---
Грот
Всё началось с трансформаторной будки. Кыш сказал:
– Не залезешь, зассышь! – Он всегда подначивал Кощея, брал его на «слабо́», хотя, кажется, сам был бо́льшим ссыкуном.
– Да не хер делать, – сказал Кощей и сплюнул через щель в передних зубах. Так смачно плеваться, как Кощей никто не умел.
Трансформаторная будка в бывшей усадьбе князей Прозоровских когда-то была гротом. «Постройка конца восемнадцатого века. В модном тогда египетском стиле», – пояснила директриса школы на обзорной экскурсии. Со стороны сооружение напоминало жабью голову с разинутой пастью и фасеточными глазами. «Рот» – нижняя часть полукруглой арки грота – закрывался металлическими воротами и был перечёркнут огненной стрелой на жёлтом фоне. «Глаза», забранные решётками, равнодушно взирали на заросший камышом и осотом искусственный пруд. К боковым стенам из красного позеленелого кирпича крепились «уши» – изоляторы. Через них тянулись провода, ведущие в центральную усадьбу, переоборудованную под учебный корпус, и во флигель, где жили мы.
Закрытая частная школа… Я и не подозревал о существовании таких до тех пор, пока отец однажды не сказал мне:
– Слушай, Игорёха, ты взрослый парень. Я заколебался пахать за всех, тащить твою чокнутую мать, да ещё следить сделал ты уроки или опять забил. Короче, есть подходящий вариант. Здесь, недалеко. Дисциплина, питание. Два языка. Все дела. Почти как в Англии. Рекомендации самые хорошие, я проверил. Поживёшь там, пока я разберусь с матерью. А на каникулы я тебя заберу.
С моим отцом не поспоришь. У него в запасе всегда есть пара железных аргументов навроде «Не грей мне голову» или «Умных – как собак нерезаных». Мама, если когда-то и пыталась возражать, то теперь сдалась окончательно. Я жалел её. Последние пару лет всё, на что она была способна – это заглотить горсть таблеток и завалиться там, где мозг перешёл в состояние сна. Время от времени, правда, ей всё же удавалось достать отца до печени. Взять хоть эти её походы «на волю». Вот она лежит, как обычно, где-нибудь в шезлонге на террасе. Ты вроде уверен, что она здесь, со своим привычным стаканом джин-тоника в руках, хоба, а её уже нет. «Опять от колышка отвязалась», – сатанеет отец. И начинается беготня, звонки… Если отец не мог ехать сам, отправлял на поиски своего компаньона дядь Мишу. Откуда её только не вытаскивали! Из каких-то мрачных подземелий с бомжами, из казино, салона красоты или бутика, где она, обслужившись на кругленькую сумму, вдруг заявляла, что денег нет… Я был уверен, что отец рано или поздно пристроит мать в какую-нибудь богадельню. Но начал он с меня…
Мы стоим возле грота. Жабья пасть заперта намертво. Мы – это я – Игорь Завадский, Костик Соловьёв по прозвищу Кощей и Кыш – Серёга Кыштымов. Родители Кощея разошлись и разъехались. Отец в Израиль, мать – в Америку, пристраивать «золото партии». Кыш вообще безотцовщина. Его мать недавно родила Серёге братика. Братик орал день и ночь. Однажды Кыш накрыл ребёнка подушкой. Хорошо мать вовремя удивилась тому, что внезапно стало тихо… Третий месяц мы трое держимся вместе. Скоро Новый год, в большом зале усадьбы поставили ёлку, и мы придумали отрубить электричество, когда все заорут как придурки: «Ёлочка, зажгись».
– Давай, – сказал Кыш, и Кощей полез, цепляясь за щербины в кирпиче. Разумеется, сорвался, не добравшись и до середины.
– Лестница нужна, – засасывая сбитый палец, пробурчал Кощей. – Хотя постой! Давай, залезай на спину! Я видел по телеку, как спецназовцы друг другу на плечи встают, когда преграду штурмуют.
Выдержать худосочного Кыша – нефиг делать, даже я смог бы, а Кощей – парень крупный и крепкий. Чуть присогнулся и упёрся руками в стену. Кыш полез сначала коленями, потом встал во весь рост и только что не засунул свой острый нос под нижнюю планку решётки.
– Ну что там, – не выдержав, спросил я.
– Ни черта не видно, – ответил Кыш.
– Возьми, – я протянул ему монтировку, стащенную из машины отца.
Два дня назад он приехал, как и обещал. На новом гелеке. Кыш с Кощеем обзавидовались. Увидев отца за рулём, я запрыгал, как дурак. Закинул вещи на заднее сиденье и забрался сам. Рядом с отцом сидела какая-то красивая шмара. «Познакомься, это Инна, – сказал отец, – маму я отправил в санаторий. Надолго». Потом добавил, что не сможет забрать меня, уезжает в командировку. Ещё что-то насчёт весёлого Нового года в компании друзей. Дескать, так мне будет лучше. Дальше я не слушал. Из-под сиденья торчала монтировка. Я просто положил её в сумку с вещами и вышел из машины.
Кыш просунул раздвоенный конец под крепление решётки и поднажал.
– Ты... давай там полегче, – ругнулся Кощей. Понятное дело, на Кыше жёсткие ботинки.
– Тихо вы! Вроде свет мигнул... – Кыш наверху насторожился и замер.
Застыл и я. В ушах билось сердце. Кощей скрипнул снегом, переступая с ноги на ногу. Ветер гулял в голых ветвях. Где-то над нами ворона прокаркала вечерню.
– Ну что там?
– Там кто-то есть, – прошептал сверху Кыш.
– Ладно тебе! Ссышь, так и скажи!
– Да тихо ты! – Кыш приложил ухо к решётке. – Как будто двое говорят... Или больше... Воют... Или поют... Или молятся...
Внезапно что-то сильно загремело внутри, словно на каменный пол уронили кочергу.
– Вот чёрт, я упустил монтировку! – Кыш спрыгнул и отбежал к кустам.
– Стой, ты куда? – Кощей распрямился и покачал корпусом, разминая спину.
– Да это ветер, наверное, воет там под потолком, – вставил я свои пять копеек предположений.
– Да ну его нафиг! – сказал Кыш, – охота была тащиться на ночь глядя. Завтра стащим ключ и придём.
Массивный, с полкило весом, местами позеленевший ключ с огромными как башни средневекового замка пиками бородки и фигурной головкой размером с кулачок младенца, хранился у директрисы – высохшей словно старая вобла биологички Вилды Францевны Бриссен. Казалось, стукни её меж торчащих горбами лопаток – и посыпется соль. Или перхоть. А может тот белый налёт с запахом старой пудры, что всегда лежал у неё на плечах, это пыль веков? Поговаривали, что Вилда – внучатая племянница фабриканта Рибенека, последняя законная владелица усадьбы, раньше работала здесь смотрителем. Поэтому её не попёрли, когда всё начало разваливаться и усадьбу выиграл на аукционе какой-то хмырь. А ещё говорили, что только Вилда знает, где запрятаны сокровища, которые князь Серебряный привёз из Золотой орды.
Каждый, кто хоть раз оказывался в кабинете директрисы, видел этот ключ, висящий справа от двери, водружённый туда как артефакт в этнографический музей. Время от времени наш дворник, по совместительству электрик и завхоз Саббах Сабанчин заходил в кабинет, сняв с плешивой головы берет. Вилда Францевна поднимала глаза от книг или тетрадей, смотрела поверх очков как бы не узнавая вошедшего. Сабанчин показывал толстым заскорузлым пальцем на ключ, Бриссен кивала в ответ. Только после этого Саббах аккуратно снимал ключ со стены и шёл в трансформаторную будку.
Подойдя вплотную к замку, он оглядывался, как будто проверяя, не следит ли кто за ним, потом вставлял в замочную скважину ключ и три раза поворачивал его против часовой стрелки. Войдя внутрь, громила немедленно закрывал за собой дверь. Сколько мы ни старались разглядеть, что там, за этой дверью, ничего не получалось. Своим огромным нелепым телом с мясистыми плечами, широкими бёдрами, толстыми руками Сабанчин закрывал весь обзор. Иногда, когда снега было особенно много, прежде, чем скрыться в трансформаторной будке, Саббах тщательно расчищал перед ней снег.
Всю мужскую работу в школе делал именно он – прибить гвоздь, починить шпингалет на окне, повесить портрет или картину. Кто был этот глуховатый и потому немногословный гигант с апокалиптическим именем и уродливой внешностью? Татарин? Вайнах? Большая приплюснутая голова с выпирающими надбровными дугами, бледная с оливковым оттенком бугристая кожа… Когда он приближался, мальчишки смирели и опускали глаза. Казалось, вот сейчас он протянет длиннющую руку, поднимет за шкирбан к своим подслеповатым глазам и засунет как мошку в огромный беззубый рот с белёсыми дёснами. Хоп… и нет тебя. Никто и не хватится…
Украсть ключ со стены директорского кабинета представлялось нам с Кощеем плохой затеей. Вилда, кажется, жила на своём рабочем месте. Выходила, разве только на урок. Но тогда запирала дверь на другой ключ, который носила на поясе.
– Да не фиг делать! – строил новый план Кыш. – Вы с Кощеем зайдёте и отвлечёте её какой-нибудь болтовнёй, а я загляну, словно ищу кого-то, и подрежу ключ потихоньку. Главное – найти хоть чуть-чуть похожий, чтоб заместо него повесить и не сразу заметили. Придумал! Надо из проволоки скрутить!
Голова у Кыша на всякие пакости работала чётко, как часы на Спасской башне. Уже к ночи он притащил в комнату кусок стащенной откуда-то медной проволоки. Мы плотно накрутили её на карандаш и по памяти навертели головку. Получилось не очень, но издалека могло сойти. Надежда была на плохое зрение старухи-директрисы.
На большой перемене мы с Кощеем завалились без стука в директорский кабинет и разыграли сценку научного спора между прилежными учениками. Кощей тыкал в учебник биологии на картинку с оживлением лягушачьей лапки и пытался доказать, что она сокращается от внутреннего электричества. А я блистал эрудицией и почём зря поминал Луиджи Гальвани.
– Вилда Францевна, рассудите нас, – с ангельским выражением лица попросил Кощей. Он, кажется, уже понимал, как понравиться женщине.
– Подойдите сюда, мальчики! – С улыбкой ответила старуха. Похоже, она купилась.
Толкая друг друга локтями, мы подошли к директорскому столу. Кощей постарался перекрыть плечами обзор. Я тоже мельтешил рядом, изображая крайнюю заинтересованность. Никто не заметил, как сзади открылась дверь и Кыш ловко подменил ключ. Впрочем, я почти не слышал даже то, что говорила Бриссен рядом со мной, так колотилось моё сердце. Казалось, оно сейчас вырвется, и как теннисный мяч поскачет прямо по высокому дубовому столу. Помню только, что Вилда пообещала нам в ближайшее время показать, как всё работает.
– Благодарю вас, мадам, – Кощей изобразил из себя корнета Оболенского и чуть ли не щёлкнул каблуками.
– Я мадемуазель, мой мальчик, – кокетливо улыбнулась старуха, – но это неважно. Мне очень приятно, что вы искренне интересуетесь наукой, дети. В наше время это такая редкость.
Так же подталкивая друг друга локтями, мы удалились. У двери я украдкой взглянул на ключ. Подделка выглядела ужасно. «Если мы не спалимся – это будет настоящее чудо», – подумал я.
Едва дождавшись конца уроков, мы рванули за флигель, к трансформаторной будке. Кыш достал ключ, вставил его в замочную скважину и повернул три раза против часовой стрелки. Гром не грянул, и земля не разверзлась у нас под ногами. Перед нами открылось просторное высокое оштукатуренное помещение с округлыми сводами. Поддерживали его четыре колонны, похожие на идолов с острова Пасхи, только с жабьими головами. На потолке, сквозь побелку просвечивал странный рисунок – крылатое яйцо парило над волнами острым концом вниз. Со стороны тупого конца виднелся лучистый треугольник с глазом посередине. Выщербленный каменный пол ещё сохранял узор – что-то вроде восьмиконечной звезды. В центре возвышался круглый каменный помост, высотой чуть выше колена. Мне сразу вспомнился Круглый стол короля Артура, про который сто лет назад мне читала мама. Повсюду стояли металлические шкафы, набитые электрооборудованием. Всё это было опутано проводами, гудело и работало.
– Ну и кто здесь выл? – Спросил у Кыша Кощей.
– Не знаю, мне показалось…
– Показалось ему. Ссыкло! – Сказал Кощей и длинно сплюнул в сторону каменного стола. – Где-то тут должен быть рубильник. И кстати, где монтировка?
Кощей вошёл в грот и двинулся вдоль стены против часовой стрелки. Мы с Кышем стояли у входа. Кыш гукнул, эхо ответило ему. Кыш хлопнул в ладоши. Гул в помещении усилился и перешёл на какую-то высокую звенящую ноту, от которой заложило уши. Колонны вспыхнули, две красные электрические дуги крест-накрест пересекли пространство над каменным столом.
– Кощей! Назад! – Закричал я.
Кощей резко обернулся, выгнулся, лицо его исказилось, он непроизвольно схватился за металлический шкаф, оцепенел и вспыхнул факелом. Всё вокруг озарилось мертвенно-белым светом, по коже, словно живые муравьи, побежали искры. Волосы на моей голове встали дыбом, зубы ощутили вибрацию. Каменный стол приподнялся, из-под него ударил вверх столб яркого, ослепляющего света.
Белое сияние стёрло вокруг все предметы и сфокусировало моё зрение на стоя́щей у входа деревянной лопате для уборки снега. Позднее я не смог объяснить мгновенную вспышку знания, что поражённого током нужно спасать именно при помощи деревянной палки. Никто никогда не говорил мне об этом. Словно в замедленной съёмке, еле переставляя ноги, я взял лопату, зацепил краем ковша воротник куртки Кощея и вытянул его наружу. Куртка на нем еще тлела. Я сорвал с себя пальто и прижал его плотнее. Вдруг Костя забился под толстой тканью. Мне показалось, что он задыхается. Я сдернул пальто. Выглядел Костя ужасно. Руки до локтя почернели, рукава его куртки дымились и тлели. Стиснутые зубы перекусили язык, он болтался на какой-то жилке и свисал на подбородок. Опалённые волосы пеплом облепили голову и лицо. И этот запах! Палёной кожи и волос…
Я растерялся, не зная, что дальше делать, а потом увидел, как со стороны усадьбы мчится Саббах. Бег его не походил на человечий. Скорее это были прыжки гигантской лягушки. Он отталкивался мощными ногами, приземлялся на руки, подтягивал ноги и вновь отталкивался ими. Рядом бежала Вилда. Нет, она не перебирала ногами, как делают старушки. Подол её длинной юбки словно летел над сугробами. Седые волосы развевались по ветру, глаза были черны, рот словно провалился внутрь. Это был полёт валькирии.
Вилда приземлилась рядом с Кощеем, наклонилась над ним, цепкими пальцами раздвинула зубы, резким движением оторвала жилку, на которой висел откушенный язык, и спрятала его в карман. Меня вырвало в снег. В гигантском прыжке, едва не задев мою голову ногами, пролетело тело Саббаха. Оказавшись у входа в грот, он встал во весь рост и вошёл внутрь. Последнее, что я запомнил, теряя сознание – Вилда впилась в окровавленный рот Кощея, вдувая в него воздух.
***
Очнулся от того, что кто-то осторожно тряс меня за плечо. Над моей кроватью склонился коротко стриженный, молодой мужчина в тёмных брюках и муаровой рубашке с блеском. В расстёгнутом вороте виднелась цепь, толщиной с молнию на джинсах и такого же ярко-жёлтого цвета.
– Ну привет, электрик! Очнулся? Как самочувствие? – Он подмигнул и улыбнулся, задавая тон разговора. – Меня зовут Даниил Альбертович Строгов. Можно просто Данила. Я дознаватель. Разбираюсь тут, что произошло. Готов отвечать?
– Да.
– Говори.
– Кажется, нас ударило током.
– Это понятно. А как вы проникли в грот?
– Открыли дверь ключом.
– Где вы его взяли? – Строгов стал серьёзен и приблизился ко мне вплотную. – Предупреждаю, я уже переговорил с твоим сообщником, он мне всё рассказал. Но я должен сверить ваши показания.
В комнату стремительно вошла Вилда Францевна.
– Что здесь происходит?
Строгов встал и отошёл к окну. Он был широк в плечах, двигался в раскачку, словно борец на помосте. Я видел таких парней. Весёлых и рискованных. Они иногда приезжали к отцу. Их разговоры были малопонятными и от этого казались опасными.
– Ничего особенного, – ответил Вилде дознаватель. – Мне необходимо опросить Игоря. Таков порядок.
– Я надеюсь, вам известно, что опрос несовершеннолетнего проводится только в присутствии родителей или опекунов.
– Конечно, известно. Мы связались с его отцом. Он отдыхает на Мальдивах. Узнав, что с Игорем всё в порядке, он решил не прерывать отпуск. Кроме того, господин Завадский сообщил мне, что выдал вам, Вилда Францевна, доверенность на представление интересов сына при взаимодействии с государственными и правоохранительными органами? В вашей школе так заведено, не так ли? Желаете присутствовать при опросе?
Вилда, едва сдерживаясь, кивнула.
– Отлично! Продолжим. Итак, Игорь, вы вошли в помещение, что вы увидели?
Я не мог продолжать, мне важно было знать, жив ли Кощей.
– Что с Кощеем?
– С Константином Соловьёвым? Он будет жить. – Строгов помолчал. – Правда останется инвалидом. Ему отняли руки.
Я отвернулся к стене и заплакал.
– Это ещё не всё, – продолжил он с нажимом, – Константин почти ничего не видит, плохо слышит, не может говорить и никогда не будет иметь детей.
– Прекратите немедленно! – Строго произнесла Вилда Францевна. – Это непедагогично! Разве вы не видите, что ребёнок в стрессе.
– Вижу, – спокойно с ехидцей ответил Строгов, – вижу, что этот парень уже далеко не ребёнок. Кроме того, вижу, что он готов что-то рассказать, но вы ему мешаете. Вы, Вилда Францевна, лицо заинтересованное. Не сегодня завтра вам предъявят обвинение в предоставлении услуг, не отвечающих требованиям безопасности. Статья двести тридцать восемь УК. Ввиду вашего преклонного возраста вас, скорее всего, не посадят, но отстранение от должности, гарантировано.
Вилда замолчала. Дознаватель снова уселся у моей кровати.
– Ладно, дружище, извини, что расстроил тебя. Мне рассказали, что ты вёл себя как герой. Держись. Жизнь такая штука… сложная, короче. Давай, приходи в себя. Я загляну позже.
С этими словами он направился к двери, а Вилда сказала:
– Отдыхайте, Игорь. Я попрошу медсестру принести обед сюда.
Они ушли, а я остался лежать. Я надеялся, что всё это мне приснилось. Но память была неумолима. Я вспомнил всё в деталях. Как Саббах взвалил меня на плечо и понёс в санчасть. Как у крыльца усадьбы стояла скорая. Как Сабанчин положил меня на кровать, а медсестра помогла раздеться. Доктор осмотрел меня, измерил давление, велел сделать укол и сказал, что нужно спать. Впрочем, я и сам едва держал голову. Шаг за шагом я мысленно прошёл весь путь к трансформаторной будке. Каждое мгновение, каждый вздох, каждое движение. Своё, Кощея, Кыша… Я нашёл объяснение всему, кроме одного… Что-то было под каменным столом грота. Что-то, чему не было объяснения. Какая-то сила сродни вулканической. И мы активировали её…
Нужно было встретиться с Кышем. Узнать, что он видел, что рассказал Строгову. Я встал, пошатываясь, и начал ходить по комнате. Кажется, Кыша уже не было, когда меня и Кощея уносили от будки… Куда он делся? Если он успел слиться, я не должен с ним встречаться, чтобы не втянуть в эту историю ещё и его. Но как тогда сверить свои ощущения. И отец… На Мальдивах…
В комнату вошла медсестра, поставила поднос с едой, потрепала меня по голове, измерила давление и сказала, что завтра разрешит уйти в общий флигель. Я съел почти холодный обед и снова залёг под одеяло.
На следующий день мне отдали одежду и разрешили пойти к себе в комнату. Из четырёх кроватей три были свободными. Это и не удивительно, все разъехались на каникулы. Здесь у окна место Кощея… Мозг отказывался думать, что теперь будет с ним. Кровать Кыша заправлена, тумбочка пуста. Кыша словно никогда не существовало. Узнать у Вилды, где он – значит – подставить его. А больше спросить не у кого. Я пошёл бродить по парку.
Ноги сами привели на тропинку к гроту. Снег засы́пал всё вокруг. Видно было, что Саббах не брался за лопату как минимум пару дней. В тишине слышался ровный гул трансформаторов, да вороны делили что-то у пруда. Неожиданно я почувствовал чьё-то присутствие за спиной, резко обернулся и чуть не снёс с ног Вилду. Я совершенно не слышал, как она подошла.
– Как вы себя чувствуете, Игорь? – спросила директриса.
– Спасибо, хорошо.
– Правильно сделали, что вышли прогуляться. Кстати, с Новым годом. Сегодня второе января.
– Я проспал Новый год…
– Праздник пришлось отменить. Вы не рады? Вы ведь именно этого и добивались?
Хотелось кричать, но к горлу подкатил ком. Всё, что я смог – это выдавить:
– Я не думал, что всё так получится… Простите меня.
– А вы бы хотели вернуть всё назад? – спросила Вилда, взяла меня руками за лицо и заглянула в глаза.
Я вдруг увидел усадьбу с высота птичьего полета. Крышу учебного корпуса, парк с черными деревьями в кружении снежинок и две маленькие фигурки на снегу – себя и Вилду…
– Это невозможно, – прошептал я.
– Нет ничего невозможного, – ответила Вилда, повернулась и пошла к школе, – пойдёмте, я кое-что подготовила для вас.
Мы поднялись на второй этаж, в биологическую лабораторию. На столе в стеклянной банке сидела довольно крупная живая лягушка. Вилда достала её, крепко ухватила левой рукой за тело, большим пальцем нагнула лягушачью голову вперёд, под затылком явственно обозначилась впадина. Бриссен резко воткнула туда длинную иглу и несколько раз повернула её. Лягушка судорожно задёргала лапами, но быстро затихла. Я оторопел.
– Убивать надо быстро, мой мальчик, – сказала Вилда и взялась за ножницы.
Сначала отрезала голову, потом распорола брюшко, вычистила кишки, срезала лишнюю кожу. Полутрупик подвесила на специальную стойку с медным крючком.
– Мессир Гальвани убил много лягушек, чтобы научиться оживлять электричеством. Смотрите, Игорь, у нас получился нервно-мышечный препарат, состоящий из нижней части позвоночника и соединённых с ним лапок. Это, – она указала пинцетом на торчащие из розового мяса тонкие белёсые нити, – нервные корешки. Они идут с двух сторон вдоль копчика и образуют на бедре седалищные нервы. Сейчас я подведу под оба пучка пластинку гальванического пинцета. А вы возьмёте другую пластину и прикоснётесь к мышцам лапки. Вот видите – они сокращаются!
Я как зачарованный делал всё, что она мне говорила. Кажется, вели она сейчас засунуть пальцы в розетку, я бы сделал это не задумываясь. Внезапно Вилда как будто выбила у меня из-под ног табурет:
– Я знаю, что у вас был третий сообщник. Назовите его имя!
– Не было третьего.
– Нет был. Это он похитил ключ со стены в моём кабинете. – Вилда положила пинцет и уставилась на меня. – Хорошо, сменим тему. Что вы хотели найти в трансформаторной будке? Вы шпионили?
– Мы просто хотели отключить свет.
– Кто вас надоумил туда пробраться?
– Никто. Мы сами.
– Что ты запомнил из увиденного?
– Ничего. Я ничего не запомнил!
Я стоял, сжимая в руках пластину. Лягушачьи ноги повисли безжизненно. Мне бы уйти, но я не мог. Я чувствовал, Вилда вот-вот объяснит то, что я увидел в гроте. Внезапно дверь в лабораторию распахнулась и вошёл Строгов.
– О! Вот вы где! Я вижу Игорь в полном порядке и даже ассистирует вам, Вилда Францевна! У меня ордер на осмотр трансформаторной будки. Понятые внизу.
Строгов протянул старухе листок бумаги. Рука его оказалась над столом с лягушачьими лапками, и я с ужасом увидел, что они лихорадочно сокращаются. Лягушка словно плясала под рукой дознавателя. Он заметил свою ошибку и отдёрнул руку. Но было поздно. Вилда усмехнулась.
– Кажется, мой индикатор сработал, – сказала она, – Теперь мы точно понимаем, что именно вас интересует, господин Строгов… Даниил… Ваше разрешение – липовая бумажка!
Листок вспыхнул в руках дознавателя, мгновенно сгорел и осыпался пеплом. Строгов с досадой отряхнул руки.
– Хватит фокусов, Вилда Францевна! Вы проиграли! Где ваш фамильяр? Пусть откроет грот.
– Я не знаю, где Саббах Сабанчин. Как вы понимаете, в школе теперь каникулы, и многие из работников ушли в отпуск. А больше ни у кого нет допуска к электротехническим работам.
– Перестаньте ломать комедию! Вы отправили его с донесением?! – Строгов был вне себя.
– Если угодно, вы можете попытаться взломать вход, но предупреждаю, в этом случае сюда явится… – Вилда быстро взглянула на меня, стоящего столбом, – аварийная бригада, коммунальные службы и специалисты-электрики.
Строгов заскрипел зубами, резко развернулся и вышел, так сильно шарахнув дверью, что косяк выскочил из пазов и вся входная коробка рухнула со страшным грохотом. Вилда захохотала, и её смех раскидистым эхом покатился вслед Строгову по пустым школьным коридорам.
– Ты испугался, мой мальчик? – Повернулась ко мне Бриссен, как только эхо затихло.
Испугался?! Да я чуть не наделал в штаны, увидев эту картину!
– Не бойся, – продолжила Вилда, – пока ты со мной, ничего страшного не произойдёт. Завтра я еду за Константином. Врачи сделали, что могли. Теперь только уход и восстановление. К сожалению, с его родителями мне связаться не удалось. Поэтому я решила привезти Костю сюда. Мы поселим его в санчасть, думаю, сможем обеспечить необходимую заботу. Это лучше, чем отправить в дом для инвалидов. Хочешь поехать со мной? Твоя поддержка будет важна для него.
***
Назавтра мы забирали Костю. Пока Вилда ходила по кабинетам и оформляла документы, я сидел в её стареньком Рено, думая, как мне поступить и что сказать, когда увижу Кощея. Но всё получилось само собой. Вилда вышла и придержала дверь. Кощей появился следом. Он был похож на египетскую мумию – лицо и голова перебинтованы. Сверху натянута вязаная шапка. Рукава куртки пусты примерно до середины. Вилда указала Косте на меня, он повернулся и раскрыл объятья. Я не мог сдержаться и заплакал. Мы крепко обнялись и стояли так несколько минут.
– Молодые люди, садитесь, Константину нельзя переохлаждаться. – Сказала Вилда и завела мотор.
В этот вечер я долго не мог уснуть, представлял, как всё будет. Как я заработаю Кощею на протезы, как научу его снова радоваться жизни. Кажется, для меня начиналась новая жизнь. Впервые со мной рядом оказалось существо, которому я был по-настоящему нужен.
Каникулы продолжались. Костя быстро восстанавливался. Целыми днями мы были вместе – гуляли в парке, обедали, сидели в библиотеке. Вилда поручила нам разобрать самый дальний шкаф. Первая же книга, на которую мы наткнулись, оказалась пантеоном египетских богов. Один из них был вылитый Саббах. Под картинкой человека с лягушачьей головой значилось «Богъ мрака Кукъ (тотъ, кто прѣдшествуетъ свѣту)».
Кажется, на третий день, когда Костя ушёл на перевязку, я наткнулся на книгу с таким же яйцом на обложке, что и на потолке в гроте. Это был старинный гримуар под названием «Древний и изначальный устав Мемфиса-Мицраима». Читался он с большим трудом. Дореформенная орфография со всеми этими Ѣ, Ѳ, Ѵ, I, ъ, очень затрудняла понимание. Значения половины слов я вовсе не знал. Однако картинки с описанием различных мистерий и посвящений увлекли меня. Я забыл о времени.
Внезапно из-за стеллажа вышел Строгов.
– Просвещаешься, электрик? – Со своей всегдашней ехидной улыбкой спросил он. – Вилда уже повысила тебе градус? Назначила Подмастерьем? Давай, давай, ещё каких-нибудь девяносто лет, и ты Великий магистр Ордена болотной лягушки.
Он рассмеялся. Мне же было не до смеха. Он пугал меня своими горящими глазами.
– Ты мне нравишься, герой-электрик, я не хочу отправлять тебя в колонию для несовершеннолетних, только поэтому всё ещё вожусь с тобой. Даю тебе последний шанс. Расскажи, что вы делали, чтобы запустить адскую машинку.
– Ну… Мы открыли дверь ключом…
– Это ты уже говорил. Где вы его взяли?
– Стащили у Вилды Францевны. Ну, короче, мы вошли… Точнее, вошёл Кощей…
– Та-а-ак…
«Хренак, – подумал я, – если Кыш рассказал ему всё, то какого чёрта он ко мне пристал? Нет, тут что-то не так».
– Ну! Говори! Что замолчал?!
Хлопнула дверь, кто-то вошёл в библиотеку.
– Игорь, – раздался голос Вильды, – вы здесь?
Я хотел отозваться, но Строгов зажал мне рот. Я бился как муха в паучьих лапах. Ещё минута и он придушил бы меня.
– Игорь? – Вилда стояла передо мной и принюхивалась. Строгова нигде не было. – Здесь пахнет серой. Почему вы не отзывались?
Она подняла с пола гримуар, полистала и поставила на полку.
– Пойдёмте, Игорь, повара сказали, что вы не выходили к ужину. Вам нужно хорошо питаться. Кажется, в ближайшее время вам понадобится много сил.
***
Каникулы подходили к концу, в школу начали стягиваться ученики. Большинство делало вид, что ничего не произошло, когда мы с Кощеем входили в столовую, тактично отворачивались, когда я кормил его с ложки или помогал одеться.
В последний вечер я стоял у окна в нашей комнате на втором этаже и смотрел, как родители привозят детей в школу после каникул. Мамы обнимали, отцы шутили и подбадривали… Неожиданно я увидел Кыша. Он подавал мне какие-то знаки. Я быстро оделся и выбежал наружу. Однако ни во дворе, ни под окнами Кыша не было. Только я решил, что мне примерещилось, как заметил его тщедушную фигурку на дорожке, ведущей в парк. Я двинул за ним. Было уже довольно темно, его серое пальто едва различалось между деревьями. «Наверное не хочет, чтобы нас видели вместе, – подумал я, – ищет укромное местечко, где переговорить». Я почти бежал, но расстояние между нами неуклонно росло. Что за чертовщина! Внезапно кто-то схватил меня за рукав. Это был Строгов.
– Так-так-так… Решил свалить по-тихому? – Ехидно спросил он.
Я не нашел, что скзать, просто дрожал от страха. Если бы он захотел, то мог придушить меня как цыплёнка. Никто не услышал бы нас.
– Слушай сюда, – сквозь зубы проговорил Строгов, – Завтра, во время линейки по поводу открытия новой четверти, ты зайдёшь к Вилде, возьмёшь ключ и принесёшь его к гроту. Я буду ждать тебя там. Понял?
Я что-то промычал, но Строгов уже не слушал. Он увидел что-то позади меня. Что-то опасное. Да я и сам почувствовал приближение чего-то угрожающего. Знаете, вы всегда угадаете, что на вас летит локомотив, даже если стоите спиной. Я обернулся. Это был Сабанчин. Он мчался прыжками, так же, как и в тот день, когда Кощея ударило током. Саббах был ужасен! Строгов отпрянул, развернул за спиной огромные кожистые кобальтовые в муаровых искрах крылья, и взлетел, чудом увернувшись от атаки. Сабанчин выкинул вслед длинный липкий язык, но промахнулся и погрозил кулаком в чёрное небо.
Ещё мгновение и я упал бы обморок, но Саббах схватил меня под мышку и потащил за собой.
Двигались мы очень быстро и через минуту оказались на тропинке, ведущей к гроту. По пути обогнали троих пацанов, в которых я узнал Кощея, Кыша и себя самого, двумя неделями раньше, когда мы шли на дело. Саббах промчался совсем рядом, но эти трое нас словно не видели, хихикали и подначивали друг друга. Просочившись сквозь закрытую железную дверь, мы оказались внутри грота, прямо перед каменным столом, за которым сидела Вилда. Она жестом пригласила присесть, сняла с одного из трансформаторов кипящий чайник, налила чаю и придвинула мне вазочку с малиновым вареньем.
– Ты, наверное, думаешь, что, чёрт возьми, тут происходит? Я поясню. Мы, я и мой фамильяр, – она кивнула на Саббаха, – защищаем вход в подземелье. Не выпускаем никого оттуда, не впускаем никого туда. Пытаемся соблюсти баланс. Строгов – это Даниэль-законник, один из сонма падших ангелов. Они давно хотят завладеть этим переходом. И если им это удастся, уж поверь мне, извлекут для себя максимум выгоды. Что при этом будет с окружающими их совершенно не волнует. Вы своей попыткой взлома невольно выдали тайное место перехода. Теперь его придётся защищать тщательнее. Но я уже стара и вскоре не смогу сдерживать их натиск. Нам нужны новые, молодые силы. Всё, что произошло здесь, то, как ты себя вёл, показало, что ты прирождённый Воин Равновесия. Ты никого не выдал, спас друга, проявил сострадание. В награду я готова переместить тебя назад в точку развилки, туда, откуда всё пошло наперекосяк. У тебя есть выбор. Ты можешь вернуться и всё забыть. Или остаться в этом срезе реальности и продолжить наше дело.
Я был в растерянности и едва соображал. И хотя события последних дней доказывали, что Вилда говорит правду, я не мог решиться.
– А что с Кощеем? Если мы вернёмся, он станет прежним?
– Конечно.
– И всё забудет?
– Да, в том срезе реальности вы все продолжите жить как ни в чём ни бывало. Но в этом отрезке хронотопа, где мы пребываем сейчас, вернуть ему руки и речь не получится. До конца дней он останется инвалидом. Однако есть и хорошая новость. Нам крупно повезло, что всё произошло в один из немногих пригодных для волшебства отрезков в году. Я могу сделать его твоим фамильяром, надо только назначить Константину новую форму.
– А какие бывают? – Спросил я на всякий случай, боясь сознаться, что ничего не понял.
– Самая распространённая форма – кот. Обычный кот. Коты могут ходить, где им нравится. Люди любят котов. Они не вызывают у них подозрений.
– Я должен подумать… А мы можем спросить самого Кощея?
– Конечно, – Вилда улыбнулась и поманила кого-то. Из тени на свет вышел Констя. – Как ты предпочитаешь жить дальше, мой мальчик, как сейчас, или, может быть, хочешь стать котом?
Кощей закивал.
– Отлично! Ложись сюда.
Вилда убрала чашки со стола. Кощей улёгся на бок и подтянул колени к животу. Вилда достала из кармана язык, подожгла его на ладони, пеплом осыпала Кощея, хлопнула в ладоши и завыла какие-то заклинания. Колонны загорелись ярким светом, электрические дуги стрельнули крест-накрест, и вместо Кощея на столе оказался рыжий мейн-кун. Он потянулся, спрыгнул и потёрся о мои ноги.
– Костян, это ты? – погладил я кота и почувствовал, как заработал его внутренний трансформатор. И тут мне в голову постучала свежая мысль. Впервые за всё это время! – Подождите, а могу я забрать с собой маму?
– Можешь. Но только в качестве ещё одного фамильяра. Я могу сделать её… например, совой.
– Ну хотя бы так, – сказал я, а сам подумал: «Если она будет совой, возможно, перестанет пить».
Вилда опять хлопнула в ладоши и завыла, электродуги стрельнули. Откуда-то сверху мне на плечо слетела сова и пребольно ущипнула за ухо. Я запустил пальцы под пёрышки на её затылке и легонько почесал. Сова тотчас успокоилась и прищурила глаза.
Внезапно из решётчатого окна на каменный пол с грохотом упала монтировка. Я аж подпрыгнул на месте. Кот зашипел и выгнулся дугой. Сова распахнула глазищи и зашипела вслед за котом. Вилда рассмеялась, кивнула Саббаху, тот взял монтировку и подал её мне.
– Ну что, мой мальчик, вот и твой меч. Держи его крепче!
С этими словами Вилда закружилась волчком и взлетела. А я поднял монтировку над головой. Электрические дуги стрельнули и впились в кончик монтировки, как в громоотвод. Огненный заряд пробежал по металлу, стёк на мою руку, пронизал всё тело и ушёл в землю. Я стоял ошарашенный и абсолютно целый. Плечи мои раздались, ноги наполнились силой, сам я как будто стал выше ростом, а в руках был настоящий световой меч, почти такой же, как у джедаев из «Звёздных войн». Вот это да! С таким орудием мне не страшен никакой Даниэль!
– Ну вот и всё, мой мальчик, – устало приземляясь сказала Вилда Францевна. – Пойдём. Тебе надо отдохнуть и набраться сил. Предстоит ещё многому научиться…
Эпилог
Ранним утром 30 декабря трое ребят вышли из флигеля, где располагалось общежитие для учеников частной школы, и пошли по тропинке на урок в центральный корпус. Под высокой старой липой они остановились. Огромный рыжий мёйн-кун перегородил им дорогу. Кот невозмутимо сидел между сугробами и щурился на робкий зимний восход.
– Кыш! – сказал Кыш.
– Кис-кис, ¬– сказал Кощей, – какой красавчик!
Кыш замахал руками, пытаясь отогнать кота. Тот зашипел, затянул боевую кошачью песнь и пошёл на обидчика в атаку. В ответ коротышка достал из-за пазухи огромный ключ и замахнулся. Внезапно с ближайшей ветки камнем спикировала сова, вырвала занесённый ключ и улетела в сторону пруда. Двое ребят, что повыше, кинулись ей вслед, поэтому не видели, как коротышка съёжился, уменьшился, потом ещё уменьшился, превратился в крысу и хотел было юркнуть в щель цоколя главного корпуса. Но не тут-то было! Рыжий охотник схватил крысу и был таков.
Через минуту друзья очнулись, переглянулись и вернулись на тропинку к школе. Их ждал урок биологии, геометрии и французского языка. Последний учебный день в году был коротким. Начинались зимние каникулы.