Звиняйте, люди, что-то меня словесный понос одолел![8-]](/img/smiles/blush.gif)
В голосе Хелен прорезалось недовольство, свойственное сварливым женам, когда бестолковый муж берется сам искать носки в общем шкафу.
– Что ты там шаришь, милый?
– Хочу проверить детекторы, – поспешно отозвался я, впервые в жизни почувствовав себя в роли мужа-подкаблучника. И тут же дал зарок, если выберусь из этой катавасии, на милю не подходить с девчонкой ни к церкви, ни к мировому судье.
Взбесившаяся жестянка подпустила в грешный голосок нотки профессиональной заботы и снисходительности.
– Не трудись, милый. Я уже провела общий чек-ап.
Черт возьми, послушать ее, можно подумать, это я сумасшедший! Наглая машина. Хотя, если вспомнить ту супницу… У меня по спине промаршировала колонна больших рыжих муравьев. А может…
- Слушай, Хелен, ты вела запись после первого выхода из гипера?
– Обижаешь, милый!
– Прокрути, а? Синхронно с показаниями всех датчиков.
– Ты мне не доверяешь? – Боже, сквозь слезливую обиду прорезались нотки угрозы. Как знать, на что она способна, эта стерва, вообразившая себя живой бабой. И где только набралась! И все же сейчас она – моя единственная надежда. Потом, если выберусь, я разберусь и с ней, и с теми гадами, что свели с ума честную бортовую машину. А пока надо ей подыграть.
– Мне показалось, у меня что-то с глазами… милая, – с усилием выдавил я. – Не могла бы ты прокручивать запись и описывать все, что видишь? На тебя я больше полагаюсь.
– Ну-ну, не волнуйся так, – поспешно отозвалась Хелен. – Конечно, я покажу. Ты переутомился, дорогой. Садись на место, расслабься, я буду тебе рассказывать.
Экран осветился. Перед глазами по второму разу закрутилось недавнее безумие: черная дыра по курсу, вихревые потоки сферы Шварцфилда… супница! И, так упоительно, так мягко вписываясь в мой бред, угомонной сказкой звучал голос свихнувшейся няньки Хелен:
– Ты ведь знаешь, милый, что наш мир имеет форму большой фарфоровой супницы, до краев полной отличного бульона с клецками. На поверхности его плавают блестки жира, которые вы, мой малыш, называете звездами, а сами вы обитаете на прекрасных мягких клецках…
Голос вводил в транс, усыплял, возвращал во времена беззаботного детства, и я сам не знал, как вырвалась у меня жалобная просьба:
– Хелен, я хочу есть. Где моя клецка? Хочу! Дай! Дай! – Чего стыдиться, если не только бортовая машина, не только весь мир, но и сам я– сумасшедшие? Я хныкал, скандалил, как избалованный ребенок, я готов был затопать ногами, завизжать.
Хелен всполошилась.
– Погоди, милый, погоди, маленький, сейчас, сейчас…
Экран перешел в режим реального времени, и на нем – проклятье! Опять супница, прикрытая крышкой, и на крышке – розовая фарфоровая пимпочка, и в пимпочке дырочка – нет, черная дыра. Она росла, она заливала сектор обзора. И вот уже весь экран – черный, но он работает, под ним светятся огоньки, мелькают цифры режимов.
Я невольно зажмурился, вжался в кресло и тоненько, по-ребячьи взвизгнул.
– Ну-ну. Милый, потерпи, уже все, сейчас-сейчас.
Ох, как стыдно! Кто это визжит? Неужто это я – космический купец, курьер и контрабандист на полставки? Чтобы я позволил утешать себя женщине, пусть даже она и машина? Ну нет, я не раз смотрел в лицо смерти, и теперь не стану жмуриться.
Я распахнул глаза так резко, что щелкнули веки. На экране светились точки, складывались в знакомые очертания. Курс… скорость…
Ну что ж, пожалуй, доберемся и без запасов энергии. К тому же, меня ждут, как только поймают "на радар", устроят торжественную встречу. Но каков глюк! Что же это с мозгами творится, господа?
– Хелен, – нерешительно окликнул я.
Из динамиков неслась тихая монотонная колыбельная:
– Супница с крышечкой, в крышечке пимпочка, в пимпочке дырочка, в дырочку пар идет…
Остаток пути я внушал себе, что надо непременно перезагрузить систему... и не выключал звук
|
–––
Священная война - тоже война. Поэтому мне кажется, что священных войн не должно быть. (У. Эко) |
|
цитировать
Вы накидали столько наводок, что мне ничего придумывать не пришлось. Если не испортила — уже здорово.
