Крылат ли он? Когда он приходит,
Снимаешь ли ты с него крылья и ставишь за дверь?
(Б. Гребенщиков)
В подъезде было тихо. В ночь на понедельник жители благополучного дома предпочитали лечь спать пораньше. Спала и консьержка. Окошки ее помещения были занавешены, свет погашен. Тихий сдержанный выдох Георгия посреди этой тишины показался непривычно громким, а звук расстегиваемой молнии на кожаной куртке — святотатством. Он постоял перед первой ступенькой лестницы, жмурясь на свет исправно работающих люминесцентных ламп, потом посмотрел на часы. «00:06,» — услужливо подсказало ударопрочное японское устройство, ладно сидящее на запястье.
— Дома, — шепотом произнес Георгий.
Он устало повел плечами, поморщился, положил правую ладонь на левое плечо и аккуратно размял его. Потом он покрутил головой, хрустя шейными позвонками, и пошел по лестничному пролету вверх к лифту. Лифт стоял на первом этаже и с готовностью распахнул свои двери навстречу человеку, которого сутки не было дома. На десятом этаже лифт выпустил Георгия на лестничную клетку. Железная дверь, опознав привычный ключ, пропустила его дальше, в коридор, из которого в сонные квартиры вели четыре добротные бронированные двери, обитые кожзаменителем успокаивающих глаз цветов. Особенно радовала взор дверь с номером 38. За этой дверью в спальне уютной двушки спала Света. Дверь в спальню была открыта, и свет из коридора падал на лицо спящей женщины. Она забеспокоилась во сне и приоткрыла глаза. Георгий быстро скинул кроссовки и закрыл за собой входную дверь. Он подошел к спальне и встал на пороге.
— Пришел наконец? — сквозь сон спросила Света. — Я тебя не дождалась…
— Пришел, — ответил Георгий. — Ты спи. Я чаю попью, и спать.
— Угу, — ответила она и перевернулась на другой бок.
Георгий закрыл дверь в спальню и не раздеваясь прошел на кухню. Он включил свет и нажал на кнопку электрического чайника. Тот сразу сыто заворчал. Воды в нем было немного, да и Света, видимо, пила чай совсем недавно. Георгий достал из кухонного гарнитура пузатую стеклянную банку с элитным зеленым чаем, отвинтил крышку и привычно понюхал аромат любимого напитка. Чайник вскипел и отключился с тихим треньканьем. Георгий высыпал несколько скрученных в шарики чайных листьев в небольшой заварочный чайник, сбросил прямо на пол свою куртку и сел на табуретку ждать, когда вода в чайнике немного остынет. Потом он снова не без труда поднялся, залил в заварочный чайник подостывший кипяток и сел обратно на табуретку. Поджидая, пока заварится чай, Георгий подтянул к себе ногой куртку, нагнулся и достал из нее мобильник. Вздохнув, отбил смс-ку: «Я 137. Дома. Живите».
— Живите, — прошептал он.
Минуты две он вертел в руках свою «раскладушку» и все-таки решил ее не выключать, положил ее на стол, налил себе чай в маленькую керамическую пиалку и с удовольствием стал пить. Допив первую порцию, сразу налил себе вторую.
— Здорово, — так же шепотом констатировал он.
Сил не было никаких. Он покосился на чайник, вздохнул, встал, подобрал с пола куртку и двинулся к посудомоечной машине.
Он проснулся в приятной полутьме зашторенной спальни далеко за полдень. Сладко потянувшись, он рывком сел, откидывая одеяло. Свесив ноги с кровати, он долго шарил взглядом по полу, пытаясь найти свои тапочки. Тапочек нигде не было. Георгий пошел через коридор и залу на кухню босиком. В окна светило солнце. Ясный осенний день был в самом разгаре. Термометр уверенно показывал +17°С. Включив электрический чайник, Георгий сел на табуретку поближе к окну, рассматривая сквозь стеклопакет суетящуюся внизу улицу. Потом он встал, снял с полки два пакетика с развесным черным чаем и долго смотрел на знакомые этикетки, выбирая между двух сортов. Остановившись на «Купеческом», он достал заварочный чайник, разобрал хитрую конструкцию и, когда чайник вскипятил воду и отключился, он сначала обдал стеклянную колбу и подвесную сеточку кипятком, потом собрал чайник обратно, всыпал в сеточку чай, залил кипяток в чайник и приладил на место поршень и крышку. Он какое-то время не без удовольствия разглядывал результат своих манипуляций, затем долил в электрический чайник воды и снова включил его.
— Вот так, — сказал он и вышел из кухни.
Проекционные часы высвечивали на стене время: «14:23». Георгий пожал плечами и отправился в санузел. Справив естественные надобности, он встал под душ и долго стоял под горячими струями воды. Он вымыл голову, не выходя из-под душа, почистил зубы и лишь затем с сожалением перекрыл воду. Растершись полотенцем, он провел ладонью по запотевшему зеркалу и некоторое время с сомнением разглядывал свое лицо. Решив не бриться, он отправился одеваться. Надев домашние джинсы и футболку, он застелил кровать и вернулся на кухню. Дважды перелив заварку из чайника в свою любимую трехсотграммовую чашку и обратно, он снова включил электрический чайник и занялся приготовлением яичницы.
Когда он закончил завтрак, заложил грязную посуду в посудомойку и включил ее, часы в зале показывали 15:20. В этот момент очень кстати нашлись тапочки, которые он вчера так и не надел. Теперь можно было спуститься вниз за газетами. Вернувшись в квартиру с прессой под мышкой, Георгий включил телевизор и улегся перед ним на диван, перелистывая страницы «Известий», «Коммерсанта» и «Комсомольской правды». В 16:00 он отложил газеты, зевнул и переключил телевизор на «НТВ» посмотреть новости. После окончания выпуска отправился к компьютерному столику порыться в Интернете. Через полчаса это занятие ему наскучило. Только тут он обратил внимание на блок автоответчика, присоединенный к телефону. Вместо привычного нуля, индикатор сообщений демонстрировал единичку. Слегка приподняв брови, Георгий вдавил кнопку воспроизведения. Сообщение оказалось внутренним. Его оставила, уходя на работу, Света.
«Доброе утро, Геша, — начитала она на чип. — Я умчалась в офис. Выспался? Я соскучилась, мачо, ты бы знал, как. Неужели ты не можешь, наконец, найти себе нормальную работу? А то работаешь свои сутки, как… Ладно. Надеюсь, ты будешь дома, когда я вернусь. Как всегда, постараюсь не позже девяти. Купи вина, что ли… И подумай, что заказать на ужин. Поцеловала.»
— Светик, Светик… — в пространство произнес Георгий. — Работать ты будешь до семи, а потом пойдешь в спортклуб. Будешь делать упругим свое и так безупречное тело. На кой я, пацан, тебе нужен? В твои тридцать два…
В свои тридцать два Света, по мнению Георгия, могла бы при своих внешних данных и интеллекте найти себе… Ну, во всяком случае, не молодого шалопая двадцати четырех лет от роду, непонятно чем занятого, со стороны глядя, ленивого, пусть и неплохо упакованного. Могла бы… Идеальная жена была бы разумному бизнесмену или профессору. Так нет же — год живет с Георгием. Или она из тех женщин, которых после тридцати тянет исключительно на молоденьких? Можно было бы сказать, что она непохожа на таких женщин, если бы знать, что значит быть похожей на таких женщин и вообще, какие они, такие женщины. Ей так удобно? Приходилось признать, что более всего удобно это было ему.
Георгий подошел к книжному шкафу и минут десять лениво разглядывал корешки томов. Потом он вспомнил, что два дня назад начал читать роман Паоло Коэльо, который посоветовала Света. «Дневники мага» он нашел в спальне на своей тумбочке, вернулся в залу и устроился с книгой на диване. Чтение не пошло. Георгий перешел с книгой в кухню, поставил чайник и снова попытался почитать. Его хватило ровно на то время, что потребовалось чайнику, чтобы вскипятить воду. Выпив чай, он решил отправиться в магазин.
— Ничего заказывать не буду, — продекламировал он. — Я сам приготовлю ужин. Мясо приготовлю. Мясо. Грех, а что делать?
Одевшись и спустившись во двор, он долго с сомнением смотрел на свою «Хонду», потом повернулся на мягких каблуках кроссовок и направился к супермаркет пешком. Настроение заметно улучшалось, и, когда он подошел к кассе с тщательно выбранным парным мясом, ассорти свежих овощей и бутылкой красного чилийского вина, в голове уже крутился веселый мотивчик, в такт которому Георгий покачивал головой. Расплатившись на кассе, он отправился к отделу, торговавшему видеопродукцией. Купив два DVD, он не спеша двинулся к дому. На десятый этаж он поднялся пешком и вошел в квартиру с чувством легкой приятной усталости. Чтобы утолить начавший одолевать голод, он разогрел в микроволновке два куска пиццы и с аппетитом съел их, запив банкой пива. Затем пришла очередь фильмов. Чтобы не мучаться с выбором, Георгий вставил в DVD-проигрыватель первый попавшийся из купленных дисков и расположился на диване. Он купил в супермаркете комедию и боевичок. Выпало посмотреть комедию. Это Георгия вполне устраивало. После прогулки и фильма чтение пошло лучше. Он благополучно занял себя книгой Коэльо до начала девятого, после чего решительно встал и отправился на кухню готовить ужин. Втерев в два мясных стейка специи, он бросил их на раскаленную сковородку, включил над плитой вытяжку и пошел в зал включить музыку. Покопавшись в CD-дисках, он выбрал «Ночных снайперов», сделал громкость побольше и вернулся к готовке. Перевернув мясо на сковороде, он занялся салатом. Нарезав овощи и ссыпав их в салатницу, он еще раз перевернул мясные стейки, привернул мощность конфорки до самого минимума и отправился готовить столик для ужина. Небольшой столик-трансформер в развернутом состоянии вполне подходил для ужина на двоих. Георгий сменил музыкальное сопровождение на музыку Моцарта, убавил громкость, открыл бутылку вина, и в этот момент Света открыла дверь своим ключом и закричала прямо от порога:
— О, как пахнет! Что у нас сегодня?
— Мясо, Светик, — ответил Георгий. — Давай скорее руки мой, я снимаю мясо со сковороды.
— Моментик! — Света скрылась в санузле.
Георгий, прежде чем идти на кухню, взглянул на стену. «21:01,» — показывали часы. Точность Светы впечатляла. Георгий выложил мясо на тарелки, поставил на стол бокалы и положил на него салфетки и приборы.
— Ну ты где? — позвал он.
— Я здесь, — она впорхнула в комнату и очень искренне всплеснула руками. — Вау! Мачо, ты меня балуешь!
Она обняла его, и они долго целовались, пока Георгий не отстранился и не сказал:
— Светик, имей совесть, мясо остынет.
Она чмокнула его еще раз, и они сели за стол. Он разлил вино по бокалам, они чокнулись, выпили вина и приступили к еде.
— Сегодня без новостей? — спросила она.
— А ну их! — махнул рукой Георгий. — Все равно уже главные новости прошли. Будем музыку слушать. Я боевичок свеженький купил, можем посмотреть после ужина.
— Надеюсь, он не очень длинный? — лукаво улыбаясь и морща носик, спросила Света.
— Можем не смотреть, — сказал Георгий.
— Мы посмотрим, — ответила Света. — Можно ведь выключить посередине, правда?
До фильма дело не дошло. Когда Света принимала душ, Георгий, подождав десять минут, присоединился к ней. Они довольно быстро переместились в спальню. Через час Георгий предложил принести вина и пошел через зал на кухню. Зазвонил его мобильник. Он подхватил его с дивана правой рукой, левой подхватил со столика бокалы и вдавил кнопку ответа же на кухне.
— Алло?
— Гюргий? — услышал он в трубке. — Серый не вернулся.
Георгий попытался поставить бокалы на кухонный стол и промахнулся. Бокалы разбились о кафельный пол и разлетелись осколками по всей кухне. Георгий, не отрывая телефон от уха, сглотнул и прикрыл глаза.
— Удачи, Гюргий…
— Вы не туда попали, — ответил он и нажал на клавишу отбоя.
— Что там у тебя случилось? — крикнула из спальни Света.
— А? Да вот… Напился с тобой, теперь посуду бью.
— А звонил кто? — Света появилась в зале.
— Да не туда попали. Не ходи сюда, здесь стекла кругом.
— А сам-то? Я хоть в тапочках. Брысь оттуда, Геша!
Георгий вышел из кухни, умудрившись не наступить на осколки. Света быстро навела на кухне порядок, достала новые бокалы и разлила по ним вино.
— Держи, — она протянула ему один бокал. — Что с тобой?
— А? Да ничего. Подумал, что бы было, если бы позвонили не после, а во время…
— Смеешься? Твоей мобиле было бы несдобровать!
— Мобила-то здесь при чем? Ладно, спать идем?
— Спать? Никаких спать! Пошли, мачо, только телефон отключи.
Они уснули без десяти двенадцать.
Сигнал будильника ее сотового телефона разбудил и Георгия. Он сладко потянулся и удержал попытавшуюся встать Свету. Она поцеловала его и отстранилась.
— Спи, Геша, вечером увидимся. Не вскакивай, спи.
Он пребывал в полудреме, пока она стояла под душем, завтракала и собиралась. Когда закрылась за ней дверь квартиры, он откинул одеяло, встал, натянул джинсы и футболку и прошел в зал. Подойдя к окну, он увидел, как Света проходит по парковке, подходит к своему «Рено» и выезжает со двора. Георгий отошел от окна, стянул с себя футболку и занялся зарядкой. Он сделал за один заход семьдесят отжиманий, потом два раза по двести приседаний.
— Вот так вот, — отдуваясь и утирая пот с лица, сказал он и отправился в душ.
На завтрак он сделал себе горячие бутерброды. Поразмышляв какое-то время, он сварил в турке кофе и не спеша пил его, расправившись с завтраком. Потом он прошел в зал, включил телевизор и посмотрел десятичасовые новости. Затем он включил компьютер и проверил электронную почту. Во входящих было одно новое сообщение, как обычно, пустое. Он привычно стер его и выключил компьютер. Поразмышляв, он решил не пользоваться сегодня своей машиной и заказал по телефону такси. Такси обещали подать через тридцать минут. У него оставалось время выбрать одежду на день. Выбор он остановил на синем костюме с белой сорочкой. Подумав еще какое-то время, он решил не повязывать галстук. Брызнув на себя туалетной водой «Boss Elements Aqua», он надел легкий плащ и спустился вниз. Кубик-«Ситроен» уже ожидал его припаркованный в изрядно опустевшем дворе. Путь до центра занял час с небольшим. Расплатившись, Георгий решил для начала прогуляться по бульвару. До обеда времени было еще много. Он остановился около театральной тумбы и изучил афишу. Его ничего не впечатлило. Он зевнул и двинулся дальше. Киноафиша привлекла его больше, но в кинотеатр он не пошел. Он купил в киоске свежий «Коммерсант» и свернул в переулок. Здесь располагался полузакрытый клуб «Дан». Клуб работал круглосуточно. Георгию даже не потребовалось предъявлять охраннику свой членский билет — тот узнал его в лицо.
Несмотря на ранний для клубной жизни час, несколько столиков было занято. Близко знакомых Георгию людей не было. Он издали поприветствовал бармена и двух музыкантов известной московской джаз-банды, с которыми завел знакомство по случаю, и прошел за небольшой столик в самом углу зала. Официантка подошла к нему мгновенно. Он заказал капучино и омлет с грибами. Пока готовили его заказ, он листал газету. Когда он, отложив ее, принялся за еду, он заметил, что в клуб вошла Дарья, его давняя знакомая, которая постоянно преследовала его своими навязчивыми намеками на возможную интимную связь и доставала его разговорами о всяких гламурных глупостях. Дарья, возраст которой Георгий не осмелился бы оценить, выглядела на вечные двадцать восемь и, несмотря на постоянное употребление большого количества алкоголя разных видов и сортов, легко и непринужденно сохраняла форму и бодрость. Удивляться здесь было нечему. С Дарьей давно все было ясно. Когда она появилась в зале, сняла свои темные очки и стянула с головы свой извечный шелковый платок, Георгий уткнулся в омлет, но это было бесполезно. Дарья тут же разглядела его и подошла к его столику.
— Жорж, салют, дорогой, — проворковала она, садясь напротив.
— Привет, — отозвался Георгий, отрываясь от омлета только для того, чтобы приняться за кофе.
— Только не говори, что не рад меня видеть, — сказала Дарья.
— Отчего же, рад, — скучно произнес Георгий.
— Тогда почему не смотришь на меня?
— Смотрю.
И Георгий поднял на нее глаза. Ее кричащий макияж, особенно ее ярко-красная помада, вызывающе оттеняли ее бледное лицо. Тональником она не пользовалась, румяна только усиливали впечатление. Подошедшей официантке она заказала сразу сто грамм «Бейлиза» и томатный сок.
— Сочетаньице у тебя с утра пораньше, — вымученно усмехнулся Георгий.
— А у меня, может, стиль такой, — кокетливо покачав головой, отозвалась Дарья. — Тебе, Жоржик, мой стиль не нравится, а многим… м-м-м!
— Я рад за них, — скривился Георгий. — Ты мне вот что скажи, Дарья. Я что-то давно друзей твоих не видел в клубе.
Он внимательно следил за ее реакцией. Но о судьбе своих дружков и подружек Дарья явно не беспокоилась. Или не знала ничего об их судьбе. Или никак не связывала эту судьбу с Георгием.
— Ты меня все сбыть с рук торопишься, — с деланными капризными интонациями произнесла она. — Зачем тебе мои друзья, когда перед тобой я?
— Ты не представляешь, насколько это соответствует моим ощущениям, — пробурчал он.
— Ну так! — она откинулась на спинку своего стула и закурила. — В чем дело? Ладно, Жорж, не буду тебя мучить. Я пойду, я так, заглянула тебя поискать, а то тебя два дня не было. Я беспокоилась. Не больше твоей крали, конечно…
— Какой крали? — взгляд Георгия стал жестким.
— Что, скажешь, у тебя и крали нет? — округлила глаза Дарья. — Не поверю, Жорж. Ладно, поздоровалась с тобой хоть! Заплатишь за напитки дамы?
— Заплачу за напитки дамы, — кивнул Георгий.
Дарья допила «Бейлиз», потом томатный сок, облизнулась, встала из-за столика, послала Георгию воздушный поцелуй и быстрым шагом пересекла зал, скрывшись за входными дверями клуба. Георгию недолго удалось посидеть в спокойном одиночестве. К нему подсели джаз-музыканты.
— Здорово, Гога, — сказал один из них, длинноволосый шатен в очках-блюдечках, чем-то напоминавший Джона Ленона. — Что, Даша опять на халяву заправлялась?
— А ей все равно, — буркнул Георгий, пожимая протянутую руку.
— В смысле? — не понял второй музыкант, обладатель долговязой худой фигуры и гладко выбритого черепа.
— Пьет она для понта, вот и смысл, — пояснил Георгий.
— Это как так? — весело запротестовал бритый.
— Да так, — хохотнул «Джон Ленон». — Ты вот, например…
— Ну ладно, ладно! — повысил голос бритый.
— Ладно, так ладно, — пожал плечами очкарик. — Короче, на публику она играет. А чтобы все заметили, что она пьет, все время пытается выпить за чужой счет, хотя на дамочку, стесненную в средствах, не похожа. Верно я говорю, Гога?
— Видимо, верно, — пожал плечами Георгий.
— Я одного понять не могу, — понизив голос и слегка наклонившись вперед, произнес длинноволосый музыкант. — Она пьет и утром, и днем , и вечером. Причем, как лошадь. А так чтобы пьяной в дугу, я ее ни разу не видел.
— Так на нее, само собой, алкоголь не действует, — совсем тихо сказал Георгий. — Алкоголь не действует…
— Что-что? — не расслышал бритый.
— Алкоголь не действует, говорю, — ответил Георгий громче. — Алкоголизм. Эдакий хитрый. Ей другого хочется, а она только «Бейлиз», да «Текилу» с пивом лакает. Вот и не берет ее.
— А-а… — протянул «Джон Ленон» и заржал, подумав, что Георгий тонко пошутил. Увидев, что никто его гогот не поддержал, он осекся. — Не понял.
— Да я тоже, — сказал Георгий, вставая. — Ладно, друзья мои, увидимся. Концертировать где будете, не забудьте пригласить.
— Само собой! — сразу забыв про неловкость и про непонятую шутку, сказал волосатый очкарик. — Удачи!
Бритоголовый открыл рот, собираясь что-то то ли сказать, то ли спросить, но передумал и закрыл его, только подняв на прощание руку. Георгий подошел к стойке, расплатился и вышел из клуба. Было без десяти час. Совсем немного времени оставалось до делового ланча, в котором он по мере возможности старался участвовать. Он поймал машину и через тридцать минут вышел на углу улицы, где располагался нужный ресторан. Расплатившись и выйдя из машины, он дальше пошел пешком. Через пять минут он вошел в фойе ресторана, отдал гардеробщику свой плащ и прошел в зал. Компания, к которой он собирался присоединиться, была уже в сборе. На столике были только напитки, стало быть Георгий если и опоздал, то не сильно. Его ждали трое. Грузноватый мужчина лет пятидесяти, одетый весьма фривольно, в джинсы и растянутый свитер, вытянул в проход свои ноги, обутые в стоптанные кроссовки, пил пиво и лениво косился на собеседников. Другой мужчина, тридцатилетний, строгий, гладко выбритый и одетый в дорогой деловой костюм тянул через трубочку апельсиновый сок и внимательно слушал женщину лет сорока, одетую несколько ярковато. Женщина, оставив нетронутым свой стакан с минералкой, постоянно перебирала пальцами, заключенными в золотые кольца и перстни, и что-то очень уверенно излагала. Георгий приблизился и поздоровался.
— Добрый день, Георгий, — отозвался одетый в костюм мужчина.
— А вот и он! — прервав на полуслове свой монолог, поприветствовала вновь прибывшего женщина.
— Салют, — сказал пятидесятилетний, приподняв ладонь.
Георгий сел за столик.
— Что-нибудь заказывали уже? — спросил он.
Выяснилось, что нет. Георгий отыскал взглядом официанта и махнул ему рукой. Тот подошел и стал принимать заказ. Георгий заказал себе минеральную воду с газом, крем-суп из морепродуктов и филе лосося на гриле.
— Пост у тебя что ли? — хохотнул пятидесятилетний.
— Да вроде нет, Алексей Матвеевич, — улыбнулся в ответ Георгий. — Так совпало.
— Что совпало, то пропало, — буркнул Алексей Матвеевич и умолк, уткнувшись в меню. Терпеливому и предупредительному официанту пришлось ждать его решения не менее трех минут.
— Алекс нерешителен, — сказала женщина. — Что в отношении кредитов, что в отношении еды.
— Да нет, Ирина, — поднял глаза Алексей Матвеевич. — Я просто жадный. И голодный.
Женщина скорчила гримасу. Алексей Матвеевич довольно заржал. Тридцатилетний сдержанно улыбнулся.
— Ну а вы что думаете, Георгий? — спросил последний.
— Он думает, что крем-суп — это вкусно, — снова попытался сострить Алексей Матвеевич.
— Алексей, я же серьезно, — тридцатилетний поправил узел галстука и выжидательно уставился на Георгия. — Каково ваше мнение?
— Я просто не слышал начала разговора, Максим, — ответил Георгий. — Ирина излагала свою точку зрения на краткосрочное кредитование?
— Я говорила об овердрафтах, — сказала Ирина. — Точнее, речь шла о влиянии корреляции овердрафтов на функционирование международных платежных систем.
— Речь о физических лицах? — уточнил Георгий.
— Необязательно, в том-то и дело, — ответил Максим. — Юридические лица тоже пользуются овердрафтами в платежных системах. При этом все равно должна сохранятся зависимость от спонтанных колебаний запросов на авторизацию, поступивших от конкретных физических лиц.
— В данном случае, сотрудников фирм? — спросил Георгий. — Но это не то же самое, что запросы от просто физических лиц…
— Вот именно! — поднял вверх палец Алексей Матвеевич.
— Ничего подобного, — возразила Ирина.
— Почему? — спросил Максим. — Слушайте, это ведь не сугубо банковский вопрос. Это ведь важно и для работы больших ретейлинговых сетей.
— В этом случае… — начал Георгий и замолчал, сделав вид, что задумался.
— В этом случае, — сказал Алексей Матвеевич. — Я буду салат с рукколой и морскими гребешками, потом ростбиф. Какой у вас гарнир?
— Картофель печеный, картофель фри… — стал перечислять официант.
— А овощи на гриле? — поинтересовался Алексей Матвеевич.
— Конечно, — подтвердил официант.
— А что же вы молчите? Вот их и давайте на гарнир. Ирочка, я пропустил, вы заказали? Георгий, Максим? — все кивнули. — Тогда все. Любезный, давайте побыстрее. Смерть от голода моей страховкой не покрывается. Так о чем бишь мы?
— О корреляции овердрафтов, — напомнила Ирина. — Максиму виднее, как все это выглядит с точки зрения продавцов товаров и услуг, но финансовые учреждения ясно видят эти корреляции. Видно и снижение пропускной способности системы…
— Падает скорость обработки запросов? — спросил Георгий.
— Да нет же, — замотал головой Максим. — Ирина утверждает, что…
— А вот и да! — встрял Алексей Матвеевич. — Не делайте вид, что у вас там демон сидит какой!
— Демон здесь не при чем, — сказала Ирина. — Равно как и скорость обработки запросов. Растет краткосрочная финансовая нагрузка на банки-участники систем.
— Ирочка! — возмутился Алексей Матвеевич. — Ну что вы говорите такое? Межбанковский овернайт не дает нагрузку, а овердрафты на несерьезные суммы дает? Это же нонсенс!
— Межбанковский кредит не затрагивает платежных систем, — гнула свое Ирина. — Кроме того, он вообще имеет другую природу…
— Так уж и другую? — не унимался Алесей Матвеевич.
— Я прошу прощения, — позволил себе вмешаться Максим. — Но ведь тогда вот что получается…
Георгий, оторвав пристальный взгляд от тридцатилетнего топ-менеджера, перестал следить за ходом беседы. Все, что ему надо было понять, он уже понял. Разговор тек своей чередой. Вскоре были съедены закуски и супы, затем горячее, и троица его собеседников собралась заказывать чай и кофе, Ирина даже игриво высказалась в том смысле, что сегодня она может позволить себе десерт. Георгий засобирался.
— Я прошу меня простить, друзья, — сказал он, поднимаясь. — Тяжелый вторник…
— Это бывает, — неопределенно сказал Алексей Матвеевич.
— Я хотела обсудить с вами дело «Ксеона», — подняла на него глаза Ирина.
— Звоните, — отозвался Георгий. — Я всегда рад.
— Георгий, — подал голос Максим. — Что все-таки вы думаете по этому поводу? Ну… Каково ваше мнение по обсуждавшейся теме?
— Я думаю, — глядя прямо в глаза Максиму, ответил Георгий, — что это очень перспективная тема.
— А перспектива… — начала и замялась Ирина.
— Краткосрочная, — ответил Георгий и наконец оторвал свой взгляд от Максима. — Всего доброго, друзья. Следующий ланч с меня.
— Пока, — поднял руку Алексей Матвеевич.
— Счастливо, — улыбнулась Ирина.
Максим заставил себя улыбнуться и кивнул на прощание. Георгий вышел из ресторана и, отойдя от него несколько десятков шагов, достал мобильник и набрал текст SMS. Он готов был уже отправить сообщение, но в последний момент передумал. Он посмотрел на часы, стер набранный текст и пошел дальше по улице. Он постепенно успокоился и к тому моменту, когда толкнул входную дверь кондитерской, в которой часто пил кофе со знакомыми, на его лице снова было безмятежное выражение. Он взмахом руки подозвал менеджера зала, и тот, поздоровавшись, проводил его к угловому столику на троих у окна. Георгий пришел первым. Было только четверть четвертого. Ему предстояло просидеть за столиком в одиночестве десять–пятнадцать минут. Он заказал кофе американо и яблочный пирог с шариком мороженого, слегка поморщился от запаха табачного дыма и стал ждать. Допив кофе, он снова достал свой мобильник и снова, поразмыслив, убрал его в карман.
— Спокойно, родной, не суетись, — тихо сказал он сам себе вслух.
— Простите? — над ним склонился официант.
— А? Нет, ничего… Хотя… Знаете, я пожалуй закажу зеленый чай. «Жемчужина дракона» у вас есть?
— Конечно.
— Тогда заварите мне чайничек.
— Сей момент, — официант удалился.
Его знакомые появились даже чуть раньше ожидаемого времени. Небольшого роста чернявый мужчина лет сорока пяти, с аккуратной короткой бородкой, слегка тронутой сединой, одетый в черные заношенные джинсы и песочного цвета пиджак поверх черного свитера, увидев Георгия, развел радостно руки в стороны так, что даже задел своего спутника, молодого элегантного человека в сером костюме, смотрящего на мир сквозь прямоугольные линзы дорогих и стильных очков.
— Вот и наш молодой политологический гений! — воскликнул бородач. — Давно нас ждете?
— Недавно, Аванес, недавно, — вставая и протягивая руку, ответил Георгий.
— Сейчас, конечно же, вы начнете свой обычный дискурс, — не снижая громкости, продолжил человек по имени Аванес. — Вы скажете, что вы не политолог и вовсе не гений…
— Последний тезис сомнителен, — улыбнулся обладатель серого костюма, подавая Георгию руку.
— Перестаньте, Артём, — махнул левой рукой Георгий, правой отвечая на рукопожатие.
— Однако, — усаживаясь за стол, засмеялся Аванес, — вы хотя бы не отрицаете того, что вы молоды.
— Ну, это быстро проходит, — парировал Георгий.
— А вот это трюизм, — поднял вверх палец Аванес, — и, я бы даже сказал, что довод ваш демагогический, поскольку… О, да вы зеленый чай пьете, друг мой! Вот, дорогой Артем, что значит человек новой формации! Ничего вредного!
— Боюсь вас разочаровать, — сказал Георгий. — Я только что высадил чашку кофе, — он перевел взгляд на Артема. — Причем американского.
— Ну, кофе-то не американский, — махнул сразу обеими руками Артем. — Это название такое, а сам кофе вполне себе эспрессо, разбавленный кипятком.
Официант принес меню, раскрывать которое все дружно отказались. Аванес заказал мокко, а Артем капучино. Подумав, Аванес прибавил к заказу омлет. Георгий попросил минеральной воды с газом. После пятиминутного обсуждения сравнительной характеристики мокко и капучино, бородача наконец вынесло на главную, по его мнению, тему:
— А ведь знаете, друг мой, мы с Артемом вышли сегодня пораньше. Да, именно пораньше. Но мы заспорили по дороге, часто, знаете ли, останавливались, руками эдак размахивали… М-да… А знаете, о чем был спор?
— Догадываюсь, — слегка улыбнулся Георгий.
— Вы в некотором смысле правы, Гера, — закивал головой Артем. — Вам ведь известны наши позиции, так что… Но на сей раз речь шла о вещах, которые, думаю, покажутся свежими, даже вам.
— Вот как? — Георгий приподнял брови.
— Ха! — воскликнул Аванес. — Вот видели циника, а?! Гениальный циник — это, в некотором роде, опасность, не находите?
— Я еще и опасен? — широко заулыбался Георгий.
— Конечно опасны! — подтвердил Аванес. — Этим-то вы и интересны!
И он заржал над собственной шуткой, поддержанный коротким смешком Артема. Аванес же смеялся до слез, как будто ему только что рассказали лучший анекдот в его жизни.
— Так о чем шла речь? — спросил Георгий, когда хохот прекратился.
— О модерне, друг мой, — ответил Аванес. — Именно о модерне. И знаете что? Артем с присущей ему безапелляционностью заявил, что и здесь, понимаете ли, у России нашлось собственное лицо и собственный путь. Вот вы спросите этого милого патриота, что такое, по его мнению, русский модерн. Ну, спросите!
— Советский союз, я думаю, — предположил Георгий.
— О! — всплеснул руками Аванес. — И вы туда же!
— А что тут удивительного? — вступил в разговор Артем. — Гера совершенно верно обозначил место советского периода в истории страны. Этот самый советский период — единственный имеющийся у нас опыт модерна. Это уникальный в своем роде…
— Вот! — Аванес вперил палец в Артема, но смотрел он на Георгия. — Снова уникальность. На этот раз, правда, в точку. Все мы прекрасно знаем уникальность упомянутого нашим коллегой периода отечественной истории. Снова не сиделось нам, не моглось, не шлось очевидным путем, и посему отправились мы, как всегда, путем уникальным. А теперь этот черный отрезок времени еще и модерн. Разумеется, уникальный!
— Но послушайте, — протестующе взмахнул рукой Артем. — Разве в данном конкретном определении… Разве даст вам что-нибудь отрицание наличия… А! — Артем отвернулся от Аванеса и посмотрел на Георгия. — Вот вы скажите мне, Гера, разве в самом принципе самобытности есть нечто, противоречащее здравому смыслу или, на худой конец, общечеловеческому пониманию основополагающих… Ну, я не знаю…
— Не знаете — это точно, — довольно улыбнулся Аванес.
— Самобытность, как мне кажется, — это не принцип, — пожал плечами Георгий. — Она или есть, или ее нет.
— И у России ее нет? — задал прямой вопрос Артем.
— Есть, — ответил Георгий. — И здравому смыслу это не противоречит.
— Только знаете, что я вам скажу, друзья мои? — вскинулся Аванес. — Провозглашение самобытности само по себе совсем, знаете ли, не самобытно. Все, что сделано значимого в человеческой истории, идет от личного, через национальное к универсальному.
— Брокгауз и Эфрон, — ввернул Георгий.
— Возможно, — немедленно откликнулся Аванес.
— Энциклопедия, значит, — злорадно прошипел Артем.
— И что же? — ничуть не смутился Аванес. — Пусть и энциклопедия. Нашим новоявленным почвенникам неплохо было бы почитать для начала хотя бы энциклопедии. Ведь только тогда самобытность чего-либо стоит, когда это самобытность пути к чему-либо универсальному. А вы все переворачиваете с ног на голову. Эта ваша самобытность…
— А ваша? — неожиданно перебил Георгий. Аванес замялся, чем не преминул воспользоваться Артем.
— Сколько бы вы ни приводили успевших набить оскомину цитат, — сказал он, — это не прибавляет вам убедительности. Так называемая универсальность, которую вы так настойчиво пытаетесь противопоставить самобытности, на самом деле, еще, может быть и не универсальна вовсе. Где доказательства? Почему это изобретенные совсем недавно по историческим масштабам Западной Европой принципы должны всеми безусловно приниматься как универсальные? Странная получается универсальность, которая не вбирает в себя уникальный опыт истории самых разных цивилизаций, а корежит его, отменяет, обесценивает!
— Господи! — воскликнул Аванес. — Это же безответственный дискурс! Ну вы сами-то послушайте, что вы такое говорите!
— А что я такого говорю?
Артем вскинул руки, по левому запястью вниз от ладони скользнул браслет изящных «Rado», обнажая небольшую по размерам свежую татуировку из четырех древних рун. Артем вскоре опустил руки на столик, и манжеты сорочки закрыли татуировку, но Георгий еще несколько секунд смотрел на его левую кисть. Не обращая на него внимания, собеседники продолжали спор, а Георгий на какое-то время утерял нить разговора.
— Что скажете, Гера? — вопрос Артема вывел Георгия из ступора.
— Простите, о чем?
— Об этой самой опасности.
— Я думаю, — отозвался, вздохнув, Георгий, — что есть опасности и пострашнее. Вы, надеюсь, меня извините… У меня сегодня еще… Увидимся.
Он встал из-за столика, подозвал жестом официанта, попросил его записать заказанное на его счет и, еще раз кивнув Аванесу и Артему, пошел к выходу. На улице он, не сделав и пары шагов, остановился, достал мобильник и долго смотрел на него, как будто его неведомым образом успокаивали очертания аппарата.
— Нет-нет, — пробурчал Георгий себе под нос. — Ты сегодня будешь только записной книжкой.
Он осмотрелся, отыскивая взглядом таксофон, обнаружил его в десяти метрах от входа в кондитерскую. Пока Георгий шел к таксофону, он рылся в карманах в поисках телефонной карточки. Она нашлась во внутреннем кармане пиджака рядом с портмоне. Георгий попал карточкой в приемную щель не с первого раза. Порывшись во входящих SMS-ках, он отыскал нужный ему номер телефона и набрал его на железных кнопках таксофона. Последовало пять длинных гудков, прежде чем Георгий услышал в трубке ровный голос:
— Слушаю.
— Мне нужен отпуск, — быстро сказал Георгий. — Немедленно.
— Ты… Ты почему… Откуда ты звонишь? — голос на том конце стал строгим.
— Я звоню из таксофона, — ответил Георгий и поспешил прибавить: — Только попробуй положить трубку!
— Ладно, — спокойно сказал голос. — У тебя одна минута двадцать секунд.
— Мне нужен отпуск, — повторил свою просьбу Георгий. — Хотя бы на три недели. Нужен прямо сейчас.
— Ты же знаешь, что это невозможно, — голос приобрел отеческо-укоризненную интонацию. — Только не сейчас. Не сейчас.
— Именно сейчас! — почти крикнул Георгий. — Ты слышишь, что я говорю тебе? Ты вообще слушаешь, когда я тебе что-нибудь говорю?!
— Ты…
— Не перебивай меня! Я шесть с лишним месяцев живу без исповеди и причастия. Я по горло набит скоромными обедами и поганым кофе. У меня уши болят от того, что я слышу каждый день, когда я не на дежурстве. Я вижу их повсюду. Я… У меня галлюцинации по-моему начались. Мне напиться хочется. У меня…
— Тебе хочется напиться или исповедаться? — голос был слегка насмешливым.
— Это не смешно, — хрипло произнес Георгий. — Я сорвусь. Ей-богу, скоро сорвусь.
— Ну хорошо, хорошо, — голос смягчился. — Я постараюсь что-нибудь придумать. Через неделю. Да, попробую через неделю. Позвони через неделю. Только не звони на резервный номер.
— Ты по основному не ответишь, — глухо сказал Георгий.
— Отвечу, — заверил голос.
— Скажи мне, — Георгий облизал губы. — Серый… Сергей… Это точно?
— Точно, — тихо ответил голос и тут же набрал силу, в нем прорезались нотки назидания. — И именно поэтому мы сейчас должны…
Георгий не стал слушать и повесил трубку на рычаг. Он отошел от таксофона и отдышался.
— Все, — сказал он сам себе. — Все, успокойся. Просто успокойся.
Он долго бесцельно шел по улице. Потом, увидев вывеску какой-то пивной, толкнул ее дверь и вошел внутрь. Отыскав свободный табурет за стойкой, он заказал пол-литра нефильтрованного пива и первый бокал осушил почти залпом. Начав пить второй, он прикрыл глаза.
— Может быть, орешки? — предложил бармен.
— А? Что? — вздрогнул Георгий.
— Орешки, — повторил бармен. — Арахис. Фисташки. Желаете?
— Да, — кивнул Георгий. — И это… Текила у вас есть?
— Само собой, — бармен расплылся в профессиональной улыбке. — Две по тридцать?
— Четыре по тридцать.
Георгий просидел в пивной два часа. Расплатившись и выйдя на улицу, он не стал ловить машину, а направился к ближайшей станции метро. От своей станции метро он также пошел пешком, неспешно вышагивая по улицам и дворам. Это заняло у него двадцать минут. Все его усилия, предпринятые в пивной, практически полностью рассеялись в прохладном осеннем воздухе. Дома он разделся и повалился на диван и довольно быстро и легко уснул. Проспав час, он проснулся, принял душ, выпил чаю и, взглянув на часы, отправился изучать содержимое холодильника. Содержимое его не удовлетворило, и он заказал по телефону доставку суши.
— А пить хватит, — сказал он в пространство. — Особенно сегодня.
Он включил телевизор, сделал уровень звука минимальным и стал ждать. Привезли суши. Георгий убрал пластиковые контейнеры с японской едой в холодильник и вернулся на диван. Света пришла в четверть десятого. Он вышел ее встречать. Она выглядела усталой и нервной.
— Привет, — Света коротко натянуто улыбнулась и бросила на пол сумочку. Она ударилась о кафель прихожей с глухим стуком.
— Ты чего это? — опешил Георгий. — Там же разбилось наверное что-нибудь…
— Ерунда, — она расстегнула свой кожаный плащик и тоже бросила его на пол. Георгий с удивлением проводил его взглядом. — Я просто… Не обращай внимания.
Георгий заглянул в ее глаза и с удивлением отметил расширенные зрачки. Света разулась и прошла в зал. Она уселась на диван перед телевизором, но смотрела в пол. Георгий остановился у входа в зал.
— Что случилось, Светик? — спросил он.
— А? — она подняла на него глаза. — Я… А я вот татушку сделала, смотри. Прикольная, правда?
Света подняла левую руку и продемонстрировала ему свежую татуировку на запястье, ярко выделявшуюся на покрасневшей коже. На Георгия смотрели четыре переплетенные руны. Он подошел и сел перед ней на корточки.
— Как же ты так, Светик?
Она не отвечала. Георгий вздохнул, поднялся и отправился на кухню. Присев на корточки перед посудомоечной машиной, он стал выдвигать ее на себя. Посудомойка практически полностью выползла со своего места в кухонном гарнитуре, когда Георгий услышал слева от себя голос Светы:
— Я бы на твоем месте этого не делала.
В руках Светы был пистолет. Новый блестящий кольт сорок пятого калибра. Она держала его в вытянутых руках, направляя дуло на Георгия. Предохранитель был снят, курок взведен.
— Светик, не надо, — тихо сказал Георгий. — Я просто уйду.
— Не думаю, — отозвалась Света. — И положи руки на посудомойку. Не дергайся, пожалуйста. Меня предупредили, что ты шустрый и довольно сильный.
— Ну-ну. Что тебе сказали со мной сделать? — спросил Георгий. — Убить? Или взять живым? Поскольку последнее трудно выполнимо… Или помощь уже идет? Нет, вряд ли. Тогда не к чему было вооружать тебя. Ты ведь сказать что-то хочешь. Говори же.
— Ты обманывал меня, Геша, — голос Светы дрогнул. — Все это время ты меня обманывал. Почему?
— А что бы я тебе сказал? — Георгий пожал плечами. Света вздрогнула.
— Не двигайся больше! — взвизгнула она. — Мне ты мог бы сказать правду. Правду! Тогда, может быть…
— Вот это вряд ли, — усмехнулся Георгий. — Тогда бы на тебя вышли еще раньше. Слушай, что тебе пообещали?
— Все, чего у меня нет, — ответила Света. — Молодость. Надолго. Силу. Отсутствие необходимости в… Ты все равно не поймешь! Привлекательность. Привлекательность для всех. Для всех, если я только захочу.
— Меня тебе не хватало?
— Что бы ты понимал, сопляк! И причем здесь ты вообще? Я бы на твоем месте помолчала. Тебе просто со мной было удобно. Но ведь это ненадолго. Ты знаешь это. И я знаю. Ты просто использовал меня. Тебе до меня дела не было. Ты…
— И ты пошла в услужение? — хмыкнул Георгий. — Боже, как примитивно!
— Пусть и примитивно, — отозвалась Света. — Что я должна была думать о тебе? Где ты шляешься днями? А что ты делаешь каждую третью ночь? Что я должна была думать о том, что у тебя там ?
— Ну теперь ты знаешь, что у меня есть дело.
— Дело! — она истерично хохотнула. — Дурак сопливый! Ты хоть понимаешь, что любое это ваше дело женщина в конце концов возненавидит?
— Вот как? Слушай, а ведь ты сама к ним пошла. Ну да. Ты проследила меня до клуба. Не на своей машине. На такси. Поэтому я тебя и не срисовал. Ты стала искать. Ты стала спрашивать. Ты наткнулась на Дарью. И рассказала ей, что я пропадаю каждые третьи сутки. Дарья вампир низкого пошиба, глупый, с генетическим сбоем. Но она не идиотка, она сложила два и два… Вот так ты и вляпалась. Лучше бы ты мне изменила, женщина, ей-богу!
— Что?! Ты животное тупоголовое! Мразь! Скотина! Я была верна тебе, мерзавец!
— Верна? Ты ведь меня предала, Светик!
— Предала?! Ха! А я не боец твоего отряда, придурок! Дело у него!.. Я не хочу быть придатком твоего дела!
— А я не хочу быть придатком твоего тела, — ответил Георгий. — Или придатком твоего понимания жизни, твоих буржуазных благ. Впрочем, о чем это я? Я перед твоим приходом этим как раз ими и занимался. Суши заказал. Это не доставка в домофон трезвонит?
Никакого звонка домофона не было. Но Света на секунду отвлеклась и отвела взгляд от Георгия. Этого ему хватило. Он оперся одним коленом о пол, схватил посудомоечную машину и запустил ее по полу в Свету. Грохнул выстрел. Пуля ушла в потолок. Сверху посыпалась штукатурка. На пол кухни полилась вода из разорванного шланга. Света упала, как сломанная кукла. Кольт, описав дугу в воздухе, упал на пол зала.
— Вот ведь!.. — Георгий не закончил фразу. Он полез в нишу, в которой стояла посудомоечная машина, и перекрыл воду. Потом он извлек из ниши черный увесистый пакет. Из него он достал два пистолета и коробку с патронами. Он не спеша зарядил обоймы обоих пистолетов и четыре запасных обоймы. В коробке оставалось еще несколько патронов. Он ссыпал их в полиэтиленовый пакет и небрежно бросил коробку на пол. Потом он подошел к Свете, придавленной посудомоечной машиной, переступил через нее и сел на корточки у ее изголовья. Он шлепнул ее по щеке и она пришла в сознание, тут же скривившись от боли.
— Ну, как ты себя чувствуешь, привлекательная и сильная? — спросил он, достал из пакета один патрон и продемонстрировал ей. — Здесь, в каждой такой разрывной пуле бромид серебра. Смертельная, как выяснилось, штука для твоих хозяев. Нас не то чтобы очень много, но достаточно. Я каждые третьи сутки заступаю на дежурство. Твоих хозяев обнаруживают везде. Все о них узнают. Это делают те же дежурные в свободное от основной работы время. Но чаще это делают наблюдатели и аналитики. И потом дежурные их уничтожают. Довольно эффективно. Так-то.
— Ты дурак, — слабым голосом сказала Света. — Они и правда везде. Они живут долго. Вам скоро конец, потому что они всем заправляют, Геша.
— Если бы они всем заправляли, милая, — вздохнул Георгий, — за нами бы охотилась милиция, полиция, ФСБ, ЦРУ и прочая. И твой сегодняшний демарш был бы не нужен. Нет, Светик, тут все сложнее. Они еще только пытаются везде пролезть. Им надо сделать все незаметно. Тихо-тихо. Знаешь, почему? Потому что их мало. Очень мало. В этом-то и соль. Ты вот думаешь, что ты вытянула счастливый билет? Нет, возможно, что тебе что-то и обломится. Но ты ведь слуга, понимаешь? Чем больше они стараются получить власти, тем больше слуг. А чем больше слуг, тем меньше благ на каждого. Закон сохранения! Слуги — расходный материал. Ты вот сейчас лежишь с перешибленными ногами. Ты калека. Ты уже не нужна. Тебе что, сказали, что тебя укусят, и ты станешь вампиром? Будешь жить вечно? А ты знаешь, что все это глупости? Кстати, тебя лечить вряд ли стали бы, даже если бы ты справилась с заданием. Такие дела.
— Надо было сразу стрелять, — зло прошипела Света.
— Это точно, — вздохнул Георгий. — Но ты же не боец, Светик, сама сказала. Ты просто запутавшаяся баба. Чайник, хоть и сволочь. А чайники никогда не стреляют сразу. Вот тебе еще одно доказательство, что они никогда не были людьми. Они не понимают, как мыслят и как чувствуют люди. Иначе они бы никогда не поручили это дело тебе. Разве тебе нужна была моя смерть? Тебе и силы-то с привлекательностью хотелось не то чтобы очень. Тебе эффекта хотелось. Моего морального посрамления. Срам и правда вышел. Только немного не того свойства. Полежи теперь под шведской чудо-техникой, калека.
Георгий встал и пошел в спальню. Он оделся, приладил оружие, покидал свои пожитки в большую спортивную сумку, заглянул в ванну, собрал свои туалетные принадлежности и снова подошел к Свете.
— Хотя мне заступать только полночь, — сказал он, — но я, пожалуй, пойду. Можешь пока пользоваться квартирой.
— Что со мной? — спросила Света. Ее бил крупный озноб.
— Это слеза вампира, — ответил Георгий. — Я это понял по твоим расширенным зрачкам. Тебе накачали по самое некуда. Положительная сторона дела состоит в том, что у тебя нет болевого шока. Отрицательная же в том, что это мерзкий наркотик, Светик. Дает ощущение силы, залечивает многие болячки, говорят, даже омолаживает. И организм не разрушает. Но ломка от него ужасна. С самого первого раза. Скорее всего, ты откинешь коньки еще до утра.
— Я буду кричать, — сказала Света.
— И что? Придут соседи. Если придут, конечно… Вызовут скорую. Увидят пистолет. Вызовут милицию. Окажешься в больнице под охраной. Врачи не знают, что такое слеза вампира. Чем больше они будут бороться за твою жизнь, тем дольше ты будешь мучаться. Так что лучше сдохни поскорее.
— Тебе меня не жалко?
— Жалко, — пожал плечами Георгий. — Но что это меняет?
— Ур-род!
— Ты всегда так думала или решила это только после того, как кровососы разъяснили тебе смысл жизни? Ах, да! Ты же знала смысл жизни уже давно. Конечно! Скажи мне, а когда мы вчера…
— Сволочь! — она попыталась дотянуться рукой до его лица, дернулась, и лицо ее перекосилось. — Гад! Скотина! Перед тобой не враг, дегенерат! Перед тобой женщина, которой нужна помощь.
— Уже враг, — сказал Георгий. — Посмотри на свое запястье, Светик. Не я ведь тебя клеймил. Правда в том…
— Кому нужна твоя правда! Мне никогда не нужна была никакая твоя правда! Дебил! Если мне что-нибудь и нужно было, так это ты, недоумок!
— Настолько нужен, чтобы пойти к кровососам? Чтобы стрелять в меня?
— Да, настолько!
— И что это дает?
— Пошел к черту, скотина!
Георгий молча встал и пошел в прихожую.
— Геша, — окликнула она его. Он обернулся через плечо. — Пристрели меня.
— Извини, мы не признаем эвтаназию. Прощай, Светик. Боже, как мерзко!..
— А месть признаете? Ты ведь мстишь мне!
— Если бы! — вздохнул Георгий. — Ты сама себе отомстила. Я обезвредил тебя. Ты человек, хоть и слуга вампиров. Я не должен тебя сейчас убивать.
— А милосердие? — ее тело сотрясали судороги. По лицу текли слезы.
— Это тоже не пройдет, — сказал он. — Нельзя создавать прецедент. Никакой пощады людям-предателям. Ни в каком виде. Понимаешь, ни в каком. Такие дела. Боже, как все мерзко, как все… Господи, смилуйся!..
Он прикрыл за собой дверь квартиры, спустился на лифте, вышел из подъезда, пикнул сигнализацией своей «Хонды», бросил сумку в багажник, сел за руль и завел двигатель. Тренькнул мобильник. Пришло SMS. Георгий достал мобильник и прочел сообщение: «Всем. Максимальная осторожность. При первой возможности враг внедряет кротов. Особое внимание к родственникам и близким. Удачи.»
— Главное вовремя! — фыркнул Георгий, включил ближний свет и выехал с парковки.
Через два часа он припарковался в переулке около клуба, в котором был днем, достал мобильник и отбил SMS: «Я 137. Заступил на дежурство.» Впереди были тяжелые сутки.
Малоярославец, 2007 г.