Далия Трускиновская родилась в Риге. Окончила филологический факультет Латвийского университета. Сперва с головой ушла в журналистику – была и корректором, и выпускающим, и корреспондентом. Потом понемногу стала писать рассказы. Первая же повесть, «Запах янтаря», легла в основу первой книжки с тем же названием. Участвовала во всесоюзных семинарах по фантастической и приключенческой литературе. Попадала в номинационные списки едва ли не всех фантастических тусовочных премий. Последние достижения – финал «Большой книги»-2006, «Золотой кадуцей» («Звёздный мост», Харьков) и премия «Портал» (Киев) за «Шайтан-звезду», «Карамзинский крест» (премия Басткона) за «Чумную экспедицию». Вышло 24 книги (фантастика, детектив, исторические романы).

– Вы работаете в самых разных литературных жанрах – от детективного до историко-приключенческого, от реализма до фантастики и фэнтези. Тем не менее многие в первую очередь воспринимают вас как писателя-фантаста. Жанровое разнообразие – это попытка освободиться от «фантастического» ярлыка или просто желание попробовать себя и там, и там?

– Это, скорее, нежелание всю жизнь делать одно и то же. Есть писатели, которые годами пишут один и тот же роман, в конце концов он вырастает до невероятного количества томов и становится чем-то вроде «литературной должности». Вот кто-то каждый день с девяти до пяти работает бухгалтером, кто-то – слесарем, и так – сорок лет подряд, а писатель Н. – работает автором бесконечной саги о каких-нибудь космических рейнджерах. Это не для меня. Не хочу повторяться, даже если тиражирование своих находок – хорошая кормушка.

Кроме того, природная любознательность вечно меня заводит в какие-то дебри. Вот сейчас добралась до истории русского шхерного флота и его участия в Отечественной войне 1812 года. Безумно интересно, круче всяких «звёздных войн». И что же, мне ограничивать себя только потому, что фантаст должен писать фантастику? Я не хочу подстраиваться под классификации – пусть классификаторы подстраиваются под меня.

– Как-то вы назвали экранизацию вашей книги «Обнажённая в шляпе» авантюрой, а саму книжку – «дурацким эротическим детективом». Вы жалеете о самом обращении к такому жанру или о факте экранизации? Какие книги вызывают у вас другие чувства – не сожаление, скажем, а авторскую любовь?

– У каждого писателя, мне кажется, есть эксперименты в жанре «игра на чужом поле». Мне показалось забавным написать эротический детектив – тем более что он был одним из первых в советской (тогда ещё советской!) литературе. Но эротика получилась не настоящая, а какая-то ситуационная, до настоящей я додумалась уже потом. Я просто нанизала на плохо продуманный сюжет смешные эпизоды: герои ищут свидетельницу преступления, о которой известно только то, что у неё большая родинка на мягком месте, и придумывают всякие варианты стриптиза для подозреваемых. О том, что сделано, я не жалею, но смотрю правде в глаза: большой художественной ценности это произведение не имеет. Что же касается экранизации – получилось что-то очень невнятное, но с большим количеством обнажённой натуры. Иначе и быть не могло – после того как в СССР семьдесят лет «не было секса», на экраны просто должен был хлынуть поток обнажёнки.

Авторскую любовь же вызывают те мои книги, в которых есть эта самая любовь. Я написала огромный историко-приключенческий роман «Архаровцы». Его герои – московские полицейские восемнадцатого века. Там полно погонь, звенящих шпаг, переодеваний, заговоров, воровского жаргона того времени – «байковского наречия», драк, засад – всех неотъемлемых примет приключенческого жанра. Дюма, да и только. Но на самом-то деле этот роман – о любви. Он о человеке, который сам себе запретил любить, боится близких отношений, и потому годами носит в сердце, как занозу, образ женщины, которую считает недоступной, а в итоге умудряется проворонить ту единственную, что сумела его полюбить. Он и о женщине, провалившейся в любовь к недостойному человеку, как в трясину, и с большим трудом выбравшейся на поверхность. И о третьем герое, который горит жаждой подвига и совершает немало причудливых глупостей, пока наконец не понимает, что главный подвиг его жизни – спасти попавшую в беду девушку и стать хорошим мужем и отцом. Первый том, «Чумная экспедиция», уже вышел.

– У вашего романа «Шайтан-звезда», в прошлом году попавшего в «короткий» список премии «Большая книга», была нелёгкая «допечатная» судьба: восемь лет он не мог найти издателя. Хотя это странно – и вы в литературе не новичок, и сам жанр фэнтези в последние годы очень популярен и востребован. Были ли какие-то приятные последствия выхода в финал – кроме морального удовлетворения? В частности, в родной Риге этот факт как-то оценили? Или русская литература там никого не интересует?

– У «Шайтан-звезды» была трагикомическая репутация. Её сперва взяла «Азбука», но первый том вышел за три дня до знаменитого дефолта 1998 года. Книгопродавцам он не глянулся, тем более второй так и не появился. После чего издатели просто не хотели брать этот роман. Ничего не поделаешь – законы рынка. Только у «Форума» хватило мужества напечатать эту здоровенную эпопею. Потом я читала рецензии и диву давалась – один автор снабдил мой роман такой философской подоплёкой, что мне бы и в страшном сне не приснилась, другой уверен, что всю «географию» романа я выдумала. Но были же и «озёрные арабы», и арабское царство Хира, где престол занимали чернокожие цари! Возможно, я нагребла для этого романа слишком много исторической фактуры, которая рядовому читателю фэнтези просто не нужна.

Когда роман оказался в «сборной России по литературе», рижане просто не поняли, что это такое. Я манией величия не страдаю, но уж продавцы русских книжных магазинов могли бы обо мне знать, что я рижанка, и не прятать мои книги на нижнюю полку в задний ряд. У меня есть воспитанник, молодой журналист, так он прошёлся по этим магазинам, всюду требуя мои романы и заставляя их откапывать. Вот теперь, запуганные этим активным товарищем, продавцы уже выставляют «Шайтан-звезду» и исторические романы там, где покупатель хоть может их увидеть. Но о «Большой книге», о премии «Золотой кадуцей» и о первом месте на киевском «Портале» они ничего не знают, хотя латвийская пресса каждый раз это исправно освещала.

Русскую литературу в Ригу привозят, но как её отбирают – я не знаю. Может, полагаются на советы российских оптовиков. Может, берут, что подешевле. Особого интереса к русской литературе в Риге нет, даже к фантастике. Вот приезжал Василий Головачёв, в книжном магазине «Гора» устроили встречу с читателями. Пришло человек десять...

– Вы живёте и творите не просто «далеко от Москвы» – в другом государстве. Такая удалённость от читателей (поскольку большинство их – россияне) и от издателей писателю больше во вред или на пользу? С одной стороны, общаться через государственные границы сложнее. С другой – служение муз, как известно, не терпит суеты, а столичные литературные тусовки отнимают время и силы…

– У меня в этом смысле парадоксальная ситуация. С одной стороны, сидя в Риге, я упускаю прорву хороших возможностей. Ведь в Москве постоянно происходит что-то интересное, знакомишься с новыми людьми, идеи издательских проектов рождаются на лету, ты успеваешь сразу включиться в процесс. С другой стороны, в Риге мне больше нечем заняться, кроме как сидеть, обложившись справочной литературой, и писать. Рига – столица гастролёров, поэтому даже в театр ходить неинтересно, к нам привозят антрепризные спектакли с громкими актёрскими именами и сомнительным содержанием. Вот и получается, что пишу я, как заведённая, но возможностей опубликовать свои труды у меня меньше, чем хотелось бы.

В Риге практически нет русской литературной жизни. Постоянно находятся энтузиасты, что-то придумывают, но все инициативы натыкаются на разобщённость и не могут конкурировать с телевизором. Это в Москве можно просто так зайти в «ПирОГИ на Никольской» и за два часа повстречать десяток знакомых. В Риге не то что такой сети кафе – одного-единственного литературного кафе нет.

– Ваши последние книги «Государевы конюхи» и «Деревянная грамота» написаны в жанре ретродетектива. Действие происходит в XVII веке, среди персонажей – ведущие следствие «знатоки» из Приказа тайных дел, налётчики, скоморохи… Что вдохновило на такой сюжет – не пример акунинского сыщика Фандорина?

– Когда я задумала эти романы, Фандорина ещё не было. Я предлагала свою идею издателям, но никто не заинтересовался. Акунин, кстати, тоже не сразу свои романы пристроил. Вдохновили же меня лошади. Я их нежно люблю, в молодости была сумасшедшей наездницей, научилась исполнять все обязанности конюха. И вот попалась мне книга «Всё о лошади». Там я и вычитала, что конюхи Больших Аргамачьих конюшен выполняли поручения Приказа тайных дел и лично царя Алексея Михайловича. Не могла же я пройти мимо такой информации! Стала подбирать материалы по семнадцатому веку. Очень много книг купила непосредственно в московском Историческом музее, чуть не чемоданами их в Ригу везла. Там в кассе можно купить сборники статей, выпущенные небольшими тиражами по случаю каких-либо научных конференций, каталоги выставок с иллюстрациями – словом, то добро, которого в обычных книжных не бывает. Записалась в Ленинку (её ведь до сих пор так называют?). Пока стояла в очереди – чуть не прослезилась: там в основном была молодёжь, а сама очередь – на полсотни персон. У нас в Риге в библиотеку ходит либо старшее поколение, либо студенты во время сессии. И очереди я там в последний раз видела, когда училась на филфаке. Вот понемногу и набрала материалов. Но я перед этим уже написала историко-фантастический роман «Окаянная сила», время действия которого – 1689 – 1697 годы, место действия – в основном Москва. Так что обстановка была более или менее знакомая, освоенная.

Про Фандорина я сама читала с большим интересом. Но мне было интересно другое – не приключения сыщика-одиночки, а коллектив персонажей со сложными отношениями, с проблемами, с реконструкцией быта и событий того времени. Мне было интересно из кусочков составлять картинку – пусть даже она не имеет детективного значения. Вот реконструировала выступление скоморохов в саду у богатого купца, кулачный бой на Москва-реке, поединки мастеров охотницкого боя и схватки «стеношников» – тех, кто бился в «стенке». В этом мне, кстати, помогал друг, знаток русских единоборств. По-моему, читать про это – занятнее, чем следить за классическим детективным сюжетом, где сыщик сперва переберёт полдюжины кандидатов на роль убийцы, а потом на предпоследней странице ткнёт пальцем в настоящего злодея.

Кроме того, теперь настало время ликбеза. Нужно возвращать читателям историю, которую они порядком подзабыли. Не говоря уж о том, что в латвийских школах преподают довольно странную историю. Мне приходилось разговаривать с читателями, для которых мой семнадцатый век – сущее открытие. Для них российская история начинается с Петра Первого. Так что по мере сил буду и дальше заниматься просветительством...

– Многие прозаики начинали путь в литературе со стихов – вы не исключение?

– Грешна, каюсь – было! Сперва, конечно, стихи про любовь, потом песни. И теперь ещё могу написать сонет на заданную тему. Но душа у меня прозаическая. Я мыслю не образами, которые остаётся только привести в систему и оснастить рифмами, а, скорее, диалогами и «картинками».

– Как писатель вы жанрово «полигамны». А как читатель? Кого из классиков и современников цените больше всего?

– Охотно читаю поэтов всех времён и народов. Толстый роман осилить – нужно время и настроение, а стихи – другое дело, я даже так ловко устроилась, чтобы каждый день получать утреннюю порцию хороших стихов. Я состою в ЖЖ и так подобрала френдленту, чтобы там было побольше поэтов или людей, выкладывающих любимые стихотворения. Главное событие моей френдленты – это сонеты Шекспира в переводе Аркадия Штыпеля. Собратьев-фантастов не читаю – разве что иногда рассказы. У меня был период, когда рецензировала книги для газеты «Русская Германия». Тогда столько фантастики прочитала, что теперь просто шарахаюсь от полок с пёстрыми обложками. А вот от хорошего исторического романа не откажусь. Развлекаюсь перечитыванием старых-добрых книжек – любопытно, как меняются собственные вкусы. Когда-то могла круглосуточно читать Бальзака и Алексея Толстого – теперь так уже не получается.

– Что вас радует и вдохновляет в жизни помимо литературы?

– Старинная музыка. Встречи с интересными людьми. Общение с животными. Вылазки во всякие занятные и загадочные места – вот недавно ездила в Эстонию, в медвежий заповедник, полдня бродила там по болотам. Может меня вдохновить и сухая военно-историческая статья, и пейзаж, и даже дух противоречия – сделать не так, как другие. Радует, когда могу без особого напряжения сделать какое-то доброе дело. Ещё люблю возиться с молодежью. Интересно наблюдать, как из юного оболтуса вырастает занятная личность. Раньше вдохновлял театр – теперь моего театра в Риге больше нет. Знаменитый Рижский ТЮЗ был закрыт волевым решением тогдашнего латвийского министра культуры Раймонда Паулса. А ещё страшно люблю мужские компании. Ничего фривольного – просто нравится, забравшись в уголок, молча слушать истории и байки про армейскую службу, дальние плавания, турпоходы, парусные регаты. Иногда на такого талантливого рассказчика нарвёшься – хоть записывай и без всякой правки публикуй! Кое-что, естественно, использую. А вот что меня никогда не вдохновляло – так это алкоголь и сигареты. Просто не понимаю, зачем они нужны. Хотя однажды приняла участие в международном чемпионате по медленному курению трубки. Заняла пятьдесят девятое место!

Беседу вела Ольга РЫЧКОВА