---
Больше всего я боялся, что на старте мне достанутся оранжевые кроссовки. И, увидев в лотерейной коробке синие, глупо улыбнулся. Неужели повезет?
— Вытащил немного счастья? — ткнул меня локтем Дэн.
Я скосил глаза на его коробку — оттуда свисали как раз оранжевые шнурки.
— Не страшно?
— Нет, — он усмехнулся и помотал головой. — Как чувствовал. Поставил хорошие дубли.
Похлопал себя по коленям, демонстрируя толстые, выпирающие из-под компрессионных штанов ортезы.
— Не было проблем на досмотре?
— Не-а. Биомеханические, без электроники. Только стоят дофига.
Я молча кивнул. А что тут скажешь? Дэн может себе позволить дублирующую суставную систему, у его семьи франшиза на десяток миров, и с деньгами более чем норм. А я не могу. Поэтому для меня оранжевый стал бы катастрофой.
«ДЕСЯТЬ МИНУТ ДО СТАРТА», — прогрохотал из динамиков распорядитель трассы, и мимо нас, лихорадочно расстегивая браслет с мониторами H-ритма и V2O, протиснулся какой-то новичок. Им почему-то всегда везет. Самый лучший цвет в лотерее — фиолетовый, запрет на любые трекеры. Просто выкладывайся на сто процентов, и дело с концом. Нет же, суетится, волнуется. «Засунуть бы такого на дорожку лет сто назад, — любит говорить дедуля. — Чтобы в уме круги считал вместо того, чтобы на тысячных долях залипать».
Правда, компании с ним не согласны. Они очень, очень ценят не только тысячные, но и десятитысячные доли. Особенно, если они выиграны у конкурентов.
Я затянул шнурки, забрал у волонтера в фирменной толстовке синий жилет с гидратором, питанием и инъекциями и потрусил к линии старта. Браслет ритмично попискивал, цепляясь к спутникам над трассой. Я на секунду закрыл глаза, освежая в памяти маршрут. Его не зря называли Тропой Мёбиуса. Сложные развязки, развороты, несколько сот метров придется бежать вниз головой, повороты фактически по вертикальным стенам с запретом на активацию магнитных подошв, климатические зоны с плохой погодой и прочие приятные сюрпризы. Для того, у кого нет генетической предрасположенности к спорту, но есть умение превозмогать, подобные трассы — единственный способ заполучить вожделенный контракт. Не все люди умеют терпеть, сжав зубы.
«ПЯТЬ МИНУТ».
Бегунов было совсем немного, около сотни. По семь от каждой компании, если все, получив лоты-ограничения, решились выйти на старт. И ни одного зрителя. Если кто-то и собирался на нас глядеть, то на мониторе с инфографикой это делать удобнее. Не сравнить с любительскими забегами, где на трассу выходят десятки тысяч. И уж тем более куда нам до официальных чемпионатов Звездной системы, где ревут трибуны, надрываются диджеи, призовые доходят до сотни тысяч, а…
Стоп. Хватит мечтать.
«МИНУТА ДО СТАРТА».
Я попрыгал на месте, погладил коленные чашечки, запуская разогрев сухожилий и синтез суставной смазки и, прищурившись, огляделся по сторонам. Последний шанс оценить противников. Девчонка из другой команды расстегивала карманы жилета один за другим и что-то беззвучно шептала. Тоже синий достался, ага. Сюрпризы с питанием на маршруте.
«ДЕСЯТЬ, ДЕВЯТЬ, ВОСЕМЬ, СЕМЬ…»
Я выдохнул и толкнул плечом особо наглого парня, который затеял смену позиции перед самым стартом.
«…ДВА, ОДИН!»
На табло пошел отсчет времени. Я побежал в тренировочном темпе, глядя на спины любителей стартовать на полную мощность. Дед называет их СБС. Слишком быстрые сосунки.
***
— Вик, давай продумаем тактику! — вот так вот, не поздоровавшись, сразу о планах. Не дожидаясь ответа, дед прошаркал на кухню и оттуда прокричал. — Тебе какую пасту заказать? Я угощаю!
— Песто, — я пошел следом. Уселся на высокий стул возле перекидной барной стойки, которую владелец квартиры по недоразумению называл столом. Крутанулся вокруг своей оси. — И лимонный изо не забудь.
— А я болоньезе. И пиццу, — дед набрал код на панели заказа. — Через три минуты обещают доставить. Ну, так что у тебя с планами на прохождение?
— Да ничего, — не то чтобы меня бесил этот вопрос. Просто настроение было так себе. Не боевое. — Если выпадет оранжевый или красный, сразу схожу. Если любой другой — пободаюсь еще.
— Ты уверен…
— Уверен! — этот разговор повторялся уже раз десятый. И даже если вопрос тебя не бесит, в какой-то момент на него надоедает отвечать. — Я не готов бежать без фармы. Или с вышедшим из строя суставом.
— Даже если это сустав на руке? — дед хитро смотрел на меня, постукивая пальцами по столу. Не самая дорогая модель протеза с пластиковыми ногтями, поэтому стук получался нарочито искусственным.
— А если на ноге?
— Тогда сойдешь.
— Я говорю о том же.
— Нет, Вик, ты говоришь о том, чтобы слиться ДО старта, — вот ведь упертый родственник мне достался. С другой стороны, если бы не это качество, вряд ли у нас сложилось бы с тренировками. У меня характер тоже далеко не глюкоза.
— Ладно, проехали, — я потянулся к приемному подносу за секунду до того, как туда упала коробка с заказом. Люблю свое чувство времени. — Если фиолетовый или синий, значит, повезло. Уж какие-то десять часов можно потерпеть и не жрать. И не смотреть на часы.
— Ох уж эти элементы неожиданности, — дед намазывал пиццу сырным соусом и делал вид, что ничто в мире его не волнует больше, чем куски пепперони и перчики халапеньо. Руки мелко дрожали, а на широком морщинистом слу выступили капельки пота. — То ли дело сто лет назад. Организаторов гонки просто засудили бы за такие подставы.
Я пожал плечами:
— Элемент неожиданности поднимает рейтинг трансляции. Брендам нужен хайп. Зачем им победитель, который просто добежал гонку? Им нужен тот, кто преодолел. Совершил подвиг. Чтобы было, на чем строить рекламную кампанию.
***
Первые несколько километров дались легко. Протектор жестковат, поэтому шаги слишком громко отдавались по настилу, но я помнил о сложном рельефе впереди и не спешил расстраиваться. Найбоки, Адихоки и Азиксуно хороши на ровных, сглаженных до зеркала дорожках и плоских трассах. В них выигрывают миллисекунды. Зато мои Салотивы лучше заточены под трейлы. Пусть Тропа Мёбиуса и не трейл в прямом смысле этого слова.
Над головой проплывали огромные голограммы с рекламами компаний. Атлет бежал по кольцам Сатурна, несся по растрескавшимся камням Авияги, отталкивался от ледяной глыбы на Эхо. Правильная реклама — залог успеха. Она ведь не для нас висит, а для зрителей. Компании зарабатывают не на спортсменах, а на тех, кто покупает пару кроссовок и мечту о лучшем себе. О том, кто способен бежать навстречу восходу. В любом из миров. Под любым солнцем. Даже если потом кроссовки будут пылиться в углу, мечта все равно уже куплена, за удовольствие уплачено, и все в выигрыше.
Дышалось легко, пульс держался в районе ста пятидесяти, полусогнутые руки работали слаженно и мощно, как рычаги — вперед-назад. Во время самых изматывающих тренировок я представлял, что это ручки насосов, которые гонят кровь через сердце. Маленький мотор послушно сжимается и передает импульс всему телу. Легкие втягивают воздух, пресс и мышцы спины не дают сутулиться и заваливаться в стороны, а ноги знай себе молотят по дорожке. Будто бы сами. Мое же дело — качать насос, чтобы не останавливался. Такое состояние похоже на медитацию. Был человек, а превратился в функцию, измеряющую собой расстояние. Я мысленно ухватился за это ощущение и с облегчением растворился в ритме шагов. Остался только каденс, и больше ничего. Можно не думать. Не вспоминать о том, что проиграл по сути, еще не выйдя на трассу.
Дед бы меня за такие мысли прибил.
***
— Не понимаю, как ты могла решить без меня! — если бы билет по-старинке был бумажным, я бы швырнул его Стелле в лицо. Но виртуальными сущностями, купленными за виртуальные деньги, не побросаешься. К тому же, слишком много «бы».
— Я сто раз говорила, что не собираюсь здесь оставаться, — она держалась очень достойно. Не истерила, не говорила «ты мне всю жизнь сломал!», не плакала. Просто собирала вещи.
— Послушай, — я присел на краешек журнального столика, забыв, что он чертовски неустойчивый. В итоге шлепнулся на пол и с трудом спас это стеклянное недоразумение. С другой стороны, он мне никогда не нравился. — Заберешь его с собой?
— Ты шутишь? — Стелла перестала запихивать кофточки в сумку и уставилась на меня.
— Нет, — развел руками. — Я злюсь на тебя. Поэтому говорю глупости.
— Извини, Вик, — она снова отвернулась к сумке. — Но я больше не могу.
— Но… — я пытался подобрать правильные слова. Мне всегда казалось, что в любом споре можно найти нужную фразу, чтобы разногласия исчезли. И дело не в том, насколько расходятся позиции сторон. А главное найти, отыскать, придумать, черт побери, эти самые слова! — Но ведь осталось совсем чуть-чуть. Я подготовился к этой гонке. Правда. Я выиграю. Заполучу контракт с Салотивой. Мы переедем в квартиру получше, и…
— Ты так говоришь, будто дело в деньгах или квартире! — все-таки у меня получилось вывести ее из себя. — Знаешь, как все на самом деле происходит?
У нее тряслась нижняя губа. А из правого глаза выползла одна слезинка и медленно поползла по щеке, как в фильмах. Стелле всегда удавалось выглядеть картинно. Слишком картинно. В том числе и за это я полюбил ее.
— Ты знакомишься по сети с парнем и думаешь — вау, да он красавчик! Не чета умным хлюпикам, не фанат имплантов, не мечтает переписать сознание в VR, не геймер, не сумасшедший, не относит себя к среднему полу! Ты начинаешь с ним встречаться, и сначала ничего тебя не настораживает. Тренировки каждый день? Что ж, у многих бывают хобби, и на них порой уходит много времени. Не жрет нормальную еду, только протеиновые коктейли и энергетические батончики ему подавай? Значит, будем завтракать отдельно. А потом понимаешь, что и обедать отдельно. И ужинать. То у него белковая загрузка началась, то углеводное окно захлопнулась, то у него паста-пати перед большим стартом, а это значит…
Она привстала на цыпочки и театрально взмахнула рукой.
— А это значит, что в день паста-пати на этой трижды проклятой планете невозможно поужинать ничем, кроме макарон! Она меня достала, она, а не ты, неужели непонятно? Здесь нет измененной силы тяжести. Здесь запрещены сложные импланты. Здесь нет киборгов. Здесь ограничен VR. И не легализован ни один из наркотиков! О чем я только думала, когда переезжала к тебе после школы?
— Тебе это казалось романтичным.
— Казалось. А теперь перестало. Меня достало жить на полигоне спортивных корпораций, которые пытаются доказать всей остальной Системе, что достижения человеческого тела хоть что-то до сих пор значат! Все, как чокнутые, бегают туда-обратно на потеху публике, сходят с ума по этой твоей лотерее, качают мышцы…
— Не все. Тех, кому это не нравится, никто здесь не держит.
— Так что не вздумай меня держать.
В итоге я не пошел ее провожать. Не хотел пропускать тренировку.
***
Мне нравилась моя планета. Без шуток, нравилась. Я больше нигде не был, но мне и не хотелось. Идеально близкие к земным условия — тут всем надо благоговейно замереть и задуматься о колыбели человечества. Усредненный климат. Ни порталов, ни временных аномалий, ни экспериментальных городов. Идеальный полигон для спортивных компаний, тут уж ничего не попишешь. Можно выпускать экипировку с лейблом «ПРОВЕРЕНО как НА ЗЕМЛЕ». «Как», разумеется, самым мелким шрифтом где-нибудь в сноске.
Мне нравилась моя школа. Все эти старые морали, которые давно уже позабыли в других уголках Звездной системы — «в здоровом теле здоровый дух» и прочие банальные истины. Конечно, многие уезжали, получив базовый сертификат. Те, у кого не нашлось таланта ни к какому виду спорта. Оставались одаренные счастливчики. И такие, как я — уверенные в том, что терпенье и труд помогут на длинных дистанциях. В конце концов, циклические виды спорта минимально зависят от физических данных.
С другой стороны, жаль, что у меня в роду не было кенийцев.
Когда я ляпнул это дедуле, он долго ржал.
— Думаешь, я лучше смотрелся бы с черным лицом?
Я засмеялся.
— Думаешь, гены им дают такое ускорение, что не переплюнешь?
— Судя по статистике за последние пару сотен лет…
— Да! — тут дед присел на любимый шаттл и поскакал, то есть полетел. Мне оставалось только прикусить язык и молча кивать. — По статистике — да. Но если взять конкретного тебя и конкретного противника, все решается именно на трассе. Ты можешь быть триста раз потомком Элиуда Кипчоге, но в свое время он выбежал марафон из двух часов, а сейчас его бегут из полутора спортсмены-любители. Время поменялось. Технологии. Реверансы компаний друг перед другом. Легализованный допинг. Тогда было по-другому.
— Вчера ты говорил мне, что «тогда было все точно так же». Ты уж определись.
Если вставить правильную реплику, можно раскрутить деда на спор до ночи. Мое любимое развлечение после тяжелого дня. В конце концов, симуляторы эмоций здесь тоже запрещены, так что приходилось добывать их легальным путем.
***
К сороковому километру я потерял из виду всех соперников. Кто-то уже сошел, не справившись с «подарочком» лотереи, кто-то ушел в другую сторону на развязках. Вполне возможно, кто-то сейчас бежал, отзеркаливая меня, по нижней части трассы.
Так даже хорошо. Никто не мешает идти с намеченным темпом. Не дергаешься лишний раз. Даже если кто-то физически пересечет финишную черту первым, автоматом это не значит поражение. У него могут накопиться штрафные очки, он мог срезать или отстать по «чистому» времени.
Тяжело дыша, я бежал вверх по титановой волне. Металл должен был бы скользить, но подошвы держали крепко. Повезло с компанией. Протекторы у кроссовок Салотивы самые крутые. Взобравшись на вершину, я чуть замедлился, переводя дух… и забыл закрыть рот от восхищения.
Дорога вниз была сложена из огромных, размером с жилую соту, бетонных плит. Между неплотно подогнанными краями горела алмазно-синяя подсветка. Ее узор повторялся над головой и складывался в созвездие Гончих Псов. Конечно, не настоящее… настоящее на другом краю Системы, но все равно здорово!
Я ускорился, перепрыгивая с одного «камня» на другой, раскинул руки в стороны для баланса. На секунду мне показалось, что еще немного, и взлечу. Как во сне. Во рту пересохло — конечно, исключительно от восторга. Я машинально сунул в губы трубку гидратора, потянул… и закашлялся, сбился с ритма, чуть не поскользнулся на жидкости, которую выплюнул от неожиданности.
Там был не изотоник. Вместо привычного солоновато-сладкого вкуса на языке было… ничего. У жидкости в гидраторе не было ни вкуса, ни цвета, ни запаха. Она холодила губы, и, по-видимому, была безвредной, но в далекой перспективе…
Пытаясь не снижать скорость, я обшарил карманы жилета. Протеиновые батончики, на отсутствие которых я как раз рассчитывал, были на месте. Но ни одной солевой таблетки. Ни пауча с регидратантом. Черт!
Все участники прошлых лотерей говорили, что синий лот значит отсутствие еды. Ни один, ни один не говорил про питье! Правила что, могли измениться?
Холодный, насмешливый голос внутри головы произнес: «Конечно, могли. Неужели ты думал, что тебе хоть в чем-то может повезти? Неудачник».
— Думай, думай, — пробормотал я вслух, пытаясь заглушить его. — Должен быть выход.
«Например, не потеть. Усилием воли заставить себя не терять соль. Или забежать по дороге в ближайшую кафешку. Сделать крюк на пару километров, чтобы перехватить нормального чистого изо. Отличный план!»
Почти не глядя под ноги, я перечитал все надписи на шотах с инъекциями. Ничего, что могло бы помочь.
***
— Отличный план, — отец всегда говорил это с такой интонацией, что в комнате становилось тесно — сарказм занимал все доступное пространство. — Просто великолепный. И как ты его собираешься воспитывать?
— Я его не воспитывать собираюсь, а тренировать, — дед будто не замечал, что его подначивают. Говорил твердо и спокойно. И с неизменной усмешкой в глазах. Мол, что вы знаете, сосунки, о настоящей жизни.
— У него нет ни одного результата теста в зеленой зоне. А значит — нет перспектив.
— И ни одного в красной. А значит, он хорошо развит. И если он мечтает побеждать… Просто на это уйдет больше времени, чем могло бы.
— Вик, — кажется, за последние полчаса отец впервые вспомнил о том, что я присутствую при разговоре. — Ты же понимаешь, что все эти фантазии…
Он махнул рукой, описывая в воздухе какую-то сложную фигуру. Я попробовал считать у нее углы, но сбился.
— …Эти фантазии не приведут ни к чему хорошему. Сейчас, с базовым сертификатом, ты можешь улететь с нами на Кеплер и поступить… Если не хочешь в реальный универ, то полно дистанционных. Все дороги открыты.
— Раз так, то я остаюсь.
— Другие миры сейчас перспективнее, ты же понимаешь. Именно поэтому мы с мамой улетаем.
— В других мирах нет такой набережной для пробежек.
Отец посмотрел на меня, как на идиота, и ничего не ответил.
Возможно, я и вправду был идиотом. Был и остался.
***
Внизу, за краем дороги виднелась та самая набережная. Пять лет назад я пыхтел вдоль океана, который ворочался в рукотворных берегах. Вдыхал ветер пополам с солеными брызгами и, закинув голову, смотрел на Тропу Мёбиуса. Фантазировал, как побегу по ней, и тысячи людей будут следить за мной на экранах, а представитель компании небрежно так скажет: «Мы не сомневались, что именно этот парень выстрелит…». Два года назад во время лотерейных забегов по Тропе я уже не ходил на тренировки — сидел дома, прилипнув к монитору и делая пометки. Как проходить сложные этапы, где ускориться, где затормозить.
Дед тогда ворчал, что я слишком много теоретизирую.
— У меня будет всего один шанс, понимаешь? Я должен пройти ее идеально.
— Почему один? — дедушка пожал плечами. С одинаково недоуменным выражением он спорил со мной или смотрел новости о том, как половину его родного материка на Земле снесло взрывом энергостанции. Мирный атом, такие дела. — Учтешь ошибки, потренируешься еще несколько лет и снова пройдешь отборы в лотерею.
— Как-то… — я хотел сказать «слишком долго», но осекся. В самом деле, если ты действительно хочешь победить, то апелляция ко времени — это отговорка.
***
Время! Точно! Я, стараясь не снижать скорость, лихорадочно поправил гарнитуру в ухе, активировал связь… Как я мог забыть. У каждого есть несколько минут разговора во время гонки. Одни звонят любимым людям. Другие близким родственникам. Большинство — тренеру. На секунду я заколебался. Было бы красиво набрать отца и сказать ему: «Ты был прав, я неудачник». Или позвонить Стелле: «Прости идиота, я лечу к тебе».
Но в трубке раздалось веселое:
— Привет, сосунок! Пятку натер?
— Мне нужен совет, — когда дыхания уже не хватает, можно обойтись без реверансов. — Они налили в гидратор воду.
— И?
— Необычную воду, дед! Пресную!
— И? — интонация ничуть не поменялась. Такое впечатление, что я рассказывал ему о развязавшемся шнурке или сбитом ногте.
— И что мне делать?
— Бежать, что же еще, — я представил, как дед пожимает плечами в своей любимой манере. — Хуже было бы, если бы они напихали туда песка, не находишь?
— Ее можно вообще пить?
— Нет, ты явно не мой внук. Ты внук Кипчоге. У них в Африке не было воды вообще, и босые худенькие мальчики бегали в школу за десять километров, и, конечно, ничего не пили по дороге, и…
— Хватит шутить!
— И те мальчики, которые не пили, падали на обочину и валялись там, высунув набок языки. Не дури.
— Но соль…
— Слушай, — судя по голосу, дед разозлился. Или делал вид, что злится, чтобы не показывать, как он волнуется. — Сейчас я скажу, что раньше было точно так же. И ты не будешь спорить.
— Не буду.
— За полгода до заморозки я бежал Дес Саблес. Шесть дней по Сахаре. Каких-то двести пятьдесят километров. Для тебя, я понимаю, это детские цифры, но…
Он замолчал на секунду. В гарнитуре шелестело и щелкало, как будто там жила та самая Сахара с песчаным самумом.
— Желудок у меня тогда уже работал дрянно. Мог милостиво принять гель и кусок банана на пункте питания. А мог вывернуться наизнанку. Так вот, к четвертому дню гонки его заклинило на изотонике. Еду еще туда-сюда, а от сладкой и соленой жижи полоскало. Тогда я первый раз в жизни подумал, что сойду. Если не сумею залить в себя хотя бы просто воду, то сойду. Умереть в пустыне от обезвоживания — так себе перспектива. И вдруг получилось. Понимаешь?
Я молча кивнул, не отвечая.
— Вода нормально пошла. Очень маленькими глоточками. Крошечными. И я не сошел.
— Ты не рассказывал.
— А там нечего рассказывать, — голос в ухе стал ворчливым. — Потому что прибежал четвертым. Самая обидная деревянная медаль. Сечешь?
Я осторожно поднес к губам трубочку с безвкусной жидкостью и, поморщившись, глотнул. Вроде бы стало чуточку лучше. Или я себя убедил в этом.
— Ты реально ее… пил?
— Я реально по ней скучаю, — тон изменился на философско-мечтательный. Именно с подобным выражением дед любил рассуждать, как будет тратить мои денежки, когда я выиграю контракт со спортивной компанией. — После того, как меня достали из криокамеры и пофиксили, я много по чему скучаю. Но вот то, что нормальной водички здесь нет — это полная жо…
Связь прервалась.
***
Я в тишине бежал по сужающейся трассе. Впереди был тот самый поворот, входить в который надо на максимальной скорости, чтобы удержаться на уклоне. Магниты на подошвах активируются автоматически, но где именно это произойдет — скрывают. Наверно, чтобы отсеивать трусов. Затормозишь перед виражом — точно не пройдешь. Замешкаешься уже на повороте, лишний раз поглядев туда, на сотню метров вниз — упадешь. Спасбот поймает, но дисквал уже занесут во все протоколы.
Я выровнял дыхание, как мог, и увеличил длину шага. Скосился на трекер. Такую скорость я смогу держать километра два, потом по плану придется замедлится. До включения магнитов должно хватить.
Перед глазами плыло, голова кружилась, и в ушах тоненько звенело. Я представлял себя героем компьютерной игры, который проходит уровень.Тешил себя иллюзией, что в любой момент гонку можно поставить на паузу, а самому пойти на кухню и достать из фриза лимонный изо со льдом. Если встретить по дороге отца, то он растреплет тебе волосы на макушке, а если маму — она будет ворчать, что детям нельзя пить ледяное. Но от нее всегда можно спастись в комнату деда.
***
— У тебя дедушка был боксер? — прошептал Дэн мне на ухо.
— Нет, бегун! — пока дедушка раскланивался перед учительницей и готовился к выступлению, можно и посекретничать.
— А почему тогда у него рука искусственная?
— Криво разморозили, — когда отец произносил эту фразу, у него все лицо скашивалось набок, будто он засунул за щеку супер-кислую конфетную бомбочку. У меня так никогда не получалось. — Часть органов пришлось заменить. Но самый нужный…
Тут я многозначительно закатил глаза.
Дэн прыснул от смеха и толкнул меня локтем в бок.
— На то, чтобы сделать папу, его хватило, — я продолжил цитировать подслушанные взрослые фразы. — А вот от рекламного контракта с ним компания отказалась. Но таких издержек много.
— Некоторые размороженные вообще не проснулись, — кивнул Дэн.
— Дети, сегодня у нас в гостях один из старших предков, — учительница уступила деду свое место и вдруг поклонилась ему. — Один из тех героев, из-за которых наш мир зовут Мечтой.
Тогда я впервые подумал, что бегать — это действительно круто.
***
Вздыбившись под ногами, трасса перевернула меня вверх тормашками, выжала до капли, высосала все силы. «Километры бегутся в голове», — говорил дед, и кажется, только сейчас я понял, что он имел в виду. Ты переставляешь ноги. И руки работают — вперед-назад. И даже сердце в порядке. Но в мозгу уже что-то перещелкнуло. «Зачем? — думаешь ты. — Можно сойти. Ради чего ты бежишь? Ты точно будешь не первый. Ты заболеешь. Получишь тепловой удар. Сдохнешь. А сойти так просто. Просто остановись». Одно и то же, по кругу.
Но был выход еще проще. Я даже засмеялся от облегчения, когда его придумал. Или это дед успел подсказать мне? Я уже не помнил. Не осознавал. С пресной водой я не продержусь десять часов. Меня не хватит. Значит, надо ускориться. Меньше времени на трассе — меньше страданий. Все просто, как дважды два. Мне нельзя подыхать. И сойти нельзя. Любимых и родственников нельзя подводить. И тренеров. Никогда.
Я припадал на левую ногу: улучшенное колено не выдержало и через каждые двадцать шагов заедало, громко щелкало, и приходилось выхлестывать голень вперед, чтобы вправить механизм на место. Пот высох на лице соленой маской. Я облизывал губы и то и дело обсасывал запястье, надеясь, что это хоть как-то сохранит солевой баланс. Я тянул из трубочки проклятую воду и представлял, как дед бежит по Сахаре, медленно забирается на барханы и быстро съезжает с них в туче песка. Почему-то мне казалось, что он обязательно должен был крикнуть хоть раз «Ю-ху!»
Песок из прошлого забился мне в рот, забрался под веки, колол и жег. Я моргал, тер глаза, но слез не было. Я всхлипывал и думал, как душно, жарко, больше никогда не буду бегать, я не хочу, не пойду, нет,
не смей гнать ребенка на пробежку, ему ведь всего два! зачем ты его мучаешь, что же ты всех по себе меряешь? думаешь это просто?
да, просто, ведь это сейчас вы все достроенные, додуманные, дополненные, слишком сложные! даже вода — и та с электролитами!
таких, как ты, уже не делают!
но таких, как я, можно воспитать! не зря его назвали победителем…
***
— Виктор? — я медленно открыл глаза и попытался рассмотреть розовое пятно, которое маячило надо мной. — Виктор, вы меня слышите?
Пятно превратилось в лицо волонтера.
— Вам нужна помощь?
Я посмотрел через его плечо на табло гонки. Первые места от компании Асиксуно, Найбок, Салотива… Моего имени там не было.
— Нет, спасибо, — я перевернулся на живот, подобрал под себя ноги и сел на корточки. Болело всё. Ничего, сейчас мы доковыляем до теплого соленого душа, а если повезет, и неподалеку есть джакузи… Только сначала надо подняться. По чуть-чуть. Ну, еще немного, и я встану…
— Виктор? — голос поменялся.
Я выпрямился, кряхтя, как будто только что выполз из криокамеры, и посмотрел на говорившего. Вместо волонтера рядом материализовался чернявый парень в серебристом костюме.
— Да?
— Я представляю компанию «Изо Флекс». Гидраторы для супермарафонов, лучшие изотоники в Системе, биохимические шоты для крови. Всё для лучшего баланса солей в организме.
Он говорил, как будто зачитывал текст с рекламной листовки.
— И..?
— Мы хотели бы заключить с вами рекламный контракт. Вы же пробежали лучше всех «синих», такие кадры в трансляции, настоящий герой. Что скажете насчет рекламного трейла на какой-нибудь пустынной планете? С выветренными скалами, песком, барханами…
С первого раза он не разобрал мой ответ.
— Что, простите?
— Ю-хуу! — крикнул я и закашлялся.