Вот, кстати, автор «цветной волны», совершенно ничем на других авторов «цветной волны» не похожий. Если уж сравнивать с кем-то Данихнова — то с Хармсом или Платоновым. Ну, собственно, люди более чуткие к слову, чем любители фантастики, это давно заметили — и вывели Данихнова, например, в финал «Русского Букера» в 2015-м...
Владимир Данихнов. Девочка и мертвецы: Роман. / Обл. К.Довжук. Илл. Ю.Меньшиковой. — М.: Снежный ком М. Вече, 2010. — 352 с. — (Нереальная проза). Тир. 3000. — ISBN 978-5-904919-08-5. ISBN 978-5-9533-4886-7.
Как и большинство текстов Владимира Данихнова, его новый роман «Девочка и мертвецы» скроен из легко узнаваемых кусков — соединенных, однако, не самым тривиальным образом. Вот обещанные живые мертвецы, бредущие по заснеженной пустыне в направлении ближайшего человеческого поселения. С одной стороны, это настоящие зомби: полуразложившиеся, медлительные, тупые, норовящие порвать на кусочки любого встречного... Поначалу они и впрямь похожи на тех тварей, которыми пугал просвещенное человечество еще дедушка Ромеро — за одним небольшим исключением: мертвяки у Данихнова все время повторяют фразу, которую лучше всего запомнили при жизни, например, какую-нибудь стихотворную строфу. Зрелище, согласитесь, жутенькое. Но в этом романе «живые мертвецы» — сторона скорее страдательная, их судьба предрешена: перестреляют на подходах к городу и пустят на шашлыки. Жаренная мертвечина, от пуза да под водочку — отлично идёт на морозе!.. Даже слившись в единую некромассу, которой не страшны пули и ракеты, зомби остаются столь же уязвимыми — если найти к ним правильный подход, конечно.
А вот девочка Катя и её опекуны-фермеры, мутные людишки: «добросердечный» сокольничий Федя и хитрый злыдень Ионыч («был он человек в сущности неплохой, но садист» — без обиняков пишет об этом герое автор). Типичные кэрроловские Морж и Плотник, насквозь лицемерные убийцы, обладающие, однако, некой необъяснимой харизмой. Девочку они держат в чёрном теле, бьют и унижают по полной программе, морят голодом и заставляют работать до изнеможения, творят в ее присутствии страшные вещи... Тут бы нашей героине взбунтоваться, сбежать от мучителей куда глаза глядят — или, наоборот, замкнуться, уйти в себя... Но проза Данихнова далека от реалистического канона. Катеньку ни в коем случае не стоит воспринимать как обычную девочку: Данихнов оперирует не судьбами и характерами, а архетипами и типажами. Катенька постоянно встает на сторону своих мучителей, защищает от нападок, оправдывает их даже в самых жутких злодеяниях. Это живое воплощение одной из сторон русского национального характера, бесконечной терпеливости нашего народа, о которой так любят вспоминать славянофилы, и готовности всё простить своим палачам. Как и положено персонажу метафорической прозы, девочка говорит многословно и архаично, словно героиня пьесы конца XIX века, причем вокабулярий у нее отнюдь не детский: «Должна ли я предупредить дядю Марика и дедушку Пяткина? Но вдруг я предупрежу, а ничего и не должно было случиться; получается, я наведу черную сплетню на дядю Ионыча, а ведь ему и так в жизни тяжело пришлось! Разве я имею право привносить в суровую жизнь дяденьки еще одно суровое испытание?»
По большому счету, на протяжении всего романа Данихнов обыгрывает одну расхожую фразу: у России, мол, нет истории, нет ни прошлого, ни будущего, одна сплошная литература. Обыгрывает не так изящно, как Владимир Сорокин в «Метели», но тоже с душой. Вслушайтесь, как звучат названия населенных пунктов, вблизи которого происходит действие книги: города Есенин и Толстой-сити, поселок Пушкино, деревня Лермонтовка... Литературоцентричность прёт изо всех щелей, для каждого героя можно при желании подобрать двойника из русской классической прозы XIX-начала XX века, а порой и не одного. У Данихнова они, разумеется, окарикатурены и усреднены -- но для внимательного читателя вполне узнаваемы. Одно непонятно: зачем автор перенес действие книги на иную планету, чем же его старушка-Земля в качестве основной сцены не устраивала?
Владимир Данихнов. Колыбельная: Роман. — М.: АСТ, 2014. — 320 с. — Тир. 2000. — ISBN 978-5-17-083956-8.
Самый глубокий ужас — это ужас обыденности. Ни одна история про оборотней и вампиров, ни один хоррор с расчленёнкой, каннибализмом и кровавыми жертвоприношениями не сравнится с этим страхом, угнездившимся в каждом из нас. Вставать по утрам, собираться, преодолевая тоску, ехать по серым улицам, отсиживать пустые часы за постылой работой, вяло перекладывать бумажки с места на место, вечерами обессилено засыпать на продавленном диване под шум телевизионных помех... Жить без цели, жить без смысла, по инерции отрабатывать завод не нами запущенного механизма, будто в тяжелом сне, где женщины не радуют, дети не умиляют, а старики не вызывают почтения, — вот что по-настоящему жутко. Пожалуй, даже смерть пугает меньше, чем обреченность на этот замкнутый круг.
Именно такое существование ведут персонажи новой книги Владимира Данихнова «Колыбельная», обитатели унылого города, который автор время от времени с малопонятной иронией именует «южной столицей». На самом деле в этом городе нет ничего столичного — ни амбиций, ни гонора, ни размаха. Одна пыльная вселенская пустота. «Тоска», «скука» и «лень» — ключевые слова, описывающие чувства, владеющие всеми без исключения героями этого страшного романа. От скуки они могут покончить с собой, от тоски — пырнуть ножом первого встречного, но это не меняет ровным счетом ничего в бессмысленной череде будней. Маньяк (или маньяки — их точное количество так и остается загадкой), убивающий исключительно детей, «специальный человек», присланный из столицы для расследования серии жутких преступлений, студентка, неудачно выскочившая замуж, гостиничная проститутка, водитель автобуса и мелкий клерк, сисадмин и частный предприниматель в главном почти не отличаются друг от друга. Все они — существа с выгоревшим нутром, пустые и бессмысленные куклы. Зомби, смутно осознающие свою ущербность, но не способные что-либо изменить, — этот образ появился ещё на страницах предыдущего романа писателя «Девочка и мертвецы». В цитате из журнала «Новый мир», вынесенной на заднюю сторону обложки «Колыбельной», прозу Данихнова называют «социально-психологической», но в том-то и дело, что общество, социум здесь совершенно ни при чем. Оправдание «среда заела», введенное в обиход русскими классиками XIX века, тут не работает. Ох, если бы всё было так просто!.. Тоска, которая изводит героев книги, скорее, простите за выражение, экзистенциального свойства — хотя вряд ли кому-то из персонажей придет на ум это мудрёное слово. «Томление духа», необъяснимое никакими рациональными, бытовыми причинами. Так уж устроен их мир, созданный выжившим из ума богом, вылепленный злым демиургом, — мир, лишённый цели и смысла. Само это «больное чудовище», бессильный Творец, появляется на последних страницах романа, и по сравнению с ним булгаковский Воланд выглядит бескорыстным филантропом, последовательным гуманистом, Ктулху — внебрачным отпрыском матери Терезы и Махатмы Ганди. Разве что некоторые дети неподвластны Князю Мира Сего — да и то до поры до времени...
Критика сравнивает Владимира Данихнова с Андреем Платоновым, но вряд ли эта параллель применима к «Колыбельной». Скорее тут уместно вспомнить Даниила Хармса с самыми беспощадными, мизантропическими его рассказами, — или в крайнем случае Виктора Пелевина времен «Синего фонаря». Используя самые простые, нарочито сниженные повествовательные приёмы, забредая порой на самую границу территории абсурда (но не переступая незримую линию), писатель из Ростова-на-Дону удивительно четко передает ощущение тщетности, глубинной бессмысленности бытия. И только название романа оставляет нам, читателям, некоторую надежду: наверное, есть все-таки способ встряхнуться, скинуть дремоту, заглушить звуки чудовищной колыбельной, перестать существовать — и начать наконец жить. Вот только никому из персонажей романа такой способ, увы, неизвестен. Интересно, открылся ли этот рецепт самому автору?
«Колыбельная» — сильная, но глубоко депрессивная проза, которая прикидывается то триллером, то фантастикой — хотя и не особо усердствует в мимикрии. Ни в коем случае не читайте в подавленном настроении: маркировка «18+» стоит на обложке неспроста. Книга для сильного, уверенного в себе читателя, глубоко убеждённого, что в его-то жизни уж точно есть и смысл, и цель.
Источник:
— «Мир фантастики» №1, январь 2011. Том 89
— «Мир фантастики» №9, сентябрь 2014. Том 133
Предыдущие рецензии в колонке:
(ссылки на рецензии кроме трех последних убраны под кат)
— на книгу Алексея Иванова «Тобол. Много званых»
— на книгу Роберта Джексона Беннета «Город Лестниц»
— на книгу Кэтрин Валенте «Сказки сироты. Города монет и пряностей»
— на книгу Майкла Суэнвика «Полет феникса»
— на книги Александра Етоева «Порох непромокаемый. Сказки города Питера» и «Территория книгоедства»
— на книгу Орсона Скотта Карда «Говорящий от Имени Мертвых»
— на книгу Александра Павлова «Расскажите вашим детям. Сто одиннадцать опытов о культовом кинематографе»
— на книгу Сергея Кузнецова «Калейдоскоп. Расходные материалы»
— на книгу Кристофера Приста «Лотерея»
— на книгу Паоло Бачигалупи «Водяной нож»
— на книгу Дэна Симмонса «Пятое сердце»
— на книгу Адама Робертса «Стеклянный Джек»
— на книгу Льва Данилкина «Клудж»
— на книгу Майкла Муркока «Глориана; или Королева, не вкусившая радостей плоти»
— на книгу Мариши Пессл «Ночное кино»
— на книгу Гарри Гаррисона «Гаррисон! Гаррисон!»
— на книгу Джонатана Кэрролла «Замужем за облаком»
— на книгу Келли Линк «Вляпалась!»
— на книгу Фредерика Пола «Ретроспектива будущего»
— на книгу Йена Макдональда «Бразилья»
— на книгу Кира Булычева «Похищение чародея»
— на книгу Кирилла Кобрина «Шерлок Холмс и рождение современности»
— на книги Джеймса Грэма Балларда «Высотка» и «Чудеса жизни. От Шанхая до Шеппертона»
— на графический роман Алана Мура «Бэтмен: Убийственная шутка»
— на книги Уильяма Гибсона «Виртуальный свет», «Идору» и «Все вечеринки завтрашнего дня» (трилогия Моста)
— на книгу Кэтрин Валенте «Сказки сироты. В ночном саду»
— на книгу Михаила Успенского и Андрея Лазарчука «Соль Саракша»
— на книги Василия Щепетнёва «Чёрная земля» и «Певчие ада»
— на книгу Нила Геймана «Не паникуй! История создания книги «Автостопом по Галактике»
— на книгу Феликса Гилмана «Расколотый мир»
— на книгу Евгения Лукина «Бытиё наше дырчатое»
— на книгу Чайны Мьевиля «Железный Совет»
— на книгу Антонии Байетт «Обладать»
— на книгу Ольги Онойко «Сфера-17»
— на книгу Макса Барри «Лексикон»
— на сборник Пола Андерсона «Патруль Времени»
— на книгу Леонида Юзефовича «Зимняя дорога»
— на книгу Станислава Лема «Черное и белое»
— на книгу Фредерика Пола «Ретроспектива будущего. Мемуары»
— на книгу Дэрила Грегори «Пандемоний»
— на книги Антона Первушина «Ходячие мертвецы. Зомби-нашествие на кинематограф» и «Иные пространства»
— на книгу Кирилла Еськова «Америkа (reload game)»
— на книгу Кирилла Кобрина «Шерлок Холмс и рождение современности»
— на книгу Иэна Бэнкса «Несущественная деталь»
— на книги Владимира Аренева «Мастер дороги» и «Душница»
— на книгу Гиллиан Флинн «Острые предметы»
— на книгу Грега Игана «Отчаяние»
— на книги Дмитрия Комма «Формулы страха» и «Гонконг: город, где живет кино»
— на книги Майка Гелприна «Хармонт: наши дни» и «Миротворец 45-го калибра»
— на роман Дэвида Кроненберга «Употреблено»
— на книгу Роберта Хайнлайна «Ворчание из могилы»
— на книгу Майкла Муркока «Византия сражается»
— на книги Марии Галиной «Куриный бог» и «Автохтоны»
— на книги Павла Крусанова «Ворон белый. История живых существ» и «Царь головы»
— на книги Феликса Пальмы «Карта времени» и «Карта неба»
— на книги Виктора Пелевина «S.N.U.F.F.» и «Любовь к трём цукербринам»
— на книги Уильяма Гибсона «Нейромант» и «Граф Ноль. Мона Лиза овердрайв»
— на книгу Дмитрия Казакова «Черное знамя»
— на книги Умберто Эко «Откровения молодого романиста» и «Сотвори себе врага»
— на книги Сергея Носова: «Полтора кролика» и «Фигурные скобки»
— на книгу Кима Стенли Робинсона «2312»
— на книги Питера Уоттса «Морские звезды», «Водоворот», «Бетагемот» (трилогия «Рифтеры»)
— на книгу Нила Стивенсона «Вирус «Reamde»»
— на сборник статей и рецензий Сергея Шикарева «13»
— на книги Вернора Винджа «Пламя над бездной» и «Глубина в небе»
— на книгу Александра Золотько «Анна Каренина-2»
— на книгу Дэна Симмонса «Фазы гравитации»
— на книги Майкла Суэнвика «Хроники железных драконов», «Однажды на краю времени» и «Танцы с медведями»
— на книгу Нила Геймана «The Sandman. Песочный Человек. Книга 4. Пора туманов»
— на книгу Романа Арбитмана «Антипутеводитель по современной литературе: 99 книг, которые не надо читать»
цитировать
свернуть ветку
