в них в безошибочной пропорции сочетаются жутковатое и комическое, поэтому они совершенно живые и так и просятся на киноэкран, особенно лиса, переодетая в целях маскировки барышней: «маленькая гражданка», как называют её тут.

В конце повести автор обещает рассказать о дальнейших приключениях Буратино, его старых и новых друзей «в другой раз».

Другого раза не случилось. Книга была написана в 1941 году, а дальше…

Дальше была война.

Елена Яковлевна Данько умерла по пути из блокадного Ленинграда в эвакуацию.

Удивительно, что это произведение дожило до наших дней. И знаете, его и сейчас вполне можно читать. Особенно детям.