Во время экзамена для поступления в театральный институт Сергей получает срочный вызов. Он вынужден, бросив все дела, срочно спасать нерадивого хронотуриста. Действия Сергея вызывают интерес со стороны отдела внутренних расследований.
Запустили следующую пятерку. Четыре девушки и Сергей. По извилистому узкому коридору провели в комнатушку, выдали по листку бумаги. Заполните анкету, сказала худая русоволосая женщина с глазами усталого олененка. Все очень просто. Она не вызовет у вас затруднений. Сергей взял листок, огляделся. Слева у стены — стол, справа — пианино. Два высоких окна, подоконники такого размера, что можно легко забраться с ногами. На деревянный пол ложится яркий силуэт. На улице, черт возьми, июнь. Голубизна неба, солнце, зелень. Сердце колотится…
Дернул же меня черт, — подумал Сергей, поискал взглядом свободный стул. — Хотя девушки тут и вправду симпатичные…
За столом мест не осталось. Пятерка (четверо девушек и парень), пришедшая раньше и анкеты уже заполнившая, обсуждала, кто сегодня «там» и какие у него вкусы. Судя по отрывочным репликам, «там» сегодня был некий Кривошеин. Он такой красивый, вздохнула маленькая брюнеточка. Две блондинки модельного вида переглянулись с одинаковыми усмешками. Сергей узнал взгляд. Мужчины — простодушные идиоты. Их можно и нужно использовать…
Распространенное заблуждение недалеких женщин.
Что интересно, блондинки в комнате преобладали. Из восьми девушек — пятеро. Видимо, таков закон природы, подумал Сергей. Каждая блондинка обязана попробовать… Сергей пригляделся внимательнее. А крашеная блондинка — тем более…
А еще за столом сидела рыжая.
Сергей неторопливой походкой (спина прямая, шаг от бедра, Клинт Иствуд будет мной гордиться) пересек комнату, взял стул и переставил к пианино. Положил листок на крышку, вынул из внутреннего кармана пиджака ручку под серебро… Так, посмотрим…
Первый пункт анкеты. Фамилия, имя, отчество. Ну, это просто. Толоконников Сергей Сергеевич.
Пункт второй. Возраст. Сергей усмехнулся. Может, указать настоящую дату рождения? Было бы забавно. Ладно, пишем: 32 года. Мужчина в самом расцвете сил.
Краем глаза Сергей заметил, что рыжая смотрит в его сторону.
Пункт следующий…
Сергей повернул голову, поймал взгляд и улыбнулся. Глаза у рыжей были желто-зеленые, лисьи…
— Добрый день, — сказал Сергей негромко. Чтобы тебя слышали даже в дальнем углу, не обязательно кричать. — Вы не могли бы мне помочь?…
Рыжая растерянно улыбнулась.
…Женщина-олененок оказалась права. Анкета не вызвала особых затруднений.
— Вы пришли на прослушивание в лучшую театральную школу России, — заговорил «тот самый» Кривошеин. Красивый мужчина лет пятидесяти, в старомодном пиджаке с кожаными вставками на локтях. В руке — длинный мундштук с сигаретой, на столе в пепельнице — гора окурков. Сидел Кривошеин в облаке дыма, спиной к окну, поэтому казалось, что воздух вокруг него светится.
— Да-да, вы не ослышались. Лучшую театральную школу России! — сказано было с чувством уверенной гордости. — ГИТИС готовит актеров и режиссеров для лучших театров страны. Так что соберитесь, покажите себя… Не надо нас бояться, — при этих словах две пожилые дамы, тоже входящие в комиссию, закивали. — Мы здесь для того, чтобы помочь вам…
А я здесь, подумал Сергей, чтобы знакомиться. Рыженькую зовут Лена. Восемнадцать лет. Пришла с подружкой поступать на актерский. Правильно, одобрил Сергей, я вот тоже… — Тебе правда тридцать два? — Да, сказал Сергей, я решил: лучше один раз пролететь, чем потом всю жизнь жалеть, что не попробовал. Хотя в таком возрасте шансов очень мало… Несмотря на все мое обаяние…
— …Начнет у нас… Сенина Екатерина. Екатерина Викторовна, прошу вас. Встаньте пожалуйста, чуть глубже. Да, хорошо. Можете взять стул, если хотите… Свободно располагайте всем, что есть в этой комнате. Ручка, стулья, пепельница, даже мы — в полной вашем распоряжении. Сколько вам лет? Семнадцать? Очень хорошо. Что вы нам прочитаете?…
Дальнейшее развитие событий Сергей представлял четко. Прослушивание для него — чистая формальность. Кто-то из этих ребят, сидящих и ждущих своей очереди, пройдет на второй тур. Потом, если очень повезет, на третий. А если очень-очень повезет… Желающих — сотни, а примут человек двадцать. Удачи, ребята. Сейчас их бьет дрожь. Стресс. Адреналин. Эндорфин. Сильные эмоции. Крышу рвет со страшной силой. Читая наставления «пик-аперов», этих современных дон-жуанов, Сергей только посмеивался. Знакомьтесь на вечеринке, как знакомиться в транспорте, что нужно сделать, чтобы на тебя обратили внимание… Ни в одном наставлении Сергей не встретил казалось бы самого очевидного…
Лучшее место для знакомства — прослушивание в театральный вуз.
Во-первых: здесь собираются самые красивые, талантливые и необычные.
Во-вторых: считается, что раз ты пришел на актерский — ты априори один из самых красивых, талантливых и необычных.
А в третьих: где, черт возьми, найти другое место, где тебя будут слушать с таким же искренним вниманием? И так долго?
— …Спасибо, Екатерина Викторовна. Кто у нас следующий? Толоконников. Сергей Сергеевич, прошу вас…
Сергей встал. А после прослушивания мы с рыжей прогуляемся по Арбату, еще где-нибудь, а там, глядишь…
— Что вы нам прочитаете?
— Я начну с басни. Иван Андреевич Крылов, «Ворона и лисица». Кх-м! — Сергей прочистил горло. Заговорил, подражая ироничной манере Леонида Филатова. — Уж сколько раз твердили миру, что лесть гнусна, вредна, но только все не впрок…
Кривошеин выпустил дым. Взгляд совершенно невозмутимый.
— Спасибо, дальше. Стихотворение.
— …Но это только ты. И жизнь твоя похожа на черты лица, края которого тверды, в беде, в труде, и, кажется, чужды любой среде…
— Спасибо, дальше.
«Сейчас как врежу глаголом по сердцам!», подумал Сергей. «Хочется пройти во второй тур, а, Серега? Пусть из тщеславия, но хочется».
— Чак Паланьюк, — объявил он. — Отрывок из романа «Бойцовский клуб»… Мой начальник надел серый гластук, значит, сегодня, должно быть вторник. Мой начальник…
Резкая боль пронзила левую руку. Словно загнали в ребро ладони стальной шип и медленно проворачивают. Сергей невольно охнул и умолк на полуслове…
Кривошеин затянулся. Медленно. Потом выпустил дым. Еще медленнее…
В ладони снова запульсировала боль. Срочный вызов. Аврал! Сергей почувствовал, как взмокли подмышки. А черт, если авральная ситуация, то накрылась прогулка с рыжей… Поднес левую ладонь к уху.
— Алло! — сказал он. Боль сразу исчезла, оставив после себя легкое покалывание в кончиках пальцев. Сергей заметил, как глаза Кривошеина на мгновение расширились. Все-таки я тебя удивил…
— АЛЛО, СЕРЕГА! — Словно сунул голову в огромный медный колокол, а по нему ударили со всей дури — включился вживленный микрофон. — ЭТО Я!
Вадим, кто же еще. Начальник, друг и просто хороший человек. Только уж больно Вадим в момент волнения громогласный.
— НЕ ОРИ! — откликнулся Сергей.
Кривошеин аж подпрыгнул. Что, как вам мой темперамент?
— Не ори! У меня голова все-таки, а не пустое ведро.
— Да я не ору!!
— Тише!
— Ты где?
— Я занят.
— Что?
— Занят!
— Серега, ситуация триста шесть. Серега, это срочно!
— Какой-то придурок въехал на полной скорости в дерьмо, а я — разбирайся? Пошли Тайлера!
— Что-о?! Какого еще Тайлера… а-а! Серега, ты, что, не можешь говорить?
— Ответ, достойный обезьянки-астронавта!
— Вопрос, достойный задницы обезъянки-космонавта. Серега, выручай. Этого «туриста» надо зачистить, а то наследил выше крыши. Он в стене застрял, представляешь? В вакуумную камеру руку сунул. Дебил. Еще и тряпки свои притащил… А у меня никого, кроме тебя.
— Ладно. Где точка встречи?
— Строителей два, дробь четыре, квартира тридцать шесть. Код на подъезде три-семь-девять.
— Все понял. Проект Разгром скоро будет на месте. Инструменты брать?
— Спрашиваешь!
Связь замолчала.
— Простите, надо идти, — сказал Сергей. — Жаль, не дождусь подведения итогов…
— Сергей Сергеевич, одну минуту, — сказал Кривошеин. — Вы торопитесь, поэтому я буду краток. В вас что-то есть. Кое-какой темперамент, самоуверенность, своеобразное обаяние… Но репертуар у вас… не соответствует. Не надо этого криминального фольклера. Столько хороших авторов, а вы выбрали такое… Это же «Бешенный на зоне-3» какой-то. Возьмите Пушкина, Чехова, что-нибудь из современных драматургов. Беккет, Гудвин, Стоппард или, на худой конец, Гришковиц. Желаю успеха в следующих попытках! Попробуйте в Щукинское, МХАТ, Щепку… Дерзайте! Безумству храбрых поем мы песню…
Домой Сергей заскочил буквально на минуту. Положил в чемодан с «инструментами» целофановый пакет бутербродов, бросил коту в миску кусок мяса. Пятнисто-серый, кряжистый, похожий на пса-боксера, Киллер попытался штурмом взять холодильник, но приступ был отбит. Сергей выпихнул кота ногой, матерясь на чем свет стоит. Жри из миски! Опаздываю!!
На объекте сотрудник зачистки Толоконников появился на тридцать минут позже планируемого.
Квартира номер тридцать шесть. Туристический номер. Не слишком дорого, минимум удобств, пара полезных вещей как для проживания, так и для зачистки. Две комнаты, обычный телевизор, телефон, санузел. Стандарт. Будь это семнадцатый век — туристу пришлось бы ходить во двор или на специальный горшок. Колорит соблюдается свято. Но несколько вещей не соответствовали духу времени…
В стене — замаскированный разъем для поключения к Т-сети.
В косяке входной двери — нейтрализатор био и хим опасности.
В розетке в большой комнате — универсальный утилизатор.
Желающие посетить двадцать первый век — выполняйте пункты инструкции. Всего их около двух тысяч и постоянно добавляются новые. Аварийщики окрестили этот справочник «Как убить себя правильно, с использованием любых подручных средств и мучиться при этом подольше.» Пункт триста шестой — «не суйте пальцы или иные предметы в универсальный утилизатор.»
Турист стоял на четвереньках, уперевшись лбом в стену. Лицо багровое. Правая рука вытянута вперед и видна где-то до локтя. Словно человек с размаху проткнул кулаком стену и так застрял. Рядом лежит отвертка…
Сергей ради интереса заглянул в коридор. Нет, кулак из стены не торчит. Правильно, емкость утилизатора — это то, что Кот Бегемот называл четвертым измерением. Руку засосало в узкое горлышко, причем сам «кувшин» — не в этом времени, а на два с лишним века вперёд. Достаточно бредово выглядит.
Турист негромко постанывал. Пару часов наверняка проторчал вот так. Особой свободы движений такое положение не дает, значит, у него все тело жутко затекло…
Сергей вытащил из кармана капсулу обезболивающего и стимулятора, зажал двумя пальцами и воткнул бедняге в бедро. Капсула пшикнула и исчезла.
Пока он приходил в себя, Сергей подобрал и осмотрел отвертку. Так и есть. Контрабанда. Судя по всему, к началу двадцать первого века «инструмент» относится никак не может. Конец двадцать второго, как минимум… Хорошая вещь, кстати. Любой замок, любой болт или краник — вскроет с полоборота.
— А-ах! — турист очнулся.
— Легче?
Человек с трудом повернул голову. Прошло еще некоторое время, прежде, чем он смог сфокусировать взгляд на чистильщике.
— Кто вы? — спросил турист наконец.
— Служба спасения, — сказал Сергей. — Что можете сказать в свое оправдание?
— Чего?
— Зачем вы сунули руку в утилизатор?
— Я… не знал… Я хотел достать одну вещь… Я…
— Горлышко утилизатора очень узкое, а засасывание происходит автоматически.
— Я… знаю. Я взял петлю из… про… проволоки, но она была слишком короткой…
Сергей вздохнул. Количество идиотов на земле не уменьшается. Чем безопаснее времена, тем больше у дурака шансов выжить. Прогресс — худший враг естественного отбора.
— Как вам вообще удалось засунуть руку в эту трубу?
— Я… Я намазал кисть маслом.
— Каким еще маслом? — открыл рот Сергей. Вроде бы ко всему привык…
— «Масло мягкое деревенское». Это… которое по телевизору… купил. Я хотел попробовать местные… продукты…
— Ясно, — Сергей положил чемоданчик на пол, открыл. Задумчиво оглядел содержимое. Вот, пожалуй, то, что нужно…
— Угу, — сказал Сергей. — Где масло?
— На… на кухне. Пожалуйста. Помогите мне…
— Обязательно. Это наша работа.
Всю ночь снилась муть. Бред. Какие-то красные и черные люди-силуэты гонялись друг за другом, танцевали, боролись и исчезали в пламени. Мярганье стояло при этом кошачье. Сергей просыпался пару раз, открывал глаза. По комнате, с удивительной для его комплекции энергией и скоростью носился Киллер. Сергей покидал в него тапочки, один раз даже попал, но успокоить серого мордоворота не удалось. Мяргал кот на редкость мощно, с каким-то боевым надрывом и тоской… Как Квазимодо из французского «Нотр Дам»… Сергей закрыл голову подушкой и забылся в дреме…
Проснулся от звонка в дверь.
Кое-как разлепил глаза, перевернулся на живот. Все равно не выспался, на веки словно песка насыпали… Из прихожей чинно вышел Киллер, посмотрел на «кормильщика» оценивающе. Издал презрительный горловой рык и прошествовал дальше. Звонок разразился новой трелью. Звук резал уши.
— Встаю, — сказал Сергей устало. — Как вы меня все достали…
Дверь он открыл, даже не вглянув в глазок.
— Да?
— Мне нужен Сергей Толоконников, — сказала женщина. Высокая, темноволосая, лет двадцати семи-двадцати восьми. С правильными чертами лица, в персиковом пальто. Голос чуть низковатый, но очень чистый.
— Это я, — сказал Сергей. Подумал, что неплохо бы пригладить волосы и почистить зубы. — Что вам…
— Я войду?
Не дожидаясь ответа, она шагнула через порог. В следующую секунду раздалось шипение, боевой вопль, по прихожей пронесся серый вихрь… Женщина в мгновение ока оказалась на лестничной площалке, ухватилась за лодыжку рукой. На лице ее читалось потрясение.
— Это… это животное меня укусило!
— В следующий раз киньте в него тапком, — равнодушно посоветовал Сергей. — Если успеете. Чем обязан?
Гостья ему не понравилась. Впрочем, с похмелья и недосыпа ему мало кто нравился…
— Я хотела…
— Говорите быстрее, я закрываю дверь. Раз, два, три… Закрыл.
За секунду до щелчка в щель просунулась женская рука с сине-зеленым голографическим значком офицера «TiSinc»[1].
— Старший инспектор Горохова Ольга Викторовна, — приглушенно сказали за дверью. — Отдел Внутренних расследований. Теперь мне можно войти? Придержите, пожалуйста, ваше животное…
— Все туристы имеют страховки на случай смерти? — сказала Ольга. Под персиковым пальто на ней оказалось легкомысленное ситцевое платье. Белое в синий цветочек. Что еще раз доказывает, подумал Сергей, как далек отдел внутренних расследований от реальной полевой работы. Или, может, все дело в секретности? Побоялись довериться штатным костюмерам «ТайСинка»?
— Что, простите? Я задумался.
«Ну и взгляд у нее.»
— Я спрашиваю: правда ли, что все туристы имеют страховки на случай смерти?
— Да.
— В том числе и Кай Кислевский?
— Кто это?
— На аварийный случай с Кислевским вы выезжали два дня назад, — сказала Ольга. Подняла брови в насмешливом недоумении.
Сергей вздрогнул. Неужели?
— Что-то случилось?
— Почему вы так решили?
— Действительно, почему я так решил? Старший инспектор Горохова из отдела внутренних расследований, — издевательски растягивая слова, проговорил Сергей. — Надо думать, вы приехали полюбоваться на храм Василия Блаженного до его разрушения? Я угадал? Туристическая поездка за счет «Тайсинка»? Осмотр достопримечательностей и все такое? Если вы свободны, я покажу вам город…
— Не ерничайте. Хотя на собор Василия Блаженного я бы с удовольствием посмотрела…
— Так что с Кислевским? Он жив?
— Жив.
Сергей вздохнул с облегчением. Камень с души…
— Но он в шоке. На вас написана жалоба. Там утверждается, что вместо оказания помощи вы просто-напросто убили Кая Кислевского, зная о его страховке. Он требует моральной компенсации, а также наказания виновных. Когда он выйдет из реабилитационного центра, возможно, он подаст на «ТайСинк» в суд.
Сергей помолчал. Значит, так все оборачивается.
— Вернемся к разговору о страховке. Кроме туристов, кто получает страховку на случай смерти?
— Сотрудники «ТайСинк», — сказал Сергей.
— Все сотрудники «ТайСинк»? Кроме вас. Правильно?
— Я внештатный сотрудник, с ограничением в правах. Впрочем, если быть точным, я не единственный такой. Есть еще как минимум пятеро…
— Но это правда?
— Да.
— Почему у вас нет страховки, Сергей?
— Вы же читали мое личное дело? — он сложил руки на груди. Давай, подумал Сергей, выкладывай.
Ольга вздохнула.
— Как с вами трудно! Ну хорошо. За что вы приговорены к заключению в этом временном поясе?
Сергей улыбнулся, не разжимая губ. Вспомнился фильм «Побег из Шоушенка», спокойный голос Моргана Фримена…
— Думаю, за неправильный переход улицы.
— Что? Перестаньте шутить, Толоконников. Это официальный вопрос. Беседа записывается.
— Эта запись может служить доказательством в суде?
— По закону — да.
— Значит, если я сделаю вам сейчас предложение — мне придется жениться?
Ольга помедлила, испытующе глядя на Сергея. Потом вдруг неожиданно улыбнулась:
— Только в том случае, если я скажу «да».
Сергей встретился с Вадимом в кафе на тверской площади. Взяли пиво и фисташки. На столе горела керосиновая лампа в медной окантовке. В ее свете лица казались непривычными, искаженными, рваными… Словно и не Вадим, мировой мужик, словно и не Серега, лучший друг мирового мужика…
— Что интересного нашел? — спросил Сергей.
— Ох, чую я, что-то тут неладно. Оля Горохова — слишком крупная рыба для нашего водоема.
— А факты?
— Нет фактов. Это и настораживает, Серега. Много перерыли архивов, а нашли лишь ее работу с длинным и сложным названием… что-то там о психотипах, эмпатии и запечатлении… Но интересные идеи. Суть сего труда сводится к одному: сосланных НУЖНО прощать. Досрочное освобождение.
— И по какому принципу будет приниматься решение о досрочном освобождении?
— Способность любить.
— Ты серьезно?
— Вот и меня насторожило, — сказал Вадим. — Но суть такова. Люди, отправленные на пожизненное в иное время — испытывают страшнейший душевный дискомфорт. Культурный шок, слышал?
— И даже знаю по себе, — усмехнулся Сергей.
— Так вот. Условием возвращения в родное время будет то, что эти заключенные обзаведутся дорогими людьми в том времени, куда их сослали.
— Пресловутая «способность любить»?
— Именно.
— Тогда я не подхожу.
— А никто не подходит. В том-то и противоречие! Люди, которые обзаведутся семьей в другом времени, вряд ли захотят семью покинуть. А которые не обзаведутся — им просто не позволят вернуться. Вот такая фигня. А ты… ты бы хотел назад?
Сергей надолго замолчал.
— Пожалуй, — сказал он наконец. — Мне нравится это время, но… я задумываюсь… Иногда я хочу вернуться домой… Иногда.
Вадим почесал себя за ухом. Улыбнулся.
— Она тебе нравится? Только честно.
— Да.
Вадим внезапно нахмурился.
— Бойся ее, Серега, — сказал Вадим серьезно. — Она идеалистка. Причем в худшем варианте — паладин, белый рыцарь. Крестоносец. Смотри, как бы тебе под этот ее крестовый поход костьми не лечь…
Я даже боюсь представить, какими методами она будет проверять эту свою «способность любить»…
— В чем принцип зачистки? — сказал Сергей. — Очень просто. Я объясню. Убрать инородные этому времени объекты, убрать отпечатки, следы, все, что может навести на след «туристов» или «ТайСинка». Часто это приходится делать вручную. Но в специально оборудованных квартирах — в так называемых «номерах», мы используем «вакуумный пылесос». Закрываются все двери, окна — они рассчитаны на герметичное закрытие — и включается утилизатор. Конечно, в это время находится внутри квартиры не рекомендуется…
— У нас есть запись камер слежения, — сказала Ольга. За ее спиной Вадим показал знаками: держись, мы с тобой! Прорвемся.
— Каких камер слежения?
— У внутреннего отдела есть свои камеры. Секретные, конечно. Отдел зачистки не имеет сведений о размещении этого оборудования…
Вадим презрительно фыркнул.
— Приступим, — сказала Ольга.
На видеозаписи четко видно, как сотрудник отдела зачистки, опознанный как Толоконников Сергей Сергеевич, выходит из комнаты, держа в руках открытый чемоданчик. Ставит его на стол. На том же столе пластиковая банка со сливочным маслом. Сотрудник достает из чемоданчика бутерброд, завернутый в пленку, разворачивает, проглатывает кусок колбасы, открывает банку, намазывает маслом оставшийся от бутерброда хлеб (долго и тщательно), а потом не торопясь съедает. Лицо при этом у него невероятно задумчивое. Вертикальная морщинка между бровей…
Неужели я выгляжу таким уродом, подумал Сергей. Таким хладнокровным убийцей?
Сотрудник вытирает рот рукавом. Достает из кармана нечто, похожее на пульт от телевизора. Нажимает несколько кнопок. Видеозапись четко сохранила все движения. Отчетливо видно, какие кнопки и в каком порядке нажаты…
— Я бы предположила, — с холодком сказала Ольга, — что универсальный утилизатор ВНТР-66и был выставлен на давление в двести пятьдесят раз выше номинального. Я бы также предположила — конечно, опираясь на заключение экспертов — что это больше похоже на вакуумный взрыв, чем на действие пылесоса…
Последняя фраза прозвучала откровенно издевательски.
— Вам часто приходилось пользоваться оружием?
Сергей поднял брови.
— Оружием? — удивился он. — Очень редко. В основном я занимаюсь переговорами с милицией, властями, еще с кем-то. Я разъясняю, показываю, веду переговоры, дарю подарки. Мои обязанности больше напоминают работу няньки и дипломата по совместительству. Многие туристы беспомощны в этом временном поясе, как дети…
— Но вы умеете пользоваться оружием?
— Конечно. Я даже служил в здешней армии.
— Сколько вам лет было, когда вы сюда попали?
— Полных двадцать четыре.
— Восемь лет адаптации. За что вы сюда попали?
Сергей почувствовал комок в горле. Суховато-безразличным тоном, которым не говорил уже несколько лет:
— Статья 246, пункт Б. Преднамеренное убийство. Осужден на пожизненное проживание в поясе конца двадцатого, начала двадцать первого веков.
— Вы чувствуете раскаяние?
— А это уже не ваше собачье дело.
— Знаете, что мне больше всего нравится во всей этой истории? — сказал Сергей. — Хватит смелости выслушать?
— Что же? — спросила она с вызовом.
— Вы обвинили меня в преднамеренном убийстве. Вы лишили меня работы. Вы, в конце концов, не любите моего кота! И при всем этом вы искренне желаете мне добра. Вам не кажется это пугающим?
— Да я уже разобрался, — сказал Сергей. — Не волнуйся, Вадим. Внутренний отдел ко мне больше претензий не имеет…
— Какой внутренний отдел?! — внезапно закричал Вадим. — Ты хоть понимаешь, что происходит?! Я навел справки через своих знакомых. Она не из внутреннего отдела… она вообще не из «ТайСинк»! Она из государственной комиссии по досрочному освобождению! Эту хреновину все-таки создали! Твоя ненормальная Оленька добилась своего!
— Зачем мне досрочное освобождение? Я как-то не спешу…
— Идиот!
— Чего? — опешил Сергей. И сам себе напомнил того злосчастного туриста с рукой в утилизаторе… Вот засосало, так засосало…
— Я не хочу тебя терять, Серега. Ты мой лучший работник. Ты мой лучший друг. Но… Это в ее власти. Сергей, ты хоть раз слышал про принудительное досрочное освобождение?