Дебютная книга Гузели Яхиной — «Зулейха открывает глаза» — была опубликована в 2015 году, с этого времени её перевели на восемнадцать языков. Роман был отмечен литературными премиями «Большая книга» и «Ясная поляна». Гузель рассказала об экранизации книги, тонкостях работы с историческим материалом и о том, как историю о татарах воспринимают европейские читатели.

Гузель, вы родились в Татарстане, сейчас живёте в Москве, по первому высшему образованию — преподаватель немецкого языка. Получается, закономерно, что представители трёх национальностей появились в вашем первом романе «Зулейха открывает глаза»?

Да, я формировалась под влиянием этих культур. В книге я изначально планировала двух равнозначных главных героев – татарку Зулейху и русского Ивана Игнатова. Также мне хотелось, чтобы в истории появился немец. И я сразу знала, что это будет профессор казанского университета. Больше того, я даже хотела очень нагло срисовать его судьбу с настоящего российского немца Карла Фукса, это первый ректор казанского университета. Но потом мне показалось, что это будет чересчур, поэтому историю профессора Лейбе я придумала сама.

В одном из интервью вы рассказывали, что вдохновлялись историей своей бабушки, но конкретные фрагменты её биографии брать не стали. А есть ли в романе истории, сюжеты, взятые из реальной жизни?

Весь материал романа основан на мемуарах раскулаченных и прошедших через спецпоселения. Их примеров очень много на сайте общества «Мемориал». Изучив их, я обнаружила множество общих моментов – я называю их «мотивами». Например, мотив «пришли ночью и забрали» – потому что человек ночью беззащитен и не так склонен сопротивляться, как днём, или «очень долго везли по железной дороге, не могли доставить до места назначения и не понимали, куда всё-таки едут». Такие общие фрагменты биографии я включила в текст. Даже сюжет про вскармливание ребёнка кровью – это реальная история, которая произошла на самом деле, только не в 30-е годы, а чуть позже, в блокадном Ленинграде. Друга моего отца выкормила кровью его мать. Я сама знала эту бабушку. Поэтому можно сказать, что в романе много правды. Судьбы героев, конечно, вымышлены, но они основываются на реальных историях.

А в чём была ваша мотивация, когда решили взяться за такую непростую тему?

Главная мотивация – глубоко личная, я хотела разобраться в истории моей бабушки. У неё был очень суровый, стальной характер, и у нас были очень близкие, но сложные отношения. Поэтому мне было важно попробовать заглянуть в её детство, юность, чтобы лучше почувствовать, как мог сформироваться такой человек. К тому же, когда мы читаем историческую прозу или пишем её – пытаемся таким образом стать ближе к тем, кто переживал эти события.

А много ли в романе ваших личных воспоминаний, переживаний?

Первую часть романа я основывала на воспоминаниях о моём детстве, о доме бабушки и дедушки, где я проводила очень много времени – в основу легли сказки о домовых и духах, которые я слышала, обычаи, которые соблюдались в доме, и даже его декор. Например, те черепа, которые висят у Зулейхи над воротами – всё это было в доме бабушки и дедушки. Все краски для описания я брала из своего детства, художественно преобразуя их, погружая в архаичное прошлое, придавая флёр сказочности и условности.

А в наши дни ещё остались такие колоритные татарские деревни?

Сейчас жизнь в деревне очень мало отличается от жизни в городе. Все расстояния стали гораздо ближе – дороги лучше, во многих семьях появился личный транспорт. Сейчас поездка в Казань для деревенского жителя – обычное дело. А когда-то это было целое большое путешествие. Как Зулейха въезжала в Казань, от восторга и страха совершенно не понимая, где она очутилась – так же и деревенские жители оказывались в столице.

«Зулейха» была переведена уже на многие языки — не боитесь, что из-за этого теряются важные смыслы?

Понятно, что автор и роман оказываются в полной власти переводчика. Так что волноваться и рвать на себе волосы смысла нет. Здесь можно помочь, если это необходимо. С некоторыми из переводчиков мы даже не знакомы, а с кем-то складываются очень близкие, практические дружеские отношения, идёт тесная работа. Такие отношения в дальнейшем очень сильно помогают. Всё, что у меня спрашивают, я собираю в единый файл и отправляю тем, кто преступает к переводу позже. Стоит отметить, что не только я помогаю переводчикам, но и они помогают мне. Некоторые ошибки, ляпы в тексте были исправлены намного позже первой публикации именно благодаря им. Например, цветы на горшке Упырихи в одном месте у меня были васильками, а в другом – колокольчиками. И только переводчица на английский заметила это – спустя два года. Переводчики – самые внимательные и дотошные читатели в мире.

Какую обратную связь вы получили от европейских читателей?

Прежде чем её получать, порой приходится объяснять для начала, кто такие татары. В Европе ещё помнят «Тартарию» – это понятие в западноевропейской картографии объединяло огромную территорию от Каспийского моря и практически до Тихого океана. А само слово произошло от слияния двух – «тартар», глубинные слои ада, и «татары», так в средние века европейцы именовали чужие народы. В Италии сейчас тоже вышел роман, и там Зулейха как раз оказалась «тартаркой». Такие нюансы есть, поэтому приходится объяснять, что татары – это вовсе не потомки Золотой Орды, это не степняки, которые скачут с куском сырого мяса под седлом. Татары – не кочевники, а оседлый народ, мирный, живущий земледелием и совершенно не воинственный.

Что касается обратной связи, я вижу и надеюсь, что понимается, в первую очередь, история человеческая – метаморфоза героини от домашней рабыни, нелюбимой, бесправной, не умеющей общаться с людьми, до сильной женщины, которая уходит в тайгу, бьёт дичь, кормит людей и сама решает, что ей делать со своей жизнью. Это изменение от ночного горшка в руках до ружья – интересно, и оно, надеюсь, считывается.

А для вас это больше исторический роман или история личности?

Конечно, это книга о человеке. Я ничего нового в историческом плане не рассказала, ни одной новой цифры не привела. Роман – можно считать историческим, потому что он основан на исторических источниках, повествует о событиях конкретного периода в прошлом. Но главным для меня здесь было преображение героини – рассказ о жизни женщины, которая преодолевает языческое сознание и проживает вторую жизнь, полностью отличную от первой.

«Зулейху» уже поставили в Башкирском театре драмы, в екатеринбургском Центре современной драматургии, на днях выходит премьера Эдуарда Шахова в «Старом доме». Вы принимаете участие в работе над театральными постановками?

Я никак не участвую в написании пьес, сценического материала. Здесь я придерживаюсь принципа: если актёрам или режиссёру требуется моя помощь, они обращаются и всегда получают ответ. Тут очень важно не довлеть над режиссёром, не висеть над ним, не диктовать ему. Наоборот нужно идти от его потребностей, потому что родитель постановки – это, конечно, режиссёр.

У нас было очень плодотворное общение с Айратом Абушахмановым, режиссёром Башкирской драмы. До этого мы хорошо общались с Искандером Сакаевым – это режиссёр, который самым первым поставил «Зулейху», но не в виде полноценного спектакля, а как театральный эскиз. Его показали всего два раза на новой сцене МХТ имени Чехова в Москве. Эскиз был прекрасен, я совершенно влюбилась в него. Жаль, если он со временем так и не вырастет в спектакль.

А помните свои эмоции, когда узнали о том, что телеканал «Россия» планирует экранизировать «Зулейху»?

Это было радостно, несомненно. История о Зулейхе рождалась как сценарий – процентов семьдесят из него перетекло в роман. То есть больше половины романного действия решено языком кино. И мне радостно, что он был распознан профессионалами. Я читала сценарий фильма, он достаточно близок к книге. Мне жаль некоторые образы, которые ушли. Тем не менее, в фильме осталась большая часть драматического мяса.

На каком этапе сейчас работа над фильмом?

Съёмки закончены, идёт постпродакшн. Канал обещает, что осенью будет премьера. Для меня, конечно, удивительно, насколько быстро сейчас идёт производственный процесс. Но я видела, как слаженно работает группа, какие серьёзные инвестиции были вложены в декорации, актёров, в творческие решения. Я видела, что канал действительно делает спецпроект, как мы и договаривались. Поэтому приходится поверить, что за полгода можно сделать постпродакшн и выпустить фильм в эфир.

Гузель, а как ваши близкие отреагировали на такой успех романа? Всё-таки сюжет основывается и на семейной истории в том числе.

Конечно, близкие меня поддержали. Для мамы и её сестры это вдвойне волнующая история – понятно, что в романе есть образ бабушки, её дух в этой книге присутствует очень явно и очень много. Поэтому всё, что касается книги и фильма, у них вызывает волнение. Когда мы поехали смотреть декорации посёлка Семрук... Отмечу, что Сибирь снимали под Казанью, а Кама сыграла роль Ангары. Мы смотрели на сибирский посёлок, расположенный в часе езды от Казани, и, конечно, понимали, что декорации непохожи на реальный трудовой посёлок.

Но всё равно мы в какой-то мере оказались в том месте, где будто бы жила и бабушка тоже. Поэтому её присутствие всегда ощущается. Это дополнительное измерение для моей мамы и тёти.