Приложение к биографии Олега Гончарова.

==========

Олег Гончаров живет в собственном доме с семьей и любимым алабаем по имени Хан и пишет книги. Его первая крупная работа — трилогия о Древней Руси «Ночь Сварога».

Олег, начнем с простого. Сколько тебе лет?

Сейчас? Надо посчитать (смеется). Ну, правда, я как-то не задумывался. С 65 года я. 42 будет.

Состоялся?

Как мужик, наверное, состоялся. Хотя, говорят, должен сын быть, а у меня две дочери. Я считаю, это нормально. Дом есть. Деревья есть. (В этот момент под столом, напоминая о своем присутствии, захрапел Хан.) Вот и сын есть. По жизни именно в этом отношении ощущения совершенно нормальные.

Мечтал стать писателем?

Начнем с того, что в детстве я завидовал художникам.

Берету и мольберту?

Нет. В то время я считал, что художники независимы. Так казалось. Но так как я и прямую линию не проведу… Получилось то, что получилось. Это, в общем-то, близко к тому, что я хотел: минимально зависеть от кого бы то ни было.

Когда вообще появилась тяга к творчеству?

Я с 13 лет по гастролям езжу. В Воронеже существует до сих пор ансамбль песни и пляски профтехобразования «Весенние зори». В свое время там еще моя матушка занималась. На фестивале на Кипре она взяла «Золотую богиню» еще в 60-х. А потом меня туда привела. Лет в одиннадцать с половиной. Танцевал. Нравилось. Солистом был. На 26-м съезде КПСС танцевал. Брежнева видел, Пастухова, с Кириллом Лавровым был на одной площадке. Мы работали на Олимпиаде, на открытии. Я тогда практически не учился уже. Был в Болгарии, Польше, Румынии, ГДР, Италии, на Корсике, объездил всю Европейскую часть СССР.

Какие ощущения остались от той страны?

Когда меня спрашивают, что такое XVIII век, я отвечаю, что это кружева, кружева, кружева и куча дерьма посередине. Так и здесь, в принципе. С одной стороны, была какая-то стабильность, c другой — было гадко, мерзко и отвратительно. Ты выезжаешь за границу, и тебя начинают пудрить — от самого низа до самого верха. Анкеты дурацкие, характеристики. В глаза тебе заглядывают. Ты еще ничего не понимаешь, а от тебя уже чего-то хотят. Ты для них уже враг № 1. И вот этой системы я хапнул по самые помидоры. Когда закончил школу, мне дали характеристику: «морально неустойчив, политику партии не поддерживает».

Сегодняшнее время лучше или хуже?

Мне кажется, время не меняется, и люди не меняются. Я об этом и пишу. Когда тебя предает друг, это хорошо? А какая разница, это в капиталистическом обществе происходит или в коммунистическом? В целом, для меня разницы никакой. Какая бы политика ни была, люди остаются людьми, и самое важное— это взаимоотношения между людьми.

Что было после школы?

Хотел поступать на истфак… Но, слава Богу, что не поступил, если бы я его окончил, не смог бы копать и выкапывать то, что я вытаскиваю сейчас. Любое образование нам дает некие шоры. Хотел на РГФ — французский язык меня интересовал, хотелось в Рязанское военно-воздушное училище… В результате поступил в Воронежский институт искусств, стал актером театра и кино. Три года отработал… Поклонницы с цветами были… Но это не мое. Мне сильно не хотелось идти в профессиональный театр, я уже со 2-го курса начал делать самостоятельные работы. Потом с друзьями свой театр организовали — первый в Воронеже непрофессиональный театр, зарегистрированный в СТД. Мне очень нравился процесс производства шоу. А после первого курса меня в армию забрали, в Германию. Мы называли это «рай за колючей проволокой» — никаких увольнительных, ничего. Там я, кстати, умер.

???

Пережил клиническую смерть. Потом еще говорили, что максимум, сколько мне придется прожить, — это 5 лет. У «стариков» был дембельский аккорд. А меня отправили в гаштет взять бутылочку водочки. Они эту бутылочку уговорили, и мне чуть-чуть. В результате, 5 трупов и я один живой. Очень серьезное расследование было. Когда я вышел из комы, первое, что увидел, было лицо особиста.

А что же было в этой бутылке?

Дихлорэтан. 20 граммов– смертельная доза. Просто ребята, хозяева гаштета, решили свалить в Западную Германию и оставить после себя след… У меня 1 минуту 40 секунд сердце стояло. И благо в этот момент Микстура (фельдшер) был рядом, он фактически кулаком завел мне сердце… Когда клиническая смерть, говорят, коридоры там всякие… Нет. Пинок под жопу, вот это я хорошо помню. (Хохочет.)

В каком смысле?

В прямом, в самом прямом смысле. Уменя было полное ощущение, что мне дали пинок, и я пришел в себя. До этого ничего не помню. Но зато потом… Это было ощущение, что я попал в 43 год.

Тебе так показалось?

Мало того, что мне показалось, это правда. Новосибирск. Никогда в жизни я не был в Новосибирске. До того момента. Я осознавал все. Вот как мы с тобой сейчас разговариваем, точно такое же ощущение полной реальности. Я окончил десятилетку, поступил на укороченный лейтенантский курс — это уменя было в воспоминаниях… А конкретно я оказался в эшелоне. Шел он под Сталинград, это было лето, хотя на самом деле в кому я попал осенью. Это была степь, уже недалеко от Сталинграда.

Я был командиром взвода, младшим лейтенантом. Даже не 43 год, а 42-й, потому что у меня были петлицы, а не погоны. Взрослые мужики были под моим началом. А мне шел девятнадцатый год. И на каком-то полустанке один из моих солдат продает сапоги, на эти деньги покупает самогон, и весь взвод бухает. А в связи с тем, что командир взвода материально ответственный, меня разжаловали, я — рядовой. Меня ставят на эшелон. Там на последнем вагоне стоит пулемет, точнее, 4 «максима» связаны вместе — зенитка такая своеобразная. И вот эта степь, жара, и я вижу, как впереди идет дым, вижу, как самолеты летят. И я начинаю орать благим матом: «Воздух, воздух!» Вижу, как народ разбегается из эшелона. Я начинаю стрелять и слышу… не свист даже, акакой-то гудеж. И я понимаю, что это бомба, потом вспышка… И я очнулся. Когда я увидел особиста, никак не мог понять, как я там оказался. У меня было полное ощущение того, что меня ранили, что я в госпитале и сейчас будет разбор.

Потом я пришел к выводу, что это моя прошлая жизнь. После этого я понял, что реинкарнация существует. Иэто очень многое перевернуло в моей жизни. Помнишь, как уЛао —Цзы: то ли Чжуан-Цзы снилось, что он бабочка, то ли бабочке снится, что она Чжуан-Цзы… Это действительно был опыт, который очень многое в моем сознании перевернул.

Почему ты взялся писать про Древнюю Русь?

Мне интересно, вот и все. Домонгольский период Руси — это всегда было самое интересное. Мне всегда интересно начало.

А как написал первую книгу?

По телевизору в2004 году был объявлен конкурс «Русский сюжет». Там была премия 10 штук баксов. У меня уже было опубликовано несколько рассказов, роман «Точка разлома», я вел свою рубрику в газете. О чем писать, я знал. Я пять лет собирал материал.

Ты какой писатель? Ты переделываешь, перечитываешь, рвешь страницы?

Нет, я пишу только начисто. Я все это вижу.

А со Стивеном Кингом ты согласен, что герои живут своей жизнью?

Абсолютно. Вообще, для меня Стивен Кинг… Ну не Бог, Бог повыше Кинга… Но Бог в литературе.

Тогда назови 5 приоритетов, навскидку.

Стивен Кинг — это раз. Лукьяненко — это два. Дмитрий Громов и Олег Ладыженский, или попросту Олди, Генри Лайон Олди — это три. Пикуль. И даже, пожалуй, Пикуль первый. И пятый… Ну, наверное… я чего-то не знаю…

Ты написал «Княжича» и отправил на конкурс…

Отправил. Книжка прошла 1-й тур. А потом конкурс приказал долго жить. Рукопись пролежала пару месяцев, и жена сказала: «Раз книжка есть, давай заправлять».

Посвящение есть жене?

На первой странице написано: «Девочке моей, без которой ничего бы не было»… Сначала заинтересовалось московское издательство «Вече». Но у них не было исторической линейки. Они посоветовали издательство «Крылов». Там профессиональный главный редактор. Он прислал мне обширное письмо, где сказал: вот в этом месте дырка, вот здесь не дописано, вот здесь переделать. Он помог сделать книгу книгой.

Ощущение удовлетворенности есть?

Ощущение удовлетворенности от чего?

Да вот три книги вышло… Книги интересные, хорошо расходятся.

Да. Для меня, конечно, приятно, что прошло всего два года с выхода «Княжича». Уже было два доптиража первой книги и один доптираж второй — «Полонянина». Третья книга «Боярин» вышла в январе. Это говорит о том, что книжка нашла читателя. Меня приглашают на встречи. Более того, трилогию некоторые преподаватели внесли в список рекомендуемой литературы для внеклассного чтения по истории. А в Интернете наткнулся на такую фишку, что в Москве, например, уже по книжке школьники делают рефераты по истории.

А почему твои книги в магазинах ставят в ряд на фэнтезийных полках?

А потому что историческая литература сейчас не востребована.

А называется серия авантюрно-исторический роман.

Да. А это и есть авантюрно-исторический роман. Ведь что такое авантюра? Это приключение. Это, действительно, приключенческий роман. Я этому очень рад. Кстати, мы говорили о приоритетных писателях. Дюма-старший. Он пятый, наверное. Пожалуй, еще Джек Лондон. Его «Сердца трех» — это книжка, которая мне очень нравится. Он в предисловии там пишет: «Это книжка, которую вы прочитаете за ночь». Я писал, стараясь этому соответствовать… Что касается кино… Изначально книжка была литературным сценарием по условиям конкурса. Каждая глава — это отдельная серия.

А игрушка компьютерная по твоей трилогии была бы интересна?

Думаю, да. Она о Руси, а русским людям всегда было присуще чувство патриотизма. Таких игр еще нет. Это должно быть что-то среднее между жанрами адвенчур и сим — симулятором жизни. Но в определенных рамках. Она должна быть честной и правильной с исторической точки зрения. Чтобы человек, когда играл, еще и историю изучал. Ведь лучший способ поучать — через игру. Как человек, пять лет проработавший в школе, я это знаю. Должны быть в игре и фэнтезийные дела. Но тут очень все сложно. Это, конечно, не фэнтези. Здесь нет эльфов, магов. Но магией в то время была пронизана вся жизнь. Любая повитуха владела заговорами, заклинаниями, знала травы, какие-то психологические фишки. Воины заклинали мечи, усиливали доспехи. Это было. Заговоры на ранение, на остановку крови…

Как ты считаешь, наша древняя история, правильно поданная вфильме, игрушке, может сломать стереотип о том, что интересно только западное Средневековье?

Давай начнем с того, что вто время на территории Руси уже было хорошо развитое государство, уже были высококультурные, образованные люди. Грамотные были все поголовно, плюс воинское искусство, плюс технологии. А в это время на Западе люди еще жрали друг друга. А теперь они нас учат. Я считаю, что прежде, чем что-то брать у них, надо немножко покопаться в своем.

История, которую преподают, соответствует действительности?

На самом деле история — это не объективная реальность, данная нам в ощущениях, а это воззрения, так скажем, убеленных сединами и отягощенных званиями людей, это их точка зрения, причем идеологически выверенная и отвечающая определенным интересам. Взять того же Карамзина. Ведь по большому счету, это государственный чиновник, поэтому история в его изложении — это то, что выгодно государству. Ту же «Повесть временных лет» писали монахи. Они выполняли конкретный социальный заказ. Они должны были доказать, что Ярослав Мудрый (Мудрым его, кстати, Карамзин назвал, в историю он не вошел как Мудрый) поступал верно. Ярослав снимал с себя грех братоубийства. Нас продолжают учить по-прежнему, что первых русских великомучеников Бориса и Глеба убил Святополк. Но если покопаться, приходишь к выводу, что Бориса и Глеба, на самом деле, убил Ярослав. И его задача была перед потомками или, точнее, перед Богом, себя обелить, потому что это «Повесть временных лет». Изначальный свод писался как отчет перед страшным судом. Когда писал, я пытался узнать о факте максимум. Очень мне помогли, например, и чешские хроники, и арабские, и византийские историки.

В чем нестыковки с официальной версией?

Согласно «Повести временных лет», например, Ольга родила своего первого сына в 52 года. А когда ей было 70 лет, Константин Багрянородный, к которому она поехала в Царьград, уговаривал ее выйти замуж за себя, потому что был весьма удивлен ее красотой. Вот этих нестыковок, веселушек таких, возникает целый ряд.

Ау тебя как?

Она едет… в нормальном, детородном, возрасте (смеется). Я, честно говоря, уже не помню, сколько ей там лет у меня, но по ощущениям где-то под 30. Где-то 27-28.

Чего от тебя ждать?

Чего от меня ждать? Ну я не знаю… Сейчас пишу про другое. Ну как сказать… Я сейчас ничего не пишу (смеется). На самом деле я очень устал жить в Х веке.

Скажи, написав три книги, изучив гору литературы, выстроив для себя свою собственную историю России, ты в состоянии написать учебник?

Нет. Потому что это будет мое мнение. Когда я встречаюсь с читателями и меня спрашивают: «А чего бы вы хотели?», я отвечаю: «Мне бы очень хотелось, чтобы в один прекрасный момент кто-то, прочитав мою книжку, решил проверить, а действительно ли это так, и аргументированно сказать, что нет, было все совсем по-другому». Вот в этот момент я был бы счастлив.