---
Филип Фармер «Восстаньте из праха»:
Большие замыслы требуют столь же большого исполнения, и не менее большой серьёзности, поскольку и спрос с них никак не маленький. А замысел этого романа (пока что только сюжетный) не то что большой — грандиозный! Ещё бы, переплюнуть самого Творца, и вместо двух глин, Адама и Евы, — вся грязь земная. Всё человеческое болото, от первого до последнего комка. В общем все 36 миллиардов «сосудов души» за всю историю Гончарного Круга. Или, если уж придерживаться заданной Фармером образности, — то весь речной ил, намытый Рекой Вечности, поскольку именно как символ Вечности предстаёт перед нами бесконечная и однообразная Река. Масштаб, что и говорить, баснословный. А вот что из себя представляет сама басня, или прибаутка, так как «Восстаньте из праха» только первый куплет большой песни, так сказать запев на «Раскинулось море широко...» или лучше Расторгуевское «Ты неси меня, река, за крутые берега...»?
Сама басня вызывает противоречивые чувства. С одной стороны поражающий воображение набор возможностей, с другой — лишённая эффекта простота исполнения. Казалось бы, какой простор для игры воображения, какая база для конструирования новых социальный идей, общественных отношений и человекоисследовательских откровений, но в итоге всё банально и без какого-то глубокого смысла, местами уныло и тягуче, как ленивое однообразие бесконечной Реки.
Единственное, на что способился Фармер, так это поиграть в библейские сюжеты, для начала в качестве намёка обрезав всех мужчин. И предоставив решать: какая жилплощадь — Рай или Ад — дана на обживание человечеству? Ну а Воскрешение — говорит само за себя. А гвоздь программы — это вплести в интригу дьявола, такого себе «падшего ангела» — Иуду в стане «святых», змея-искусителя, подсунувшего Бартону своего рода «плод познания». Только кто тут «ангелы и демоны», понять пока что непросто, поскольку ангелы совсем уж не кажутся такими, а демон-изменник больше похож на ту часть тьмы, «что вечно хочет зла и вечно совершает благо». Совсем по-фармеровски. К тому же число этиков — двенадцать — тоже прямой намёк на двенадцать апостолов. Да и мораль басни типично Фармеровская — на первый взгляд все те же христианские заповеди: человеколюбие, воздаяние, искупление, духовное совершенствование и шанс на вечную жизнь, а с другой стороны — игра со скукой, эксперимент ради удовольствия. Но, похоже, это только для затравки, ибо не в богословской этике атеиста-Фармера держаться строгости «христианской реанимации» и блюсти чистоту и стерильность клинической веры в «божественную медицину».
К тому же Мир Реки оказался со множеством «подводных камней» и грубых нарушений «водного баланса».
Например.
Весьма сомнительный описываемый способ плавания по Реке против ветра и течения с помощью примитивного катамарана и совсем уж примитивного бамбукового паруса. На широкой глади ещё куда ни шло. Но в узких каньонах? Где вода «кипела, как в котле»? Фантастика! Здесь не то что галсы — попутный ветер и вёсла были бы бессильны. Но герои плывут, как ни в чём не бывало. Наверное, при помощи водяного духа Каббурканакрубимсе, которому Казз всё-таки принёс втихаря свою жертву.
Или такая вот условность. Если среди воскрешённых есть даже неандертальцы, то где китайцы — где пятая часть всех людей мира? При такой статистике они в любой группе должны если не доминировать, то хотя бы быть в наличии. А их нет совсем. Думается, всё дело в буддизме, для которого отсутствуют христианские представления о рае и аде. А следовательно нехарактерно и то поведение при вступительном акте Воскрешения, которому автор с лёгкой руки придал вид массовой истерии и раскаяния. Он явно умышленно уходит от ответственности и избегает ненужных противоречий.
Или взять хотя бы самих этиков. Из повествования ясно, что они далёкие потомки землян. Теперь цитата: «После смерти последнего жителя Земли мы готовились к Воскрешению несколько тысяч лет.» Если этики — это прямые потомки землян, как тогда понимать «после смерти ПОСЛЕДНЕГО жителя Земли»? От кого они тогда произошли, если последний землянин умер?
Или, например, зачем агентам этиков эти дурацкие фотографии Бартона? У него же метка на лбу — идентификатор в чистом виде, печать зверя, если угодно. Как говорится, всё на лбу написано. Так нет же, его ищут по фотографиям.
Или такая вот нелепость. Какой смысл со стороны этиков давать интервью Бартону, чтобы затем стереть всё из его памяти? Можно ещё допустить их желание узнать кое-что полезное для себя из допроса Бартона, но наоборот, давать ответы на его вопросы ради удовлетворения его же любопытства? Нет уж, во всех отношениях это полнейшая чепуха. Зато хороший сюжетный ход. Да, только очень примитивный.
Посему первая часть цикла очень поверхностная и полна условностей. Единственная её сила — это захватывающая дух картинка, эффект впечатляющего замысла. Весьма и весьма туманного. А потому загадочного. К тому же полного сомнительных противоречий. Чем и привлекательного. И финальный оптимизм Бартона, его одержимость Поиском питает надежду читателя на достойное продолжение, дабы узнать Правду и найти таинственный Исток Причины, разрешив тем самым все волнующие его душу сомнения.