---
И остался один
Да, это, конечно, мешало. Присутствие посторонних – бесстрастных, худых теней в цилиндрах – мало способствовало концентрации. И все же вопреки всему он позволил им вновь посетить эту сокрытую занавесом часть сцены. Они наблюдали за его тренировками и приготовлениями, затаив снисходительную усмешку, – их техники были совсем иного толка.
На таких встречах обговаривались детали.
– Мы инсценируем вашу смерть, – молвил один из них. Его облик, потусторонний блеск в глазах, а еще слава, черная как сажа, – все наводило на мысль о том, что в смерти для него секретов нет. – А вы сделаете то, что прославит вас на века!!! С нашей помощью сделаете…
– Станете почти бессмертным, – проскрипел второй в тюрбане. – Проживет дольше обычного.
Факиры и маги всех мастей закивали, причем асинхронно. Они стояли полукругом, а в центре полукруга был он, человек в штанах и полосатой майке, готовящийся к очередному выступлению.
– Я согласен! И я исправно выполняю процедуры, которые вы мне прописали. А вообще я спокоен! Кому как не мне это под силу! – человек засмеялся, но немного нервно. – Как и любой живущий на этой планете, я уже проделывал нечто подобное, когда родился. Ужель не смогу повторить?!! Но как много времени пройдет? – спросил он и принялся приседать.
– Придется ждать много лет, пока вы проявитесь и сможете приступить к действу.
– Но все умрут и все изменится!
– Да! Но мы создали особое общество вашего имени, а в срок известим всех. Явившись вновь, вы взойдете на сияющую вершину. И вас встретят рукоплесканием!.. Ваш выход, вам пора…
Вообще многие – историки, да и я сам, – начинают эту историю именно с такого эпизода. Но есть те, у кого она начиналась с выпуска сенсационных новостей из Воронежа. Некоторые точкой отсчета считают безымянное индейское поселение – вигвамы, лошади, туман, и от костров тянутся струи дыма. Для горстки людей она началась в скромном воронежском отеле.
Ну а для Гриши Хряпова – в тот момент, когда дед подарил ему набор очень заниматель-ных солдатиков…
Отель «Лебединая песня» – небольшое здание в два этажа и не пользуется большой популярностью. Но те люди, которым в нем довелось побывать, предпочитают его всем остальным. Мягкие уютные комнаты, никакой суеты, а когда вы переступаете порог, широкой улыбкой и чашкой дымящегося кофе вас встречает сам хозяин «Песни» Гриша Хряпов. Жизнерадостный мужчина лет сорока, упитанный, с пухлыми щечками, розовый такой, – похожий на поросенка Порки. Он примет у вас документы, запишет в журнал, выдаст ключи, – все это на фоне приятной беседы.
Чета Демидовых сегодня вернулись поздно, веселые и пьяные. Дверь отеля с табличкой «закрыто» открылась и запустила их внутрь. Пожелав спокойной ночи, сонный и розовый Хряпов отправился досыпать к себе в конторку.
В три часа ночи в «Лебединой песне» светилось только несколько окон. Казалось, все спят, но этой ночью жизнь в отеле буквально кипела!
Скинув одежду, Демидов сразу рухнул в кровать и захрапел, а Таня направилась в ванную. Приняв душ, почистив зубы, она вернулась в комнату и обнаружила мужа мертвым.
Белая простыня успела изменить цвет, и он лежал в красном, с разорванным горлом. Ря-дом на подушке скалилась голова медведя, – ранее она висела в гостиной первого этажа.
С криками Таня выскочила в коридор и забарабанила в двери соседних комнат. Никто не отозвался.
Она помчалась вниз. Хряпов сидел за стойкой, уткнувшись лицом в журнал, но всем своим видом и вытекшей кровью производил впечатление мертвеца. Входная дверь отеля оказалась закрытой, а телефон на тумбе был разбит. Таня побежала обратно наверх, искать мобильник.
Ее вопли и призывы о помощи тонули в мертвой тишине. Все постояльцы спали вечным сном. Отель пронизала сеть потайных коридоров, и смерть приходила из них. Сейчас смерть, прихватив топор, подымалась следом за женщиной. Таня зашла в комнату и, стараясь не смотреть на медвежью голову, стала искать телефон. Услышав за спиной шум, она обернулась и вскрикнула. В дверях замер окровавленный Хряпов, – поросенок Порки с топором.
– Не моя кровь, чужая, – пояснил он, и, загнав женщину в угол комнаты, оглушил ее обу-хом. Ухватил тело за ноги и стащил вниз, голова – бум-бум – билась о ступеньки. Печь в котельной уже топилась.
Глядя, как полыхает пламя, пожирая тело женщины, Гриша Хряпов довольно улыбнулся. Эпизод с псевдосмертью разыгран на отлично. Лежа внизу за стойкой, он сравнивал себя с маньяком из первой «Пилы», и представлял судью Уоргрейва. Мертвый судья в красной мантии и парике лежит в доме на острове, вокруг которого плещут холодные волны; он жив, ждет своего часа, закрытыми глазами созерцая ослепительное сияние правосудия.
Трое негритят в зверинце оказались,
Одного схватил медведь, и вдвоём остались.
Двое негритят легли на солнцепёке,
Один сгорел — и вот один, несчастный, одинокий.
Девять постояльцев мертвы. Всю ночь Гриша рубил, травил и душил. С некоторыми при-шлось повозиться. Осталось только повесить, и план осуществится!
Как говорил его приятель Жданов: «есть в тебе нечто великое! Ты когда нибудь просла-вишься!» Деятельный и солидный Жданов возник лет пять назад и к Грише буквально привязался.
Хряпов взял с подноса двух негритят, и на нем осталась одна фигурка. А что если прове-рить, подумал Гриша, и разбил об пол фигурки. Полюбовавшись на осколки, он отправился в комнату, где ожидал своей участи связанный постоялец.
«Последний негритенок поглядел устало,
Он пошёл повесился, и никого не стало».
Петля была приготовлена и, пыхтя и отдуваясь, Гриша вздернул его.
Вот и все, подумал он с грустью, когда убрал с подноса последнего негритенка. Фарфоро-вые фигурки сопровождали его всю жизнь, и теперь они покинули Хряпова. С другой стороны: конец поисков, и работы. Он приблизился к вершине, почти взошел на нее и истина скоро засияет перед ним. Час Откровения близок! А пока, чтобы унять сухость в горле, он сходит на кухню и попьет воды. Он догадывался, что увидит, когда вернется…
На седьмой день рожденья дед подарил ему набор фарфоровых негритят, десять штучек на серебряном подносе, заглянув в который можно застать свое отражение. Гриша играл с фигурками, сочиняя про них истории, пока дед не сказал, что про негритят и так придумано немало рассказов. Поведал про роман Агаты Кристи и прочитал знаменитую считалку.
С того хмурого осеннего вечера Гриша стал одержим негритятами. Без конца перечитывал роман, смотрел фильмы, собирал вырезки из газет, – и вот перед ним, уже студентом, забрезжило что-то. Он вышел за грань, коснулся тайны. И эта тайна задала иной вектор поисков. Теперь Гриша общался с магами, совещался с бородатыми оккультистами, часто ездил за границу.
Поднос с фигурками оказался древним артефактом, а сама считалка родилась в период Гражданской войны в США. Она называлась «десять маленьких индейцев», ее сочинил Септимус Виннер, родственник Натаниэля Готорна, на основе индейского фольклора и темных слухов о «десяти» как системе убийств.
Убиваешь – фигурку убираешь. А пустой поднос позволяет коснуться сокровенного.
Фигурки использовались многие годы, разбивались, горели, тонули, – и вопреки всему вновь стоят на серебряном подносе. Некая сила – Бог, Дьявол, индейский Вендиго, кто знает – сила незримо проявляется и восстанавливает систему: возвращает фигурки на место. В этот момент надо заглянуть в серебряный поднос – и тогда увидишь Его.
Увидишь облик настоящего режиссера, метко заметил Гриша. Советский фильм по Агате Кристи начинается с того, что рука в черной перчатке ставит негритят на поднос, и в нем отражается лицо мужчины. Известно, что это режиссер фильма Станислав Говорухин.
Можно увидеть Отражение. Но прежде надо убить десять человек.
По мере того, как Гриша Хряпов собирал информацию, он составлял план, прикидывал.
Занялся бизнесом, со временем открыл скромный отель, и вот в нем остановилось на ночь десять человек. Гриша был готов, и убил их согласно считалке…
Сейчас, выпив воды, он шагал по отелю, чувствуя тошноту и боль. Боль нарастала. Не ду-мал, что будет вот так, подумал он. И зашел в гостиную.
Фарфоровые фигурки парили в воздухе. Одна за другой они прилетали из комнат и угол-ков, где Гриша их оставил, и занимали место на подносе. Один негритенок, вдребезги разбитый, собрался из осколков. Одна фигурка, вторая, третья… Это чудо! Все так и есть, возликовал Гриша.
Сейчас он доберется до столика и заглянет за грань, узрит лицо Бога или Дьявола. Но боль нарастала, и когда ему оставалось пройти метров двадцать, почти свалила с ног. Из носа хлынула кровь. Каждый шаг давался с трудом.
Четыре, пять, шесть фигурок…
Его чувства обострились, и он ощутил присутствие множеств людей. Они замерли вокруг отеля. Было слышно, как направляясь сюда, в небе стрекочут вертолеты. Уши Хряпова уловили людской шепот и дрожь предвкушения. Вокруг собралось очень много людей.
Семь, восемь…
Вытянув руку, Гриша Хряпов полз к столу с негритятами. Сейчас, сейчас, только добраться.
Чьи-то руки подхватили его и повлекли за собой, в противоположном от цели направле-нии, прочь от подноса. На выход, во двор. Все зря, я никогда не узнаю что там, заплакал Гриша.
Его держал Жданов. Мужчина только что пролез в окно, и ему не было дела до фигурок. Он даже не заметил их левитации. Совсем другое занимало его… Давно ходили слухи про уни-кальное шоу. Его как потрясающего и ухватистого антрепренера нашли особые люди, и сделали предложение, от которого отказаться нельзя. Посулили денег, но за такое шоу Жданов взялся бы и бесплатно. В интересах дела лет пять назад он влез в доверие к Грише… Чтобы сейчас вывести его к зрителям.
Распахнув дверь отеля, антрепренер вывел шатающегося Хряпова и отступил на шаг. Перед ними колыхалась разноязыкая толпа и все ждали зрелища, о котором СМИ трубили последние года три. В Воронеж съехались гости со всего мира!
Хряпов упал на колени. Его трясло. Боль сводила с ума, а живот бурчал английской речью. По коже как пузыри ходили бугры, сдувались и надувались. Возникший на спине горб переполз со спины на голову. Кровь полилась из всех щелей и отверстий, и каждая пора его кожи внесла хоть капельку в кровавую лужу на земле.
Толпа замерла.
Спиной хребет Гриши выгнулся триумфальной аркой, и под ней в это мир пришел, по-английски бранясь, человек. На останках Хряпова стоял, поправ законы мироздания, великий Гарри Гудини, сумевший попасть в человека и освободиться из него. Он исполнил лучший свой фокус.
Толпа визжала…