Никакая это не сатира, и никакой это не юмор, а самый что ни на есть сарказм. И такой острый, такой резкий, что хоть в эталон его возводи. Сильнее чем в «Путешествии Гулливера» ощущается насколько у автора, извиняюсь, стальные яйца. Да, он тут выступает анонимно, но ясно же, что эта анонимность в любой момент может распасться. А в отличие от «Гулливера», где аналогии всё же довольно тонки, здесь они невероятно прозрачны. Мало того, автор сам их раскрывает, вставляя пояснения своих критиков – кстати, очень любопытный ход превращения врагов в невольных помощников (опять-таки с непременным сарказмом). А тема заповедна и сильна – религия. Автор насмехается (иного слова не найду) над тремя ветвями христианства, превратив их в трех братьев, сумасбродствующих над завещанием отца (Библией). И делает это великий атеист просто блестяще. Впрочем, коллегам писателям тоже достаётся, как и критикам, читателям и издателям. Ему помощник – блистательная выдумка. И нарочитая самоирония – напускное самолюбие, манера «следовать писательской моде», и т.д.. Блюдо довольно острое, но запоминающееся – ведь и сейчас в чести комедии, герои которых до уморительности самолюбивы. И автор здесь выступает именно таким героем. Надо сказать, что лексика у него бывает довольно резкой – острые словечки (те самые, что хорошо идут в каком-нибудь шоу на ТНТ) мелькают часто, но очень в точку, отчего делают только смешнее (кто бы мог подумать, что меня будет такое веселить). И в очередной раз вспенились британские сериалы (типа «Голяка») – в котором британцы предстают такими, не чурающимися «красного» словца. Оказывается это их природное, запечатлённое даже в литературе.

«Сказка» не завершена. В этом тоже есть что-то ироничное, так как обрывается она в тот момент, когда отвлечения становятся слишком навязчивыми и многословными, мысль иногда начинает теряться. И завершена, по словам автора, именно по этой самой причине. Что ж, честным с собой тоже надо быть. И хоть в чём-то «самолюбивый автор» решил не следовать писательской моде и не плодить «долгие проводы».

Это, конечно, невероятно очаровательный роман. А меня он пленил ещё раньше, чем я научился читать – картинками Жана Гранвиля, с летающим городом, великанами, магами в колпаках, страшными дикими людьми, миниатюрными городами и прочими чудесами, так будоражащими тогда моё детское воображение. Конечно, позже, перечитывая и перечитывая, я быстро сообразил, что «Гулливер» не про приключения в неведомых местах (хотя именно невероятная выдумка автора делает роман очаровательным), он – сатира кристально чистой воды. И всё сатире подчинено – и довольно простой стиль, и эта замечательная выдумка. Вот только в детстве это не совсем понятно. Вернее понятно не в полном объёме. Так что того, кто, составляя списки литературы для школьников, засовывал «Гулливера» в рубрику для начальных классов, я бы вывел на площадь и прилюдно побил бы палкой. Хотя даже так роман был и будет популярен у детей, пусть его сатира будет понятна лишь поверхностно, без тонкостей (для понимания тонкостей сейчас не хватает самого текста – нужны комментарии) – выдумка, замечательная выдумка всегда будет держать этот роман на плаву.

Выдумка. С ней автор даже может повторяться, например, прохаживаясь плёткой по судебной системе родной Англии, но в разных частях романа он находит для этого новые слова и углы обстрела. Выдумка. С ней он углубляется со своими призмами кривых зеркал, заходит с разных сторон, идёт всё дальше и дальше… «Путешествие в Лилипутию» – самое известное. Мир карликов – и мелочность английской знати, английских нравов, карикатурная буржуазия, миниатюрные распри и религиозные разногласия; смейтесь, ибо на самом деле, они ничтожны. Но вот герой попадает Бробдингнег, и теперь уже сам он – лилипут. Пребывание в огромном мире, в котором угрожают осы, лягушки и прочая «мелочь», не говоря уже о людях. И сам Гулливер теперь под пристальным взглядом монарха Бробдингнег, под пристальным взглядом многое – от науки, политики, способов устройства жизни и ведения войн. Вот и сам герой осмеян, и его родина. Но и жители Бробдингнега не ангела (даже мудрейшие из них как тот же монарх) – как минимум в отношении к маленькому разумному существу у них есть насмешливая и снисходительная жестокость.

«Путешествие в Лапуту, Бальнибарби, Лаггнегг, Глаббдобриб и Японию» — моё любимое. Калейдоскопичное. Полное чудес. Жители этих стран такие же люди, как минимум, по размерам. Хотя есть и исключения – те же дряхлеющие бессмертные, заставляющие задуматься: а так ли хорошо это бессмертие? В этой части много всего любопытного, от механики города учёных до острова магов с королём-некромантом и вызываниями духов умерших. И сатира на многие темы – от учёных, не воспринимающих ничего кроме своих наук, до прожектёров, способных уничтожить труд многих поколений; от переписывания истории до несусветных церемоний перед ликом власть имущих. Обожаю эту часть.

И «Путешествие в страну гуигнгнмов» как некий апогей. Кроме критики английских законов и быта – теперь немного иным способом, так герою приходится объяснять всё нечеловеческим существам, не знающим множества понятных нам слов – герою приходится держать ответ и за всё человечество, за пороки рода людского. Здесь в первый и последний раз сатира автора становится не только едкой, но и горькой. Да и от всей этой части тянет лёгкой еле уловимой грустью – впервые герой встречает некое подобие утопии. Но утопии не доступной пока человеку. Очень удачное разделение мира этой страны на два полюса – благородных мыслящих лошадей и еху, людей без налёта цивилизации, но со знакомыми человеческими повадками, людей способных враз одичать и стать самыми неприятными из животных – заставляет подумать, а настолько ли мы разумны, что потакаем своим порокам, возводя их даже на уровень политических рычагов?

Ещё одна мысль, которая мелькнула: насколько у автора, уж извините за выражение, стальные яйца. Во времена, когда подобные выходки карались строго, взять и практически неприкрыто и зло подтрунивать над сильными мира сего, над этими партиями и даже религиозными конфликтами… В те времена, даже сильнее чем сейчас, на это требовалась неслыханная смелость.

Автор, конечно же, иронизировал над своей родиной, и часто довольно предметно. Но в том и сила авторского умения, что сатира вышла далеко за рамки вещей, знакомых лишь его современникам. А может в этом и горечь всего мира – времена идут, но не меняются явление и пороки. Главное только, смеясь над ними в какой-то там старой Англии, понимать, что автор смеётся и над нами тоже. И часто не без горечи.

Вспомнилось, что в «Письме капитана Гулливера к своему родственнику Ричарду Симпсону» герой упорно называет жителей своей страны еху, и упирает на то, что сочинение его призвано заставить еху измениться. Это к тому, какое значение для автора имеет последняя часть истории.

Да, финал получился значительный. В чём-то – некий апогей. Сатира автора выходит далеко над выставлением напоказ пороков своей страны (хотя и этого не мало – та же нелюбимая автором судебная систем опять попадает под прицел его критики) – герой ни много ни мало приходится отвечать за весь род людской. И, надо сказать, пороки человечества в целом выглядят очень пугающе и грустно. И, наверное, правильно, что автор не стал смягчать их своей иронией. Стоит иногда увидеть себя в грязных диких еху.

Ход с разделением пороков и благодетелей на два лагеря очень удачен. И удачно, что для лучшего выбрана форма грациозных и сильных животных, сам облик которых намекает на благородство. То, что гуигнгнмы не люди, а лошади, с их языком и особенностями, заставляет героя рассказывать о своей стране просто, без помощи риторических увёрток – ошкурено, а значит честно. Как ошкурены еху – люди, с которых снято платье цивилизации, и показана их природная суть.

Герой, наконец, находит утопию, мир, в котором главенствует разум, честность, уважение, в котором всё естественно и просто (создавая контраст с миром людей). Но мир этот, увы, не для человека…

На самом деле, эта часть у меня самая любимая. Ещё с раннего детства, когда текст был мне недоступен, а вот картинки – летающий город, странные люди, с кривыми лицами, колпаки волшебников, и прочее и прочее – приводили в восторг.

Когда же стал доступен и текст, моё уважение к этой части только усилилось. Герой посещает самые диковинные места с самыми диковинными нравами. Конечно же, всё это сатира. На науку, оторванную от действительности. На прожектёров, чьи долгострои-проекты только высасывают деньги. Ну, и на власть, конечно (в коротком посещении Лаггнегга), на её раздутые церемонии. Всё, как всегда, гипертрофированно до уморительного, гротескного состояния.

Но, что характерно для этой части, ирония её даже более живуча, чем в предыдущих. Более интернациональна, что ли. Можно не заглядывать в примечания, чтобы понять, над чем конкретно смеётся автор. И так понятно. И до сих пор актуально. Те же прожекты, например, только вытягивающие из бюджета деньги, а кое-где и вовсе похожие на «лохотроны».

А ещё я отметил бы и психологизм. Очень мне понравился момент, когда несколько, ужи извините, дураков побывав в городе учёных, сами в глазах народа стали учёными. Ну и не только это, конечно.

И кроме прочего, от калейдоскопичности мест, в которых побывал герой, читать эту часть гораздо интереснее. Это действительно уже путешествие по отдалённым диковинным странам. Летающий город. Остров, населённый чародеями, с королём-некромантом. Ох, как будоражит воображение.

А ещё автор умудрился предсказать открытие двух спутников Марса, которое состоялось гораздо позднее. Так, к слову.

«Путешествие в Бробдингнег» это «Путешествие в Лилипутию» наоборот. Вот уже сам Гулливер превращается в лилипута в мире населённом великанами. История тут напряжённее, так как подобный мир полон опасностей – угрожают даже крысы, осы, жабы и прочая «мелочь». Изменение перспективы получается очень интересное. И пусть хорошего сюжета тут нет, но сразу понятно, отчего в фантастике жанр приключений в микромире довольно популярен, – а ведь он именно отсюда.

«Наоборот» стала и сатира. Если в прошлой повести Лилипутия была пародией на Англию, то теперь сам герой оказался под прицелом насмешек государя Бробдингнега, задававшего довольно здравые расспросы по поводу родины рассказчика. То есть насмешка автора над сомнительными вещами в собственном королевстве стала совсем неприкрытой.

Но приятно, что автор не стал делать из страны великанов, места населённого ангелами. Жители её – такие же люди, со своими пороками. Даже довольно мудрый король (и королева) их не лишена некоторой жестокости к своему маленькому рабу, обращаясь к нему подчас лишь как к забавному животному – его беды для них лишь веселье. Но это тоже повод внимательнее приглядятся к самому себе.

Первое путешествие Гулливера самое известное. Скажите «Гулливер», и все вспомнят лилипутов. Вот, а говорят, что запоминается последняя фраза, а не первая. С путешествиями Гулливера всё, видимо, происходит наоборот.

Но «Путешествие в Лилипутию» – вещь действительно очаровательная. Особенно если в книге иллюстрации Жана Гранвиля (я специально искал такое издание, чтобы оживить воспоминания детства). Простое изложение довольно чудных (ударение на ы) приключений, крошечного мира, подчёркивает тонкую комичность происходящего. Уже приятно.

Только потом, в более зрелом прочтении, понимаешь суть сатиры заложенной в повести. Часть её видна невооружённым глазом, часть можно рассмотреть при помощи комментариев – без них тонкости английской политики того времени понять сложно.

Но и так есть понимание, насколько у автора, уж извините за выражение, стальные яйца. Во времена, когда подобные выходки карались строго, взять и практически неприкрыто и зло подтрунивать над сильными мира сего, над этими партиями и даже религиозными конфликтами… В те времена на это требовалась неслыханная смелость.

Кстати, самым удивительным открытием для меня стало то, что не только в образах маленьких человечков автор вывел политических деятелей, но и в образе самого Гулливера, частично повторив им путь опального министра.

Есть ещё предисловие к «Гулливеру», которое называется «Издатель к читателю». Такое же вымышленное и такое же ироничное (например, выражение «Это так же верно, как если бы это сказал Гулливер» звучит очень забавно). В нём несколько слов о самом Гулливере и о том, что издатель «выкинул» из рукописи всякие длинноты и широты (имея в виду морские термины). «Написано» оно якобы издателем и родственником героя/автора Ричардом Симпсоном. В базе ФантЛаба оно не отмечено.

Так вот, это письмо своего рода ответ ему. В нем, конечно, есть недовольство реальными правками, которым подвергся роман. Но само оно плоть от плоти «Путешествия Гулливера». Та же ирония и довольно жёсткая сатира. Например, автор удивляется и возмущается тем, что после выхода романа местные еху (имя ввиду англичан) живут по-прежнему в невежестве. Он этим возмущается даже больше, чем правкам. На двух листках текста много едких намёков на английских власть имущих – автор, как всегда, ходит по тонкому льду. А ещё замечательное наблюдение о том, как люди любят хватать новые слова, так что, если отсутствовал некоторое время, то своего соотечественника можно и не понять. И это справедливо не только для англичан.

Но читать лучше всё-таки после самого романа, а не перед ним (как получилось у меня) – тогда это псевдописьмо станет более понятным в его сатире.

Назовите это сатирой на политику и общество времени, когда жил Свифт, и книга будет хороша (возможно). Сегодня она представляет исторический интерес. Не более.

Почему этот памфлет значится в базе фантлаба как повесть мне не вполне понятно. Это памфлет, комментирующий современные литературные споры, точнее английские отголоски французского по-преимуществу спора или полемики на тему древних и новых. Наиболее интересно то, что одним из героев выведен Ричард Бентли, один из крупнейших (за все время) английских филологов-классиков, известный своей критикой текста. Здесь он, что забавно, представлен в качестве пусть и строптивого, но сторонника лагеря «новых», видимо, за то, что слишком въедливо критиковал (точнее разбирал тексты) некоторых древних.

Особой остроумностью памфлет не блещет, хотя для любителей Гомера здесь найдется, где улыбнуться.

На сатиру в «Гулливере» есть много традиционных расшифровок и некоторые сомнительны.

Например, рост в политике до эры ТВ, да и в жизни, не такая уж ерунда и у Григория Горина лилипутские эмигранты четко озвучивают конкурентные преимущества. Важен и сам факт обмана министром.

Или действительно ставшая метафорой, вошедшая в каждый приличный словарь война тупоконечников с остроконечниками. К чему только ее не применяют. И к дискуссиями об истинном рецепте вкусняшки, и искам о товарном знаке, приоритетах... любому спору на пустом месте.

Комментаторы убеждены, в начале было о протестантах с католиками. Для Свифта как духовного лица англиканской церкви в Ирландии — радикально и отдает академической отстраненностью по отношению к лозунгам, типа демонстрированной М. Д. Брейером в «Куздра и бокры» (The Gostak and the Doshes).

Но Брэдбери, терзаясь иными проблемами, в посвященном защите культуры от внешнего управления «451° по Фаренгейту» задействовал: «Установлено, что за все это время не меньше одиннадцати тысяч человек пошли на казнь, лишь бы не подчиняться повелению разбивать яйца с острого конца».

Милдред сидела напротив.

– Что это значит? В этом же нет никакого смысла! Брандмейстер был прав!

– Нет, подожди, – ответил Монтэг. – Начнем опять. Начнем с самого начала».

Начнем.

Свифт: «...дед нынешнего императора, будучи ребёнком, порезал себе палец за завтраком, разбивая яйцо означенным древним способом. Тогда император, отец ребёнка, обнародовал указ, предписывающий всем его подданным под страхом строгого наказания разбивать яйца с острого конца. Этот закон до такой степени озлобил население, что, по словам наших летописей, был причиной шести восстаний, во время которых один император потерял жизнь, а другой — корону».

По ничтожному поводу. И личным причинам. Влез в личную жизнь. Всех. законом.

Государственники-остроконечники тупили? Или тупоконечники?

Другое дело, что «напечатаны сотни огромных томов, посвящённых этой полемике»... И вот тут уже со словарями не поспоришь.

Литература во все времена выполняла важную ассоциативную и ментальную функцию, побуждая читателя выходить за пределы привычного и размышлять на страницах текста о необычном, важном, странном. В разные эпохи этой волшебной функцией пользовались с разными целями, и не только чтобы скрасить досуг. В средние века и Новое время формой художественного произведения активно пользовались с политическими, не только философскими и развлекательными целями. Например, широко известны знаменитые политические утопии Томаса Мора и Томмазо Кампанеллы, выполненные именно в форме рассказов.

С приходом эры Просвещения эта тенденция усилилась. Резко расширилась аудитория и ее уровень образования, а значит и границы понимания смыслов. В Европе умение читать и писать это уже норма, светское образование ширится, а общественная мысль смело торит себе дорогу сквозь захиревшие заросли пуританства. Флагман прогресса – Англия.

Именно здесь рождаются великие мыслители, писатели, политики и ученые. Один из них – выдающийся публицист, священник, философ англо-ирландского происхождения Джонатан Свифт, успевший захватить и конец 17, и первую половину славного 18 века. Этот талантливый человек получает богатый личный и профессиональный опыт, наблюдая великих современников – маяки эпохи. Уже в молодом возрасте Свифт отличается на редкость острым умом, принципиальностью, честностью, стремлением к свободе от предрассудков и невежества, полностью соответствуя духу своего времени.

Свифт не мог не остаться в стороне от бурных политических процессов, в частности, от противостояния метрополии Англии с маленькой страдающей от экономических тисков Ирландией. Свифт внимательно наблюдает мышиную возню политических партий, борьбу религиозных конфессий, изнуряющую схватку нового порядка со старым общественным режимом.

Свифт подобно многим современникам в совершенстве владеет эпистолярным стилем, и активно пишет – памфлеты, эссе, прокламации, рассуждения. Почти все анонимно, и почти все – в резком, бескомпромиссном ключе, называя вещи своими именами, чем заслуживает себе репутацию и общественный вес, в немалой степени из-за талантливой и эффектной подачи материала. Оказывается, правду можно излагать красиво. Свифт никогда не прибегал к морализаторству и нотациям, он всегда стремился преподнести людям факты, как бы подталкивая их к очевидным выводам.

В 1720 году его посещает замысел крупной вещи. Это было бы большое сатирическое произведение, написанное в духе приключенческой литературы, где обличались бы все пороки общества и государства. В 1726 году в свет выходят – анонимно – «Путешествия Гулливера», мгновенно разлетевшиеся среди читателей. Уже через несколько лет роман расходится по Европе и подвергается множествам правок, редактур, включая знаменитые переложения для детей, которые снискали себе особенно прочное положение в литературе. Таиться больше нет смысла, автор выходит на сцену.

Разумеется, книга изначально не была предназначена для детей. Свифт преследовал совершенно иную цель – побудить читателей к действиям через осмысление истины и показать им истинное положение человеческого общества со всеми его пороками, табу, грехами.

Герой его книги, судовой врач Лемюэль Гулливер, волею судеб оказывается заброшенным в страну Лилипутию, где обитают человечки в двенадцать раз меньше обычного человека. Во всем остальном их государство идентично Англии, включая короля и парламент. Показывая на контрасте размеров разницу – мнимую — между разными обществами, Свифт точно бьет по стереотипам восприятия. Под маской Лилипутии автор показывает соотечественникам их собственную страну, и заставляет смеяться над собой.

Обычно детская редакция на этом заканчивается, но на самом деле полная версия состоит из четырех частей. В остальных трех доблестный Гулливер оказывается в гостях у великанов, сам попадая на положение лилипута, затем путь его лежит в страну оторванных от реальности теоретиков под названием Лапута, расположенную на летающем в воздухе диске. Здесь автор глумится над праздностью, высмеивает лень и пустые философствования, выказывая себя человеком созидательного труда и утилитаризма. Последнее путешествие и вовсе переносит Гулливера к удивительным существам в страну гуигнгнмов. Это разумные лошади, чрезвычайно высокоразвитые и гуманные, мудрые и добрые, превратившие свое государство в настоящую утопию. Поразительно, как творческая интуиция побуждает Свифта призывать сюда образ людей, опустившихся до состояния грязных животных – «еху». Эти существа только внешне напоминают людей, по своей же сути и повадкам они настоящие дикие звери. Опять контраст, опять разница восприятия, разница формы и содержания!

Мог ли Свифт предположить, что в 20 веке французский фантаст Пьер Буль создаст похожую научно-фантастическую историю про человека, попавшего в цивилизацию к разумным обезьянам и одичавшим людям?

Таким образом, следуя за Гулливером в его приключениях, читатель с ужасом видит, что описываемые картинки фантастичны лишь отчасти, а все остальное – настоящая, горькая, суровая правда. Наверно, именно по этой причине роман снискал себе славу и популярность, с блеском выполнив поставленную задачу.

Эта задача – путем метафоры и мысленного эксперимента, меняющего угол восприятия, взглянуть на привычную реальность под новым углом и переосмыслить старые истины. Свифт показал, насколько эффективной и полезной бывает фантазия как метод – и вписал «Путешествия Гулливера» в классику мировой фантастической литературы.

Во времена Советского Союза у издательств существовала практика преподносить роман Свифта «Путешествие Гулливера» как литературу для юношества. Невероятно глупо – ведь смысл этой книги далеко не всякий взрослый человек поймёт. А смысл очень глубокий, дающий обильную пищу для размышления о сущности человеческой натуры. Свифт был одним из умнейших представителей своего времени, видел людей насквозь, не боялся противопоставить себя обществу лицемеров, циников, подхалимов и тщеславных честолюбцев. Особенно вызывают у меня иронию советские издания, включающие в себя только две первые части романа под одной обложкой, которые авторский стиль Свифта и самое повествование адаптировали до уровня восприятия его школьниками средних классов. Делали сказку – мол, жил-был один человек, он отправился в плавание, потом попал в страну лилипутиков, а потом в страну великанов, и многое всякого там с ним приключилось.

Можно догадаться, почему «Путешествие Гулливера» старались низвести до детской литературы. Старались замазать в романе очевидное – Свифт порицал пороки человеческой натуры, в какое бы время эта самая человеческая натура не жила, во времена феодализма, капитализма или коммунизма. Партийные деятели понимали, что, живи Свифт в наше время и знай он всю правду о СССР, Свифт тотчас объявил бы себя ярым антикоммунистом.

Памфлет написан во время одного из крупных в истории Ирландии неурожаев картофеля, который привёл к голоду. Несмотря на вымирание целых селений, английское правительство не предприняло никаких мер, а, напротив, и дальше продолжало препятствовать развитию земледелия Ирландии, опасаясь возможной конкуренции ирландского хлеба. В 1729 году в стране было больше 34000 нищих.

Один из наиболее язвительных памфлетов Свифта.

О «Путешествиях Гулливера» знают все. Это такая классика детской литературы, о которой известно каждому образованному человеку, даже если ему не довелось ее прочитать лично. Самое интересное, что большинство из нас знакомы именно с адаптированной версией для детей, в то время как Свифт писал свой шедевр для взрослого читателя, способного уловить множество метафор и сатирических отсылок.

Четыре путешествия, каждое из которых открывает для читателя фантастические страны, и высмеивает глупости и пороки человеческого общества. Сначала Гулливер попадает в Лилипутию, где читателю дается вволю посмеяться над огромным самомнением местных жителей. Чего только стоит борьба тупоконечников с остроконечниками… Затем судьба заносит Гулливера в Бробдингнег, страну великанов, где автор сатирически потешается уже над своими современниками и не только. Помните, как в книге было: «законы лучше всего объясняются, истолковываются и применяются на практике теми, кто более всего заинтересован и способен извращать, запутывать и обходить их…».

Собственно большинство людей только эти два путешествия Гулливера и помнят. А он, между прочим, после страны великанов умудрился посетить летающий остров Лапута, королевство Барнибарби, остров Глаббдобдриб, страну Лаггнегг и… Японию! И все это в рамках одного только третьего путешествия. Неудивительно, что эти места запоминаются людям в меньшей степени, по сравнению с лилипутами и великанами, местные жители вполне могут сойти за обычных людей. Если не учитывать, что некоторые из них волшебники, способные говорить с душами умерших, некоторые – несчастные бессмертные, и абсолютно все подвержены гордыни, что и высмеивается Свифтом.

Последнее свое путешествие Гулливер совершил в страну гуигнгнмов, разумных лошадей. И за выдуманные названия стран Свифту точно стоит поставить отдельный памятник. Так вот, в стране разумных лошадей и людей, потерявших человеческий облик, Гулливер встречает настоящую утопию, а заодно самую жесткую критику человеческой бездуховности, пусть и облаченную в сатирическую оболочку.

Роман «Путешествия Гулливера» не был остро-политическим произведением, направленным на высмеивание современных автору пороков. Не был он и морализаторской фантастикой про путешествия в необычных мирах. Он был чем-то большим, благодаря чему и стал бессмертным.

Все в школе читали сокращенную версию «Путешествий Гулливера» сначала в Лилипутию, а потом в страну великанов. И со школьных времен у всех об этой книге остаются воспоминания, как о скучной книжечке про какие-то неинтересные приключения главного героя. А в действительности, как я (и многие другие люди во взрослом возрасте) узнала совсем недавно, книга Джонатана Свифта (в полном, не урезанном, варианте) очень глубокая, сложная и полная философии. Автор раскрывает буквально все пороки человеческого общества и самого человека, как такового. И делает это весьма зло и жестоко.

Больше всего мне понравилась часть про летающий остров Лапуту. Невероятно интересная идея странного летающего острова. Интересные лапутяне, помешанные на математике. Читать было и грустно и смешно.

А вот часть про умных лошадей, гуигнгнмов, меня немного разочаровала. Здесь я была с Автором не согласна. Сравнивать всех людей с животными по-моему не совсем правильно. Да и пороки у нас перекрываются хорошими качествами: благородством, честностью, добротой. Я бы в отношении людей не была так категорична.

Но мои личные взгляды, конечно, не могут приуменьшить значимости этой книги. «Приключения Гулливера» — настоящий шедевр и приключенческого жанра, и литературы вообще.

Кстати, невозможно не заметить, что многие современные фантасты вдохновлялись этим романом при написании своих книг. А японские мультипликаторы даже сняли мультфильм «Небесный замок Лапута».

Одна из величайших книг, написанных людьми о людях, и, наверно, самая злая, самая жестокая книга. Джонатан Свифт не оставляет человечеству никакой надежды и разнообразно, изощрённо портретирует людей, как скотов. Даже самые лучшие люди в этой книге лишь чуть-чуть приподнимаются над животным уровнем. Даже сам рассказчик, добрый, толерантный, умный Лемюэль Гулливер, в сущности, ничтожество со сломаной психикой.

Казалось бы, никакого просвета? Тотальный пессимизм безупречно логичного интеллектуала, гениального рассказчика? Но сам факт того, что существо нашей расы смогло написать такую книгу, подняться над человеческим в себе и описать «человеческое, слишком человеческое» с холодноватой аналитической отстранённостью и подчёркнуто сухим юмором — сам факт существования «Путешествий Гулливера» даёт нам надежду. Значит, можно стать Человеком, полностью разумным существом, если этого смог добиться Джонатан Свифт.

...Говорят, когда «Путешествия Гулливера» только-только вышли из печати, многие читатели восприняли их как достоверные отчёты реально существующего мореплавателя.

День, когда любой прочитавший эти произведения сможет влепить им кол ввиду их полной неактуальности, станет одним из счастливейших дней человечества. В этот день больше не останется чиновников, занимающихся полной ерундой ради симуляции бурной деятельности. Ученых, выбивающих немыслимые гранты ради изучения строительства домов с крыши и извлечения света из огурцов. Правителей, что живут в летающих городах и разбудить которых можно лишь ударом мешка по голове. Фанатиков, крошащих тех, чьё мнение просто отлично от их. Людей, что получив помощь тут же начнут требовать ещё больше. Стран, где к старикам относятся как к живым мертвецам. А может даже люди выработаются хоть небольшое отвращение к одному из своих излюбленных развлечений — войнам... Но все это наивная лирика. Свифт начинал писать сатиру на конкретных людей и события. Они постепенно стёрлись из памяти большинства людей. А вот большинство схожих проблем осталось. Ставлю произведениям почти высший бал с надеждой, что за века, прошедшие с момента написания этих книг, человечество все- таки стало лучше. Ну мы хотя бы теперь в основном поливаем друг друга грязью в сети по поводу того, с какого конца бить яйца. А не занимаемся резней по ночам по этому же поводу...

В детстве я с восторгом читала «Путешествия Гулливера». И давно хотела перечитать, посмотреть взрослым взглядом. Правда уже не пересказ для детей, а оригинальную версию. Зачем-то...

Очень скучно. Понравилась только четвёртая часть, про гуингмов и еху, хотя опять же любимая автором гипербола в наивысшей степени раздражает. Как и его постоянные расшаркивания в собственных добродетелях и претензии на огромную любовь и уважение всех правителей... Есть только чёрное-чёрное и бело-белое, и уж он-то, конечно, не то, что остальные люди! Отношение к соплеменникам у него ну просто вызывает отвращение, особенно к семье.

Я понимаю, Свифт писал сатиру на современную ему Англию, но мне было совсем не смешно, а хотелось только покачать головой и закрыть книгу — перебор с абсурдом.

Чтение «Гулливера» многие начинают в детстве, причем в раннем. А начинают с «Путешествия в Лилипутию» и с конфет-великанов. Поэтому многим Гулливер представляется в образе сказочного великана, человека горы — с мощными жилистыми ногами в чулках и туфлях с пряжками, расставленными как огромная арка, его голова поднимается к небу, а огромные руки захватывают все просторы. И этот великан мудр и добр, но вместе с тем лукав. Позже начинаешь понимать другие вещи, но первое детское впечатление все равно остается самым сильным.

В государстве лилипутов мелки не только сами жители, но также их нравы, мысли и поступки. Снисходительность и добродушие Гулливера по отношению к ничтожным созданиям не встречает у них ни понимания, ни благодарности. Лилипуты ростом имеют карликовые души. Великаны отнеслись к Гулливеру с интересом и в целом доброжелательно. Но огромный рост не делает жителей Бробдингнега (Бробдингрега) титанами духа и ума. Впрочем, Глюмдальклич и король изображены с большой симпатией. Третье путешествие является самым удивительным, богатым в идейном отношении, хотя и бедным в отношение каких-то приключений и деяний главного героя. Гулливер здесь. в основном, зритель, который смотрит не снизу вверх или сверху вниз, а в суть и глубь вещей. В памяти остается образ далекой от народа власти, небесного острова, населенного, впрочем, жалкими существами, спорный образ академии наук (вспомним, что А. Гейм получил не только Шнобелевскую, но и Нобелевскую премию), поучительное для любителей продлевать свою пустую жизнь описание бессмертных. Но и в этих мирах нет теплоты, мало чудесного, пленительного, благородного. Наконец, Гулливер попадает в серый сельский мир, похожий на хлев, и у него открываются глаза на подлинную природу человека и животного. Эта часть содержит самые смелые высказывания, но и она не особенно интересна. Читатели и сами хорошо знают повадки йеху, нас ничего не удивляет и не возмущает. А вот креативная идея Свифта о том, что животные могут быть благородными и достойными уважения, а не только забоя, очень актуальна в наше время, когда, например. в России наконец-то начинается борьба с жестоким обращением с животными.

В самом деле, третья часть — центр книги о путешествиях Гулливера. Первые две, при небольших и непринципиальных сокрашениях, превратились в интересные детские сказки. Последняя, четвёртая часть, мизантропична почти невыносимо. А в в третьей части «Путешествий» Свифт нашёл своего рода равновесие, не утратив ни способности забавлять, ни злобного сарказма, ни фантазии на уровне «Государств и Империй Луны» Сирано де Бержерака, не ниже.

Между прочим, в конце 60-х чех Павел Юрачек снял фильм «Дело для начинающего палача» по третьей части «Путешествий», перенеся действие во вторую половину ХХ века. Получилось великолепно.

Величайшая сатира на человечество всех времен с великолепным черным юмором. Читать и перечитывать . На все времена... А толку?Люди ведь не изменятся...

Не поддается оценке,шедевр.

У «Сказки бочки» очень необычное повествование: то притча про Петра, Мартина и Джека, то отступление. На первый взгляд притча никак не связана с отступлениями. Пётр — это сатира на католицизм, Мартин — на англиканство, Джек — на протестантизм. Наиболее ожесточённо Свифт высмеивает Джека, чуть менее ожесточённо высмеивает Петра, Мартина почти не высмеивает. То есть с точки зрения Свифта протестантизм — самая негодная религия, католицизм — в меньшей мере негодная религия, англиканство — вполне терпимая религия.

Эта часть логически завершает цикл социально-философских воззрений Джонатана Свифта, в который ближе к завершению превращается «Путешествие Гулливера». На мой взгляд — это лучшая часть книги.

Данная часть не только попытка разобраться в пороках человечества и объяснить на их основе реалии современного автору мира, это и прекрасная утопия, где человечество рассматривается со стороны, на примере противопоставления общества гуигнгнмов и одичалых людей-еху. Здесь мы видим и педагогические идеи (опередившие, надо сказать, своё время), и критику потребительского общества, и много-много другого. При этом, бесспорным плюсом «Путешествия в страну гуигнгнмов» является его актуальность. Прошло около 300 лет после выхода книги, а человечество по-прежнему подвержено порокам, о которых писал Свифт. И лишний раз заставляет задуматься над вопросом, так уж ли разумен человек? и если да, то на что он употребляет свой разум?

Разумеется, утопия Свифта — не истина в последней инстанции, не единственно верная модель построения общества. Тема дискуссионная, однако, кажется, автор скорее прав, чем нет. Ибо триста лет прошло, а человечество всё ещё далеко от утончённого просветления гуигнгнмов, которыми так восхищался Лэмюэл Гулливер.

Читая невероятные приключения Гулливера по диковинным странам, создаётся устойчивое ощущение того, что Свифт во многом себя сдерживал, ибо знал нравы йеху, то есть людей, окружавших его, и мог предвидеть последствия своей беспощадной критики существующих порядков и устоев. Но и то, что вышло из-под его пера — отчаянно смелая попытка посмотреть на человека и его мир максимально не предвзято, объективно, без присущих каждой эпохе предрассудков. Местами это блестяще ему удалось, местами — не очень, но инструмент, коим вооружился автор — сатира, ирония, аллегория — подобран гениально безукоризненно.

Каждая из частей несёт определённую смысловую нагрузку и раскрывает определённую сферу человеческого общества. По отдельности они могут считаться вполне самодостаточными произведениями, но именно в совокупности они создают совершенное полотно, на котором Свифт изобразил своё видение человеческой природы с её предубеждениями, пороками, глупостями и прочими недостатками. И всё же четвёртая часть — путешествие в страну гуигнгнмов — стоит особняком и достойна отдельной похвалы как блестящий образец утопии и предвестник идей научной фантастики 20 века. И главное — многое, очень многое, описанное автором о нравах людей в дальних странах и на родине, всё ещё актуально, всё так же вызывает одновременно и улыбку и возмущение. Иными словами, «Гулливер» — замечательное произведение, проверенное временем. И это, пожалуй, первая художественная книга, из которой я делал выписки цитат!

Попадая к лилипутам и великанам, Гулливер оказывается и там, и там чужим; над ним смеются, его рассматривают в лучшем случае как забавную диковину, а в худшем — как нечто опасное (император лилипутов чуть не выколол ему глаза, а заодно — чуть не уморил голодом. Хотя, по идее, Гулливер мог бы его запросто ногтем раздавить). Короче, очередное подтверждение старой истины: человека делает «не он сам», а его положение в обществе. И слава — добрая ли, дурная ли...

Третье путешествие в этом смысле не так важно (и не так интересно) — там встречаются отдельные шикарные моменты, вроде описания дряхлых и прозябающих бессмертных стариков (надо думать, бессмертие без вечной молодости таки никому не нужно), или очередного императоришки (забыл уже, какого именно), к трону которого надо ползти на пузе и лизать пол. Но все-таки, в основном лапутяне у Свифта получились менее сочные, менее яркие и менее запоминающиеся. (Добавим к этому, что в первых 2-х частях были еще исключенные цензурой непристойные элементы — к примеру, Гулливер в буквальном смысле ходил «пешим эротическим прогулом» по телу королевы — представляете, какая чудовищная смелость нужна была, о ТАКОМ писать?..) А Лапута... что такое — Лапута? Не столько сатира, сколько — увы, увы и еще раз увы — «политота». В холлмарковском сериале, к-рый у нас крутили в 90-е, вообще всю эту историю урезали, оставив только летающий остров, академию и правителя Глаббдодрибба, общающегося с призраками. Ну и, по-моему, правильно сделали; больше там (почти) ничего нет занимательного... с сейчасошней точки зрения, конечно.

Но вот Гулливер оказывается у гуигнгнмов — разумных лошадей. Теперь уже не его окружает тупое быдло, как раньше; наконец-то попав в чудесный мир, где правит здравая рассудительность, размеренность и баланс во всем (мистер Спок из «Звездного Пути» одобрил бы такое мироустройство), Лемюэль, казалось бы, должен быть счастлив. Но штука в том, что теперь он сам — еху. И все человеческие ценности (включая также и духовность, и культуру, и просвещение) для обитателей блаженной страны гуигнгнмов — не более чем «горстка блестящих камушков». За которые еху готовы друг другу глотку перегрызть.

И встает вопрос: если уж лучшие люди Англии (вчитайтесь в его имя: Lemuel = по-еврейски «хранимый Богом», Gulliver = искаженное древнеанглийское Wulfhere, т.е., «отважный»)... так вот — если даже лучшие люди не выдерживают испытание на то, чтобы быть людьми... так что уж тогда говорить о людях обычных?..

Свифт беспощаден. Это, кстати, одна из причин, по которой его трудно читать — и все-таки НУЖНО. Кто-то ведь должен был поверить холодной алгеброй всю псевдо-гармонию человеческого бытия. Разумеется, читателю проще плюнуть и забыть, чем всерьез задуматься... (Вспомним заодно, как в пьесе Горина человек из будущего в отчаянии кричит: «Вас не читают, м-р Свифт. А заодно не читают и меня — потому что я вас комментирую»).

Одним словом, меньше 10-ти баллов тут уж никак не поставишь. :glasses:

Лучшая, на мой взгляд, книга о путешествиях Гулливера.

Понятно, что писалась, как памфлет — но памфлет вышел такой, что и сейчас совпадете если не на 100%, то на 90% точно с нашим политическим бытием.

Кроме того — сквозь книгу тянется нить глубокой философии. Помню, как поразила меня простая мысль: получая бессмертие — люди не получают вечной молодости и вечного здоровья. Так может бытьт, наше бессмертие — в делах наших и наших детей и внуков?

Лично я взялся прочитать эту книгу после простмотра фильма «Дом, который построил Свифт», и не был разочарован. Для меня эта книга чисто сатирическая, причём с каждым путешествием это становится всё более заметно. Если первые три полны сарказмы и иронии (особенно третье), то часть про гуигнгнмов, по-моему, откровенный троллинг, с изрядной долей цинизма.

Гениальность Джонатана Свифта в его остроумии и мощи слова!

С первых строк хочется воскликнуть «Какая несусветная чушь, какое ёрничанье!», но тут же понимаешь, как мастерски, с какой искрометной иронией эта чушь подана, да и не чушь это вовсе, просто нужно снять розовые очки и присмотреться получше! Ирония автора над собой и своей книгой, над героями и их нелепыми сварами, над обществом, искусством и политиками, над продажностью и ханжеством, настолько искусна и глубока, что оторваться от книги просто невозможно.

А как сильно досталось церковникам на орехи! Ну никакого почтения к институту церкви:

На самом же деле весь памфлет – это злая сатира на глупое человечество, наполнившее свою жизнь пороками, жестокостью и нелепыми правилами. Пищи для размышлений после прочтения книги хватит надолго.

И все это в далеком 18 веке, когда показать порочное общество в своих произведениях мало кто решался. Только вот актуальность свою «Сказка…», к сожалению, не потеряла и сегодня.

Уверена, я еще не раз вернусь к этой книге, хотя нет, не к книге, а к ШЕДЕВРУ сатирической мысли.

В «Путешествиях Гулливера» намешано много разных жанров: жанр путешествий, просто фантастика, научная фантастика, утопия, антиутопия, политическая сатира.

Вообще роман написан в лучших традициях жанра путешествий: повествование ведётся от лица путешественника, постоянно описываются направления стрелки компаса, направления ветров, регулярно называются даты отбытия из какого-либо порта и прибытия в какой-либо порт.

Лилипуты и бробдингнежцы — почти реалистические персонажи. Они — такие же люди, как европейцы: европеоидная внешность, европейский менталитет, европейский уклад жизни. Единственное, что делает лилипутов фантастическими персонажами, — их крошечные размеры. Единственное, что делает бробдингнежцев фантастическими, их гигантские размеры. Причём эта фантастика не научная. А вот Лапута, которая летает при помощи магнита, уже ближе к научной фантастике. В прожектах академиков из Бальнибарби тоже есть что-то от научной фантастики. Гуигнгнмы и йеху — это опять же фантастика, но не научная. В их стране эволюция пошла по другому пути: лошади стали разумными существами, а люди — животными.

То, как описано общество лилипутов, ближе к антиутопии. То, как описано общество бробдингнежцев, ближе к утопии.

Лилипутия — это сатира на Англию начала XVIII в. Тремексены и слемексены — сатира на тори и вигов, остроконечники и тупоконечники — сатира на католиков и протестантов, император и императрица Лилипутии — сатира на короля и королеву Англии, Флимнап — сатира на английского премьер-министра Роберта Уолпола, Болголам — сатира на герцога Аргайлского. Рельдресель — сатира на графа Стенхопа.

В общем, мало таких жанров, которые не отметились бы в «Путешествиях Гулливера».

В моем детстве эта книга обошла меня стороной, не попала ко мне в руки, поэтому восторженных воспоминаний детства у меня нет. С другой стороны я все же воспринимал ее именно как детскую, поэтому попробовав ее теперь почитать ребенку был несколько ..мм .. обескуражен, мягко говоря. Все таки это больше серьезный труд автора в такой сказочно-фантастической форме направленный на критику, причем достаточно жесткую, современной ему Англии, общественного порядка и человеческих недостатков в целом. И если это не детская интерпретация, то ребенку она не понятна и совершенно не предназначена.

Если рассматривать книгу с таких позиций, учитывать насколько она действительно опередила время, учитывать, что это одно из самых ранних произведений, которое прокладывало дорогу последователям в мир фантастики, удивляться что спустя столько времени книга продолжает оставаться актуальной и продолжает интересовать читателя, то конечно — книга достойна всяческих похвал и высокой оценки. Если взглянуть на нее взглядом современного читателя, то тоже можно найти для себя много интересного и познавательного. Например вдумавшись, а что именно автора не устраивает в его стране, что именно он так критикует, а потом посмотреть на свою страну и провести параллели, то находишь лишнее подтверждение, что люди (кстати как и упирал автор особенно в последней части) в природе своей одинаковы и одинаково подвержены порокам. Только автор критиковал это еще 300 лет тому, а мы это наблюдаем у себя сейчас. (Маленький пример, та часть где Свифт описывает научные прожекты у меня вызвала ассоциации с аналогичной критикой Стругацких в их Понедельнике и Сказке о тройке) Вот только вопрос, пережила ли Европа эти проблемы или научилась их лучше скрывать? А то смутно начинаешь прикидывать возраст на сколько же лет мы можем от них отставать...

Но, увы, если отбросить перечисленные заслуги автора и посмотреть отстранено свежим взглядом, то поставить самый высокий бал произведению сложно, все таки стиль и слог автора, да и сюжет достаточно неоднозначны. И если критику судов, власти, обмана, страсти наживы, предательства и много чего еще я разделяю, то восторгания Гуливера лошадьми и его попытка отказаться от своей человеческой сути вплоть до отказа от жены и детей мне не понравилась, идея браков исходя из породы, замещения детей, идея пойти на банкет и весело извинятся за опоздание вызванное тем, что с утра похоронила мужа и многие другие — тоже не вызвали у меня позитива. А ведь это ж повадки лошадей которые автор возводит в пример и противопоставляет критике человека в предыдущих частях.

Теперь по стилю и стилистических приемах, которые тоже отнюдь не на детей рассчитаны. Дальше будет немного спойлера. Несколько улыбает описание проблем героя с физиологическими потребностями в стране лилипутов, которая для Гуливера очень маленькая и густо заселена, а проблемам отводится достаточно много места. На этом автор не останавливается, а развивает тему потушив пожар в королевском дворце просто сходив по малой нужде. Последнее действие почему-то возымело неоднозначное впечатление на королеву, оным действием чудом спасенную из огненной западни, да и само спасенное крыло замка после этого почему-то пустовало... В стране великанов автор описывает, что девушки и женщины Гуливера за человека не считали, нимало не стеснялись и уже сами при нем ходили голыми, по нужде и т.п, а одна фройлина так любила с ним забавляться сажая его себе на сосок, как на стульчик. Откуда у автора подобные фантазии и в чем их сатирически-философский подтекст я не понял :). На этом я думаю примеров хватит, а остальное вы сможете почитать сами:)

И да, сочувствую его жене и детям: не было папы 3 года, все его радостно встретили, он побыл 2-3 недели или месяца и опять уплыл и так по кругу, и каждый раз радостно встретили, а с последней поездки Гуливер жене с ним за один стол разрешил садиться тоже лишь через несколько месяцев и то с дальнего края. Я б сказал Синдбад-мореход, но тот с каждой поездки хоть с наваром возвращался, а этот только тратился, а потом пустым или даже в долг возвращался :)

Путешествие в Бробдингнег, на мой взгляд, лучшее из приключений Гулливера. Свифт блестяще осуществляет инверсию первого произведения и теперь главному герою предстоит оказаться в шкуре лилипута, что он и принимает с христианским смирением. Натурализм, блестящая сатира и глубокий психологизм (чего, например, мне не хватает в последующих частях приключений Гулливера) выгодно отличают эту повесть даже от историй в Лилипутии.

Сколь современны фрагменты, посвященные выборам:

«Затем король пожелал узнать, какая система практикуется при выборах тех депутатов, которых я назвал членами палаты общин: разве не случается, что чужой человек, с туго набитым кошельком, оказывает давление на избирателей, склоняя их голосовать за него вместо их помещика или наиболее достойного дворянина в околотке? Почему эти люди так страстно стремятся попасть в упомянутое собрание, если пребывание в нем, по моим словам, сопряжено с большим беспокойством и издержками, приводящими часто к разорению семьи, и не оплачивается ни жалованьем, ни пенсией? Такая жертва требует от человека столько добродетели и гражданственности, что его величество выразил сомнение, всегда ли она является искренней».

Меня просто восхищает тот эпизод, прочувствованный гениальным Свифтом задолго до фрейдизма и Лакана, когда Гулливер, вероятно, страдающий тяжелым неврозом, преодолевает себя, сидя на гигантской ладони королевы и глядя на свое отражение в зеркале.

Античный сюжет о Геракле и пигмеях, решенный в мире, где Геракл (Гулливер) христианин , а пигмеи (лилипуты)- Государство Нового Времени. Популярность этого произведения сослужила ему дурную службу. Столько было экранизаций, адаптаций для детей, что произведение затаскали и, на мой взгляд, отбили к нему охоту у современного читателя: «Что можно вычитывать в детской книжке?». Если же удается — хотя это и непросто — абстрагироваться от вторичных текстов современной нам культуры (всех этих «моя лилипуточка» и проч.), то можно получить известное удовольствие. Свифт злой и хлесткий писатель. Ядовитый и, кстати, очень натуралистичный. Вот уж что стыдливо умалчивают адаптации для детей всех возрастов, то у него расписывается без ложной стыдливости, и в деталях.

В целом, уступает двум предыдущим путешествиям Гулливера. Местами скучновато. Хотя, описание Академии в Лагадо просто уморительно и фантастически по-визионерски описаниями — даже в деталях совпадающих с известными мне изнутри — академиями. Кафедры естественных наук, языкознания и политических наук — это все невозможно было читать без хохота.

На острове Глаббдобдриб для Гулливера устраивают сеанс спиритизма в 5Д. Любопытно, что он на древнегреческом общается с Александром Великим, описывает подлинную внешность Гомера и Аристотеля.

«... я попросил вызвать римский сенат в одной большой комнате и для сравнения с ним современный парламент в другой. Первый казался собранием героев и полубогов, второй – сборищем разносчиков, карманных воришек, грабителей и буянов». Очень даже своевременно и узнаваемо!

Не странно ли, что памфлет, полный намеков на королей и министров, на законы, войны, религиозные столкновения, памфлет, в котором нужны примечания едва ли не к каждой строчке, стал детским чтением. Роман — пародия на многочисленные тогда книги о путешествиях, книги, в которых людям, не покидавшим родную Англию, порой трудно было отличить правду от вымысла. Заметьте, что в третьей части реальная (хоть и почти закрытая для иноземцев) Япония находится в одном ряду со странами, выдуманными Свифтом. О блаженное время, когда «мир был не открыт до конца» (с).

Только взрослый сможет оценить, например, великолепный титул императора лилипутов «Отрада и ужас Вселенной, прекрасный как весна, благодетельный, как лето, щедрый, как осень и суровый как зима». Но и не всякий взрослый задумается, похожи ли наши причины войн на великий конфликт между остроконечниками и тупоконечниками.

Как нелепы империи (двенадцати миль в окружности), как нелепы их нравы и как похожи на наши. Лилипуты соревнуются ради ниток, а европейцы идут на унижения ради орденов.

Те лилипуты, что связали гиганта, должны быть храбрецами. А как хорош протокол обыска, описания гребня, бритвы и кошелька.

Император лилипутов, использовавший гигантского пришельца как сверхоружие — не здесь ли первое зерно многих фантастических романов.

Во второй части романа, ракурс меняется. Гулливер, еще недавно определявший исход войны между империями (дюжины миль в окружности), становится ярмарочной диковиной в стране великанов, должен сражаться с осами и крысами, становится игрушкой огромной обезьяны. Пушкинское: «Судьба — огромная обезьяна, кто посадит ее на цепь, ни ты, ни я, никто» (из письма Вяземскому после смерти его маленького сына) — не намек ли на этот эпизод? Свифт описывает великанов и их короля с большей симпатией и уважением, чем лилипутов. Интересно, почему?

В третьей части мы видим пародии на многочисленные прожекты, политические и технические, намек на историю «Компании южных морей» (для нас это уже намек на «МММ»). Ткани из паутины, действительно, пытались делать, хоть и неудачно. «Солнечный свет, запасаемый в огурцах» — не предчувствие ли здесь теории фотосинтеза? Селитра из воздуха? Через двести лет люди научились связывать атмосферный азот. Самое удивительное, конечно, предсказание открытия двух спутников Марса.

Едва ли не самые страшные страницы книги — рассказ о струльдбругах. Мучения старости, продолжающиеся веками — не страшнее ли смерти.

Последняя часть — с разумными лошадьми и отвратительными человекоподобными йеху (притом, похожими внешне на англичан) — разумеется, притча. Я не могу себе представить разумное существо без пальцев. «Темой стихов служит обычно <...> восхваление победителей в беге» — не намек ли на оды Пиндара? Но гуигнгнмы не знают любви, их браки — подбор пар для выведения лучшего потомства. Из-за одного этого им невозможно завидовать. С другой стороны, они от природы не способны страдать от несчастной любви, даже смерть супруга не повергает их в глубокое горе.

Лилипутов не существует. Гулливер их выдумал.

Более того, описаны лилипуты чрезвычайно карикатурно, будто фашисты в советском кино. И если применительно к фашистам карикатурность совершенно оправдана, то чем провинилось перед Гуливером, а по экстенции — перед писателем Джонатаном Свифтом, население Лилипутии и Блефуску? Не более, чем малым ростом.

Легко издеваться над теми, кто меньше тебя, особенно, когда жертвы твоей сатиры — вымышленные существа (и если Гулливер мог ещё оправдаться собственной вымышленностью, писатель-то существовал во плоти, чему есть многочисленные документальные свидетельства). А ведь малый рост — далеко не недостаток, что особенно актуально в наш век повсеместной аккселерации помноженной на безудержный рост человеческого населения планеты, компенсируемый лишь систематическим уничтожением конкурентов homo sapience по биосфере. Не настало ли наконец время повернуть рост роста вспять и последовать конституционному примеру лилипутов? Ведь какая экономия природных ресурсов гарантированно последовала бы: уменьшение роста всего лишь вдвое, привело бы к восьмикратному уменьшению объёма, а значит и веса, а следовательно и энергетических затрат необходимых для поддержания жизнедеятельности нашего вида. Не рождаемость же контролировать, в самом деле.

Человек-Гора удивляется ничтожности повода для противостояния карликовых государств — мол, у людей «естественного роста» — для войны всегда найдётся серьёзная причина — залежи нефти и рабочей силы, территория, на которой нам жить самим и пасти наши стада. Тем самым Гулливер бессознательно демонстрирует чудовищную материальность зарождающегося индустриального общества, столь далёкого от духовных и эстетических идеалов Лилипутов и Блефускуанцев, готовых вести вечный бой во имя эфемерных, но чистых абстракций.

Но въедчивый читатель не преминет заметить, что Лилипутию и её население описывает не «бесстрастный и всеведающий» голос автора, а сам Гулливер — человек человеческий, склонный к стереотипизации чужаков и чрезмерному доверию собственной интуиции. Возможно ли поверить ему на слово? Ни в коем случае! Ощущая себя жертвой их гостеприимства, Гулливер приписывает бедным недорослям всякий недостаток, который только может выдумать его воспалённое кораблекрушением и ностальгией по Родине сознание.

Но даже и окаймляющее повествование — от крушение Антилопы, до встречи Гулливера с судном Джонна Билля «в двадцати четырёх милях от побережья Блефуску» — кроме самого Лемюэля Гулливера подтвердить не может ни единая живая душа. Как знать, что на самом деле случилось с Антилопой и её командой и какую роль в произошедшем сыграл злосчастный корабельный врач? В лучшем случае, он оказался свидетелем, а может и участником, такого неописуемого ужаса, что подобранный после месяцев скитания по океану, сочинил себе невероятное приключение, в которое, наверняка под кумулятивным влиянием голода, солёной воды и продолжительного одиночества, поверил и сам. В худшем же — команда Антилопы пала жертвой таинственных махинаций Гулливера, и рассказ про фантастические государства крохотных людей — не более, чем его попытка — удачная — сокрыть истину от соотечественников по возвращению домой.

Таким образом «Путешествие в Лилипутию» — книга предвосхитившая и подготовившая такие кораблекрушительные шедевры, как «Повесть о приключениях Артура Гордона Пима» и «Жизнь Пи», а сам Гулливер стал предшественником ненадёжных рассказчиков, вроде барона Мюнхгаузена и Роджера Кинта. Видеть в ней лишь сатиру — по-моему — баснословно преуменьшать её до уровня собственных сиквелов.

Д.П.Кларк в «Микробы, гены и цивилизация» пишет, что для английского высшего класса 18-19 века риск заболеть туберкулезом возрастал вдвое при контакте с рабочими. Попробовали бы обойтись без контактов! Приличный дом вела команда, сравнимая с экипажем шхуны.

Эти наставления — «Вредные советы» в прозе тем, кто делает всю работу, не забывая себя и не страдая ничем излишним. Комментатор 1955 года объяснял: «война всех против всех» зари капитализма. Что ж, моча вместо моющего средства вполне вписывается в арсенал слабых. Возможность превратить огарок в доход, как и то, что мясо по хорошему варят в речной воде, соответствуют эпохе. Но солдатская смекалка, вороватость, корпоративный дух, психологическая неуязвимость и презрение к гигиене обслуживающего персонала имеют, скорее, вневременной характер.

Автор «Писем для Стеллы» в этом сочинении предстает больше похожим на Пеписа, чем на декана «Дома, который построил Свифт» Горина. Вот упрек служанкам, которые невероятно дорого берут за потрогать грудь — высокопарному ученому моралисту, каким его рисовал Урнов («Дефо», ЖЗЛ), наоборот, осуждать бы демпинг. Яда в портрете лакея, который хочет умереть на виселице, как настоящий казак, даже многовато, учитывая сан автора.

Разумеется, чистый клад для тех, кто хочет оценить утонченость эпохи и получить ряд мелочей быта, сопоставимых с «Путешествием Хамфри Клинкера». Это было бы правильно — поломойки в фантастике забыты практически всеми (кроме Кука), а ведь когда у аристократа прислуги два-три человека, как у сельского священника... работает против образа. С другой стороны, тот же Пратчетт порядком идеализировал сервис.

Также рекомендую обратить внимание на «Советы актеру».

Мне очень нравится в определенном смысле определение «однобокость» в отношении книги, данное предыдущим читателем. Это достаточно точно, ведь по сути всякий взгляд наш — это не осмысление мира в объеме, а лишь один ракурс, четко вырезанный автором. Иногда получается в итоге нечто картонное и плоское. И ногда прекрасное и тонкое, настоящее сокровище в оправе обложки))

Но именно однобокость и делает философскую книгу настоящей, как мне думается. Потому что любая попытка потрафить читателю, угодить каждому и смягчить гротеск — есть ослабление тетиву нерва.

Эта книга предлагает нам ненавидеть людей? Нет, конечно. Всего лишь взглянуть на себя глазами не-человека. Совсем новый ракурс, правда? особенно для времени написания.

Не могу сказать, что я люблю эту книгу, хотя бы потому, что я весьма неравнодушна к лошадям, а тут лучше смотреть все же именно со стороны, так мне кажется.

Вообще любить философские вещи — это как-то немного чересчур... Но не прочесть эту книгу — значит, потерять очень много занятнейших мыслей, порою трудных и болезненных. Разминуться с интереснейшим собеседником, если угодно. да, он вовсе не душа общества и не бордяк-балагур... Так что надо дать ему и себе шанс на взаимопонимание, надо выделить довольно много времени: такие беседы невозможны на бегу и урывками. ну и расстаться надо тоже вежливо. Кто знает, может статься, лет через десять вы станете много ближе в отношении к миру и людям. Или совсем разойдетесь с воззрениях. Однако беседовать с умными людими и книгами очень, очень полезно — и интересно.

ps

ужас-ужас как обидно бывает слышать цитаты из Свифта от сторонников «свободной лошади» господина нашего Невзорова. Боже мой, так упростить и исказить великую идею! Абстракции не стоит так старательно «приземлять», получается нечто невообразимо кривое и сектоподобное, сугубо недолговечное... Впрочем, использование книги для строительства своих идей по сути доказывает: она достаточно прочна, чтобы стать своего рода «иппо-библией». Такое под силу очень немногим творениям, даже и лучших авторов.

А мне просто с детства нравится эта книга. Веселые и занимательные приключения в далеких странах... Кто бы не захотел так же, как Гулливер, путешествовать за морями и наблюдать жизнь других людей!

И да, замечательная радиопостановка и старинный детский фильм... И все это — просто часть детства...

Здесь никак нельзя ставить ни «10», ни даже «десять с плюсом» (хотя пришлось...). Величайший из прозаиков, писавших по-английски, стал для Ирландии тем же, чем для Англии стал Шекспир (хотя строго говоря — не был ирландцем, и даже кельтом не был, — но но канонику дублинского собора это простили и в вину никогда не поставят). «Гулливер, вероятно, входит в тройку величайших романов Европы — возможно, уступая разве что «Дон-Кихоту», но тот к фантастике отношение имеет самое малое. Писать о Свифте — все равно, что описывать Гималаи или Тибет. Это огромный, фантастический, хоть и написанный с натуры мир, причем от части к части роман все сильнее: часто ли встретишь такое?

... Словом, нет героя лучше Гулливера — и нет писателя-фантаста лучше, чем Свифт.

Едва ли это лишь мое частное мнение.

Великолепный роман. Такой замечательный шанс выпал Гулливеру взглянуть на пороки современного ему общества с высока. Буквально! Такой замечательный шанс выпал нам, читателям, прочитать книги Джонатана Свифта о Гулливере. Автор смеётся, и он же плачет: какими мелочными могут быть целые группы людей и от этого такими лилипутами. Фигурально.

Великолепная многослойная история, настолько пропитанная сатирой, что не сразу и замечаешь всю её начинку!

А здесь и притча, и сказка, и аллегорический рассказ о Британской империи, владычице морей и её сестре-сопернице Франции...

У книги фантастическая судьба — её главному герою Гулливеру почти 300 лет, а он по-прежнему один из самых заметных персонажей мировой литературы)))

Низкий поклон автору: вот уж кто воистину был великаном в мире, где так много лилипутов...

Джонатан Свифт, пожалуй, оказался первым испытателем сатирической «оптики», — взглянул на человека с обеих её сторон, — увеличительной и уменьшительной. В это странное «зеркало» благодаря классику мы глядимся и поныне, получая разнообразные метафорические впечатления и ощущения, разглядывая человеческие страсти утрированными, а простые обычаи — гипертрофированными. Филологи называют эти приёмы гиперболой, а ещё — инверсией.

Но пошедшие следом авторы (да и читатели) увлеклись внешней и буквальной стороной, — простой, в сущности, идеей и обретаемыми с нею возможностями.

Инверсионные трансформации, применённые Свифтом (чего стоит хотя бы замена человека благороднейшим животным — лошадью), нашли меньше последователей, но всё-таки сей классик оказался, пожалуй, первым изобретателем тех применений «если-логики», которые гораздо позже обрели обобщённое название «научная фантастика».

Изумительным остаётся универсальность «Путешествий», — их одинаковая увлекательность как для детей, так и для взрослых всех возрастов. И как бы то ни было, — Свифт остаётся первым путешественником в столь отдалённые и разные страны человеческого воображения...

Пиар — сущность его (и рекламы заодно). Не стареет «Сказка бочки», не стареет вот уже туеву хучу лет...

:glasses:

Великая сатира, не потерявшая актуальность в наши дни.

Ибо вопросы, столь же нелепые как и проблемы с какого конца есть яйцо разрывают наш мир на части, военные-победители вызывают зависть властителей, а помощь оборачивается катастрофой, если королеву спасают не совсем приличным образом.