из рабочего файла, неторопливое

Припекало солнце, подсушивая росу. Степь накалилась, заблестела солончаками. Запах лошадиного пота приманил слепней. Кысь раздраженно отмахивался хвостом. Дан натянул куртку на запястья и зашнуровал ворот. Попировать вволю у кровопийц не получилось – небо задернуло тусклыми облаками, потянуло прохладным ветром. Полынь стелилась под его дуновениями волнами, и вейну все время казалось, что рядом узел.

К обеду серо-зеленая гладь сменила окраску на более темную, обведенную на горизонте желтой полосой камыша. Запахло водой, в степной хор включились кряквы и жабы. Долго ехали вдоль топкого берега, пока не выбрались на косу. Дан скомандовал большой привал.

Первым делом искупали лошадей. Мальчишка цепко держался без седла, видно, не впервой загонял упрямого коня в воду. Увалень вредничал и даже попытался цапнуть всадника за колено, но Юрка справился. Кысь проблем не доставлял, с удовольствием забрался в реку по брюхо, жмурился и тихонько фыркал, пока хозяин скреб ему бока.

Стоянку Дан обустраивал сам, отправив Юрку стирать. Пацан хмуро скомкал штаны и плюхал ими возле берега, поднимая со дна тучи ил. Вейн разозлился всерьез. Наорал, треснул по уху и показал, как нужно обращаться с походной одеждой.

На обед сварили уху. Дан соорудил из тальника и сетки простенький бредень. Загнал мальчишку по пояс в воду, забрался и сам. Пошли вдоль берега. Прут в руке подрагивал, гнулся, однако выдержал. Выволокли добычу. Заблестели в траве окуньки и щурята. Потрошил рыбу Юрка, довольно ловко, правда, чертыхался под нос, коловшись о плавники. Готовил вейн, побоявшись доверить мальчишке столь ответственное дело. Сначала отварил окуньков с луком и морковью. Потом выловил мелкую рыбешку, оставил ее парить на лопухе, а сам запустил в ту же воду щук. Сдобрил рисом, лавровым листом и черными горошинками перца. От души поблагодарил Тобиуса, раскопав в недрах сумки пучок укропа. Понюхал, подумал с умилением: вот старый хрен, все понимает! Зелень тоже пошла в котел.

Уха вышла такая, что Юрка урчал, точно оголодавший уличный кот, и еле успевал выплевывать косточки. Дан польщено улыбался, и даже не погнал пацана сразу же после обеда мыть посуду. Валялись, подставив солнцу животы. Ветер трепал их одежду, развешенную на иве.

Вейн посмотрел на мальчишку. Ожог затягивался неплохо. Но все равно Дан дотянулся до сумки, нашел флакон.

– На. По краям гуще мажь.

Снова растянулся на бережку. Ну прям Малдазийский курорт, а не степь в межсезонье.

– Смотрите! – Юрка приподнялся на локтях.

Над водой кружила фиолетовая птица с розовым хохолком. Она вытягивала голову на длинной шее, поджимала лапы и вообще вела себя как барышня из хорошей семьи, которой предложили посидеть на грязной травке.

Птица опустилась, по-лебединому презрительно изогнула шею, задрожала хохолком. Оглядела окрестные камыши и жалобно крикнула. Лапы взбили мутную воду, и на одной сверкнуло кольцо. Шэт! Домашняя. С каких-нибудь дворцовых прудов залетела. Ну, разве такая тут выживет? Дан потянулся за арбалетом, но покосился на Юрку и передумал. Ладно, каждый имеет право на свой шанс.

Мальчишка, видно, заметил его движение. Спросил:

– А огнестрельное оружие у вас тут есть? Ну, хотя бы самое простое.

– Да хоть пулемет. Ежели кто протащит.

– Тогда почему?.. – Юрка повел подбородком в сторону арбалета.

– Я ж тебе не купец, чтоб по дорогам ездить. Мало ли куда занесет.

– Но говорят, если Середина примет, то уже все.

Дан зевнул. Его разморило после обеда, и ругаться на бестолкового пацана было лень.

– Оружие – это система. Порох, ну, или пули – надо? Надо. Кремень, допустим, истерся. Смазка, опять же. Заменяешь одну деталь – меняется вся система. А чем сложнее система, тем она менее устойчива. Так что, надумаешь воткнуть новую батарейку в часы, можешь влипнуть. А арбалет… Тетиву я хоть где раздобыть могу. Да и так… подходящее для меня оружие. Тихое.

– Но, в принципе, купить пистолет можно? В Бреславле?

– Без проблем. Только у тебя денег не хватит.

Юрка помолчал. Дан уже начал дремать, когда настырный пацан спросил:

– Ну, ладно, пистолет. Технология. А человека?

– Что – человека? – раздраженно спросил Дан. – Купить?

– Да нет же! Провести из мира в другой мир. Очень сложно?

Тьфу ты.

– Смотря кого. Если дар есть, ну, как у тебя, например, так раз плюнуть. Даже поводырем быть не надо.

– А если нет?

– Тогда сложно. Мало кто может, и то не любого. А кто может, редко соглашается. Ну его к Шэту, здоровье гробить.

– А почему сложно?

Вот, привязался!

– Да Середина же! Она или принимает, или отсекает, все, что не по ней. Что технологии, что людей – без разницы. Не пропустит, и хоть ты тресни.

– А если не через Середину?

– Совсем дурак, да? Я же говорил – узел, это такая пупырка, торчит из Середины. Только с нее выйдешь, и в нее же войдешь.

– А много их вообще, миров?

Ну, не даст же поспать!

– Два месяца назад над дверью часовни святого Христофора, покровителя путешественников, было написано число триста двадцать восемь, – отчеканил Дан. – Это общеизвестных. А сколько еще ориентиров вейны по карманам прячут, никто не считал.

– А сколько знаете вы?

– Достаточно. Все, отцепись! Через сорок минут разбудишь. Костер закидаешь землей, посуду помоешь, вещи соберешь. Ясно? И кругом поглядывай, мало ли что.

– И горох перебери, – пробормотал мальчишка.

– Можешь перебрать, – разрешил Дан, прикрывая глаза рукой. – Только тихо.